Виктория Даркфей "Влюбиться в темного магика"

Кларина выдохнула. Как она сама не догадалась? Конечно, в болоте тоже жили свои разумные обитатели, ведь в Лире было полно разных рас: вампиры, оборотни, феи, разные другие чуды-юды. И русалки – тоже, а болотницы были их близкими родственницами с не самым дружелюбным характером и болотной внешностью. В общем, Клара их не видела много лет и не расстраивалась по этому поводу. Но, что не сделаешь ради дела?

Однако на зов констебля никто не откликнулся и не приплыл.

Думаешь не слышали?

Это болотницы-то? – фыркнул и усмехнулся Люренц. – Вряд ли. Сидят себе в тумане и поглядывают на нас. Злобные бестии. Он сплюнул за борт от досады и громко произнес:

С ордером придется возвращаться!

Клара лишь покачала головой в ответ на его попытку воззвать если не к совести, то к страху обитателей топи.

Похоже, им предстояло довольно унылое ожидание. Риц съежилась на носу лодки, плотнее укуталась в темно-серый полицейский плащ, под которым у нее была не коричневая полицейская униформа, как у всех, а простые темные брюки, заправленные в высокие сапоги, белая рубашка и жилет. В городе этого хватало, чтобы не замерзнуть, ведь еще было лето. Но на болоте пришлось еще и поднять высокий воротник, чтобы защититься от пронырливого, влажного и холодного ветерка. Плащ ей выдали, приняв в стажеры, он был ей не по размеру, и в нем могли легко поместиться две такие тростинки, как она. Но в нем было тепло и от сырости он защищал надежно. А еще плащ напоминал об отце, ведь он тоже когда-то был констеблем и служил в этих же местах. Напоминал цветом, фасоном, даже запахом. Клара ненавидела себя за слабость, но этот плащ грел не только ее тело, но и душу.

Люренц еще некоторое время постоял, осматриваясь. Наверное, надеялся, что у болотниц проснется желание пообщаться с ним, и они сами приплывут, пристыженные перспективой с ордером. Но на самом деле и со столь важным документом получить показания болотной жительницы была та еще задачка.

Кинс огляделся с нахмуренным взглядом в последний раз и устроился поудобнее на корме, озаботившись защитным периметром. Через пять минут он уже сладко дремал.

Кларина бросила на него завистливый взгляд. Защитный контур не мог спасти их от твари, а только предупредить о ее приближении. Зато он отогнал комаров, и другую летучую живность. Но спать вот так, скрючившись и по соседству с трупом, да еще и на болоте, где в любой момент тебя могут сожрать…

Клара почувствовала себя такой зеленой стажеркой, что захотелось выть. Но отдых был хорошей идеей, особенно зная методы начальника Вунсона, который мог заставить подчиненных сутками рыскать по болоту. Усилием воли она отогнала все мысли. И даже заставила себя не думать о легком тумане, который словно ощупывал снаружи магический барьер, но не мог его преодолеть и оставался с той стороны. Она закрыла глаза и вскоре задремала.

Глава 2

Спите на посту, жабы болотные?!

Клара так подскочила, что чуть не вывалилась из лодки. Она пыталась прийти в себя, запутавшись в огромном плаще, а бодрый ответ Кинса не мог не вызывать восхищения!

Никак нет, инспектор Вунсон!

Люренц был уже на ногах, сна ни в одном глазу, можно было предположить, что вот так он и ждал появления или ответа начальника все два часа или сколько там прошло с момента отправки письма.

Жозеф Вунсон – толстый и усатый, в излюбленном котелке и плотном плаще стоял на носу подплывающей лодки с тростью в руках. За ним из тумана выплывали и другие лодки с ныряльщиками, спасателями и просто полицейскими.

Оно и видно, – уже не так резко, но кивая на Кларину, ответил Жозеф.

Клара восстановила равновесие и встала, изо всех сил тараща глаза, чтобы не выглядеть сонной. К тому же вместо подушки у нее был жесткий, деревянный борт лодки, и шея теперь никак не желала разгибаться в нужное положение.

Инспектор сплюнул, пробормотал что-то вроде "караульщики хреновы" и поплыл дальше, к телу градоначальника.

Клара закусила губу и рукой повернула голову под нужным углом. Раздался оглушительный хруст, от которого ей захотелось провалиться сквозь дно лодки. Но шея не сломалась вопреки ожиданиями и дикому взгляду Люренца, брошенному вскользь, а встала на место и теперь получалось сносно вертеть головой.

Надо было сразу догадаться, что раз убили большую шишку, начальство пожалует на место преступления лично. Она виновато посмотрела на Кинса, но тот уже пришел в себя и только махнул рукой, глядя в другую сторону.

Вунсон, стоя на носу своей большой инспекторской лодки, возвышался над болотом, как хмурая куча гниющих водорослей. Он смотрел на тело Зельвейера таким тяжелым взглядом, что невольно закрадывались мысли, как это труп ещё не пошёл ко дну.

Полицейские, что приплыли вместе с начальником, молча ждали приказа, чтобы приступить к следственным действиям. Конечно, инспектор и мэр были знакомы по долгу службы. И конечно, теперь в голове Вунсона ворочались разные мысли о том, что будет дальше и как так вышло. Кларе было неудобно смотреть на его словно придавленную фигуру, и впервые она ощутила нечто вроде грусти из-за утраченные жизни господина Зельвейера. Безотносительно того, каким человеком он был.

После осмотра места преступления в дело пошли ныряльщики в водолазных костюмах. Они обследовали дно и плавали вокруг, периодически снимая друг с друга огромных – длиной в ладонь, а иногда и в локоть, зубастых пиявок. Пиявки издавали противный свист, извивались и пытались цапнуть все, до чего могли дотянуться. Зачарованные ныряльные костюмы пловцов им были не по зубам, а вот весло от лодки – в самый раз. Одну такую красотку то ли в шутку, то ли случайно забросили им с Кинсдахтом в лодку. Он поднял ее за хвост толщиной в палец взрослого мужчины, оторвав от многострадального весла, и сказал:

Смотри, какая милая!

Пиявка в этот момент изогнулась в сторону Клары и засвистела. Всю морду зверюги занимал круглый рот, по периметру которого спираль уходили вглубь лезвия треугольных зубов. Эти, казалось, бесконечные ряды постоянно крутились и издавали звук, похожий на зубодробительный свист. А на самом деле просто скрежетали друг о друга. Страшно представить, если одна такая гадина присосется к живой плоти.

Ну как, симпатичная? – констебль бросил пиявку в воду. – Все еще хочешь служить в полиции Мюста?

Да иди ты, Люренц, – сипло ответила бледная Кларина.

Но он в ответ только хохотнул.

Еще через некоторое время труп мистера Зельвейера с помощью заклинания левитации поместили на специально пригнанную для этой цели большую лодку. И отправились в город.

Клара ужасно хотела пить, есть и пописать, ведь она не могла, просто отвернуться и сделать грязное дело в воду, как Кинс и другие констебли. Нет, она молчала и терпела, стиснув зубы, чтобы не нарваться на еще одну порцию шуточек на тему ее пола, возраста и отсутствия магии, которая могла бы помочь в решении хотя бы некоторых проблем.

Когда лодки причалили, часы показывали пять вечера. До темноты было далеко, но из-за тумана и низких туч казалось, что уже сумерки. Она рысью побежала на поиски уединенного места, где можно было подумать о смысле бытия и заодно справить нужду.

Ровно через пять минут она вернулась из смердящего проулка, аккурат, чтобы услышать приказ начальства, которое бросило на нее кривой и недовольный взгляд.

Лофхутер и Мёрнц, вы в морг. Люренц и Риц, три часа на отдых, потом в участок на мозговой штурм. Шорли и Гнойц, за мной.

Клара промямлила "Есть" и поймала взгляд напарника в надежде на чудо. Но он лишь пожал плечами, мол, а чего ты хотела? Это ж полиция.

После дня на болоте ей хотелось чуть больше трех часов времени на отдых. Хотя бы раза в два, а лучше в три. Но эти фантазии не имели ничего общего со службой. Так было всегда, еще и когда ее отец служил, а маленькая Клара с семьей жила через две улицы вверх.

Люренц махнул ей, чтобы идти вместе. По пути им было недолго. Клара жила на Нижней улице, а у Кинсдахда был дом в квартале повыше и поприличнее. Но все равно далековато до центра.

Ты молодец, – попытался подбодрить ее он. – Хорошо держалась.

Она фыркнула и мотнула головой. Потом спросила:

Когда наведаемся к болотницам?

Не терпится снова на болота, стажер? Успеется. Не сегодня точно, Вунсон что-то замыслил. Но будет видно, что он скажет на совещании. Может, и ордер не даст.

Почему?

Потому. Вредные они. Никогда ничего не знают. Все клещами и хитростью вытягивать надо. Бесполезно, в общем. А тут смерть градоначальника все-таки. Надо дело раскрывать. Поэтому он нас точно чем-то озадачит.

Клара совсем скривилась. Перспектива была так себе.

Они пришли к развилке, где левая дорога уходила вниз, а правая сворачивала наверх. Они распрощались, и Клара понуро зашагала в сторону своего жилья. Ей хотелось бы квартироваться ближе к прежнему дому своей семьи, а еще лучше в нем самом. Но прапрапрабабка Клары, тетушка Астрельда, когда забрала сиротку к себе, то жилье продала, чтобы затем оплатить ее обучение. Так уж вышло, что в Полицейской Академии.

Вообще, Мюст был небольшим городком. Оставалось только удивляться, как он еще не вымер с учетом того, что жители иногда все же уезжали отсюда в поисках лучшей жизни, а еще их подъедало местное зверье. Оставались только самые упертые, заядлые или глупые. Ну или те, кому было больше некуда податься. Неудачники, одним словом. Вот только, к какому типу причислить себя в этой компании, Кларина еще не поняла. Здесь явно смешивалось минимум три характеристики из перечисленных.

Строения в городке были в основном двухэтажные, но встречались и с тремя, и с одним этажом. Преобладали округлые и выпуклые формы лирянской классической архитектуры, словно улиточные домики, наставленные друг на друга. Венчали их витые конусообразные крыши. Раньше в моде были лиловые и розовые оттенки. Но сейчас стены и черепица отдавали зеленцой, словно покрытые мельчайшей ряской. Это было заметно, если присматриваться или приехать из другого города, как Клара. Сами жители не особо обращали на это внимание, а Кларину это почему-то беспокоило. Будто город затягивало в болото и даже рясочкой он уже покрылся. Было в этом что-то настораживающее.

Клара отвернулась от настырной зеленцы и зашагала быстрее, отгоняя паскудные мысли.

Ее небольшой двухэтажный домик, круглый и с выпуклыми стенами и овальной дверью принадлежал муниципалитету и выполнял роль общежития для стажеров и полицейских, что иногда переводились в Мюст и пока не имели собственного жилья. Сейчас его полностью отдали в распоряжение Кларины за неимением других постояльцев. Она зашла внутрь спустя пятнадцать минут после расставания с Люренцем.

Обычно магия помогала жильцам поддерживать уют в таких местах, как это. Где плесень и сырость моментально заводились в укромных уголках. Муниципальное жилье, что тут скажешь. Стены, крыша и окна присутствовали, а на большее рассчитывать не приходилось.

У Клары не было магии, ей приходилось терпеть темные от влаги пятна на оштукатуренных и покрытых побелкой стенах там, куда не могло дотянуться тепло очага. Не проснулась у нее сила ни в десять, ни в одиннадцать лет, как это бывало у других магиков. Ни позже.

Полицейский без волшебства? Серьезно?

Этот вопрос она слышала чаще, чем "Как дела?" или "Как спалось?". Особенно раздражало, когда он сопровождался до мурашек противным взглядом, в котором сочетались жалость, недоумение и крайнее удивление.

Таких интересующихся хотелось послать очень далеко, а еще придать ускорение чем-то потяжелее.

Но со временем Клара научилась справляться с этими порывами и пропускать их мимо себя. Да, без магии. Да, полицейский. У нее было чем постоять за себя, а призвание никуда не денешь. Тем более у нее это семейное.

Устав не запрещал принимать на службу полицейских без магии просто потому, что такого не бывало. Отсутствие волшебных сил у лирян было столь редким явлением, что объяснить случай Клары так и не получилось. Как не получилось отговорить ее идти в Академию, а потом и на стажировку. Многие называли ее глупой и предрекали скорую смерть на службе. Но Кларина все видела несколько иначе и пока ее однокурсники отрабатывали навыки магического боя, она упражнялась с нумом – заколдованным мечом, которым можно было не только сражаться, но и отбивать заклятия. Отцовским оружием.

И ведь, если задуматься, то без магии в Лире вообще было нечего делать. Просто не на каждой работе отсутствие магии грозило смертью при исполнении служебных обязанностей. Волшебство применялось везде, и порой без него не могли обойтись даже там, где требовалось справиться с непрошенной сыростью в домике на болоте. Поэтому Кларе оставалось только смириться с этим так же, как и когда она приняла, что не такая как все.

Она сбросила влажный плащ и принялась растапливать камин вместо того, чтобы завалиться на диван и поспать. Опыт подсказывал ей, что нужно просушить одежду и подготовиться к испытаниям похлеще, чем длительный, но безобидный патруль в лодке. А седьмое чувство шептало, что все приключения только начинаются и быстро разобраться с монстром и смертью мэра не получится, как бы ей этого ни хотелось.

Вскоре Кларина, согретая у огня, задремала на старом, потертом и жестковатом диване, который до нее перевидал очень многих постояльцев. Но сейчас для нее не было места приветливее и уютнее.

***

Не на такую стажировку она рассчитывала, когда подавала заявление в Мюстовское отделение полиции. Ей казалось, ну что может случиться в небольшом городке на болоте? Он виделся ей этаким сонным царством с ленивыми комарами и зевающими лягушками на кочках, в котором никогда ничего не происходит.

Да и с чего бы? Она видела Хаурвилль – большой город, где уже три с половиной века стояла Полицейская Академия. Вот, где кипела жизнь и постоянно что-то случалось. А ведь это была далеко не столица империи.

Там кипели страсти, магики кидались друг в друга проклятиями, пытались влюбить с помощью приворотных зельев, что было строжайше запрещено, а неуемные фальшивомонетчики волшебством создавали золотые монеты чеканки лучшей, чем в императорском монетном дворе.

Нет, с точки зрения настоящности золото было вполне натуральное, и оно даже не исчезало со временем. Но оно угрожало основам государственности, и его создание было признано чуть ли не самым страшным преступлением. Определить наколдованное золото мог только очень сильный маг, оно фонило. А вот темные магики могли сделать так, чтобы след магического создания исчез. Отмыть так сказать. Возможно, поэтому преимущественно все темные магики были так неприлично богаты.

Клара вздохнула, возвращаясь от воспоминаний к реальности Мюств – Замшелого городишки у черта на куличках, о существовании которого большинство уважающих себя лирян даже не подозревало.

Что здесь могло пойти не так? Ей думалось, что своим выбором она сделает Мюсту что-то вроде одолжения. Принесет глоток свежего воздуха, а он в ответ не будет к ней не слишком строг. Не станет напрягать на стажировке, даст свободное время и возможность искать ответы и воскрешать воспоминания.

Первые воспоминания стали просыпаться у нее, едва она ступила из портала. Зеленоватый город, хмарь и туман, ползущий между домов, тяжелый от влаги воздух, пропитанный болотными испарениями. Одетые по болотному хмурые магики и оборотни, спускающиеся по улочкам к пристани. Все это будто стронуло внутри нее огромную глыбу, что запирала внутри чувства, обрывки случившихся событий, былое мироощущение и ещё целый пласт всякой всячины из прошлой жизни. Со всего этого будто спала пелена. Стоило заглянуть за знакомый угол, вдохнуть местные ароматы с примесью сероводорода, как начинали разворачиваться воспоминания. И про чудовищ, и про местный менталитет, обычаи и взаимоотношения – тоже. Про болотниц, про тварей, про работу в полиции Клара вроде бы все знала, но пробуждала в себе забытое знание об этом при столкновении с реальностью.

Вроде как – чудовища выползают регулярно из топей? А точно, всегда так и было.

А будучи в Хаурвилле она всего этого не помнила. Вот ей и казалось, что стажировка пройдёт гладко. И что здесь просто нечему пойти не так.

Она шла вверх по улице после того, как проснулась у себя дома, поняла, что проспала, бегом собралась и на ходу закинула в рот яблоко. Естественно оно совершенно не насытило ее, а кажется наоборот раззадорило чувство голода еще сильнее. И теперь живот ее рассерженно бурчал, привлекая внимание немногочисленных прохожих.

Время было позднее и темное – впору возвращаться с работы, а не топать на нее. Дул противный сырой ветер с вонючими нотками, а ее ватные и непроснувшиеся ноги отказывались взбираться на холм, на котором стоял городок. Чем выше, тем значимее здесь располагались постройки. Здание полиции находилось посередине между лачугами, наподобие домика Клары, и жильем почившего теперь градоначальника.

Так вот и на половину холма ноги отказывались ее нести, потому что все тело требовало одного: чтобы его оставили в покое и дали поспать! И поесть. Можно в любом порядке.

Но ее начальник не отличался человеколюбием, заставлял подчиненных работать ночами и кажется сгноил на болоте не один десяток своих верных констеблей. Одним из них был ее отец – Герхард Клаус Риц.

А теперь пришла и ее очередь!

Полицейский участок стоял на одной из трех городских площадей. Это было большое двухэтажное здание, весьма обширное в сравнении с изящными башенками жилых домов. Оно походило на мясистую шляпку старого гриба с круглыми окнами и массивной деревянной дверью посередине. Кларина упрямо толкнула тяжелую дубовую створку и вошла внутрь под мелодичную трель колокольчика.

После небольшого предбанника она попала в обширный общий зал, где полицейские принимали потерпевших и вели дела. Слева располагалась лестница, ведущая вверх и вниз – в подвал. Справа находился кабинет Вунсона и другие помещения.

Сейчас общей зале было не так оживленно, как днем. Горели лампы с теплым светом из-под зеленых абажуров. Добротная деревянная мебель, покрытая темным лаком, и стопки бумаг и отчетов на столах казались в их свете притихшими. Никого, только одинокий дежурный в дальнем углу. Сегодня это был молодой констебль Рогнавальд Фейрли. Появления Клары он предпочел не заметить и спрятался за стопками бумаг у себя на столе. Похоже ему передали все дела, какие только могли, чтобы заниматься убийством мэра и монстрами.

Кларина хмыкнула. Хорошо, что все эти стопки красовались не на ее столе. Но потом помрачнела. Раз в общем зале никого, значит, все уже у шефа.

Она рванула направо и свернула в боковое ответвление. Здесь было несколько дверей, центральная вела в комнату для общих совещаний, где располагалось нечто вроде трибуны со множеством сидений и стульев у ее подножия.

Не постучав, на нервах она ворвалась внутрь и застыла на пороге, когда головы всех полицейских как по команде повернулись к ней и уставились ничего не выражающими взглядами.

"Зараза!" – подумала Клара и бочком постаралась просочиться между матерыми дядьками в светло-коричневой униформе с нашивками в надежде казаться как можно незаметнее.

Надежда эта была абсолютно несбыточная, поскольку происходило все в полной тишине и под пристальным взглядом Вунсона, который в силу возраста сидел в кресле рядом с трибуной, а не стоял за ней.

Вунсон, как и его взгляд, не обещали ей ничего хорошего. В воздухе запахло хорошей взбучкой.

Вот и надежда всей лирянской полиции со времен Ловкача Златонеса наконец-то пожаловала, – противно произнес инспектор, едва она приземлила зад на одно из свободных сидений. – Ну-ка, поделись с нами мыслями из своей светлой головушки.

Ловкач Златонес – полумифический персонаж из пьяных фантазий и розовых мечт ворья всех мастей. По легенде он сумел обокрасть сокровищницу самого императора и уйти не только живым, но еще и унести несметное богатство. Все это если и было, то так давно, что успело обрасти небылицами, поэтому Клара в историю не верила. А вот в отношении себя восприняла весьма болезненно.

Она нервно дернула головой, еще надеясь, что вопрос был риторическим. Вряд ли от нее здесь ждали, что она вдруг выдаст решение, до которого еще никто не додумался. Но все молчали, а Жозеф Вунсон вперил в нее такой тяжелый и паскудный взгляд, что становилось очевидно – от нее ждут ответа. С тем, чтобы после пройтись по нему со всем пристрастием, конечно же.

Кхм, – прочистила горло она, не зная, о каком конкретно деле он спрашивает. О монстре, который загрыз до этого троих, или об убитом градоначальнике, который явно умер от других причин.

Умничать не хотелось. Инстинкт прямо вопил ей помалкивать и не выпендриваться. Хотя бы пока начальник не остынет. Но Вунсон продолжал ждать ответа, и ей пришлось произнести:

Кажется, теперь у нас два дела особой важности. Поимка зверя и расследование смерти господина Зельвейера.

Вунсон сглотнул, крякнул от досады и будто растерял весь пыл. Видно то же умозаключение терзало и его, и он все думал, как теперь справляться. И по одиночке эти дела были теми еще орешками, а уж вместе могли лишить сна и даже должности кого угодно.

Вот и я думаю, что с ними делать, – спросил он будто у всех и в то же время ни у кого.

Вопрос получился больше риторический. Но Клара так воодушевилась произведенным впечатлением от первого ответа, что продолжила диалог:

А вы не пробовали ловлю монстра на живца?