Рита Кольтяпина "За стеклом"

За стеклом
Рита Кольтяпина

Столкнувшись с последствиями тяжёлой потери, Амелия Скотт полностью погружается в мир подросткового бунтарства. Бесконечные вечеринки, сомнительные компании, новый, непривычный образ жизни – всё это в конечном итоге приводит её в Гранхолл – экспериментальный реабилитационный центр для трудных подростков. На первый взгляд всё в нем существует для помощи нуждающимся. Но постепенно Амелии открывается жуткая правда. Многие пациенты Гранхолла получают здесь билет в один конец. Перейдя серединный рубеж, посреди ночи прямо из палаты пропадает соседка Амелии. А после и сама она ощущает, как та же смертельная опасность нависает и над ней.Теперь девушке предстоит выяснить, какую роль играет провинциальный городок в чьих-то грандиозных и очень опасных планах, кто следит за тем, чтобы количество пациентов неуклонно росло, и куда же все-таки бесследно исчезают другие?Но как получить ответы на эти вопросы, если вся твоя жизнь теперь за стеклом?

Рита Кольтяпина

За стеклом

– Черт, и как мы до такого докатились?

До главы 1

«Если я изменю название города, спрячу за аббревиатурой собственное имя и не дам ни единого намёка на внешность, ничего не изменится. Вы не зададитесь вопросом, не станете судорожно листать страницы, движимые внезапно проснувшимся азартом. Ничего не изменится, потому что ничего не имеет значение. Из этой истории мог бы получиться неплохой детектив. Жаль, я совсем не умею держать интригу.»

Вкус горечи я ощущаю задолго до того, как делаю первый глоток. Со вздохом заглядываю в кружку. На поверхности, помимо желтоватой пенки, которая выглядит скорее жалко, чем аппетитно, плавает осевшая с плафонов пыль и ошметки, природу которых я так и не смогла определить. Нет, у этого напитка изначально не было шансов. Его не спасла ни добрая половина сахарницы, ни кусочек шоколадного пирога, приторного и похожего на камень.

Мои ноги отбивают неровный лихорадочный ритм. Привычка, принесенная из прошлой жизни. Вроде как движение, хоть и такое незначительное, разгружает голову. А я не помню, когда в последний раз в моем сознании утихал разъяренный рой беспокойных мыслей.

Руки пробивает дрожь, и несколько тёмных капель падают на клетчатую клеенку. Торопливым движением стираю грязь и вытираю вспотевшие ладони. Изо всех сил сдерживаю порыв вскочить и начать мерить шагами комнату. Мне просто необходимо успокоиться. В моем деле нужна холодная голова, а я чувствую себя так, словно подцепила острую форму гриппа.

Что там нужно сделать, чтобы отвлечься? Отставляю кружку, она жалобно звякает о блюдце. На ручке у неё трещина, и я надеюсь, она появилась там не только что. “Нужно сконцентрироваться на том, что видишь. Думай о самых простых вещах, описывай все, что находится вокруг тебя” – проносится в голове до боли знакомый, но такой далёкий голос. Что ж, посмотрим.

Я в душной, дешёвой забегаловке. Погода разыгралась и теперь я словно заперта на поверхности солнца. Оно пробивается сквозь грязные, замыленные окна и надо признать, немного украшает унылое пространство. Пару раз я вижу в свете собственную кожу, и она уже не кажется мне настолько болезненной.

Мебель здесь выглядит так, словно никогда не была новой. Покосившиеся столы, прикрытые выцветшими скатертями, потрескавшиеся стулья. Я уже пробовала облокотиться о спинку. И успела оттащить пару поломанных штук на задний двор. К остальному мусору, которому уже не суждено быть убранным. Глядя на меня, официантка лишь пожимает плечами. Будто это совершенно обычное дело. Такое действительно происходило бы здесь каждый день, заглядывай сюда кто-то, кроме мух. Готова поспорить, я первый посетитель за многие месяцы, и кофе в моей кружке остался от предыдущего гостя.

Несмотря на все это, не могу не признать: никогда прежде я столь остро не ощущала всю прелесть богом забытых придорожных закусочных. Где еще можно добиться абсолютной тишины и уединения? Она с лихвой компенсирует даже напрочь высохший хлеб и заплесневелый сыр. А после двадцати пяти часов в дороге и пары часов относительно спокойного сна, возможность перевести дух и собраться с мыслями была сродни глотку свежего воздуха – жизненной необходимостью.

Метод, неплохо работающий в рамках групповой терапии и четырех стен, на практике производит скорее обратное действие. Чем больше деталей я подмечаю, тем больше закусочная напоминает мне тщательно спланированную ловушку. Клеенчатые скатерти, замысловатые узоры на выцветших обоях, картины и черно-белые фотографии – всё это некогда часть моей прошлой жизни, а теперь её до боли реалистичная инсталляция. И чем внимательнее я вглядываюсь, тем сильнее сужаются стены и потолок. Мне не хватает кислорода. Судорожно пытаюсь вспомнить действенные методы борьбы с клаустрофобией, который никогда раньше не страдала.

Хлопает дверь, я вздрагиваю, перевожу взгляд, и стены возвращаются на привычное место. Нет нужды поднимать голову. Вот уже в третий раз за последний час официантка появляется в зале и с деловитым видом принимается натирать бокалы, даже не пытаясь скрыть подозрительные взгляды. Полагаю, проверяет, не сбежала ли я без оплаты (будто обед, пусть и бесплатный, может заставить хоть кого-то сюда заглянуть). А может не меньше меня удивлена, что кто-то решил задержаться здесь чуть дальше, чем необходимо для похода в туалет. Как бы то ни было, парочка таких взглядов, и во мне твердо укореняются две уверенности – происходящее, действительно, реально, и я все-таки что-то у нее украла.

Словно по команде тянусь к внутреннему карману. Мягкая обложка обжигает кожу, и я выуживаю небольшую бордовую книжку. В прошлой жизни я презирала две вещи: личные дневники и растворимый кофе из аппарата. И что теперь? Страшно представить, что ждет мои предрассудки дальше. Ведь сейчас я всерьез планирую сделать первую запись.

Рука замирает над пустым листом. Я мало что знаю о личных дневниках. Ну и как мне начать? Дорогой дневник, сегодня мой десятый день в бегах. Или дорогой дневник, я пережила собственную смерть, а сейчас, в некотором роде, жива. Или что делать, если такое создание, как я вроде как считается чем-то противоестественным и не должно существовать? На идеально белой странице появляется яркая клякса. А в голове ни единой мысли. С чего мне начать? «С самого начала» – вновь проносится знакомый голос, и я ощущаю покалывание в ладонях. Перелистываю страничку. Посмотрим, окажешься ли ты права на этот раз.

Глава 1

Мне только исполнилось шестнадцать, когда я попала в Гранхолл. Оптимальный возраст, надо признать. Я была достаточно внушаема и чересчур категорична, чтобы это признать. Идеальная мишень.

Экспериментальная группа, девять подростков из разных уголков страны, на первый взгляд никак не связанных между собой. Программа для одиноких и сломленных. Я не относила себя ни к первым, ни ко вторым. Не чувствовала себя таковой (по крайней мере большую часть дня).

У меня была семья, были друзья, мечты и планы на жизнь. И в эти планы точно не входило оказаться за высоким забором в смирительной рубашке. Одно хорошо, заточение даёт возможность подумать и многое переосмыслить. И теперь я точно знаю, с чего всё началось. А точнее, на чём закончилось. Но обо всём по порядку.

Первый понедельник октября. На Фоксдейл – крошечный городок на задворках штата Вирджиния неожиданно обрушились первые морозы. На часах без одной минуты семь утра. Горячий душ и завтрак второпях, потому что на сборы ушло слишком много времени. Перепрыгивая через две ступени, я мчалась на первый этаж. На подъездной дорожке нетерпеливо тарахтел старенький, красный форд.

Впереди бесконечный школьный день. Всё, как всегда. За одним исключением. Сегодняшний день обещал стать худшим в истории.

– По-моему, ты слишком нагнетаешь. Подумаешь, тройка, тебе не хватило какой-то пары баллов. – Пытались подбодрить меня подруги.

Мы заняли лучший столик в Мэй энд Дэй – скромном кафе на подъезде к школе. Им заведовала миссис Роуз, интерьер был выполнен в лучших традициях уютных, домашних гостиных. Здесь был выложен миниатюрный камин, а окна украшали занавески ручной работы, расшитые рюшами и цветами.

Столик был заставлен тарелками с десертами и закусками, но к еде никто не притронулся. Упадническое настроение оказалось заразительным.

– Если бы мои родители ставили условия, я давно очутилась бы в институте благородных девиц. Подальше и под замком. – Эйприл решительно отбросила со лба цветную прядь.

– Ты не под замком, только потому что родители ни разу не застали твоих вечеринок. Серьезное упущение. – Усмехнулась Карин, помешивая воздушную шапочку на клубничном коктейле.

Она оставалась невозмутимой в любой ситуации и служила в нашей компании чем-то вроде голоса разума.

Мы перебрались в Фоксдейл из Бостона, когда мне исполнилось четырнадцать. Маме предложили повышение, и всей семьей мы отправились исполнять мечту всей её жизни. Я была новенькой в городе, в котором все знали друг друга с пеленок и не рассчитывала завести друзей.

Карин была первой, с кем я познакомилась. Мы жили по соседству, на одной улице и случайно столкнулись в магазине. Адаптация проходила со скрипом, и первое время я часто путалась в одинаковых переулках. Карин предложила мне помощь, и следующим утром мы ехали в школу вместе.

Гиперответственная, заботливая Карин страдала обостренным чувством долга и привыкла оберегать близких. Высокая, хорошо сложенная блондинка. Ни грамма жира, сплошь литые, крепкие мышцы. Высокие скулы, пшеничный оттенок длинных, прямых волос, бездонные синие глаза. Из-за их оттенка нас частенько принимали за родню.

Эйприл тоже переехала несколько лет назад. Но её, в отличие от меня, позиция чужака нисколько не смущала. Она любила внимание и знала, как заставить его работать на себя. Худощавое телосложение, румянец на щеках и невысокий рост едва ли гармонировали с властным характером подруги. Внешне Эйприл больше напоминала фарфоровую куклу. С неординарным стилем.

То, что они диаметрально разные сидели бок о бок за одним столом, означало одно – у вселенной определенно есть чувство юмора.

– Вы же знаете, как мама обожает условия. Мы разве что не заверили тот договор. Да и комитет она не жалует. До сих пор мне удавалось оставаться на плаву только благодаря неплохим оценкам.

Я чувствовала, как моя жизнь разваливается по кускам. А вечером мама ещё раз пройдется по её руинам. На прошлой неделе среди старшеклассников проводилось промежуточное тестирование по тригонометрии. Оно совпало с комиссией в комитете. И я оказалась в весьма затруднительном положении. Точные науки всегда давались мне с трудом, а работа в комитете отнимала всё свободное время.

Чтобы хоть как-то поддерживать свою социальную жизнь, я согласилась на издевательский ультиматум. Мама не вмешивается в процесс подготовки к экзамену, а мой результат будет не ниже четверки. В противном случае – полный и безоговорочный отказ от комитета и вечеринок до конца учебного года. И это в выпускном то классе. Прямо перед грандиозным празднованием дня рождения Карин. Просто кощунство.

По воле судьбы мне не раз приходилось недоговаривать и обманывать. Но надо отдать мне должное, в этот раз я действительно старалась. За плечами была не одна бессонная ночь. Я постоянно нервничала и выглядела соответствующе.

Хотелось провалиться сквозь землю. Но вместо этого я неожиданно оказалась в воздухе. Стул накренился, и мои ноги вместе с ним оторвались от пола. Спина вжалась в спинку, пальцы рефлекторно сцепили сиденье. Усилием воли я сдержала испуганный вскрик.

Перед моим лицом возникли знакомые золотисто-карие глаза и взъерошенная шевелюра. Вновь захотелось закричать. Но уже от негодования. Я настойчиво дернулась вперед, стул не сдвинулся ни на миллиметр.

– Уэс, ты спятил? Верни меня на место.

Пухлые губы растянулись в улыбке. С нового ракурса была различима их легкая асимметрия. Но вряд ли кому-то открывался подобный обзор. Повезло лишь мне одной.

– Вы, прогульщицы, своим видом распугиваете посетителей. По чём траур?

Для всех остальных шёл последний урок физкультуры. Я была не в настроении наматывать круги по стадиону. Эйприл всегда была ярой противницей спорта и по возможности избегала занятий, прикрываясь то комитетом (иногда мне казалось, она придумала его только для этого), то выдуманными болезнями. Тренер шутил, что в справочнике уже не осталось подходящих болячек, а подруга повторяла, что пот – главный враг прически, а баскетбольный мяч – её нового маникюра. Карин – ярая любительница спорта просто не могла оставить меня в таком подавленном состоянии.

Пользуясь подвернувшейся возможностью (и невнимательностью тренера Деборы), мы выскользнули через запасную дверь женской раздевалки. Обычно она всегда была заперта на ключ, но сегодня привезли новый спортивный инвентарь. И затаскивали его как раз через нашу раздевалку. До парковки мы добрались по витиеватой, подъездной аллее. Полусогнувшись, чтобы избежать лишнего внимания.

– По моей свободе. – Я чувствовала, как покидают меня последние нервные клетки. – Если не хочешь растерять оставшихся гостей и мыть пол, не устраивай конфликт с моим вестибулярным аппаратом, хорошо?

Уэсли хитро сощурился, но ноги всё-так почувствовали опору. Я облегченно вздохнула. В неестественном положении я могу находиться от силы несколько секунд. С детства передо мной закрыты парки аттракционов, аквапарки и верховая езда.

Друг знал это, поэтому периодически устраивал моему организму взбучку. Вот и сейчас, абсолютно довольный, он придвинул стул ближе к себе и оперся о спинку локтями.

– Можно поподробнее?

Удивительно, как Уэсу одним своим присутствием удавалось разрядить обстановку. Все заметно расслабились и оживились. Эйприл потянулась за фотоаппаратом. Карин наоборот придвинулась ближе к нам. Она сторонилась Эйприл с тех пор, как та неожиданно решила стать фотографом и ловила преимущественно неудачные моменты.

– Результаты за тест объявили сегодня. – Объяснила Карин.

Уэс окинул меня внимательным взглядом, и мне тут же захотелось отвернуться. Несмотря на окружавшую его ауру легкомыслия и беспечности, друг был на редкость проницательным. Он не упустил из виду покрасневшие глаза и залегшие под ними тени, но ничего не сказал. Вместо этого он неожиданно сменил тему.

– Открываешь пляжный сезон, Флойд?

Мы с Карин удосужились выглянуть утром в окно и захватили с собой теплые парки. А Эйприл… ну, она осталась верна себе и поверх легкой, ситцевой блузки с орнаментом накинула плащ из водоотталкивающей ткани. Тепла он не давал, зато как плащ-палатка отлично защищал от дождя.

– Олицетворяю стиль в этом захолустье. – Парировала подруга. – Кто-то же должен.

– Точно. Пневмония отлично олицетворяет стиль. – Вмешалась Карин.

Эйприл фыркнула. Открылась входная дверь, и в помещение ворвался ледяной воздух. Плечи её дернулись, по коже побежали мурашки. Эйприл смущенно опустила рукав.

– Когда намечается разбор полётов? – Повернулся ко мне Уэс.

– Сегодня. Это будет буквально первый её вопрос.

Уэсли легонько сжал мою ладонь. Во время разговора он всегда смотрел прямо в глаза и умело обезвреживал этим собеседников. Россыпь золотых вкраплений вокруг зрачков притягивала, как пламя обычно притягивает мотыльков. Стыдно признаться, я и сама не раз попадалась на эту удочку.

– Может мне пойти с тобой? Подожду во дворе, а после прогуляемся. Поверь, я профессиональный утиратель слез.

Возможно, со свидетелем мои шансы немного увеличились бы. Но свидетель переговоров означал свидетеля сцены, которая развернётся после. А этого мне не хотелось.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70478974&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.