Ника Виноградова "Сверхновые. Стихи"

В нём вызревают пшеничные волны стихов.

Нет, не зови: он не вернётся домой.

Будет скитаться по мрачным пустынным квартирам,

Будет искать новых муз и эфирных кумиров,

Будет согрет вдохновением стылой зимой.

Нет, не любить? Ты полюбила – пустяк? —

Гения, что уходя, ключ в прихожей повесил,

Гения, что отыскал очень странное «вместе».

Гения, что для других – словоблудец-чудак…

Ты позовёшь.

В нищете ненаписанных пьес

Гений – останется слеп. Ты – пройдёшь по терновью.

Он, окрылённый чужой сумасбродной любовью,

Больше не впустит тебя в опрокинутый лес.

СВЕЧИ

«Свеча горела на столе…» Борис Пастернак

Догорали устало свечи.

Стылый вечер стелился дымом,

И покрытый небрежным гримом

Спал озябший, нелепый мир.

У тебя не окрепли плечи —

Не удержишь его безбрежность,

Не отыщешь любовь и нежность

Средь фальшиво звучащих лир…

Фитилёк все черней и тоньше.

За окном – беспощадно время.

Беспредельно. И это бремя

Неподъёмней теперь вдвойне.

Он тебя не обнимет больше,

След его – под февральским снегом,

И на смену любви и неге —

Затухающий свет в окне.

ПУСТОЦВЕТ

В старом саду зеленеющий кустик черёмухи
(Дед посадил) каждый год пышным цветом цветёт.

Белая россыпь с ветрами колышется всполохом…
Только плодов этот куст никогда не даёт.

Дедушки нет.

Сад хиреет, и ветки засохшие
Падают часто на яркий ковер сорняков.

Старый забор поломали ребята подросшие,
Рвущие ягоды сладкие с чахлых кустов,

Что плодоносят едва, воробьишкам на счастье…
Дедушкин куст сочно зелен, но вновь – пустоцвет.

Может, оббило ветрами? Весною ненастье
Рьяно пустынит наш край уже несколько лет.

Может, он просто такой – пышноцветно-безъягодный?
Видно, я с ним по несчастью отныне сестра —

К солнышку рвусь по весне, распускаюсь отчаянно…
Цвет обрывают дурные бродяги-ветра.

ГОРОД СОННЫЙ…

В городке уютном всё белоснежное: режет глаз кристальная белизна.
В январе в снегу зацвели черешни…
Может, там неправильная весна?

Может, там, в пресветлую пору вешнюю, повстречались мы и не разошлись?
Танцевали вальс лепестки черешневые,
Танцевала с ними, кружилась жизнь:

Там мы вместе, юные, безмятежные, белизну не пачкали грязью ссор…
Небо нежно-синее и безбрежное,
Облака – воздушный седой курсор.

Побежишь за ними – уже под радугой! Это лето наше взяло разбег:
Мы в него, как в омут, как в бездну, падаем.
И черешня зреет… и новый век:

Тот же город сонный, деревья стройные, что под весом ягод склонились вниз.
Мы едим черешню. И нами понято,
Для чего дана суетная жизнь:

Чтоб вот так, прохладной, простылой осенью согревать друг друга, даря в ответ
Столько счастья…
Сон, пробужденьем скошенный,
Мне напомнит, сколько промчалось лет,
Как мы ели ягоды недоспелые…

Разошлись, счастливой судьбе назло.
Город снов рассыпался цветом белым.
Нас там нет.
И не было.
Отцвело.

Я РАСКРАШИВАЛ НЕБО…

«Я раскрашивал небо, как мог…» Ночные снайперы

Я раскрашивал небо, но серость топила цвета,
Хмарь седая бродила, играя, по льдистому куполу.
Бесприютная мга, беспросветных ночей маета —
Вот, соседствую с ними, в усталость предзимнюю кутаясь.

Я раскрашивал небо, но саваном грязным оно
Нависало, давило, порошку рассыпав хрустящую.
И нельзя не смотреть монохромное это кино,
Хоть живого в нём нет, нет родного и нет настоящего…

Я раскрашивал небо, и радугой огненной цвёл
Наш последний закат, переливами света пылающий.
Блекло-сизый рассвет был измотан, болезненно квёл,
Наползал еле-еле, разлукой бесцветной пытающий.

Я раскрашивал небо палитрой зелёных лучей —
Ты смеялась, назвав бесталанным, убогим художником.
Выцветает гуашь чувств ушедших…
До боли ничей
Крашу сердце в маренго, слепой нелюбовью стреноженный.

НАД ПОТОЛКОМ

Сегодня ты ушла. Банально. По-английски.
Я выпью рюмку виски
И просто помолчу.
Был шатким хрупкий плот, не выдержал цунами.
Оно случились с нами
И мне не по плечу.