Роман Романович "Алхимик. Том 5. Собиратель"

– Соколов сделал прибор, который должен помочь их отслеживать.

– Должен и поможет – это разные вещи. Не мне тебе говорить.

Родион промолчал. Проверки уже шли, и пока никого не обнаружили. Что не означало, что никого из многоликих они не встретили.

– Также допросили прислугу и двух охранников, которых нанял вместе с Ярославом Коршунов. Прислуга ничего интересного не рассказала. Кроме того, что мы и сами наблюдали. Наследник работал, иногда напивался, вёл затворнический образ жизни, женщин и друзей у него не было.

Анастас кивнул. Коршунов нарисовал им образ надломленного, но не до конца юноши, который борется за выживание семьи, тихо спиваясь. Жалкий образ. Который смог усыпить их бдительность.

– С охранниками тоже почти ничего интересного. Мы их проверяли до этого. Свою историю они подтверждают. Ярослав раньше был наёмником. Пришёл со стороны – откуда, они не знают.

– Попахивает делами Коршунова-старшего, – поделился подозрениями Анастас.

– Я тоже так считаю, – кивнул Родион. – Если это и правда его внебрачный сын, то, предположительно, он на нём опробовал результаты своих исследований. Пока не совсем ясна хронология событий и мотивация всех участников. Имея такие возможности, Коршунов-старший мог бы выиграть войну и без Рысевых. Либо мы чего-то не знаем, либо он банально не успел.

– Если не успел, тогда нам сказочно повезло. Ты помнишь, что несколько учёных скрылись из лаборатории? Мы их так и не нашли. Пленный говорил что-то на их счёт?

– Нет. Единственное, что удалось выяснить дополнительно – в ходе общения с Соколовым Ярослав проговорился, что за ним кто-то стоит. Скорее всего, наши заграничные друзья.

Родион говорил беспристрастным, спокойным тоном, но слово «друзья» прозвучало так, что сразу было понятно, насколько там глубокая и тёплая степень дружбы.

– У Ярослава явно нестабильная психика, – дополнил Родион. – Возможно, это связано с тем, что его тело меняется.

– Плохо. Нам по-прежнему нужны ответы.

Родион промолчал. Он был не из тех, кто работает вполсилы. То, что можно было сделать – уже сделано.

– Что с матерью Романа?

– Прошла лечение в клинике. Несколько месяцев в завязке. Жила отдельно от детей. На допросе назвала своего сына жалким неудачником и истерично хохотала, когда спросили у неё про талант ходока. Мать была не в курсе способностей и дел сына.

– Иными словами, она пустышка?

– Это не та семья, с которой можно быть в чём-то до конца уверенным, – ответил Родион.

– Сошли её куда-нибудь в провинцию и запрети появляться в столице.

– Сделаю.

– Что по Гвоздевым?

– Тихо. Никто за ними не явился.

После того как информация о Соколове ушла на сторону, шутки кончились. Близкие люди всегда были первоочередной точкой влияния. Поэтому, как только события завертелись, к Гвоздевым приставили отряд. На случай, если кто-то решит их похитить.

– Жаль, – вздохнул князь.

Было бы проще, явись кто и попадись в ловушку.

– Можешь идти, – махнул Анастас рукой. – Будет новая информация – сообщай.

Князь дождался, когда слуга уйдёт и переместился в другое место.

Его сестра сидела за столом с чашкой крепкого кофе, что говорило о многом. Кофе Ольга не любила и пила только тогда, когда пребывала в дурном настроении. В очень дурном.

– Судя по твоему виду, ты меня не обрадуешь, – сказал князь, присаживаясь на стул.

– Всё настолько… сложно, – запнулась она. – Что я даже не знаю, с чего начать.

– Начни с фактов. Что по Соколову? Мне доложили, что он сделал новое устройство, но хочу услышать твоё мнение.

– Цитирую: если заявится кто-то такой же, как пленный, то определить можно. Но если они доработают технологию, то возможны ошибки.

– Что ж, – вздохнул князь, – это лучше, чем ничего. Про технологию оговорка или подтверждённый факт?

– Соколов заявил, что в организме Ярослава есть следы внешнего вмешательства. Да и не слышали мы никогда о меняющих лик, чтобы грешить на естественное происхождение.

– Про способности Эдгарда мы тоже не слышали.

– И мы не отбрасываем теорию, что его способности тоже искусственно созданные.

– Если так, это слишком подозрительно. Получается, что Коршунов создал две уникальные технологии… – задумался князь. – Если так, то, надеюсь, он действительно мёртв.

– Мы видели тело… – сказала Ольга и сама себя одёрнула. – Если, конечно, это не подменыш.

– Вот-вот. – Анастас снова помассировал виски.

– Жуть-то какая. – Ольга полностью разделяла чувства брата. – Тогда нам сильно повезло, что Соколов вышел на нас. Без него пришлось бы сложнее. Будем надеяться, что Коршунов-старший и правда умер раньше, чем довёл технологию до ума, – сказала Ольга и сделала большой глоток кофе.

– Умер или нет – теперь дело вторичное. А на первом месте то, что технология ушла иностранцам. С их бюджетами и возможностями они быстро доведут её до ума. Не удивлюсь, кстати, что они и Коршунова во время войны спонсировали. Может, поэтому он такую секретность и развёл, чтобы скрыть наработки. Ушлый был мужик, ничего не скажешь, – в голосе Анастаса слышалось уважение.

– Я уже запрягла отдел на разработки новых протоколов безопасности. Исходя из того, что сказал Соколов, в случае доработки технологии мы в любом случае пропустим многоликих. Главное – поймать кого-то для изучения.

Князь понимающе кивнул. Бесы были угрозой. Ходоки были угрозой. Но это привычные угрозы. Многоликие были чем-то, к чему никто не был готов. Радовало только одно. То, что есть шансы научиться противостоять угрозе. Лишь бы успеть дожить до этого момента.

То, что план действий наметился, радовало. А то, что княжеская семья, да и чуть ли не всё государство ещё больше стало зависеть от одного человека, тем более не самого надёжного, было верным способом прийти к поражению. Но ситуация на текущий момент такова, что либо ничего, либо технологии Соколова.

– Соколов – это хорошо, но ты и сама подумай, как мы без него можем вычислять подменышей.

– Разумеется.

– Как прошло у вас с ним? Я пока не смотрел запись.

– А ты посмотри, – во взгляде женщины читалось… многое.

– Мне кажется, или у тебя истерика? – приподнял бровь князь.

Анастас заметил нервное состояние сестры, ещё когда зашёл. Он подумал, что оно связано с новой проблемой, но сейчас мелькнула мысль – что причина может быть совсем другой.

– Не кажется. То, что я увидела, выходит за рамки нормальности. Мы о многом догадывались. Многое узнали о нём. Но теперь я уверена – мальчишка не показал и тысячной доли того, на что он способен. Возможно, он и сам до конца не знает своего потенциала.

– Насколько он опасен?

– Абсолютно опасен, – заявила Ольга. – Я даже не знаю, кто опаснее. Многоликие или Эдгард.

– Да что ты там такое увидела? – напрягся князь.

– Свободное изменение материи. То, что можно назвать магией. Представляешь? Будто мы с тобой попали в сказку и у нас во дворце сейчас сидит волшебник.

– Мы знали об этой его способности и раньше.

– Знали. Но одно дело знать умозрительно, а другое – видеть в живую. Когда я сказала свободное изменение – это значило лёгкое. Он плавил бетон и металл так же легко, как мы сейчас с тобой говорим. Посади его в бункер под замок, он махнёт рукой – и двери откроются. Да что там двери, стены разойдутся в стороны. Или махнёт рукой и превратит жидкость в твоей кружке, – Ольга демонстративно показала чашку с кофе, – в сильнейший яд. Воздух – в газ. Кровь в твоём теле… Ну, что-нибудь да сделает. Иначе говоря, дорогой братец, прекращай считать его слабеньким бесом и обычным юношей. О нет, – усмехнулась Ольга горько, – он в сотню раз опаснее.

Анастас внимательно смотрел на Ольгу, обдумывая сказанное. В мире аристократов существовала хорошо известная высшим кругам ловушка мышления. Имея звериные инстинкты, пусть и подчинённые воле разума, аристократы бессознательно оценивали друг друга с точки зрения звериной силы. Ловушка в том, что сильный бес априори воспринимал слабого как что-то незначительное. Со всеми отсюда вытекающими.

В животном мире это оправданная стратегия. В человеческом обществе – верный путь обмануться и пасть. Случай Эдгарда – наглядный тому пример. Инстинктивно он воспринимается как слабый, а значит, безопасный. Но Ольга утверждала, что его опасность в сотню раз выше. Значит, о безопасности речи идти не может, и нужно пересматривать весь свой подход к парню.

– Получается, держать рядом его опасно, но и иначе поступить мы не можем, – сделал вывод князь. – Так как нуждаемся в его разработках.

– Мне остаётся воздать хвалу твоей прозорливости и то, что ты отказался работать с ним по жёсткому варианту.

– Оля, – подался вперёд мужчина. – А если убрать эмоции. Что ты о нём думаешь? Он на нашей стороне или нет?

– Я сейчас не готова дать ответ.

Сначала Ольга хотела сказать, что не знает, но вовремя спохватилась.

– Дай мне несколько дней обдумать увиденное. Поговорить с парнем.

– Сегодня я сам с ним поговорю. Но мне нужно твоё мнение.

– Большую часть времени он выглядит, как самый обычный парень, которому не повезло в жизни, но он не опустился и старается нормально устроиться. Он умён, талантлив, трудолюбив. Но иногда, когда доходит до кризисов, на передний план выходит кто-то другой. Готовый убивать, добиваться результата любой ценой, действовать жёстко.

– Сильные союзники нам нужны.

– Вот я и говорю, переставай воспринимать его как мальчишку.

– Ладно, разберёмся. А что… – князь замер, обдумывая, спрашивать или нет. – Твоя дочь?

– Давай не будем об этом сейчас! – всплеснула руками Ольга. – И только попробуй заикнуться о ценных генах!

– Как скажешь, – улыбнулся князь и отправился на выход. Впереди его ждал ещё один разговор.

***

Когда вышел из допросной, Ольга Владимировна уже ждала меня у входа.

– Как прошло? – спросила она первым делом.

Я оглядел её. Отметил то, как смотрит на меня, как напряжена, как пытается это скрыть. Так хотели выведать мои секреты, а когда увидели в живую, не понравилось?

– Он не естественного происхождения. Над ним хорошо поработали в лаборатории. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю.

Свой организм я исследовал десятки раз, пытаясь разобраться, что в нём «сломали» опытами. Так что увидеть отклонения в чужом организме, довольно характерные, получилось быстро. Да и, если знаешь, чей это сын, как-то не удивляешься, что без опытов не обошлось.

– А защита? – уточнила Ольга Владимировна.

– Если заявится кто-то такой же, как и он, то определить можно. Но если они доработают технологию, то возможны ошибки.

Я смог выделить тот набор отклонений, который отличает многоликого от бесов, ходоков и обычных людей. Сделать что-то, что будет отслеживать в окружающих людях схожие параметры, возможно. Только нет гарантий, что и другие такие же уникумы имеют схожие отклонения. Как и нет гарантий, что технологию не доработают, улучшат и сделают на новом уровне.

Пленный проговорился насчёт того, что за ним стоят могущественные силы. Исходя из того, что я знаю, очевидный вывод – это иностранцы. Ну, или Белогрудовы, в чём я почему-то сомневаюсь. Но это исходя из известных мне фактов, которые ограничены, поэтому пока буду держать в уме, что это лишь предположение.

В любом случае у «могущественных» сил и ресурсы на разработки имеются. Поэтому стоит ждать улучшения технологии, а значит, мои методы обнаружения в какой-то момент перестанут работать. Надо думать, как улучшить определитель.

– Ольга Владимировна, – заглянул я женщине в глаза. – То, как вы смотрите на меня… Надеюсь, не дойдёт до оскорблений и обвинений в моей нелояльности и неблагонадёжности?

– Эдгард… – растерялась она. – Нет, не дойдёт. Пойдём.

Женщина перенаправила меня обратно в ту же самую комнату, которую успели прибрать. Следы крови мистическим образом куда-то исчезли. Вот она, мощь алхимии уборки во всей красе.

– Я пока вынуждена отойти, но мы с тобой ещё поговорим, – предупредила Ольга.

– Долго мне здесь сидеть?

– Не знаю. Мы работаем.

– Гвоздевы…

– О них позаботятся, – перебила она. – Не сомневайся.

То, как люди князя умеют быстро реагировать, я уже видел, поэтому и не сомневался.

***

Минут через двадцать ко мне заглянула София с ужином.

– Ты тут не унываешь? – спросила она, заходя с большим подносом.

– Ну, пока аж целая княжна носит мне еду, унывать – это грех и преступление против короны.

– У князя нет короны.

– Неважно.

Я встал и помог девушке с подносом.