Лина Николаева "Черными нитями"

– Мальчики, – учитель обратился к классу. – За каждым из вас стоит великий или благородный род. Вы должны вырасти достойными людьми и оставить свой след подобно великому Яру. След, а не каляку на бумаге. – Учитель бросил листок на парту и вперился в Рейна взглядом. – Держи своего демона в узде и не забывай, с кем ты учишься.

Мужчина вернулся к доске. Ученики затихли, класс снова наполнился низким монотонным голосом и скрипом мела.

Дерит обернулся. В зеленых, похожих на кошачьи глазах читалось чувство собственного превосходства. Забудешь тут, как же! Ему многое позволяли, потому что он принадлежал к одной из восьми великих родов, на что указывала первая гласная в фамилии. Дерит был У-Крейн, Рейн же – всего лишь Л-Арджан. Что бы ни говорили мать и Агна про отца, он был Л и относился к благородному роду. Для простых людей разницы не было, а вот сами аристократы границу чтили свято.

От напряжения и злости Рейн поднял плечи еще выше. Все твердили, что нельзя слушать своих демонов, надо учиться смирению, но как тут смириться, когда какой-то прыщавый идиот так ведет себя? И только потому, что его семья старше и богаче? Вот уж кому стоит поучиться смирению!

Рейн едва досидел до звонка. Он торопливо собрал тетради и учебники в сумку и первым выбежал из класса. До следующего урока оставалось пятнадцать минут, и их хотелось провести во дворе, подальше от всех.

– Эй!

Рейн повернулся. Дерит шел нарочито медленно, а говорил громко:

– Ну что, Л, как каникулы?

Рейн смерил парня презрительным взглядом и промолчал. Тот не унимался:

– Мы с семьей ездили в Эрнодамм. О, как хорошо на Южном море! А ты, наверное, гулял на заднем дворе? Вам-то и деньги запрещено тратить, да?

Рейн сжал кулаки. Да что он сделал не так? Кто придумал чертовы правила?

Отец служил в Церкви. Она олицетворяла собой смирение и победу над демонами. Простые люди уважали ее служителей, а вот среди великих и благородных семей уважения было немного. Отец утверждал, что это из-за силы их влияния на общество, однако Рейн слышал другое: церковников называли лицемерами и лжецами.

Аст встал рядом как верный пес, готовый броситься вперед.

– Что молчишь? – Дерит хохотнул. – Расскажи, как живут церковники?

Рейн сжал кулаки еще сильнее. А что ему рассказать? Хороший человек должен поощрять дух, а не тело. Поэтому пища – простая, одежда – только необходимая, развлечения – письмо и чтение. Да, Рейн ежедневно, до беспамятства, переписывал строки из Книги Братьев – священного писания Церкви. Да, его пороли, чтобы «воспитать» и придать сил в борьбе против демонов. Ну и что?

– Мы живем так же, как вы, – сквозь стиснутые зубы ответил Рейн.

– А я слышал, что церковники истязают себя, потому что им это нравится. Правда?

– Если ты такое слышал, проверь уши! – крикнул Рейн и сразу огляделся. Получить наказание можно было даже за злой крик – уступку гневу, внушаемому демоном.

– Он долго будет болтать? Чем семья торговцев лучше? Надувать да обсчитывать умеют? – Аст скрестил руки. Рейн мысленно отмахнулся. Нельзя слушать демона.

У-Крейн отвел взгляд.

– Извини, если задел тебя. Я хотел быть твоим другом, поэтому спрашиваю.

– Другом? – Рейн растерялся.

– Если дружба такова, ну ее, – Аст хмурился так, словно лимон проглотил целиком.

Дерит захихикал:

– Да кто будет дружить с церковником!

Глаза Аста налились кровью, он весь задрожал от нетерпения:

– Скажи уже что-нибудь! Себя надо защищать!

Прыгнув, Рейн рывком повалил Дерита на землю и наотмашь ударил кулаком по лицу. У-Крейн вытянул ногу, пытаясь сделать подсечку, но Рейн перехватил парня посильнее и стал наносить удары один за другим. Дерит сжался, он пытался прикрыть голову руками, но кровь уже вовсю хлестала из носа, а лицо наливалось красным.

Чьи-то сильные руки схватил Рейна подмышки, подняли и встряхнули как глупого щенка. Еще несколько секунд он лягался, затем бессильно повис. Его поставили на землю. Отовсюду слышалось:

– Бедный мальчик!

– За что его так…

– Ноториэс.

Последнее слово прозвучало как удар хлыста. Рейн притих и замер, только Асту все было нипочем: он стоял рядом, спокойный и уверенный.

– Ноториэс, – снова послышался шепот.

Это означало «печально известный». Так называли тех, кто не справился со своим демоном и, поддавшись ему, нарушил порядок – избил, украл, убил. Ноториэсов наказывали, а клеймо и дурная слава преследовали их всю жизнь.

– Рейн Л-Арджан, – голос учителя был полон льда. – В кабинет к директору.

Мальчик переглянулся с Астом. Демон ответил обнадеживающей улыбкой.

Отправившись следом за учителем, Рейн все равно обернулся на Дерита. Парню помогли встать и, заботливо придерживая, повели к врачу. Ну-ну, пусть еще попробует сказать, что церковники хуже других. Увидит, сколько в этом правды.

Внутри разлилось приятное тепло. Аст оказался прав.

***

Рейн топтался перед кабинетом и периодически приникал к двери, хотя нужды в этом не было: звучный голос отца доносился, наверное, и до первого этажа.

– Арджан, ему всего двенадцать! – взмолилась мама.

– И он уже вовсю слушает своего демона. А ведь с каждым годом взросления перед ним будет появляться все больше соблазнов.

– Он старается, ты же знаешь, но в школе так сложно! Ты сам не раз говорил, что тебя…

– Хватит.

Рейн слышал: отец ударил по столу. Тот прекрасно владел голосом, взглядом, лицом: в них никогда не было и тени страха или гнева – ничего от демона. Только руки выдавали его: отец всегда ударял ладонью или хватался за стол, чувствуя недовольство.

Послышался мамин вздох. Отец продолжил:

– Дети бывают жестоки. Их умы открыты для каждого нечаянного слова, им так легко послушать своего демона. Мы должны оградить их от влияния тьмы. Ты помнишь, по каким принципам мы воспитываем детей?

– Послушание, смирение, молчание, – тихие слова матери прозвучали подобно заклинанию. Рейн снова отпрянул от двери и скривился.

Легко это твердить! Дети должны слушаться – старшие научились сдерживать тьму, они знали что хорошо, а что плохо. Дети должны терпеть – все желания идут от демонов. Дети должны молчать – каждое нечаянное слово делает тьму сильнее.

– Верно, – голос отца стал ледяным. – А ты?..

Рейн приник к двери и услышал тихое:

– Дети и Церковь.

– Верно. Иди.

Мальчик отпрянул. Мама осторожно притворила дверь и посмотрела на сына: по ее взгляду стало ясно, что она знает, что он все слышал.

– Рейн.

В последнее время она выглядела более усталой. В темных волосах появились серебряные нити, вокруг голубых глаз и рта залегли морщины. Рейн все гадал: это из-за него или из-за Кая, младшего сына, который поддавался демону еще чаще старшего?

– Рейн, – повторила мама. – Я прошу тебя, взвешивай каждое слово, прежде чем сказать, и обдумывай каждое действие, прежде чем сделать. Не дай демону завладеть твоей душой. Прошу, будь хорошим человеком, и тогда ты оставишь свой след подобному великому Яру.

Рейн чувствовал жалость к матери, но стоило услышать последние слова – ее любимую присказку, как все внутри запротестовало. Да сколько можно! Плевать ему, хороший он человек или нет, плевать на этого Яра, на все плевать, лишь бы его оставили!

Мать протянула руку, чтобы погладить сына по голове, но он увернулся и зашел в кабинет. Аст молчаливой тенью скользнул за ним.

– Я рад, что ты сам пришел ко мне, – голос отца звучал отчужденно.

Рейн передернул плечами. О чем бы ни говорил отец, в его кабинете он всегда чувствовал себя не на своем месте. Маленькая комната была сплошь заставлена шкафами из темного дерева, и каждую полку, каждый свободный сантиметр занимали церковные и философские труды. Обычно запах старых страниц нравился ему, но здесь он оседал на языке горечью.

– Ты признаешь, что послушал своего демона?

Рейн кивнул. Хотелось яростно замотать головой, закричать, ответить самым горящим взглядом, но он только опустил глаза – отец явно ждал этого.

– Сколько ударов мне полагается?

– Я ценю твою смелость. – Отец провел рукой по короткой темной бороде и посмотрел на сына не без гордости. – Это качество хорошего человека. Нужна отвага, чтобы признать, что ты поддался, и прийти ко мне, зная, что тебя ждет наказание. Поэтому его не будет.

Рейн открыл рот, но не нашелся с ответом. Отец впервые говорил с ним так.

– Я вижу, что ты борешься со своим демоном, и хочу помочь тебе.

Рейн покосился на Аста. Борется, да… Иногда ему казалось, что только демон понимает его.

– Я знаю, как в детстве и юности сложно устоять. В мире много соблазнов, и гнев, гордыня, зависть, похоть то и дело овладевают нами. Лишь настоящее смирение позволяет обуздать тьму. Наша семья издавна служит Церкви, ты наследник рода Л, и пора тебе присоединиться ко мне.

Рейн резко выпрямился, точно в спину палку вставили. Только не это.

– После школы ты будешь приходить в Восточную Церковь и помогать служителям. Ты увидишь, как мы боремся с тьмой в людских сердцах, как наставляем, как усмиряем. Это поможет тебе одолеть демона. – Отец улыбнулся. – Как и все, я присоединился к Церкви только после окончания школы, в шестнадцать. Ты узнаешь наши тайны раньше, и это откроет перед тобой большое будущее.

Рейн попытался улыбнуться, но все внутри так и дрожало. Если в школе узнают, от него уже не отстанут. Никто не любил церковников. Как это скрыть? От Дерита, который, казалось, слышал все, что происходило в городе, и от других. От учителей, которые считали своим долгом знать об учениках все.

– Улыбнись, – голос Аста выдернул его из мыслей о неприглядном будущем. Рейн, не задумываясь, просиял.

– Отец, – выдохнул он, – я не готов. Позволь мне окончить школу.

– Вздор. – Отец ударил рукой по столу. Ледяным голосом он произнес: – Сын каждого рода, служащего Церкви, почел бы это за честь. Ты готов. – Плечи отца напряглись, он подался вперед и крепко сжал руки. – А если нет, я займусь подготовкой. Твоего демона надо усмирить, и служба поможет в этом.

– Да, отец, – покорно ответил Рейн.

Разбитые кулаки отозвались болью. Скоро они будут разбиты вновь.

***

Дерит затянул узел посильнее и с довольной улыбкой оглядел работу. Рейн забился изо всех сил, привязанный к дереву, веревки врезались в кожу. Он пытался достать У-Крейна ногами, но пинал только воздух. Обессилев, Рейн затих. На глазах выступили слезы, он тут же опустил голову, пряча их.

Дерит щелкнул его по носу и махнул рукой, зовя других за собой.

– Пока, церковник, – бросил он на прощанье. – Увидимся утром.

Рейн с отчаянием оглядел школьный двор. Слишком поздно, по домам разошлись и учителя, и ученики.

– Тише. Мы выберемся, – голос Аста не подразумевал сомнений. Демон сочувственно дотронулся до его руки, но прикосновение было легче ветра.

Рейн опустил голову к плечу. Он ведь сам виноват. Не ударь он Дерита, отец бы не заставил его прислуживать в Церкви. Не прислуживай он, другие ученики не ополчились бы против него.

Аст подошел еще ближе, пригладил волосы рукой.

– Я помогу тебе.

Рейн отвел взгляд. Хватит. Наслушался уже демона.

– Ты не должен бояться их больше, чем они тебя. Они все равно не отстанут. – Заметив поднятый взгляд, демон гордо выпрямился и продолжил: – Живем всего раз, не время быть маленьким и слабым. О тебе никто не позаботится, кроме себя самого. Борись.

Рейн смело посмотрел в серо-голубые глаза Аста. Да. Защитить себя сможет только он сам. И его демон. Хватит, Дерит еще пожалеет, даже если для этого придется попросить помощи у целой сотни демонов.

***

На разбросанных по полу подушках сидела целая орава мальчишек и девчонок семи-десяти лет в поношенной одежде. Комната выглядела не лучше их: старый стол, простой табурет – на этом убранство заканчивалось. Однако служители всячески старались поддержать уют: они сшили удобные для сидения на полу подушки, украсили стены вырезками из книг и рисунками, здесь всегда было чисто и свежо.

Рейн приглушил свет, и по рядам пронесся взволнованный шепот.

Первый год работы он мел полы и выносил мусор. На второй начал помогать в одной из церковных школ, открытых для детей бедняков. У них не было ничего, а самой Церкви не удавалось обеспечить учебниками, письменными принадлежности и должными знаниями всех, но она старалась. Теперь Рейн видел это.

Он оглядел собравшихся. Сегодня их было больше обычного. Они еще не умели читать, поэтому молодые послушники рассказывали им истории из Книги Братьев, чтобы приобщить к учению с детства.

Живот скрутило от волнения. Эти дети пришли сюда впервые. Главную историю – историю о Яре и Аше они узнают от него. А если он расскажет неправильно? Или его не поймут? Не заинтересуются?

Рейн посмотрел на Аста. На самом деле, он отлично знал, какие слова подобрать, где сделать паузу, а где ускорить темп, когда говорить тише, а когда громче. Он не знал другого: как поверить истории, называющей демонов врагами, самому.

Рейн сел на подушку, чтобы не возвышаться над детьми колонной.

– Наш мир создал великий Лаар, – он начал с таинственного шепота. Дети уставились на него во все глаза. – Лаар-создатель, Лаар, стоящий на Перекрестке, Отец тысячи – у него много имен, и наш мир – один из множества его творений, – Рейн сделал паузу. – Мир процветал, родились и выросли огромные империи, развивались наука, искусство, ум. Но разве так могло быть всегда?

Рейн вздохнул и покачал головой. Взяв еще одну паузу, он осмотрел детей: некоторые на задних рядом зевали, кто-то даже разлегся на подушке, но большинство слушали с интересом.