Лина Николаева "Черными нитями"

– Пойдешь со мной, – скомандовал Энтон Рейну, затем обратился к Анрейку: – Выведи их. Поговорим с ними в Черном доме.

Глава отправился дальше по коридору. Он шел уверенно, будто уже бывал в доме и знал, куда идти, Рейн же от этого чувствовал себя все более неспокойно, он снял нож с пояса, прикосновением проверил револьвер.

Коридор заканчивался распахнутой дверью, точно их поджидали. Рейн зашел первым. Скромная комната была обставлена как кабинет офисного клерка, а за столом сидел седовласый мужчина, такой старый, что казался частью древней истории. Поправив очки, он с достоинством произнес:

– Я нашел путь к себе, и теперь я готов.

Присказка Детей Аша – донесение оказалось верным. Рейн посмотрел на Энтона, ожидая команды.

– Ну же, инквизиторы! – голос старика все-таки дрогнул. Из платяного шкафа донесся шорох. Мужчина взял высокий тон, слова так и полились из него: – Глупцы и слепцы! Вы не знаете ничего, вас накрыли куполом из кнутов и громких слов, истинная история братьев вам невдомек!

Старик выдал себя и второго. Он посмотрел на шкаф, прежде чем заголосить. Он знал, что там кто-то есть.

– К чему ты готов, старик? – Энтон взял будничный тон, даже развязный немного, будто подразнивал старика, не желая дать ему быструю смерть, но все его внимание было обращено на шкаф, а не на говорящего.

Ступая на цыпочках, Рейн подошел и распахнул дверь. Что-то похожее на прут хлестнуло его по лицу, он отшатнулся, прижав ладони к глазам. Из шкафа выскочила девушка, проскользнула под его рукой – практик потянулся за ней и ухватил воздух. На полу после нее осталась тонкая, гибкая ветка, которая тлела и рассыпалась пылью. Магия.

– Догони ее! – скомандовал Энтон.

Рейн кинулся следом. Он знал, что делать.

Девчонка миновала еще один поворот, упала на пол и исчезла. Люк открывал темное нутро, из которого воняло канализацией. Практик проверил ногой лестницу и пополз вниз под ее жалобные стоны. Она скрипела и шаталась все сильнее, и Рейн прижимался к ней крепче с каждым хватом.

Запах сточных вод окутал со всех сторон, маска не справлялась с ним, и вонь доводила до рези в глазах. Лампы светили так тускло, что контуры терялись и смазывались.

Едва Рейн поставил ноги на твердую поверхность, незнакомка вынырнула из тени и обеими руками толкнула его в грудь в сторону коричневых вод. Он качнулся от неожиданности, но не сделал и шага назад и перехватил девчонку, которая начала лягаться, как непослушная лошадь. Рейн сжал ее горло, движения ослабли. Свободной рукой он потянулся к ножу.

– Ты не изменился, ноториэс, – выпалила она осипшим голосом. – Ты никогда не был говорлив. Не то, что Кай.

Пальцы уже сжали рукоять, но Рейн так и не снял нож. Имя Кая подействовало как сигнал «стоп», и он все вглядывался в лицо девушки, пытаясь вспомнить.

Ей было, наверное, лет восемнадцать, хотя она могла оказаться старше: худоба и бледность выдавали, что она росла в голоде, а такие всегда выглядели младше. Ничего интересного в ее облике не было, в общем-то: лицо милое, но не запоминающееся, самого обычного светлого оттенка волосы, особых примет он тоже не видел. Отбросив привычку оценивать людей как объект заданий, Рейн посмотрел на незнакомку как на девушку в толпе, но и так память осталась глуха.

– Не пучь так глаза, бродяжка с Восьмой никогда не интересовали тебя, – она заговорила увереннее. – Я передам твоему брату привет.

Детали складывались, как пазл. Несносный характер Кая отзывался головной болью у родителей, и судьба брата только подкрепила его связь с демоном – такой не мог не выйти на след Детей Аша и закончил в стенах Черного дома. Девчонка должна была знать его по тому времени, наверное, тогда же она видела Рейна. Задание практика она понимала, и ее «передам привет» означало покорность, хоть и прикрытую бравадой. Ведь не могло же…

Перед тем как Кай попал в Черный дом, отец из-за связи с Детьми Аша выгнал его из дома. Рейн чувствовал бессилие и презрение к себе: он не смог защитить брата перед родителями, перед Инквизицией – отдавал ему крохи от своего жалования, но что они, помогли, уберегли?

– Уходи, – голос прозвучал хрипло, как чужой. – Кай не послушал тогда, но послушай ты, прошу.

Девчонка осталась стоять. Дура. Как Кай.

Рейн предупредил брата, когда узнал о планах Инквизиции, тот обещал уйти. Не ушел.

– Да беги же! – Практик схватил девушку за плечо и быстрым движением ножа срезал ей косу посередине, а затем с силой толкнул в спину. – Тебя не будут искать.

– Выход в другой стороне, – фыркнула та, но вместо того, чтобы бежать, шагнула к Рейну, уставившись на него темно-зелеными, похожими на болотные огни, глазами. – Ты еще придешь, такие всегда приходят. – Она побежала. Сумрак укрыл ее через секунду.

Рейн вздохнул, все смотря ей вслед.

– Ты не виноват, – сказал Аст.

Разве? Живой характер Кая толкал его на многое, но именно падение семьи после появления в ней ноториэса сделало дело. Рейн был должен ему за все лишения, за презрение окружающих, за одиночество – за пытки в стенах Черного дома и за смерть. Стереть такие долги могла, наверное, только собственная смерть.

Рейн поправил маску, вернулся к лестнице и поднялся. Он и Д-Арвиль вышли в коридор одновременно.

– Я сбросил ее в сточные воды. – Практик швырнул косу на пол. – Ее даже не запишут на наш счет.

Энтон брезгливо посмотрел на волосы:

– Это-то зачем?

– Вы же хотели знать, кто на что способен, – Рейн потер клеймо под маской. – Верить словам без доказательств я бы не стал. – Он, ухмыльнувшись, прошел мимо Д-Арвиля. За эту дерзость можно было поплатиться, но Рейн делал на нее ставку.

– А ты не так прост, ноториэс, – в голосе главы слышалось одобрение.

Рейн улыбнулся. Аст, идя бок о бок, довольно потер руки. В конце концов, от ноториэсов не ждали ничего хорошего. Если, чтобы вернуть свое, нужно не опровергнуть легенду, а поддержать, будет так.

***

Рейн смерил взглядом расстояние от земли до окна. Всего два этажа – бывало посложнее. Подпрыгнув, он уцепился за металлическую опору, которой водосточная труба крепилась к стене. Острые края резали ладони. С закушенной губой Рейн подтянулся и поставил ноги на следующую опору.

Отдыхать Энтон не умел и не давал отдыха своим практикам. Другие ворчали: почему Третье отделение взялось за задания Первого и Второго? Рейн только отмахивался от их слов, он был рад: им платили за каждое дело, и этот месяц обещал неплохое жалование. К тому же, Энтон лично следил за выполнением – больше возможностей показать себя да получить угол получше.

– Ну же, быстрее, – послышалось снизу.

Пусть сами попробуют! Старшие инквизиторы все были такими: даже перейдя из практиков, о том, как выполняли грязную работу, они забывали и не ставили других ни в грош.

Рейн добрался до второго этажа и влез на подоконник, достаточно широкий, чтобы сесть. Окно стояло нараспашку. Объект задания три ночи подряд спал, открыв его, и не изменил своей привычке и сегодня.

– Ждем, – послышалось снизу, и двое старших скрылись за углом.

Месяц назад по городу пронеслась весть: Офан И-Вейн пропал. За расследование взялись все: полицейские, инквизиторы, гвардейцы. Каждый лелеял надежду найти одного из богатейших людей Лица, спасти его и получить привилегии и кругленькую сумму. Однако сын Офана, Гинс, объявил, что отец оставил после себя много долгов, и начал распродавать имущество, а затем переехал из богатого, хорошо охраняемого особняка в пансионат, где снимали комнаты люди среднего достатка.

Полиция подозревала торговых партнеров И-Вейна, гвардия – слуг. Инквизиция решила проверить его сына и установила за ним слежку. Молодой человек собирался отплыть на континент, в Ленгерн. Более того – в игорные дома он ходил не ради рулетки и карт, а для встреч с ленгернийскими послами. Они же были частыми гостями в доме его отца.

Д-Арвиль забрал дело в свое отделение и решил, что с Гинсом нужно пообщаться. Стены Черного дома обладали магическим эффектом: говорить в них начинали даже немые, и правда И-Офана могла дорого стоить. Глава выбрал несколько инквизиторов и отправил их за парнем.

Рейн заглянул в комнату. Чистоплотным Гинс не был: в ней царил хаос из одежды, остатков еды и пустых бутылок, писем, книг. Сам наследник рода И спал на кровати, свесив одну ногу. Одеяло валялось на полу, открывая крепко сложенную фигуру: голода и труда такой не знал.

Склонившись над парнем, левой рукой практик приставил нож к его горлу, а правой зажал ему рот и нос. Гинс резко открыл глаза, дернувшись, как брошенная на лед рыба, но Рейн только надавил сильнее.

– Тихо, – шепнул он. – Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной.

Гинс мотнул головой, Рейн отступил. Наследник медленно, будто еще отходил ото сна, сел, столь же неторопливо встал и вдруг метнулся вперед. Перехватив его кулак, ногой Рейн ударил Гинса под коленную чашечку, и едва тот осел, с силой надавил ему на плечи, заставляя опуститься на пол.

– Я же сказал, тихо. Уроков у Х-Файма не хватило?

– Откуда знаешь? – процедил Гинс.

Идее проявить себя Рейн остался верен и решил, что информации, данной практикам, будет недостаточно. В свободное время он сам следил за Гинсом и так узнал, что каждое утро тот занимается борьбой под руководством кира Х-Файма, гвардейца в отставке.

– Твой отец много рассказывал о тебе. – Рейн протянул ему руку. – Вставай-ка. Нужно поговорить, только не здесь.

Парень не принял руки и поднялся сам. Выпрямившись, он стал выше Рейна на добрых полголовы и едва не скреб потолок макушкой.

– Кто ты вообще такой? Что тебе надо?

Рейн снял маску еще внизу. Черная одежда не выдавала его принадлежность к Инквизиции – носить этот цвет мог любой.

– У меня сообщение от твоего отца.

На эту фразу было поставлено многое, и сердце скакнуло. Рейн знал: если он захочет увести Гинса втихую, это не пройдет. Парень не из робкого десятка, он переполошит весь дом, но не уйдет. Усыпить его и дотащить на себе он не мог. Отдать дело другому практику или сказать, что не справится один – тоже. Оставалось одно: рискнуть.

– Ты не мог! – удивился Гинс и резко замолчал. Рейн напрягся. Не мог что? Успеть доставить ответ? Передать сообщение от умершего человека?

– Идем, я расскажу.

Гинс не двинулся.

– Терять нечего, – подбодрил Аст.

Рейн снял с пояса кинжал, револьвер и бережно положил их на стол. Он развел руки в стороны и прямо посмотрел на наследника.

– Я безоружен.

– Ты и без оружия справишься.

– Я ноториэс. Ты должен понимать.

Гинс медленно кивнул.

О богатстве И-Вейна ходили десятки слухов, но еще больше историй окружало его жизнь. Он набрал себе охрану из ноториэсов, и одно только это вызывало пересуды. Увидев клеймо, Гинс вполне мог поверить, что Рейна прислал отец.

– Хорошо, – согласился молодой человек. – Ты оставишь это здесь, – он указал на оружие. Рейн кивнул, как будто ему плевать. На самом деле, за потерю оружия он должен был ответить перед главным инквизитором, а за оставленные следы – перед самим Д-Арвилем. Придется вернуться.

Одевшись, Гинс вышел и уверенным шагом направился к лестнице. Рейн его окликнул:

– Не туда. – Парень обернулся. – За домом следят. Сам знаешь кто. Мы выйдем через другой подъезд.

– Но… – начал Гинс.

– Молчи, нас не должны слышать. Идем. – Он поманил рукой, и парень послушно двинулся за ним, точно овца за пастухом.

Дом спал, и у масляных ламп приглушили фитили. Они поднялись на третий этаж, затем на чердак, соединявший четыре подъезда дома. Он был забит рухлядью, и приходилось присматриваться, чтобы не споткнуться в полумраке. В носу свербело от пыли.

Рейн шеей чувствовал дыхание Гинса. Казалось, наследник вот-вот нападет, но он заставлял себя не оборачиваться и уверенно пробирался к выходу. Рейн ходил здесь вчера, затем проверил дорогу сегодня вечером и уже знал ее. Они должны были выйти с другой стороны дома – за подъездом действительно могли следить.

Рейн приоткрыл дверь. Петли он заранее смазал, и она молчала. Никого. Они прошли мимо комнаты хозяйки дома, откуда доносился лихой храп, затем – прислуги. Рейн достал из кармана ключ и открыл дверь заднего хода.

Тьма на улице стала гуще. Фонари светили тускло, а луна услужливо спряталась за облаками. Рейн нащупал в кармане часы, но не достал их. Часа два, не больше.

У дороги стояла механическая повозка. В кабине сидели Энтон и старший инквизитор, еще один ждал в кузове.

– Идем, – пригласил Рейн.

– Нет! Что… – начал Гинс, поворачиваясь к нему, а тот уже проворно надел черную маску.

Практик схватил парня за плечи и сильным рывком подтянул к повозке. Открылись двери, пара рук потянулась к Гинсу и затащила его, упирающегося, внутрь. Мотор заурчал, повозка тронулась. Рейн заметил благосклонный кивок Энтона и остался один.

Он полез в карман за сигаретами. После любого задания ему хотелось всего двух вещей: покурить и помыться. От практиков часто разило потом, кровью, грязью, но среди этих запахов был еще один, который Рейн никак не мог определить. По нему он безошибочно узнавал, когда подкрадывался один из них. От него самого пахло также, и почему-то этот запах никак не удавалось смыть.

Чиркнула спичка, мелькнул огонек, и Рейн с удовольствием затянулся. Аст молчаливой тенью стоял рядом и смотрел на небо. Его лицо было хмурым и задумчивым.

Кинув окурок в кусты, Рейн вернулся в дом. Практики никогда не оставляли следов, иначе сами рисковали превратиться в след.

Глава 4. Взять высоту

– Д-Арвиль чокнутый, – шепнул Рейн Асту, пока поднимался на крышу Черного дома. Осуждения в эпитете не было, наоборот, практик чувствовал к главе отделения уважение, хоть и признавал, что методы у того необычные.

Две недели были наполнены заданиями без передышки. Энтон железным хватом вцепился не только в свое отделение, но и в Первое со Вторым, забирая у них все больше дел. Он не боялся пересудов и доносов, а они уже были, и многие предрекали скорую бурю. Однако Д-Арвиль, видимо, питался злословием и неодобрением, на них, как на благодатной почве, он обретал все больше сил. Наблюдая за его действиями, Рейн сам чувствовал уверенность: он проявит себя, он поднимется, он уплатит семье за то, чего она лишилась из-за него.

– Тебе это подходит, – ухмыльнулся Аст. – Чтобы утолить свои амбиции, он и целую свору демонов призовет на помощь, а тебе придется расчищать перед ним дорогу.

– Наверное, – Рейн неопределенно повел рукой, что в равной степени могло означать и сарказм, и согласие.

Утром он получил приглашение от Энтона поговорить один на один. Место встречи было выбрано необычное: крыша Черного дома – однако куда сильнее удивлял сам факт приглашения. Рейн ждал его, надеясь, что усилия не прошли даром, но получив, засомневался: Энтон вполне мог запланировать короткую беседу, состоящую из одного «уволен». Практик твердил себе, что тогда нужды в разговоре бы не было, но неприятный холодок все равно крутился в животе. Если не сейчас, то шанса для ноториэса может уже не быть.

Открыв дверь на крышу, Рейн сощурился от яркого солнца. До лета оставался еще один месяц, а оно уже отвоевало себе место и дало не по-весеннему теплую погоду. Здесь, на высоте, дышалось легче: исчезли запахи мазута и копоти, сменившись ярким ароматом зелени и прохлады с реки. Погода и всякое отсутствие людей разом сделали жизнь почти что счастливой, и Рейн, продолжая щуриться на солнце и улыбаться, стянул с лица маску.

Внизу копошились люди: бесконечная череда адвокатов, счетоводов, секретарей в похожих темных костюмах спешила по улице и расходилась по офисам. Она принадлежала конторам и клеркам, и была вся такая серая и неприглядная, но уже за ней начиналась набережная Эсты, и ее сверкающие на солнце воды меняли вид города. Лиц будто был выстроен полосами, где серый чередовался с голубым или зеленым, и за рекой снова становилось уныло: за доками начинался промышленный район, фабричные трубы упрямо тянулись к небу, а дыма от них было так много, что воздух на той стороне казался плотнее.

От созерцания отвлекли шаги, и Рейн торопливо надел маску.

– Некрасиво, не правда ли? – спросил Энтон, улыбаясь.

– Кир Д-Арвиль, – практик положил руку на плечо и поклонился.

– Кир Л-Арджан. – Это имя прозвучало как чужое. Рейн вглядывался в лицо Энтона, но так и не понял, было это издевкой или дружеским расположением.

Глава встал у парапета и, сложив руки за спиной, уставился на улицу и людей внизу. Пауза затягивалась, Рейн не сдержал нетерпения:

– Зачем вы позвали меня, кир Д-Арвиль?