Лина Николаева "Черными нитями"

– Как это одинаковые? – рассмеялся рыжий инквизитор. – Мы все разные, и в этом наша сила. Инквизиторов называют жесточайшими из ублюдков. Торговцев – жадными обманщиками. Ученых – бессердечными тварями. Судей – продажными шлюхами. Гвардейцев – пьяницами и развратниками. Церковников – лицемерами и тиранами. Вон же сколько различий!

– Заткнись, Миран, – подал голос служитель в строгой черно-белой форме. – Это не смешно.

Звякнули бутылки. Картавая опять подала голос.

– Ты что, считаешь отца лицемером и тираном? Не будешь спорить?

Видимо, пререкания между ней и Эль были делом привычным. Рейн вспомнил Дерита, и это, отозвавшись глухой болью в кулаках, потянул за собой цепочку воспоминаний: упавший Оксандр, мальчик на коленях перед Черным домом, плети и боль, одиночество…

– Спорить – от демона, – голос дочери Нола не подразумевал сомнений, но практик уже был готов поставить, что это только отговорка.

– Именем Яра прошу, хватит! – воскликнула третья девушка. – Хотя бы сейчас не спорьте. И нам лучше пойти в зал. Становится холодно.

– Тогда скажи это прямо: ты считаешь инквизиторов и церковников равными друг другу? – Униматься картавая не хотела, и воспоминания о детстве стали еще сильнее.

– Мы все равны. Но кого-то считают равнее других, это верно.

Второй церковник, который все время сидел со скрещенными руками и постным лицом, хмыкнул:

– Что, и практики?

Рыжий инквизитор засмеялся:

– Так бы даже я не сказал.

Кулаки зачесались. Аст бросил на Рейна предостерегающий взгляд, но тот не собирался покидать укрытия: по-настоящему его сейчас волновали слова только одного человека.

– А они относятся к инквизиции? Отец говорил, что это наемники, которые выполняют грязные поручения.

Церковник в форме поправил Эль с видом знатока:

– Относятся. Их действительно набирают для грязных поручений, но они приносят присягу. Я видел статистику: семьдесят процентов умирают во время выполнения заданий. Но выжившие могут стать старшими инквизиторами.

– Миран, а ты ведь тоже из практиков, верно? – ехидным тоном постнолицый вторил картавой.

Стало мерзко от всего этого. Да, неприязнь друг к другу была воспитана в них с детства, но вот что, неужели им становилось легче от мелких склок?

– Змеям надо выпускать яд, иначе они отравятся сами, – сказал Аст, взирая на компанию с видом неумолимого судьи.

– Нет, – отрезал Миран, рыжий инквизитор.

– Эль, – картавая не сдавалась, – значит, ты можешь поговорить с практиком?

– Что? – удивилась девушка.

– Твои слова, что все мы равны. Ты говоришь с нами – поговори и с практиком. Или кто-то для тебя равнее?

Эль повернулась так, что ее лицо перестало быть видным, а видеть его хотелось: Рейн так и представлял, как она растерянно хлопает глазенками и не знает, что ответить. Девушка, наконец, выдавила, но уже без всякой уверенности:

– Хорошо, я поговорю.

– Пригласи на прогулку, – картавая рассмеялась.

– Хорошо, – Эль вернула в голос решительность, приосанилась – ну точно нахохлившийся воробей.

Церковник в форме строго начал:

– Эль, твой отец не одобрит. Не надо таких глупых споров. Это… – он замолчал, едва картавая посмотрела на него, поджав губы, и продолжил совсем уж робко: – Это опасно. Инквизиторы приводят их, чтобы подразнить нас. Все практики со дна, они могут… Опорочить девушку.

Рейн поднял средний палец. И плевать, что не видят. Услышанное подтверждало единственную мысль, которая крепла год от году: лучше одному, чем с такими.

Эль ответила тоном, не терпящим возражения.

– Если вы не верите, что я действительно так думаю, я докажу. – Повернувшись к картавой, она упрямо задрала подбородок. – Я поговорю и приглашу. Что-нибудь еще?

Та покачала головой. Эль попятилась, затем направилась к дому, странно держась боком.

– Вот дура, – бросила картавая.

Поправив маску, Рейн кинулся в особняк Я-Эльмона. Он должен стать первым практиком на пути спорщицы.

– А ты умеешь разговаривать с такими девушками? – Аст добродушно рассмеялся над ним.

Эль осмотрелась в гостиной: сплошь главы Инквизиции и Церкви – и направилась в танцевальный зал, практик скользнул за ней следом.

Только отзвучал мотив, и пары разбрелись по сторонам. Рейн проследил за взглядом Эль и увидел Анрейка, который проводил свою партнершу до скамьи для отдыха и, галантно поклонившись, оставил ее. Парень говорил, что они знакомы с детства. Нет уж, такого шанса ему не достанется.

Едва Эль шагнула вперед, Рейн скользнул между парами и подскочил к девушке.

– Ой! – воскликнула она, отшатнувшись от него.

– Кира, извините мою неловкость, – ноториэс поклонился.

– Каков угодник! – Аст снова рассмеялся, Рейн дернул плечом. Он знал, что этот смех от смущения, которое чувствовал он сам.

– Что вы, это я торопилась и разучилась смотреть по сторонам. – Эль очаровательно улыбнулась.

Рейн заметил, что ее волосы отдают в рыжину, а вокруг зрачков мелькают золотые искры. Она была красивой и ухоженной, как полагалось дочери главы церкви, но от Нола Я-Эльмона в ней не было ничего, не походила она и на мать, портрет которой Рейн приметил в гостиной.

– Куда вы торопились, кира? Могу я проводить вас? – он галантно подал руку.

Эль потянулась в ответ, но пальцы у нее дрожали. Попалась, птичка. Рейн сжал мягкую ладошку и почувствовал отвращение. На словах каждый говорил о равенстве. Могла ли она заговорить с ним без всякого спора? Едва ли.

Девушка посмотрела куда-то за спину Рейна. Он обернулся. В зале появились картавая и постнолицый. Практик повторил:

– Могу я проводить вас?

– Здесь так душно, проводите меня до сада, кир, пожалуйста.

Они миновали гостиную, вышли. Эль странно держалась и все время поворачивалась боком. На улице Рейн поклонился еще раз:

– Я оставлю вас, кира. Хорошего вечера.

– Подождите, кир! – взмолилась Эль, протянула руку и тут же отдернула ее.

Рейн улыбнулся, словно сытый кот. Люди всегда делали шаг навстречу, стоило самому отступить. Аст вздохнул и медленно провел рукой по волосам.

– Осторожнее. Ты совсем не знаешь ее.

Рейн скосил глаза на демона. А что тут знать? Отец явно воспитывал Эль в строгости. Она пыталась следовать заветам Церкви, может быть, даже всерьез верила некоторым из них, но что-то – вернее кто-то, демоненок рядом, все-таки подталкивал ее думать своей головой хоть иногда. Хотя получалось это еще по-детски.

Клетку для такой построить несложно. Чуть-чуть благородства – пусть увидит, что практики на самом деле не те, какими их представляют. Чуть-чуть правды, надавить на жалость – все девчонки любят жалеть. Добавить каплю ярости и злобы – каждая втайне мечтает наставить на путь света. И показать свободу, конечно – это привяжет ее сильнее всех заветов Церкви. Тогда она расскажет все, что знает об отце и его приспешниках.

– Может быть, вы хотите потанцевать, кира? Давайте вернемся?

Эль с тоской посмотрела на дом.

– Я не могу.

– Почему же?

Девушка помедлила с ответом:

– Я задела свечу, и у меня на подоле дыра. Я не могу переодеться, у меня больше нет подходящих платьев.

Девушка повернулась, и Рейн увидел прожженную дыру на подоле. Так вот почему она так двигалась! Значит, у дочери главы Церкви было всего одно парадное платье? Вот же жадный старик!

– Я думаю, это поправимо. В саду никого не осталось. Подарите мне танец? – ноториэс поклонился, протягивая руку.

– Идиот, ты не танцевал уже восемь лет! – воскликнул Аст. Рейн старательно прятал смущение. В школе ежегодно устраивали бал, он знал несколько танцев, но школьные времена закончились давно, а мода с тех пор изменилась.

Смеясь, Эль вложила свои ладони в его. Она шагнула навстречу, и Рейн почувствовал запах сладостей: выпечки, корицы, карамели. Практик не сдержал улыбки: в детстве дома по праздникам пахло так же.

Музыка доносилась едва-едва, но это не мешало им. Девушка легко подпрыгнула, тряхнула головой и закружилась в быстром танце. Рейн едва поспевал, он наступил ей на ногу, неловко ударил локтем. Эль, улыбаясь, понеслась по саду в одну сторону, затем в другую. Они бегали и прыгали как дети, едва слушая музыку, смеясь и крепко держась за руки.

С тяжелым дыханием Рейн и Эль опустились на скамейку. Совсем стемнело. Ветер пронес грозовые облака, на небе появились тонкий полумесяц и россыпь звезд. Они казались такими близкими – руки протяни, хватай. Рейн широко улыбнулся и посмотрел в глаза Эль.

– Так, – сурово произнес Аст. – Держись, парень, не тем ты местом думаешь.

– Кира, как я могу вас называть?

– Эль, Эль Я-Нол.

Практик приподнял брови, изображая удивление, и ответил:

– Меня зовут Рейн Л-Арджан.

– О, Рейн, ты из благородного рода! – вздохнув с явным облегчением, Эль быстро опомнилась: – Кир Л-Арджан, я рада знакомству с вами, но простите меня, я ничего не слышала о вашем роде. Он давно служит Инквизиции? Как вы оказались среди практиков?

– Кира Я-Нол, давайте будем обращаться друг к другу по-дружески, – Рейн легко сжал руку Эль и тут же выпустил.

– Да, Рейн.

– Мой род всегда служил Церкви.

Девушка уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но он опередил ее:

– Эль, в честь чего твой отец устроил прием? – он спрашивал будто бы в шутку. – Меня пригласил глава моего отделения, но забыл назвать причину, по которой здесь собралось столько церковников и инквизиторов.

Эль пожала плечами и ответила свободно, без всех своих манерных слов:

– Отец часто устраивает приемы. Он говорит, настоящая политика в Кирии ведется не в зале Совета, а за званым ужином. Глава торговой гильдий посещает нас каждую неделю, они старые друзья с отцом, а вот инквизиторов мы видим редко.

Рейн сделал себе первую отметку: слова Эль ставили под сомнение силу союза Церкви и Инквизиции.

– Представляю, какую оскомину набили их разговоры, – Рейн лукаво улыбнулся.

– Это точно! Тяжело, когда можно слушать но, не говорить.

– А если бы могла, что бы ты сказала?

Эль пожала плечами:

– Мне интересна работа ученых, я бы хотела расспросить, над чем сейчас работает гильдия. В университеты стали принимать девушек, я хотела бы поступить, но отец запрещает.

Вот уж важные сведения! Практик изобразил сочувственный вздох:

– Это несправедливо. Каждый имеет право на выбор. – Рейн сделал паузу. – Посмотрел бы я на эту встречу: должно быть, кир Я-Эльмон только и знает, чтобы отчитывать торговцев за отхождение от заповедей.

– На это бы и я посмотрела! Но ничего, кроме других членов совета и вездесущих Детей Аша, они обсуждать не имеют.

– Эль, может быть, я хоть раз освобожу тебя от этого? Могу я пригласить тебя в театр?

Сдерживать нетерпение стоило труда. Если узнать дату встречи заранее, Д-Арвиль успеет подкупить слуг или внедрить своего человека. Доказательство, что Церковь готовит новый союз, многого стоило.

– Глава торговой гильдии придет со своей семьей, я должна быть рядом, но я с удовольствием приму твое приглашение на другой день.

– Когда же мне не стоит тебя ждать? – Рейн снова улыбнулся.

– В следующий четверг у нас состоится ужин. Мы можем увидеться в пятницу.

Аст победно рассмеялся, и Рейну хотелось смеяться вместе с ним. Ха, у Анрейка явно меньше шансов! Еще бы найти слова, чтобы вынудить Эль слушать внимательнее, передать суть разговора…

– Рейн, я хочу увидеть твое лицо, – внезапно сказала она. В голосе слышался каприз.

– Практики не снимают черное и не снимают маску, – ответил Рейн, уже не чувствуя привычной твердости.

– Не снимают во время, работы, я знаю, но разве ты на работе сейчас?