Много лет он приходил сюда каждый день и верил в то, что делает для людей благо. Но он не замечал очевидного – многочисленные клиенты, которые побывали в стенах Министерства все как один верили, что удача спасет их. Они думали, что купив конверт избегут ответственности за свой выбор. Да что и говорить, сам Грег в это верил. Но как же больно было вдруг опомниться и понять, что вся твоя жизнь и значимые люди давно позабыты, погребены под слоем невидимой пыли. Что ты сам себя давно потерял. Твои мечты, цели и желания просто сгинули пока ты барахтался выполняя чей-то чудовищный план – навязать всем веру в абстракцию, которую нигде нельзя применить.
Он с шумом распахнул тяжелую дверь. В полумраке мужчина увидел лишь очертания мебели и массивного стола стоящего напротив. Ему не хотелось включать яркий свет и он, проследовав к своему рабочему месту, включил маленькую настольную лампу. Тусклый луч охватил поверхность стола. Грег один за одним вытаскивал выдвижные ящики и вытряхивал содержимое на пол. Конверты рассыпались возле ног мужчины, образовав небольшой холмик.
«Еще не поздно вернуться назад и притвориться, что ничего не произошло. Сделать вид, что ничего не понял. Лечь в свою постель и заснуть беспробудным сном». Но он не мог этого сделать потому что все уже понял. Назад пути нет. Мужчина вытащил из нижнего ящика забытую некогда одним из клиентов зажигалку и большим пальцем откинул железную крышку. Огонек вспыхнул синим тусклым пламенем, подсвечивая дрожащую руку. Грег разжал пальцы и зажигалка упала прямо на конверты. Огонь увеличивался и рос, набирая силу, поглощал бумагу, ножки стола и стула пока наконец не добрался до тяжелых плотных штор.
Грегори тихо спустился по той же лестнице по которой поднялся наверх. Сработала сигнализация и вой сирены наполнил здание как воздух заполняет вакуум. Выходя из здания он слышал топот ног охранников, поднимающихся по лестнице вверх.
Он шел в направлении центрального парка. Тонкие подошвы ботинок утопали в мягких осенних листьях, кучками лежащих вдоль тротуара. Фонари светили слабо и уныло и в их свете можно было разглядеть лишь неясные тени проходящих мимо людей. Они скользили почти бесшумно и совсем рядом так, что он ощущал их запах. Мимо с воем и мигалками проносились на огромной скорости пожарные и полицейские машины. Поравнявшись со входом в парк он взглянул на наручные часы – на электронном циферблате высветилось «десять часов – восемь минут». Грег проскользнул в приоткрытые ворота.
Тишина заполняла пространство между деревьями. Людей не было видно. Дорожки освещались небольшими фонарями стоящими возле лавочек. Он выбрал одну спрятанную за толстым стволом дерева и присел на нее. Поежившись от ветра, мужчина плотнее завернулся в пиджак и обхватил руками плечи. Затем прилег на неровную шероховатую поверхность скамейки и тяжело вздохнул. Уставшие веки вдруг отяжелели и медленно опустились на воспаленные гарью и копотью от горящей мебели глаза.
***
Его разбудило рычание собаки и тихое недовольное бурчание какой-то женщины.
Он открыл глаза и сел. Затем взглянул на часы – было почти семь утра. В парке выгуливали собак несколько человек и он надеялся увидеть девочку в синем берете и ее пса, но их не было видно. Грег посмотрел в пасмурное безоблачное небо и тут же несколько капель упали ему на щеки и лоб. «Вы знаете, что у дождя есть вкус?» Он осторожно высунул язык и поймал одну каплю. И вдруг вспомнил как в детстве мама говорила, что нельзя слизывать дождевые капли и есть снег. Он представил ее лицо так живо и ясно, как будто только пару минут назад говорил с нею. А еще Грег вспомнил, что очень любил клеить бумажные корабли из наборов для мальчиков. Их необходимо было сначала вырезать из большого листа бумаги, а затем собрать, следуя инструкции, закрепив клеем для надежности. Как он мог все это забыть?
Тем временем послышался вой сирен и в парк один за одним влетели полицейские держа правую руку на кобуре с пистолетом. Они бежали к нему через лужайку, на которой, несмотря на осенний холод, все еще росла зеленая трава. Собачники с любопытством уставились на них.
– Инспектор Миллер! – возникло перед глазами Грега удостоверение. – Вам придется пройти с нами.
Грег медленно поднялся и выпрямился. Перед ним стоял высокий человек в темно-синем пиджаке, который смотрел серьезно и выжидающе. Но для продавца удачи все это было уже неважно. «Капли дождя действительно имеют вкус.» И для каждого человека он свой. Для Грега это был вкус давно забытых воспоминаний и родных лиц, которые улыбались ему сквозь время.
Наручники защелкнулись на запястьях мужчины с неприятным треском. Он почувствовал на себе ее взгляд. Подняв голову мужчина увидел Маргарет. Она стояла поодаль держа на поводке Бумбо и улыбалась. Солнце светило сквозь волнистые волосы, образуя оранжевый ореол. Грег улыбнулся в ответ. Впервые за очень долгое время он ощутил умиротворение. Ему вдруг открылась вполне простая истина, которую он раньше не замечал:
Если человек начинает искренне верить в то, что он может притянуть или купить удачу, а опыт ему подкинула судьба – это притупляет его способность мыслить, объективно оценить реальность, в которой мы каждый день делаем выбор и который в свою очередь ведет нас к последствиям.
Надежда Матузова. Слежка
Когда большая часть часть жизни позади, некоторые события вызывают странное чувство. Думаешь: а было ли это? Не придумал ли ты все? Не приснилось ли тебе? И правда, многое похоже на сон, но все же надеешься, что это с тобой произошло на самом деле.
Мне было тогда лет 16. Последнее школьное лето. Наша семья только что переехала в большой незнакомый город из маленького и горячо любимого. Новая квартира, новый двор, новая школа, в которой еще не училась. Знакомых ноль. Занятий – тоже. Конечно, помочь родителям в разборке вещей – святое дело. Обустроить свою комнату – с удовольствием. Но что делать еще? В моем родном южном городе проблема решалась просто, даже когда все друзья в отъезде – взяла купальник, пошла на море – искупалась и позагорала. Практически священнодействие, социально одобряемое времяпрепровождение. Здесь же постигло недоумение – город морской, а море далеко. Вода рядом, а купаться в грязной реке не хочется, да и не очень принято. Поэтому что-то вяло почитывала по школьной программе, развлекалась разглядыванием людей из окна, но летом в городе, да еще и в рабочий день – малолюдно. Повеселее было, когда родители посылали за хлебом и молоком. Хотя маленький магазинчик был прямо в нашем доме, но надо было спуститься по лестнице, которая до революции, наверно, считалась «черной», во двор-колодец, дойти до арки, выйти со двора, обойти дом и войти во вкусно пахнущий хлебом магазин. Здесь можно было, стоя в очереди, наблюдать за продавщицей. На какое-то время это развлекало, но она со всеми общалась примерно одинаково, ни с кем разговоров не заводила, до конфликтов дело не доходило – быстро и это надоедало. Тогда я начала разглядывать покупателей. Иногда было их много: человек 5—6 – очередь минут на 15. Тогда я успевала осмотреть всех, предположить, сколько кому лет, кем работают и так далее. Короче, скоро это превратилось в своеобразную игру. Я, стоя в магазине и наблюдая за людьми, начала строить догадки, за какими продуктами человек пришел. Бывало, что мое мнение совпадало, но чаще бывало – нет. За совпадения я начала выставлять себе баллы. Были, конечно, практически 100 процентные предположения, так как ассортимент магазина был небольшой. Большинство приходило сюда за хлебом, и за молоком как я. Иногда брали консервы. Чаще колбасу и сыр.
Как-то родители уехали по делам, старший брат уже успел познакомиться с девушкой и ушел с ней гулять. Я осталась дома одна. Скучища!!! Поручений никто мне не оставил. Я решила тоже выйти на улицу. Подошла к магазину, зашла в него, но покупать ничего не надо было. Я просто остановилась, вертя головой. В помещении кроме продавщицы было 4 человека. Трое стояли в очереди, а одна женщина уже засовывала покупки в мешок. Он был прозрачный, и я видела, что он туго набит пачками макарон. Их было несколько. И больше ничего. Я стала строить предположения – зачем женщине столько макарон – любит итальянскую еду? Большая семья? Все соседи попросили? Больше ничего не придумывалось. Я вышла из магазина, пошла в соседний сад, посидела на лавочке, поскучала и вернулась домой.
Через несколько дней родители опять послали меня за хлебом. И к своему удивлению я опять увидела там ту же женщину. Она опять брала макароны. Опять мешок был набит под завязку. Было понятно, что за то время, что я ее не видела, даже семья из 4 человек, как наша, не смогла бы съесть все ее макаронные запасы, даже если бы питалась этим каждый день. Мне стало интересно. Передо мной в очереди стояло еще 2 человека, а женщина уходила, и я вышла из очереди, решив немного проследить за ней, что может быть дало мне разгадку.
Мы вышли из магазина – я шагах в 10 от нее. После того как мы пересекли улицу и миновали еще 2 я отметила это как странность. В нашем магазине отоваривались люди, живущие рядом. Таких магазинов на пути нашего с женщиной следования попалось еще несколько, но туда она не заходила. Мы прошли еще минут 10. Женщина дошла до крупного проспекта, по которому ходили троллейбусы, подошла к остановке, дождалась одного из них и уехала.
Походы в магазин стали теперь интересным занятием, и я старалась бывать там каждый день, но… мы с этой женщиной не совпадали.
Солнечная погода, как часто бывает в этом городе, сменилась дождями, и я сидела дома, чаще всего, на широком подоконнике с книжкой в руках. И вдруг однажды я опять заметила ее. Она переходила дорогу к нашему магазину. Была с зонтом, лица с моего второго этажа не видно, но ее мешок (пока еще пустой) я узнала. Я быстро соскочила с подоконника, надела резиновые сапоги, схватила зонт и, крикнув маме:
– Я в магазин, – выбежала за дверь.
Подбежала я к магазину, когда она уже выходила оттуда, груженая макаронами. Видимо, очереди в магазине не было совсем, так как в такую погоду народ предпочитал лишний раз на улицу не выходить. Тем интереснее мне стало. Значит, этой женщине так нужны эти макароны, что она даже ездит именно в наш магазин, даже в плохую погоду. И я пошла за ней. Шли мы по тому же маршруту. Но я уже решилась. В кармане были деньги, и на билет на троллейбус мне должно было хватить.
Вдруг женщина побежала. Я поняла, что она торопится на троллейбус, который подходил к остановке. Я тоже припустила, и мы практически бок о бок влетели в его открытые двери. Мы стояли рядом, руки ее были заняты, и она попросила меня передать деньги кондуктору. Вот тут я ее рассмотрела. Лет 35, как я теперь понимаю, а тогда мне казалось почти старушка. Красивая, не накрашенная. Лицо очень усталое. Она почему-то не ставила мешок на пол, а держала на весу, а он был очень тяжелый. Мы выехали на центральный проспект города, проехали его целиком и троллейбус свернул. Несколько остановок – музей, еще один музей и, троллейбусное кольцо.
Женщина вышла. Дождь уже не шел. Это было веселее. Женщина перешла большую площадь и пошла по довольно узкой улице. В этом районе я еще не была. Дома здесь, как и во всем центре города, были старые, красивые, но требующие основательного ремонта. В конце улицы виднелся какой-то завод, справа за домами я успела заметить реку, серую от непогоды.
Мы миновали еще один музей, и вдруг женщина свернула в арку следующего дома. Я поравнялась с аркой, увидела, что один двор переходит в другой и, если женщина обернется на звук моих шагов, то она меня точно заметит. Я остановилась и смогла только проследить, что она скрылась во втором проходном дворе, повернув налево.
Наши встречи в магазине происходили примерно в одно и то же время – около часу дня. И я решила приехать в этот двор в то время, когда женщина предположительно будет в нашем магазине.
Через пару дней я решила, что пора. Погода уже наладилась. Было жарко. По знакомому уже маршруту я дошла до остановки троллейбуса, дождалась его и без приключений добралась до двора, в котором скрылась женщина. Двор был такой же двор-колодец как и мой. Налево была только одна парадная. На табличке рядом с дверью значилось несколько квартир: 3, 44, 57. В этом городе такое случалось. Я зашла в парадную.
Лестница на удивление была светлая чистая и… деревянная. Дом был гораздо старше того, где теперь жила я. На каждой двери было по несколько табличек. Переехав в этот город, я уже узнала, что это коммунальные квартиры, где живут по несколько семей. В моем сознании это плохо умещалось, хотя опыт проживания вместе с родителями в ведомственном общежитии у меня уже был. Я поднялась до 2 этажа, плохо понимая, что буду делать дальше. То, что мы называем лестничной площадкой, там было большим светлым пространством и предназначалось для одной квартиры. При желании туда можно было вынести стулья и как на террасе провести время с гостями.
На 3 этаже щелкнул замок двери. Но шагов я не услышала. Вместо этого раздался скрипучий старческий голос, который прокричал:
– Маша, не забудь, макарон побольше купи.
Я бросилась вниз. Выскочила из парадной, из одного двора, второго, побежала по улице – она была прямая, спрятаться негде. Добежала до углового дома и только тут позволила себе оглянуться. Да, моя «знакомая» шла по улице в мою сторону.
Если пойду к троллейбусу, мы столкнемся… я свернула к реке. Река была серая огромная. Прямо передо мной был мост через нее, тоже серый и очень широкий. Я пошла по нему, не зная, в каком районе окажусь.
На середине моста я остановилась. Погода была тоже серой, но без дождя – в этом городе такое часто случалось. Дома по обе стороны реки были старые, красивые. Дворцы, одним словом. Кое-где мелькала зелень, но ее было мало. Вдалеке справа увидела золотой шпиль – я знала, что это знаменитая крепость.
Решила дальше не идти, постояла на мосту, и вернулась на площадь. Как по-другому вернуться домой, я не знала, пришлось идти на кольцо троллейбуса.
Теперь я знала имя женщины – Маша. Но, что делать с этим знанием, не понимала. Честно сказать, вся затея перестала быть интересной, и мне как-то стало неловко. Я слишком близко подошла к этой женщине, почти в квартиру ее влезла. Это не всякому понравится.
Я ехала по городу, по центральному его проспекту и приглядывалась к людям. Они были другие – не такие как в моем родном городе. Одетые на всякий случай в плащи и куртки, с зонтами, бледными лицами, озабоченным выражением лица. На фоне прекрасных больших домов, почти дворцов, они были маленькими, и проблемы их были маленькими. И кто, что несет: кто сахар, а кто макароны – мне теперь было безразлично. Мое внимание поглотил сам город, в котором мне предстояло жить. С его деревянными лестницами в старых домах, большой рекой и большими мостами, длинными проспектами и музеями. Мне нужно было познакомиться с ним и найти в нем свое место.
Надежда Матузова. Сюрприз
Я уже различал утренние звуки: на верхнем этаже в туалете сливали воду, плакал ребенок. За стенкой рядом бранились вечно пьяные супруги. Утро наступило, но я… боялся проснуться. Для меня это было фатально. Я боялся столкнуться с неизбежностью, с тем, что произошло вчера, с его последствиями. Как только я открою глаза, оно накроет меня как осенние листья в октябре устилают газон под моим окном, как снег покрывает в декабре могилы на кладбище… Вот именно, могилы… Я заставил себя открыть глаза.
– Главное, не торопиться, – отдал я себе приказ, – все делай медленно и осторожно.
Я повернулся на бок. Да, все, к сожалению, было на своих местах и стол и стулья и… окровавленный труп. Этот сукин сын, этот плешивый кот ворвался вчера в мою квартиру с ножом в руках. От него он и погиб, но… как докажешь, что это была самооборона. Свидетелей не было.
В своей жизни я прочел и посмотрел множество детективов, и понимал, что у меня два пути – позвонить в полицию или попытаться избавиться от трупа, что в условиях моего проживания было практически невозможно сделать днем и в одиночку.
Вид мертвого тела вызывал тошноту. Я взял свой рыбацкий плащ и накинул на лежащий труп. Стало немного легче. Его вид уже не мешал думать и пытаться выстраивать панически бьющиеся в моем мозгу мысли. Доминанта «что делать», казалось, была внутри и вокруг меня.
Эх, какие были замечательные планы на сегодняшний воскресный день. Я собирался поехать на рыбалку, давно уже не получалось. А тут все сложилось. Всю неделю я представлял себе свое любимое прозрачное озеро, рыбацкий домик, такой маленький, как будто был построен для гнома, забор, который его окружал, и издалека выглядел как крашеный, а на самом деле был испещрен граффити теми, кто в этом домике побывал. Ничто, мечталось, не мешало погнаться за удачей и поймать если не золотую, то хотя бы обычную рыбку и не одну.
Зазвонил телефон. Номер был незнаком. В обычной ситуации я бы не взял трубку с неизвестным номером, значит, и сейчас не возьму. Но сбрасывать нельзя, иначе звонящий поймет, что я слышу его звонок. Придется терпеть.
Телефон звонил долго. Но я его перетерпел. А потом пришло письмо. Это было именно письмо, а не смс, оно было таким большим, что заняло все свободное пространство, так что воздуха не хватило. «Я все знаю», – вот каким оно было.
А потом пришло еще одно: «Если поможешь мне материально, я помогу тебе». До его прихода я сидел на кровати в каком-то оцепенении, ничего не хотел: ни есть, ни пить, ни пи?сать. Я уж думал:
– Все, жизнь кончена – ни плакать, ни любить… Но нет… я разозлился. Злость это сильная энергия.
Встал: туалет, ванная, кухня… кофе. Тем временем пришло третье письмо с адресом, временем и суммой. Вот тут уже голова стала злой и ясной, и я был в состоянии проработать свой план.
Теоретически я представлял, каковы характеры шантажистов. Это люди, которые хотят нагреть руки исподтишка. Сами на открытую конфронтацию не пойдут, героев среди них нет.
Теперь я знал, что делать.
Первым делом я сел за компьютер и попытался отследить IP адрес того, кто мне писал. Это оказалось довольно просто. А когда я нашел в сетях его фото, то понял, что по поводу шантажиста я могу не тревожиться. Это была довольно известная в наших кругах личность, которая промышляла компьютерным гоп-стопом. Вскрывал телефоны «терпил» и посылал сообщение «я все знаю». У кого-то из них рыльце было точно в пушку и они хватали наживку. Но как его угораздило вскрыть меня… надо будет подумать над дополнительной защитой, а с этим недоростком разобраться… но это потом. Сейчас надо было толком рассмотреть пострадавшего.
Наверняка кто-то из вас, читатели, знает, что такое встречать Новый год одному: со всех сторон веселье, крики, тосты, залпы… А ты… В общем, я вчера изрядно наклюкался. Когда отгремели основные фейерверки, решил ложиться спать. Только добрался до подушки, как в дверь квартиры постучали. Не позвонили, а именно постучали. Я не особо удивился, в Новый год все возможно. Пошел к двери и открыл. Мимо меня промчался невысокий вихрь. «Карлик?» – на это еще моего ума хватило. А дальше понеслось. Это точно был не ребенок, судя по тому, какие звук он издавал, хрипел и отхаркивался как взрослый мужчина. Он вбежал в комнату. На нем был маскарадный костюм, маска, а в руках нож. Да, не просто нож, а что-то типа кортика – обоюдоострое лезвие.
И кинулся ко мне. Я даже не успел ничего сделать, как этот человек споткнулся, упал и, подергавшись какое-то время, затих. Так же тихо из него полилась кровь. Я бросился в туалет. Тошнило меня долго и нудно, и когда я вышел оттуда и дополз до кровати, у меня не было ни времени, ни желания рассматривать того, кто ко мне ворвался. Я свалился на диван и заснул.
Я подошел к трупу и осторожно снял с него свой плащ. Нет, это был не плешивый кот и не сукин сын, как я его обозвал. Это была обезьяна. И судя по тяжелому перегару – вчера она была сильно пьяной.
На нем (а это именно был ОН, а не она, судя по мужским причиндалам, для которых в штанишках пиратского костюма была сделана прорезь) была маска, изображавшая пирата, и шапка, которая свалилась при его падении.
Мне немного полегчало. Но… я начал соображать, откуда обезьян мог прийти вчера. У соседей по парадной такой экзотической живности не водилось. Мог, конечно, прийти с хозяином в гости. Но… оружие было настоящим, и это, действительно, был кортик.
Через несколько минут я уже звонил в полицию.
Как вы понимаете, было первое января, и в полиции мне сначала не поверили, потом поржали, но приехали быстро. Видимо, хотели развлечься. Меня опросили как свидетеля, дали визитную карточку и укатили, сказав, что, скорее всего, вызовут после праздников.
Но не тут-то было. Вызвали меня на следующий день. Как я понял из оговорок и недомолвок, в одном из соседних домов в новогоднюю ночь был убит старый адмирал и ограблена его квартира, что вполне объясняло наличие кортика. Наличие же обезьяны не объясняло ничего. Старик жил один, животных не держал.
Распрощались со мной уже более деловито, оформив подписку о невыезде.
Придя домой, я захотел накопать подробностей. В моих сообществах эта тема не обсуждалась, в Даркнет я принципиально не захожу, чтобы чего не подхватить. Я решил использовать моего шантажиста, а заодно и получить с него должок. Решил писать со своего телефона, чтобы он понимал, кто пишет. Кратко изложил суть, написал время и место встречи и пообещал, что если он нароет информацию, то между нами будет все ровно.
На встречу я пришел заранее, чтобы понаблюдать, придет ли он один или с парой-тройкой плечистых ребят. Парнишка пришел за пять минут, позамерзал около получаса, и решил уходить. Я пошел за ним. Через пару улиц я его догнал. Он аж вздрогнул, когда увидел, кого он вскрыл. Я сказал, что прощу все, если он найдет мне инфу в полицейских чатах. Мне не к лицу, а ему с уже и так подмоченной репутацией можно. Иначе пригрозил, что «стукну» на него. Особо я попросил отмечать необычные факты. Парень согласился.
Уже к вечеру я знал, что никаких необычностей в этом убийстве не наблюдается. На кортике нет ничьих отпечатков, кроме лапы животного.
И я с ужасом понял, что потихоньку из свидетеля и даже пострадавшего превращаюсь в подозреваемого…
Праздники кончились. Несколько дней прошли в томительном ожидании Ни алкоголь, ни знакомые девочки не помогали, только оторвешься от бутылки или от тела, и сразу накатывает тревога.
Позвонил парнишка-шантажист. У полиции появилась новая инфа. У адмирала была приходящая домработница, которая смогла составить более-менее точный список пропавших предметов. И вот что-то из этого списка засветилось. Преступники тоже люди, поиздержались в Новый год и пытались сбыть награбленное.
Полиция потянула за эту ниточку, но параллельно разрабатывала и меня. Пришли с ордером на обыск. Конечно без предупреждения, поэтому рылись и в грязном белье (знал бы, сунул в стирку), и в помойном ведре, которое выдавало мои алкогольные пристрастия.
Потом опять пригласили, показали несколько фото, где я должен был опознать знакомых. Но все было по нулям. И вот финал-апофеоз, меня должны были опознавать среди нескольких подставных лиц. Нашлись какие-то свидетели, которые в новогоднюю ночь не водку трескали, а припадали то ли к своему окну, то ли к дверному глазку. Слава Всевышнему, на меня никто пальцем не показал.
Затем наступило затишье. Если кто с полицией дело имел, то знает, что если следствие закончено. и ты ни при чем, никто тебе ни извинений не принесет и вообще ничего не скажет.
Я сам месяца через два позвонил следаку и узнал, что моя подписка о невыезде аннулирована, так как следствие закончено. Остальное узнал от неудавшегося шантажиста. Оказывается квартиру адмирала грабанули трое человек. Работали по наводке, откуда-то у них была инфа, что старика не будет дома. Но когда вошли, отступать было некуда. Было это сразу после полуночи. А до этого они зарабатывали у празднующей публики вполне лояльным способом. У них была мартышка (или мартыш – не знаю, как правильно в мужском роде), которую они наряжали то Дедом Морозом, то пиратом. Девать его было некуда и они так и заявились на квартиру с обезьяной, наряженной по иронии судьбы в костюм морского разбойника. Кстати, со стариком разобрались без применения оружия, а вот обезьяна, почуяв мертвого человека, чрезвычайно взволновалась, схватила то, что было под рукой (а это оказался кортик) и выбежала на улицу. Стало холодно, и ей больше приглянулся наш дом. Ну, вот так она оказалась в моей квартире. Остальное вы знаете.
Вывод: никогда и ни в каком состоянии не открывайте дверь, не узнав, кто или что находится за ней.
Надежда Матузова. Блокнот
Развод Ирина перенесла очень тяжело. Начали дрожать пальцы на руках, нарушился сон. Адвокат, которая представляла ее интересы в суде, посоветовала обратиться к психологу или психотерапевту.
– Хорошо, что не к психиатру, – подумала Ирина, – значит со мной еще все в порядке. Но к психотерапевту, которого ей посоветовали знакомые знакомых знакомых, все же записалась.
На первой встрече (теперь Ирина знала, что это называется сессия) было фактически знакомство с ней, ее симптомами, ее ситуацией. Ирина жаловалась на то, что не просто плохо спит, а, когда наконец засыпает, то видит один и тот же удушающий, затягивающий как болото, не отпускающий сон.
Когда встреча подходила к концу, психотерапевт посоветовала ей записывать свои сны, как можно подробнее, даже, если кажется, что они абсолютно одинаковые.
Ирина всегда была ответственной и исполнительной, поэтому, в тот же день отыскала дома еле начатый блокнот, и положила его вместе с ручкой на столик рядом с кроватью.
И… ночь прошла спокойно. Ирина не просыпалась, снов не видела. Наутро она было очень удивлена, чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Так повторялось всю неделю до следующего приема у психотерапевта.
Врач не удивилась, сказала, что такое возможно, и попросила блокнот от кровати не убирать.
Так же прошла и следующая неделя.
На очередной сессии было решено, что Ирина уберет блокнот из спальни.
Сказано – сделано. Но… без блокнота ночные проблемы вернулись. Опять навалился кошмар. Ирина шла по лесу, где сгустились сумерки. Она не видела, но чувствовала зверей, которым была нужна она, ее плоть. Еще страшнее было идти по земле, которая кишела змеями. Опять же, гадов она не видела, но почти чувствовала ступнями как они проползают по ее ногам.
На очередной встрече психотерапевт уже, казалось, была немного удивлена и посоветовала чередовать присутствие и отсутствие блокнота рядом с кроватью. – Проверим гипотезу, – сказала врач. Конечно, Ирина надеялась, что та выпишет ей какое-нибудь душеболеутоляющее средство и можно будет спать спокойно. Но – нет. «Иначе не будет толка от психотерапии».
Все опять повторилось: блокнот рядом – все хорошо, он в соседней комнате – страшный сон возвращается.
Ирина уверовала в его магические свойства. Теперь она таскала его с собой везде. К врачу ходить перестала. Ей казалось, что она и днем стала спокойнее, меньше плачет, с бывшим мужем разговаривает спокойнее.
Прошло полгода, наступило лето. Ирина решила на весь отпуск поехать к морю, которое всегда действовало на нее успокаивающе.
Первые недели две она вела почти растительный образ жизни – купалась, валялась на пляже, ни с кем не общалась. Но потом захотелось выйти на люди. Решила вечером пойти в кафе на набережной и вкусно поесть.
Кафе было полно людей. Присесть было некуда. Но Ирине уже очень-очень захотелось здесь остаться. Она еще раз внимательно обвела взглядом столики и за одним, где сидела молодая пара, заметила свободный стул. Сейчас не принято подсаживаться к столу, за которым уже сидят люди, но Ирина направилась к ним и спросила разрешения. Девушка как-то странно на нее посмотрела и кивнула, а парень промолчал. Ирина заказала кофе и десерт. Молодые люди почти не разговаривали, каждый смотрел в свой телефон. Вдруг по мобильнику девушки раздался звонок. Разговор был коротким:
– Да, сейчас приеду, – она встала, кивнула парню, – пока-пока, – и ушла.
Прошло несколько минут, вдруг парень спросил, как ее зовут. Познакомились. И следующие часа полтора они просидели в этом кафе, слушая приятную музыку, разговаривая обо всем и ни о чем.
