Марина Эльденберт "Скрытые чувства. Авторская версия"

– Меня зовут Лилиан Рокуш, – представилась я.

– На какую должность претендуете?

– Младший помощник.

Это все, что было указано в письме. Просто младший помощник.

Но и мне по большому счету сейчас не было разницы.

В трубке едва слышно пиликнуло, считывая мой ответ. Значит, не показалось и собеседовать меня будет искусственный интеллект. Как же я их не люблю! Когда с человеком общаешься, можно хотя бы понять, каковы твои шансы, а с ИИ все сложно.

– Ваш уровень эмпатических способностей?

– Пятый, – без заминки ответила я.

В трубке вновь тихо щелкнуло, и мне предложили:

– Пожалуйста, включите видеосвязь и расскажите о себе.

Нет, в видео-интервью не было ничего необычного, многие им пользовались. Но я даже не успела посмотреться в зеркало, и понятия не имела, как выгляжу. Точнее, когда я выходила из дома я выглядела замечательно, но потом случилось увольнение и кофейная авария. Да и не на улице же это делать!

– Я могу не включать видео, а просто рассказать о себе?

– Нет, – отрезала ИИ. Кажется, другой ответ был не предусмотрен.

Мой взгляд заметался в поисках подходящего фона. На крыльце? Нет, вдруг кто-то решит выйти из дома и попадет в кадр. Возле дерева? Буду выглядеть глупо.

– Пожалуйста, включите видеосвязь, – повторили из трубки.

– Одну минутку!

Я метнулась к стенке, укрытой плющом, и нажала на кнопку с видео. Смартфон тут же высветил мое лицо в нижней трети экрана, заставив меня едва не взвыть от досады. Потому что левую щеку украшали маленькие темные точки, оставшиеся от брызг кофе. Сердце свалилось куда-то в пятку вместе с моей самооценкой, но я тут же приняла максимально невозмутимый вид и принялась рассказывать о своих достижениях. А изображение немножко подрагивало только потому, что смартфон сложно держать на весу.

Несмотря на тишину улицы, как назло, мимо меня успели пройти подростки с портативной колонкой, из которой лилось техно, женщина с ревущей девчушкой, несколько раз просвистели скейтеры. Я успела вспотеть, остыть, а потом снова вспотеть, но продолжала говорить и говорить. Наверное, тот самый оптимизм сработал.

– Расскажите, использовали ли вы эмпатические способности на предыдущих местах работы? – спросила Тамара, когда я наконец-то закончила.

– Нет.

– Почему?

– Это не входило в мои обязанности. Но я их прекрасно контролирую.

Особенно когда ношу блокатор.

– Хорошо, Лилиан, – подвела итог ИИ. – Спасибо за интервью. Мы вам перезвоним.

Она отключилась раньше, чем я успела спросить, в течение какого времени мне ждать ответа. И ждать ли вообще?

Вот о последнем лучше не думать! У меня есть неделя, чтобы найти работу и остаться в Кироне. И я найду ее, чего бы мне это ни стоило.

Не думать про интервью в Камрин-Берговиц оказалось не так просто, несмотря на то, что остаток дня выдался насыщенным и суматошным. Я съездила в бывший офис, выстояла в огромной очереди, чтобы забрать документы и коробочку с вещами и письменными принадлежностями, которых было не очень много. На Транс компани работало много мигрантов, с некоторыми мы даже раньше пересекались.

– Если даже «высоких» должностей это коснулось, то дела совсем плохи, – глядя на меня, пробормотала темнокожая женщина в очереди. А я вспомнила, что она кажется работала уборщицей.

Да уж. У меня хотя бы есть образование (два прослушанных семестра в колледже). Которое на родине вовсе не пригодится!

Деньги за преждевременное расторжение контракта обещали выплатить до конца месяца. Правда, пришлось заполнить кучу бумажек, чтобы можно было рассчитывать на компенсацию.

И все это время в голову настойчиво лезли мысли про собеседование с ИИ. В основном, сомнения. Перезвонят или не перезвонят? Правильно ли я все сделала? Не сболтнула ли лишнего? Выглядела ли достойно?

Эти мысли просто не давали покоя!

После того, как покинула офисное здание, по привычке остановилась напротив «Гастенс» – бутика самой утонченной одежды. В громадной витрине в два этажа замерли манекены в изумительных платьях и костюмах. Я каждый день проходила мимо этой витрины по пути на работу и домой и рассматривала шедевры модельного дома. И не знала женщины, у которой бы не замирало сердце при виде платьев Гастенс. Цена у них была соответствующе шедевральной, так что с прежней зарплатой о подобных нарядах приходилось лишь мечтать, а вот на новой должности я вполне могла поднакопить…

Решено! Если мне позвонят из Камрин-Берговиц, то куплю себе платье от Гастенс.

Может решение было наивным, но оно придало мне сил. Оказавшись дома, снова вылезла в сеть и посмотрела другие вакансии. Тут же еще раз убедилась, что Крон прав: объявлений была бездна, но всё, что мне подходило, было с припиской «для киронцев». Правда, когда я впервые оказалась в Уне у меня не было ни образования, ни опыта работы, я ничего из себя не представляла.

И справилась! Я справилась. Значит, справлюсь и на этот раз.

Поэтому на всякий случай везде разослала резюме и принялась за уборку. Домашние дела позволяли куда-то деть энергию и убить время. Так было с самых юных лет, когда мать заставляла целиком убирать наш дом. Тогда приходилось надраивать деревянные полы крайне осторожно, чтобы не загнать в ладони заноз, и стирать белье вручную в огромной лохани, из-за чего кожа на руках сморщивалась и шла пятнами. Хотя моя однокомнатная съемная квартира была еще меньше родительского дома. На полу здесь кафель (когда-то это было моим обязательным условием для съемного жилья в Кироне), и всего лишь два окна, зато стирает за меня машинка. Бытовая техника вообще незаменима в жизни современной женщины.

Пусть эта квартира мне не принадлежала, она давно стала для меня домом, гораздо более уютным, чем семейная ферма в Тарите. Я сама выбирала мебель (широкую кровать, гардероб и напольное зеркало) и милые мелочи вроде серебристой тюли, белоснежных покрывал с цветочной вышивкой, ярких подушек и фотообоев во всю стену. На них был изображен Западный мост в лучах восходящего солнца – символ моей свободы.

Когда я впервые вырвалась из Тариты, то была немыслимо, просто невообразимо счастлива. Потому что там чувствовала себя чужой, зажатой в рамки. Я отчаянно не хотела, чтобы мы с братом провели жизнь в месте, где до соседей несколько часов езды. Ни развития, ни надежды на нормальное будущее. И единственная связь с большим миром – радио (телевиденье отец не жаловал) и телефон. Не смартфон, а общий на весь дом, на случай, если понадобится вызвать ветеринара.

Правда, моей связью с миром стал Беглец.

Сейчас наша встреча казалась смешной и нелепой: пожалуй, мне до сих пор стыдно за тот случай. Мне тогда было девять, а Нату – шесть. Мы пасли лакшаков и ушли далеко от дома, но знали, что нам ничего не грозит: поблизости не то что хищников, даже соседей не водилось. Валялись на траве и смеялись. Поэтому когда за нашими спинами, заслоняя солнце, вырос двухметровый монстр (лысый, покрытый блестящей и светлой чешуей, с огромными когтями), истошно завопили и дали деру.

Кто же тогда мог знать, что я встретила первого в своей жизни киронца? В Тарите других рас не было.

Родители задали нам с братом трепку за то, что бросили стадо (хотя с последним ничего не случилось, черно-белые лакшаки разбрелись по долине, пришлось целый вечер их собирать, слушая недовольное пофыркивание парнокопытных), а потом популярно объяснили, кого мы встретили, и приказали не приближаться к чужаку. Возможно, не запрети они мне этого, я бы сама не стала искать встречи с киронцем, но во мне горели бунтарский дух и детское любопытство. Поэтому каждый день мы с Натом уходили все дальше, даже придумали игру «Выследи ящера». А когда «выслеживали», то со всех ног бежали обратно домой и полночи не могли уснуть, взбудораженные и счастливые.

Киронец жил ближе к лесу, в деревянном доме, больше напоминающем сарай. Однажды мы туда даже забрались, но не нашли ничего интересного. Кроме самого ящера, который ждал нас во дворе. Не знаю, чего мы с Натом больше боялись: того, что он нас сожрет, или того, что выдаст родителям, которые выпорют, а потом посадят под замок до конца короткого лета. Но он не выдал и даже не ругался.

При ближайшем рассмотрении киронец оказался гораздо больше похожим на человека, чем на первый взгляд. С толку сбивали чешуя, темные рисунки на коже и когти. А еще глаза, они были черные, как сама Бездна.

В тот раз мы не стали от него убегать.

Киронец знал наш язык. Рассказал, что он ученый, и что изучает таритский край, но я не слишком в это верила. Кого вообще могли заинтересовать Тихие холмы? Только тех, кто здесь родился, и тех, кто хотел спрятаться. Поэтому я и назвала его Беглецом. Тем более что своего имени он так мне и не назвал.

Тогда я многого не знала, в частности о том, что та встреча изменит мою судьбу. Но жизнь в Тарите, а после переезд в Кирон научили меня, что все сложности можно преодолеть.

Как бы тщательно я ни терла поверхности, через час с уборкой уже закончила. Проверила почту, убедившись, что чуда не случилось (читай ответа на резюме не пришло), и решила сбегать в магазин. Последний располагался через дорогу. До гипермаркета с огромным ассортиментом ему было далеко, но все необходимое найти можно. Все равно сегодня я собиралась зайти сюда после работы.

Молоко, яйца, свежие овощи и ягоды перекочевали в корзинку. Вечером на единственной кассе случался аншлаг, выстраивалась длинная очередь, но сейчас я встретила там лишь свою соседку Ору. Она была родом из Ларии, южной страны, которая поставляла в Кирон фрукты и рыбу. Пухлые губы, острые скулы и раскосые глаза вкупе со смоляными волосами, которые Ора всегда собирала в высокий хвост, и стройная фигура не оставляли мужчинам ни малейшего шанса пройти мимо и не засмотреться на яркую внешность девушки. Кассир, совсем еще мальчишка-ящер, не стал исключением. Он откровенно залип на ларийку, что-то яростно ему доказывающую.

– У вас на фрукт-борри одна цена, а в чеке указана другая, – она ткнула в дисплей, на котором высвечивался список покупок. Единственным явным недостатком Оры был очень высокий, я бы даже сказала, визгливый голос. Особенность всех ларийцев, говорят, что они могут даже убить своим криком (при нужной тренировке).

– Это цена за десять буллов, а в чеке за целый фрукт…

– Но я же не могу купить половину! Это обман.

Кассир так покраснел, что сам стал похожим на фрукт-борри.

– Нет, что вы. Там ведь внизу написано…

Да хоть нарисовано. Ора не умела читать по-киронски, поэтому ориентировалась по цифрам.

– Я заплачу столько, сколько указано на ценнике, не больше!

– Но у нас фиксированная цена…

– Мне плевать!

И даже спустя три месяца жизни в Уне пыталась торговаться, как принято у нее на родине. Так что такую картину я видела часто. Обычно место за кассой занимал Райр, тоже ларийец (только в отличие от Оры он жил здесь давно), и он мог быстро все объяснить даже самому дотошному клиенту, но его не было. Как и большинство мигрантов, он не вышел сегодня на работу.

На этой мысли я помрачнела.

– Привет, Лилиан! – поздоровалась соседка, увидев меня.

– Привет.

– Никак не привыкну к этим ценам, – пожаловалась она. – В Ларии фрукт-борри стоит гораздо дешевле.

– Возможно, потому что там они растут, – предположила я. Всеобщей любви к сладковато-кислому мясистому фрукту я не разделяла, поэтому от его завышенной цены мне было ни холодно ни жарко.

Ора вытащила из стильной миниатюрной сумочки пару купюр и наконец-то вручила изрядно вспотевшему от волнения кассиру.

– Ну да ладно, – она смущенно улыбнулась. – На праздник можно.

– Какой праздник?

Теперь от смущения не осталось и следа: Ора улыбнулась так, что обнажила крупные заостренные зубы.

– Я вышла замуж, – соседка гордо продемонстрировала мне спиралевидное кольцо на указательном пальце. По киронскому обычаю оно обвивало фалангу, словно змейка. Что говорило лучше всяких слов: избранник Оры – киронец.

– Поздравляю, – сказала я. – Тебя и Гаса.

– Нет, это не Гас. Его зовут Барнс, мы познакомились на прошлой неделе, на сайте «Найди любовь точка ки», но оба сразу поняли, что это судьба. Все благодаря этому закону! – взвизгнула соседка. – Я сказала, что исчезну из страны и из его жизни, и это сработало.

Ора продолжала размахивать рукой с кольцом и громко радоваться своему счастью, а я заставляла себя вежливо улыбаться. Потому что для меня это было странным и нереальным. Не представлялю как это, выйти замуж за мужчину, которого знаешь всего неделю! Но я – это я, мне вообще сложно сходиться с людьми.

Вернувшись домой, я заглянула в сеть в надежде, что кто-нибудь откликнулся на объявление о поиске работы. Еще парочка собеседований точно подняла бы мой боевой дух, но тщетно: никто не писал и не звонил.

Тогда взялась за готовку, хотя то и дело вспоминала сияющую Ору.

Не знаю, как в остальных городах Кирона, но в Уне большинство как раз знакомились на сайтах. По крайне мере, у меня сложилось подобное впечатление по рассказам коллег. Сама я ни разу не пробовала: банально не хватало на это времени. К тому же, мне важно было чувствовать человека, поэтому одно мое знакомство случилось в кофейне, когда я забежала взять себе утренний допинг, а второе по работе (когда мы с боссом ездили на деловую встречу). И Рик, и Корриган тоже были людьми, но ничего серьезного у меня с ними не вышло по разным причинам. В основном, так или иначе сводившимся к моей вечной занятости и опеке над Натом.

А вот с киронцами я никогда не встречалась, и дело было даже не в их необычной внешности. Все-таки от людей они отличаются высоким ростом, более массивным телосложением, силой и выносливостью, кожей со светлой чешуей (но это даже красиво) и когтями на пальцах. Ах да, еще темной радужкой, отчего кажется, что смотришь в бездну, но мне киронцы не нравились своим снисходительным отношением к другим расам.

Мои размышления прервал звонок в дверь, а заявиться ко мне в гости мог только один человек.

Поэтому я нацепила самую жизнерадостную улыбку для встречи с братом: не хотелось грузить его собственными проблемами.

Нас часто принимали за близнецов, настолько мы были похожи. Синие глаза, круглое лицо, усыпанная веснушками светлая кожа. Разве что волосы у него были более густыми, чему я всегда искренне завидовала. Еще Нат носил очки и редко улыбался. Даже в детстве напоминал умудренного жизнью старикана сосредоточенностью и занудством. Когда он дулся, то выпячивал нижнюю губу и становился похожим на лакшака. Я щипала его за щеки и дразнилась, тогда он дулся еще сильнее. Сейчас повторить этот трюк сложнее, хотя бы потому, что Нат на голову меня выше.

– Привет! – привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Что нового? Как дела в академии?

Нат жил в общежитии, но частенько заглядывал ко мне. Тем более что до Браса, академии высоких искусств, отсюда было рукой подать.

– Тебя тоже уволили, – вместо приветствия припечатал брат, переступив порог и строго вглядываясь в мое лицо.

– С чего ты взял?

– Ты вымыла окна, а еще пахнет пирожками. Ты всегда их печешь, когда сильно переживаешь.

Что я там говорила про не грузить?

– От тебя ничего не скроешь, детектив, – я повела плечами и направилась на кухню, проверять пирожки. Кто же мог подумать, что они выдадут меня с головой? – Уверен, что правильно выбрал специализацию?

– Ты же знаешь, мне нравится то, чем я занимаюсь.

Не просто нравится, брат горел тем, что делал, он жил музыкой. Таланты такого рода совершенно ни к чему в Тарите.

– А еще знаю, что ты где-то потерял свое чувство юмора.

Нат притопал следом и опустился на стул, как раз напротив духовки.

– Все только и говорят про этот закон, – сказал он. – И про волну увольнений, захлестнувшую город. Я надеялся, что тебя он обойдет стороной.

– Не обошел, – отвернулась и сделала вид, что рассматриваю выпечку через прозрачное стекло. – Но, не парься, я что-нибудь придумаю.

– Например?

– Найду другую работу.

– А если не найдешь?

– Эй! – я обернулась и ткнула в него пальцем. – Что за пессимизм? Я вытащила нас из такой задницы, что по сравнению с ней вся эта фигня с законом – просто временные трудности.

Брат даже не изменился в лице.

– Нам придется вернуться в Тариту, Лил?

Ненавижу, когда он включает режим «Мы все умрем»! Прямо бесит, особенно в минуты неопределенности.