Зимний сад
Надежда Тонконюх
Экипаж отправляется в Космос исследовать планету, похожую на Землю… У одного из членов команды с собой очень опасная и запрещённая вещь – рукописный дневник одного из учёных прошлого. Владеть письмом от руки теперь большая привилегия, недоступная простым людям. На это, как и на многие другие вещи, нужно получить специальное разрешение.С каждой прочитанной страницей открывается всё больше странностей, по сравнению с которыми даже вмёрзшая намертво находка с чужой планеты кажется безобидной…
Надежда Тонконюх
Зимний сад
Глава 1 Воспоминания
Фелина сидела, скрестив по-турецки ноги, и смотрела, как её ладонь покрывается слоями бинта. Девушка не раз ловила на себе укоризненные взгляды коллеги, но делала вид, что так и было задумано.
? Марта, я просто хотела взглянуть на него поближе…
Строгое холодное лицо женщины было непроницаемо. Она внимательно осмотрела ладонь, подцепила остатки острого семечка, положила в стеклянную чашку, обработала кожу и уже потом принялась забинтовывать рану.
В комнате слышалось гудение разных приборов и сердитое сопение Марты.
? Понимаешь, ? продолжила Фелина, стараясь, чтобы голос звучал ровно, ? мне с детства снился этот сон. Будто я держу в руках что-то, похожее на семечко яблока: тёмно-синее, плоское, но при этом тяжёлое и горячее. Оно переливается всеми цветами чёрного масла в моих руках, а я всё держу и в какой-то момент понимаю, что горы могу свернуть, главное – захотеть!
– Главное, чтобы горы не свернули потом тебя, – мрачно буркнула старшая научная сотрудница. – Кто просил хватать тебя руками неизвестный образец!? Когда я брала тебя под свою ответственность, то не думала, что мне достанется такая дикая практикантка. Ты что, цветов никогда не видела? – продолжила Марта, заполняя в компьютере таблицу.
Фелина поджала губы. Только сейчас она начала понимать, во что может вылиться её авантюра. Но не начинать же спорить с прагматичной коллегой о детских глупостях вроде сна, ощущения невероятного могущества от странного артефакта и повторяющихся “сюжетах” о том, что она находит этот странный артефакт, будто так и должно быть.
Вероятно, за нарушение техники безопасности её непросто отчитают перед всем учёным советом, но и просто выбросят за борт корабля науки и современности. Экспедиция просто продолжится без неё. Фелине же предстоит прилететь домой ни с чем. Никаких открытий, никакой учёной степени… да ещё и в личное дело запишут о её разгильдяйстве.
Уловив тяжёлый вздох, Марта повернула седую голову, на миг прекратив чертить пальцами на керамической клавиатуре узоры слов. Из высокой причёски куратора выпала белая прядь. Женщина невозмутимо вернула локон на место ловким движением руки. Казалось, это большой богомол притворяется женщиной. Тьфу, что за бред! Она, конечно, очень тонкая и звонкая, но чтобы так сравнивать человека… Фелина потрясла головой.
– Я записала в отчёте, что образец утерян. В общем-то, оно так и есть. Если не найдём его к завтрашнему утру, с нас обеих спросит начальство.
Девушка застыла, не веря своим ушам. Спросить “почему?”, “зачем?”… Видимо, её лицо было гораздо красноречивее, потому что Марта смягчилась.
– Я читала твоё личное дело. Читала, сколько ты отдала для того, чтобы попасть в эту экспедицию, и чего это тебе стоило. Кроме того, я верю, что ты такая же способная, как и твой дед, мир его праху.
Фелина изумлённо посмотрела на Марту. Та, как ни в чём не бывало, продолжала заполнять отчёт. Многочисленные образцы растений стояли ровными рядами. Работы было очень много. И тем не менее…
– Вы знали моего деда?…
– Работали вместе, – сухо кивнула куратор. На мониторе с большой скоростью замелькали окна-голограммы. Одни сменяли следующие, практически не успевая появиться. Пальцы Марты носились по клавиатуре со скоростью водомерок по ровной глади воды. Больше девушка не решалась ничего спросить.
Она внимательно оглядывала сухую и подтянутую фигуру начальницы в сером комбинезоне, пытаясь по движению плеч, рук и спины уловить хоть что-нибудь, способное дать ответ, какие эмоции сейчас испытывает эта строгая женщина, сидящая с идеально прямой спиной в лаборатории вместо того, чтобы блистать на званых вечерах. Её тугим косам, уложенным в форме спящих змей, завидовал весть отдел. Да что там! Весь корпус.
Мало кто в это время мог позволить себе такие локоны и естественную красоту. В основном все параметры будущего ребёнка закладывали на этапе планирования. И тот рождался с набором необходимых родителям генов и качеств.
Марта же презрительно называла это конструированием, отдавая предпочтения “божествам рандома”. Когда-то, в далёкие времена её молодости, это было очень популярным выражением. Фелина сама прочитала об этом в одной из книг. Правда, напечатаны они были на каменной бумаге. Бумажные выдавались только старшим сотрудникам Учебного Центра. При этом допуск в тот отдел заслужить было ох как не легко. Простые студенты и младшие сотрудники могли только наблюдать на специальных учебных трансляциях за тем, как бережно, в белых перчатках, листают старинные фолианты.
Девушка грустно вздохнула. Если они не найдут в ближайшие десять часов образец в оранжерее, допуска до бумажных книг ей точно не видать, как своих ушей.
Она потрогала свои обычные человеческие ушки, стандартной “средней формы” и улыбнулась. Её родители не стали заниматься конструированием, а позволили взять будущему ребёнку из их генов самое лучшее. Как часто в младших классах она с завистью смотрела на эльфийские уши подружек и терзала родителей вопросами, почему ей не выбрали такую внешность. “Ну, хотя бы ушиии!”. На что отец, хитро улыбаясь, надевал ей на голову шлем со словами “Потом сама увидишь”.
Шлем лежал в углу кабинета. Рядом с пустой банкой, в которой раньше лежало таинственное семечко, похожее больше на плоскую синюю каплю. Оно было размером с ладонь и так хотелось руками ощутить тепло, исходящее от плотной кожуры. Но, чиркнув тонким и острым краем по защитной перчатке, семечко выскользнуло из рук на влажную почву оранжереи, оставив после себя нитяной ручеёк кровавого следа.
Вероятно, оно всё еще лежит под тем разлапистым лопухом, листья которого, больше похожие на простыню, усеяны тонкими волосками-шипами. Фелина запомнила этот куст, как могла, пока куратор с проклятьями увозила её в лабораторию, ловко управляя гравимопедом.
– Ну что ж, – засопела Марта и внимательно посмотрела на практикантку. Голубые глаза были строги и серьёзны. У Фелины перехватило дыхание.
– У меня две новости…
– Начните с хорошей, – прошептала Фелина, с удивлением заметив, что почти перестала дышать.
– Оно не ядовито. Но есть и плохая.
Фелина выпрямилась и сжала кулаки, закусила губу.
– Весь год… Весь! Ты. Моешь. Лабораторию. Не благодари.
Глава 2. Верю-не-верю
Оранжерея встретила тихим гудением. Приборы, пчёлы-роботы и даже настоящие насекомые трудились бок о бок, крыло о крыло, чтобы привести все необходимые образцы в первозданном виде. Некоторые колбы с растениями достигали больше трёх метров в высоту, и вокруг толстого армированного стекла вилась металлическая лестница, похожая на титанобоа. Казалось, что растения находятся внутри гигантской спирали, которая вот-вот может их сжать. Или распрямиться вверх так резко, что брызги стекла полетят фонтаном, заливая прозрачными чешуйками стены и пол станции.
Фелина прочёсывала свой квадрат оранжереи с помощью робота-паука, но чем больше она изучала пространство, тем меньше понимала происходящее. Рядом шла Марта, мрачная, как грозовая туча. Её нисколько не радовало обилие растений, которые были рядом – лишь протяни ладонь, в открытом доступе. Если были не ядовитые и могли ужиться друг с другом.
Говорят, когда-то все деревья и травы, цветы и кустарники тоже росли просто так, “на воле”. Любой мог подойти, понюхать цветок, сорвать ягодку или просто отломить листик у дерева (Фелина содрогнулась). Говорят, что были не просто парки – леса! Никому не возбранялось гулять по грунту, по камням, не было даже керамических дорожек. Люди гуляли просто так, по почве, словно в гигантском цветочном горшке. Есть хроники, что даже никто не записывался в эти леса, поход на свежий воздух был не премией, а просто приятной ежедневной прогулкой! И это было доступно каждому жителю планеты.
Когда же всё успело так поменяться?…
От размышлений девушку оторвал Кси-58, издав победный писк, паучок засеменил тонкими лапками, учуяв что-то своими чувствительными сенсорами. Фелина осторожно прокралась в то место, где сделал “боевую стойку” механический помощник. Он переливался голубовато-белым сиянием, что значило – напал на след.
Девушка нажала на браслет. Левое запястье осветилось голограммой. Кнопка вызова.
– Кажется, мы что-то нашли!…
– Иду! – кивнуло прозрачное лицо Марты. – Отбой.
Лёгкий шорох шагов послышался через пару минут.
– Что у тебя?
Фелина кивнула на замершего робота. Эх, надо было научить его мурлыкать, когда он доволен. Интересно, одобрят ли такую идею?
Внезапно тельце робота замигало ярким оранжевым светом, он попытался издать сигнал тревоги, но резко замер на месте, ноги его подобрались и паук упал наземь без каких либо признаков электронной жизни. Белый дымок поднялся от головогруди. А затем всё стихло.
– Ничего здесь не трогай! – тихо, но угрожающе проговорила Марта. – Я вызову техников. А пока подними капюшон. Быстро! – рыкнула куратор, пряча лицо за плексигласовой бронёй. – И кислород подключи. Растения, конечно, дружественные, но вот что с роботом я не понимаю. На него же была пожизненная гарантия!
Куратор активировала браслет и связалась с командой тех.поддержки.
– Да. Робот Кси-58, тот самый, что живёт за счёт органического мусоропотребления. Сломался, говорю. Не отвечает, нет. “Душа вышла”.
Душой называли белый дым, который выходил из техники при критических поломках. Было приятнее думать, что кругом не только один пластик и микросхемы, но и что-то тёплое, живое. У пауков-поисковиков было больше всего шансов походить на настоящих: чувствительные волоски на брюшке для обнаружения органики, лёгкая тонкая паутинка, благодаря которой робот мог покорить любые поверхности, глаза, оснащённые разными визорами и датчиками, маленькие коготки, которыми робот брал пробные образцы и в прямом смысле совал себе в рот. Всё было гармонично настроено и в то же время можно было изменить цвет “питомца” или его звуковые отклики, если это не мешало работе.
Настоящих, живых, зверей и птиц могли себе позволить только очень богатые люди, у которых в денежном банке росло не одно вековое дерево. Растения были удобной валютой: кто-то брал, к примеру, Жёлудь в обмен услуги, а потом мог вырастить из него полноценное дерево для своей семьи. Кто-то мог рассчитаться в Банке листьями Мяты или Базилика, чтобы потом те добавили в органическую пищу кому-то из состоятельных людей. За листья, а тем более, за семена, можно было купить очень многое.
Говорят, кому-то из жителей Нижних Водных уровней сказочно повезло: убирая мусор возле фильтра воды Второго цикла, работник, стоя по колено в воде, обнаружил семечко Водяной Лилии. Ну и переполох же был! Сначала беднягу посадили под арест, полагая, что он украл такую ценность. Проводили настоящее расследование: что, откуда, когда. И, когда выяснилось, что работяга не причём, находка перешла в полное его владение. Вот тогда-то он и смог купить себе апартаменты выше 120го этажа, прямо под солнцем. Первое время даже пугался, бедняга, когда наступало утро и тёплый естественный свет падал в окно.
В Нижних уровнях почти нет солнечного света – его заменяют искусственным те, кто может себе это позволить. В основном же на улицах полумрак и сырость, натёкшая с многочисленных резиновых сапог работников.
Фелина вздохнула, вспомнив, как дед рассказывал ей эту историю, предостерегая от прогулок в Сырых Кварталах. И водил в Зимний Сад, где красовался на водной глади розовый Лотос.
Именно для распознавания органических соединений и проверок были созданы роботы-пауки. “Чтобы отмыть чьё-нибудь честное имя” – говорил, смеясь, дедушка.
Техник прибыл быстро. Осмотрел робота, бережно поднял его и положил в кейс. Паук медленно потонул в густом желе кейса.
– Вы его почините? – умоляюще спросила Фелина, понимая, как глупо это выглядит со стороны.
Техник, чьё лицо было по протоколу закрыто зеркальной маской, пожал плечами. Возможно, в секретной лаборатории разберутся и смогут понять, что случилось с электронным помощником. А им остаётся только искать образец. Фелина почувствовала, как липкий холод разрастается в теле. Словно внезапно острые льдинки пробрались к ней в комбинезон. Что будет, если техники найдут остатки органики в роботе, на которую “науськивала” Марта для поиска? Что будет, если к тому времени не найдут пропажу?
– Идём! – куратор цепко схватила девушку за запястье, – продолжаем искать.
– Но, робот…
– Ничего, тебе скоро будет положен свой собственный, как только сдашь все экзамены. А пока: глаза и уши, вот твой робот, и не зевай. АХ, твою ж!! Семь квазаров вам в печень!
Ругательное пожелание Марта выкрикивала уже в темноте, стараясь устоять на ногах.
– Да что сегодня за день такой!
Она ударила об колено световую палочку. Оранжевый свет выхватил её растерянное и злое лицо. Резервные канал связи не работали. Заблокировались двери. Фелина старалась дышать ровно, чтобы не тратить драгоценный кислород.
– Погодите-ка… – девушка надломила вторую палочку с химическим светом и направила в сторону, где, как ей показалось, шёл странный отблеск. – Куратор?…
Марта, нахмурив брови и закусив губу, повернулась в девушке. Та мочка указывала светящейся палочкой в глубь оранжереи, где на почве слабым бирюзовым светом пролёг тонкий след. Именно здесь девушка выронила из рук образец. Сейчас уже она могла поклясться на семейном богатстве, кусте Облепихи, что семечко просто сбежало у неё из рук.
– Посмотрим… – пробормотала Марта,– возможно, это ты у нас голубая кровь и светишься в темноте. Или это грибница…
Куратор наклонилась, чтобы взять светящийся комок в пробирку для исследований, но не успела. Станция затряслась, а затем раздался мерзкий скрежет, словно отваливался большой лист железа. Хлопок. И всё стихло.
– Ну, что же дальше? – недовольно пробормотала Марта, поднимаясь с колен. – Неужели кто-то притащил сюда динозавров? Ты чего? “Парк Юрского периода” не смотрела? – насмешливо спросила храбрая женщина, подавая Фелине руку. Та отрицательно помотала головой.
– Смотрите, всё исчезло, – девушка пыталась рассмотреть обнаруженные светящиеся следы в темноте. Их не было. Будто бы показалось.
Яркая вспышка света ударила по глазам. Казалось, рядом взорвалась сверхновая.
– Ничего не исчезло, – хмыкнула Марта, – наоборот – вернулось. Я, конечно, люблю девятнадцатый век, но не настолько, чтобы работать при свечах.
– Капитан! – раздался голос с верха оранжереи, – капитан, вы в порядке?
– Да. Что случилось? – Марта приняла вновь невозмутимый вид.
– Отстыковался старый мусоросборник. Видимо, система из-за скачка напряжения и разгерметизации включила аварийный сценарий, – сотрудник говорил бодро, но голос его был напряжён, а белые костяшки пальцев выдавали, как сильно он вцепился в перила.
“Возможно, чтобы просто удержаться в случае следующих толчков”, подумала Фелина. Но станция уже вела обычную жизнь. Всё было тихо. Лампы и приборы гудели в штатном режиме. Роботы опыляли и изучали нужные растения, вот только природные насекомые кружились в гигантских колбах с цветами. Словно их что-то вспугнуло или взволновало. Радостные или тревожные это были полёты, девушка понять не могла. Но увидев, что куратор, печатая каждый шаг, направляется в лабораторию, поспешила следом, решив не отвлекаться на живых наскомых.
– Похоже, мы имеем дело с первым полуразумным растением, – начала Марта. – Твой образец словно сбежал у нас из-под носа, ловко заметая следы…
Фелина резко остановилась и автоматическая дверь сердито на неё зашипела, не сумев закрыться.
– Что!? Но ведь это легенды! Да, мир мутировал, растения и животные стали совсем другими, отличными от тех, что описывались столетия назад. Но – разумность? Простите, капитан, это бред.
Девушка мерила шагами периметр комнаты в то время, как Марта сидела и абсолютно спокойно покачивала ногой, отчего стул на колёсиках двигался как маятник, в такт движениям Марты.
– Когда я брала тебя в экспедицию, я уточняла, что будут неожиданные факты? – Фелина кивнула. – Я говорила, что придётся работать в строгой секретности и что ты, возможно, нескоро сможешь похвастаться приключениями перед подругами? – Фелина остановилась. – Да, и я совсем не обещала тебе, что будет легко.
Девушка присела на край стола, засунув руки в карманы. Заметив, что куратор, прежде гонявшая её взашей за такое неуважение к рабочему процессу, молча и сочувственно наблюдает за ней, попросила:
