Надежда Чубарова "Эрион. На краю мира"

Эрион. На краю мира
Надежда Чубарова

Люди небрежно относились к планете, которая приютила их. Многие растения и животные погибли, многие люди не пережили всемирной катастрофы, а оставшиеся сплотились, чтобы выжить. В новом мире свои законы, свои правила, но люди всё те же, они любят, ненавидят, радуются и плачут. Главное – не выходить за границу, которую оберегает старый колдун. Потому что там – смерть.

Надежда Чубарова

Эрион. На краю мира

Глава 1

1

– Признаешь ли ты себя виновной, дитя мое? – в голосе старого колдуна не было ни надменности, ни порицания. Жалел ли он ее? Пожалуй, нет. Он был бесстрастен и делал то, что должен был.

– Да…

Девушка, такая юная и хрупкая, испуганно оглядывала толпу, бегло шаря взглядом по лицам. Здесь были ее знакомые, соседи, родственники. Но она словно не видела их, выискивая кого-то еще. Родители смотрели на нее не то с жалостью, не то с осуждением. Возможно, им было стыдно, что их дочь – преступница. Теперь-то уж что?

– Покайся, облегчи душу, – вкрадчиво произнес колдун, вытаращив на нее выцветшие почти добела слепые глаза.

Девушка снова бросила взгляд на толпу. Они все ждали. И она знала, чего они ждут. Нарушение законов строго карается. Нарушители предаются смерти. Иначе не сохранить порядок в поселении. Родители с раннего детства внушали ей это, но любовь – такая сильная штука, а в юности кажется, что будешь жить вечно. И вот она стала преступницей. Не хотела. Не об этом она мечтала. Она была послушной и правильной, пока… Но любовь – это ведь такая сильная штука, а в юности кажется, что будешь жить вечно…

Так и не дождавшись ответа, колдун продолжил:

– Во имя нашего народа ты будешь принесена в жертву. Твоя жизнь и жизнь твоего незаконного ребенка спасет много других порядочных и честных людей, – словно успокаивая, произнес он, и громче, так, чтобы слышал каждый из толпы, добавил: – А для других это будет уроком: никому не позволено нарушать закон. Если бы каждый жил, как ему вздумается, мы не сохранили бы наше поселение. Только благодаря древним законам, дарованным предками, нам удалось выжить после катастрофы. Только благодаря им наши дети живут в радости. Любое нарушение вечных законов карается смертью!

По толпе пронесся шершавый ропот из сотен приглушенных голосов. Кто-то одобрительно закивал в ответ на слова колдуна, кто-то промолчал, нахмурившись.

Давно народ не собирался на площади. Это была первая казнь за последние три года. Предыдущего преступника судили за лишение жизни, а эту девушку – за то, что она чуть было не создала новую жизнь. Незаконно. Без создания союза с отцом будущего ребенка, о котором вообще ничего не известно.

– Фарина, подай олибдан, – приказал колдун.

Темноволосая смуглая девушка – единственная внучка колдуна, – все это время стоявшая поодаль, но ближе всех остальных присутствующих, тут же подошла и подала старцу раскрытую шкатулку. Он, не глядя, протянул руку, безошибочно направив ее в сторону шкатулки, словно видел все не глазами, а каким-то неведомым чутьем. В шкатулке лежал бурый, ничем не примечательный камень. Но стоило только колдуну поднести к нему руку, как вдруг сквозь тонкие прожилки и трещинки стал пробиваться нежный голубоватый свет. Колдун взял камень в руки, и тот вспыхнул голубым огнем. Преступница взволнованно задышала при виде камня и испуганно схватила Фарину за руку. Они были одного возраста, но стояли сейчас по разные стороны вечного закона. Фарина растерялась. Она всегда помогала деду, но никогда прежде преступники не хватали ее.

– Я боюсь, – жалобно пролепетала девушка, не сводя взгляда с Фарины, будто она могла ей чем-то помочь.

Фарина не знала, что сказать. Такого раньше не было. Разве можно вот так цепляться, если ты виновен? Смирись и прими наказание. Она уже хотела силой разжать пальцы девушки, чтоб высвободить свою руку, но вместо этого почему-то погладила ее, словно утешая. Ей, и правда, вдруг стало невыносимо жалко эту несчастную.

– Тебе не будет больно, – заверил ее колдун. – Подумай о тех людях, которых ты спасешь. Ты хочешь что-то сказать?

– Я сожалею, что все так вышло… – тихо произнесла она, и толпа вмиг затихла, чтоб расслышать ее слова. – Я виновата, простите меня.

В толпе вдруг раздался несдержанный женский всхлип, и тут же снова все стихло. Так и осталось непонятно: кто-то проявил сочувствие к девушке или вспомнил свое?

– Я счастлива, что буду полезна своему народу, и этим искуплю преступление, – девушка через силу улыбнулась. Но улыбка вышла вымученная и кривая.

Ее руки не были связаны, движения не были ограничены, но она не сопротивлялась, стояла перед всеми и покорно ждала наказания. Никто не смел возразить происходящему. Никто, даже родители не посмели вступиться за свою дочь. Потому что все знали: наказание неизбежно.

Колдун начертил пальцем какие-то знаки на ее шее девушки, сбоку, там, где бьется жилка, и поднес пылающий камень к ее груди. Голубое пламя вздрогнуло, притаилось, будто даже став меньше, и тут же вспыхнуло с новой силой, окутав своими прозрачными щупальцами всю ее с головы до пят. Это длилось лишь мгновение. В следующее – девушка стала сверкающим белым облаком, которое тонкой струйкой вошло в камень. Ни крика, ни мольбы.

– Рада-а-на-а-а!.. – посреди тишины раздалось женское рыдание.

Мать девушки повалилась без сил на колени и выла от горя. Будто только теперь осознав случившееся. Будто только сейчас до нее дошло, что она уже больше никогда не увидит свою дочь. Ее муж склонился над ней, что-то бормотал, неловко пытаясь поднять, но та, обмякнув и отяжелев, снова и снова выскальзывала из его рук и падала на землю.

Глава 2

Задумчиво напевая что-то себе под нос, Фарина шла к ручью. Большое ведро с вмятиной на боку даже пустое тянуло руку. Хорошо бы набирать воду у самого истока, но туда долго идти, а это место, изгибающееся, как хвост пещерника, далеко от верховья, но ближе всего к жилищу. И все равно, где бы ни была набрана вода, ее еще нужно долго фильтровать, чтоб можно было пить, так какая разница? Пустое ведро скрипело и брякало, словно клянчило поскорее наполнить его. Фарина специально взяла побольше, чтоб потом воды хватило надолго.

Сегодня выдался теплый день. Такой теплый, пожалуй, впервые после сезона холодов. Солнце заметно пригревало. В последние несколько лет оно вообще гораздо чаще радовало своим появлением. Фарина зажмурилась, подставляя лицо ласковым лучам. Она помнила те времена, когда небесное светило едва протискивалось сквозь толстые слои сизых туч, чтоб только на мгновение показаться и тут же снова исчезало. Но это было давно, лет двенадцать назад. Фарине тогда было пять, она помнила тот постоянный полумрак и боялась, что он вернется. Так бывает, когда попробуешь что-нибудь хорошее, а потом боишься это потерять. Нет, с солнцем гораздо приятнее!

До ручья не было какой-то определенной дороги или тропы, главное – знать направление. Идешь, идешь и рано или поздно придешь, куда нужно. Вокруг обычный, однообразный пейзаж, знакомый с детства. Говорят, когда-то давно повсюду было много растений, так много, что им не было счета! Теперь не осталось ни одного, лишь бескрайняя пустошь. Глаза привыкли различать в ней вещи, которые еще могут пригодиться. Эти просторы кажутся бескрайними, хотя где-то там есть граница – невидимая стена, защищающая от всего извне. Фарина ни разу не подходила к стене. Даже в детстве, когда любопытство и жажда приключений побеждает страх и чувство опасности, она знала, что ей нельзя рисковать собой. От нее зависит очень многое. Здесь, внутри безопасно, а что там за стеной – страшно представить! Одно известно: людей там нет. Какое счастье, что ручей протекает далеко от стены! А вот и он. Осталось лишь спуститься и зачерпнуть воды. Ручей, как и источник, в котором добывается горючее, считается священным местом. Все природное теперь священно, все охраняется и ценится. Жалко, что раньше не ценилось, поэтому так мало осталось природного. Возможно, жизнь сейчас была бы совсем другая.

Вдруг послышался тихий свист. Фарина напрягла слух и настороженно осмотрелась вокруг. Что или кто это может быть? Бывает, ветер задувает в какую-нибудь щель и тогда не только свистит, но и воет, шуршит, стонет, озадачивая особо впечатлительных. Но сейчас нет ветра. Воздух тих и спокоен. Может, зверь? Не хотелось бы встретиться со зверем. И, как нарочно, ни одного человека поблизости, чтоб помочь в случае чего. Может, просто показалось? Вон, сколько она ждет, а звуки больше не повторяются.

И стоило ей так подумать, как вдруг снова раздался громкий свист, гораздо громче предыдущего, где-то у самого уха, и кто-то резко схватил ее сзади за плечи. Все произошло так неожиданно и быстро, что Фарина от испуга вскрикнула и выронила ведро. Оно с бряканьем покатилось вниз с холма.

Потом уже она поняла, что это Виан – великовозрастный балбес, который только и делает, что живет в свое удовольствие. И не важно, что это его удовольствие доставляет другим проблемы.

– Тьфу, ты! Напугал, придурошный! – сердито крикнула Фарина. – А если бы я от страх тебя ведром по башке стукнула?!

Виан хохотал, довольный своей проделкой. Фарина лишь укоризненно смотрела на него, пытаясь справиться с волнением и сбитым дыханием. Это ж надо, взрослый же совсем, сила есть, и не сказать, что дурак, а ерундой занимается. И как ее угораздило когда-то в него влюбиться? Ну да, Виан красив – тут и говорить нечего. Одни эти его зеленые глаза чего стоят. Как он умеет глянуть! До самых пяток пробирает от его взгляда. Вот только с некоторых пор на Фарину его чары перестали действовать. И как она могла так безоговорочно доверять ему когда-то? Правильно дедушка говорит, что любовь делает человека слепым.

– Вот был бы у тебя муж, он бы тебя защищал от всех, – деловито сказал Виан и игриво шевельнул бровями.

– Это ты себя, что ли, предлагаешь в мужья-защитники? – Фарина окинула его придирчивым взглядом с головы до пят.

– А может и себя.

– Вот уж не надо мне такого «счастья». Нам с дедушкой и вдвоем неплохо живется.

– Но он же слепой. Какая от слепого старика помощь? За Готрином самим нужно присматривать, как за ребенком.

– Пойди, скажи ему это, – засмеялась Фарина.

– Ага, чтоб он меня в крысу превратил? – насторожился Виан.

– Так он же беспомощный слепой старик! – передразнила его Фарина.

– Ну, уж нет, я с твоим дедом не хочу связываться. Даже со слепым!

– То-то же! Помнится, кто-то хотел меня защищать?

– Да, мне уже пора создавать свою семью. Я был бы не против поговорить об этом с Готрином.

– Да ладно! Ты это только что придумал? – усмехнулась Фарина.

– Нет. Мне уже девятнадцать, отец говорит, что ему было меньше, когда я родился, – Виан казался таким серьезным, таким проникновенным и искренним, но Фарина слишком хорошо его знала, чтоб не заметить насмешливые искорки в его глазах. Он опять потешается!

– После катастрофы осталось ведь только наше поселение, больше людей на планете нет. Это очень мало, по сравнению с тем, что было когда-то. Ты разве не знаешь, что нужно как можно раньше начинать думать о продолжении рода? Нам нужно снова заселять планету, чтоб человечество не исчезло полностью.

– Это тоже тебе отец сказал? – насмешливо спросила Фарина.

– Это я и сам знаю.

– И ты думаешь, что без тебя человечество не справится?

– Думаю, что нет. – Виан обхватил ее за талию, притянул к себе и вкрадчивым шепотом спросил: – Ты ведь поможешь мне спасти человечество?

Фарина с усмешкой смотрела на него и не вырывалась. Она не боялась Виана, но и не относилась к нему серьезно. Это, скорее, он ее побаивался из-за деда. Не у каждого в роду есть колдуны. И сейчас Фарина была уверена, что насильно Виан не будет домогаться ее. Когда-то, кажется, в прошлом году, они даже целовались. А потом Фарина рыдала, когда увидела его с другой, называла себя дурой и клялась, что больше никогда в жизни не поверит ни одному парню. Кажется, будто сто лет прошло с тех пор. Все закончилось. Даже обиды не осталось. Хотя, дедушка как раз и говорит, что связывать свою жизнь с кем-то нужно, не поддаваясь чувствам. Только тогда можно все правильно оценить и спланировать. Совместная жизнь – это не игра, а серьезная работа. А иногда это ответственный долг перед людьми. Любовь притупляет разум и мешает здраво рассуждать. Но тогда, год назад ей нравилось быть влюбленной в Виана.

Виан прижимал Фарину к себе все теснее и смотрел ей прямо в глаза. Но и Фарина не отводила взгляда. Это был вызов. Они уже не улыбались, просто пристально смотрели друг на друга. Такая близость, когда смешиваются дыхания, когда чувствуешь биение сердца друг друга, опасна. Насмешливые искорки в глазах Виана пропали, вот теперь его взгляд стал по-настоящему серьезным. Он потянулся к ней губами, ожидая, что она ответит ему тем же. Но Фарина вдруг запрокинула голову и громко рассмеялась.

– Но я же люблю тебя! – в отчаянии выкрикнул Виан, расцепив руки и отпустив свою пленницу.

– Да ты что! И многим ты это говорил? – хохотала Фарина, подбирая ведро.

– Только тебе.

– Ой, не смеши меня! Мы так давно знакомы! А как же Дакира? А Уна? Да и другие. Хочешь сказать, им ты такое не говорил?

– Это все в прошлом. Стоит тебе только сказать, и не будет больше никаких Ун и Дакир.

– Я слишком хорошо тебя знаю, – вздохнула Фарина. На роль мужа он, пожалуй, годился, а на роль любимого – увы, уже нет. – Кстати, ты слышал про Радану?

– Слышал, – Виан отвернулся и уставился вдаль, будто заметил там что-то важное.

– Она так и не призналась, кто отец ее ребенка…

– Она сама виновата.

– Хм… А я считаю, что виноваты оба, и наказание должно быть для двоих. Не честно, что наказали одну только Радану.

– В чем виноват парень? Да и как, вообще, можно доказать, что это его ребенок? Даже если бы она указала на кого-то. Может, она решила наказать невиновного. Мало ли, чем он ее обидел. Да даже просто, чтоб отвести подозрение от истинного преступника.

– Это не ты? – Фарина пытливо присматривалась к Виану.

– Нет, конечно! – возмутился он. – С чего ты взяла?

– Ну, просто вы с ней были так близки…

– У меня с ней ничего не было!

Фарина присматривалась к нему, пытаясь уловить в его взгляде, в поведении, в жестах, правду ли он говорит. Но Виан отводил взгляд, делая вид, что где-то там, вдалеке происходит что-то важное, что непременно нужно рассмотреть.

– Ты был на казни? – спросила Фарина.

– Что я там не видел? – фыркнул Виан.

– Там было много народу. Ее жизнь ушла в камень белым сиянием. Она была хорошим человеком. Прошлый казненный был как дождевая туча. Интересно, какого цвета моя жизнь?.. – Фарина на мгновение задумалась. – Знаешь, что она сказала напоследок?

– Что? – насторожился Виан.

– Что сожалеет о своем поступке, считает виноватой только себя… А еще что хоть так сможет принести пользу своему народу. И так красиво ее жизнь перетекла в камень, – Фарина плавно провела в воздухе рукой. – Ты знаешь, она плакала… Беззвучно… Ее губы будто улыбались, но я видела слезы…

– Какой ты мутный разговор завела! – поморщился Виан. – И хочется самой себе настроение портить? Все правильно: она преступница! И получила свое. Тебе ли этого не знать? А другие будут думать, прежде чем что-то делать. И вообще, я не хочу об этом говорить!

– А мне ее жалко… – тихо произнесла Фарина. – Она такая молодая…

Фарина вздохнула, наклонилась к ручью, зачерпнула ведром мутную желтую воду и выпрямилась. Тяжелое ведро тянуло руку, приходилось перекашиваться и упирать локоть в бок, чтоб было хоть немного полегче.

– Что, тяжело? А был бы я тебе мужем, помог бы донести, – Виан пристально смотрел на Фарину, ожидая, что она начнет просить его.

– Не надо. Сама справлюсь, – Фарина круто повернулась и, тряхнув косой, пошла прочь.