Олеся Словеснова "Сахалинский ренессанс"

***

На входе в здание место охраны пустовало. За охранником на зоне ресепшена стояла молодая, лет двадцати пяти, симпатичная девушка. Татьяна неуверенно остановилась возле стола охраны и вопросительно посмотрела на девушку.

– Извините, я могу пройти? У меня интервью на десять назначено.

Девушка, извинившись, пообещала привести сотрудника и убежала. Татьяна с любопытством рассматривала помещение. На стенах висели постеры с буровыми платформами, перемежающиеся фотографиями птиц и медведей. Плакаты на английском языке призывали быть осторожными и аккуратными в работе, потому что, как говорилось на плакатах, безопасность – это приоритет в работе и важнее безопасности ничего в жизни не существует. Из коридора послышался голос ресепшионистки:

– Я не знаю куда он исчез, здесь сидел. Ее же надо в журнал записать?

– А ты его супервайзеру звонила? – строго спросил женский голос.

– Звонила конечно. Он в милиции, Билла вытаскивает. Тот в семерках вчера вечером с ментами подрался, слышали, наверное. Крыл их американским матом, те разозлились и в обезьянник его увезли. Олег свои связи подключил, чтобы до консульства дело не дошло и никого из страны не вытурили.

– Идиоты, честное слово. Как запретов нет, оскотиниваются хуже наших, -раздражённо заметила женщина.

В проёме показались ресепшионистка и молодая, лет тридцати, стройная высокая блондинка в джинсах.

– Анна, – улыбаясь, энергично произнесла блондинка, протягивая руку. – А вы видимо Татьяна?

Татьяна неожиданно смутилась, не зная, что делать с протянутой к ней рукой, женщины в ее мире так не здоровались. После секундного колебания она неуверенно пожала руку Анны. Анна поняла замешательство Татьяны и ободряюще улыбнулась:

– Проходите, мы вас потом зафиксируем, когда охранник вернётся, а сейчас идите за мной.

Девушки вошли в небольшую комнату с овальным столом посередине, и Анна жестом пригласила Татьяну присесть.

– Минуту подождите, я позову руководство.

Татьяне было не по себе. Опустив голову, она смотрела на свои вспотевшие ладони, лихорадочно перебирая в голове все заранее заготовленные фразы. В сумочке зазвонил телефон. Татьяна достала телефон, звонил Андрей. Уверенность, которой и так не хватало, окончательно исчезла. В комнату зашла Анна, и с ней, вальсируя, молодой человек в офисном костюме и мужчина, в котором Татьяна немедленно узнала незнакомца из Лэнда Крузера. Незнакомец, похоже, тоже узнал Татьяну и приветственно улыбнулся, отодвигая стул.

– Татьяна, я вам хочу представить нашего менеджера Стаса Лессера и юриста Дениса Комова, – садясь за стол, произнесла Анна.

Мужчины кивнули.

– Мы с вами уже познакомились, меня зовут Анна, и я инженер по морским сооружениям. Немного не ваш профиль, но меня приглашают на все собеседования, видимо, как психолога, – сказала Анна весело глядя на мужчин. – Вы как хотите, чтобы мы разговаривали, на русском или английском? – обратилась она к Татьяне. – У вас написано, что языком вы владеете свободно.

И тут Татьяна впала в ступор. Одно дело владеть языком, сидя на диване, и совсем другое, когда от разговора зависит результат встречи.

– На русском, если можно, – выдавила она из себя.

– Да, конечно, как вам комфортнее, – ободряюще сказала Анна.

Интервью больше было похоже на блиц-допрос. Вопросы сыпались от Дениса и крутились вокруг природоохранного законодательства, которое Татьяна не очень хорошо знала. Денис задавал вопрос, поворачивался к Стасу и быстро говорил по-английски. За эти секунды Татьяна пыталась собраться с мыслями и выдать ответ. Постепенно становилось очевидным, что Дениса не очень интересовали ответы, молодой человек преследовал какие-то свои цели. Через пятнадцать минут пинг-понга партия была проиграна, и Татьяна молча уставилась в окно. Размышления прервал вопрос Анны:

– Скажите, вы бы смогли работать в помещении с другими сотрудниками, скажем если вас сидит допустим пять человек?

– Это такой психологический тест на совместимость? – поинтересовалась Татьяна.

Все рассмеялись.

– Должна же я что-то спросить, – виновато произнесла Анна.

Анне почему-то нравилась Татьяна, и то, как она держалась, не пытаясь себя продать. Она интуитивно почувствовала, что в девушке есть какая-то начинка и пыталась вытащить из нее хоть что-нибудь, но очень мешал Денис. Было понятно, что он выпендривался перед Стасом и пытался избавиться от очередного потенциального конкурента. Сценарий был отработан на предыдущих кандидатах, но в этот раз Анна решила побороться за девушку.

– Если вопросов больше ни у кого нет, то давайте закончим. Татьяна, мы вам перезвоним в ближайшее время, спасибо что пришли, вас сейчас проводят, – официально завернула интервью Анна.

Стас поднялся и галантно открыл дверь Татьяне. Та кивнула и молча, не глядя ни на кого, вышла из комнаты.

– Это че за грузинская вдова, Аня? – повернулся Денис к Анне.

– Ты ей шанса не дал рот раскрыть, -раздраженно ответила Анна. —На ее резюме хоть взглянул?

– Резюме? -фыркнул Денис, – ты веришь в то, что они там пишут?

Анна повернулась к выскользающему из комнаты Стасу:

– Стас, можем поговорить минуту? Без тебя, -информативно глядя на Дениса, добавила она.

Анна подождала, пока за Денисом закрылась дверь, повернулась к Стасу, и энергично, без вступления на своем совершенном американским английском произнесла:

– Босс, разреши я с ней еще раз поговорю. Ограниченным коллективом, без Дениса в этот раз. Я вижу, что она нам может быть полезна, – убежденно произнесла Анна.

Стас уважал Анну, но немного побаивался ее прямоты. Выросший в южном Техасе, он по-другому представлял себе русских женщин. Его мать, полька по происхождению, часто рассказывала ему о Восточной Европе, и все девушки из той части мира, куда в его представлении входила и Россия, ему представлялись мягкими и покорными красавицами, их трудолюбию, долготерпению и красоте не было равных в мире. Для себя он решил ещё в раннем детстве что его избранница обязательно будет похожа на маму, она должна уметь варить борщ, лепить вареники и красиво петь грустные протяжные песни. Ему предложили возглавить филиал компании на острове Сахалин, и он решил, что это тот самый шанс, когда можно заработать очень хорошие деньги и найти свою женщину мечты, иными словами to kill two birds with one stone.

Среди американских коллег по нефтегазовому цеху активно распространялось мнение, что Россия – очень опасное место с высоким уровнем преступности и отсутствием элементарных удобств. Стране был присвоен красный, самый высокий уровень опасности по корпоративной шкале всех немыслимых опасностей, при этом желающих получить туда откомандирование было хоть отбавляй. Руководство корпорации не видело в этом никакого противоречия и активно поддерживала миф об опасной дикой стране, ежегодно индексируя компенсационный пакет откомандированных туда экспатов, при этом на совещаниях всех уровней регулярно повторялась мантра «Безопасность наших сотрудников превыше всего». В экспатовский пакет, помимо надбавок к зарплате, входили выплаты на жилье в бизнес апартаментах, автомобили с водителями, школы для детей, медицинские страховки и перелёты бизнес-классом для сотрудников и их семей. По условиям соглашений с российским государством и партнёрами по сахалинским проектам все расходы на содержание этих специалистов возмещались производимой продукцией, то есть нефтью и газом. Стас хорошо понимал весь корпоративный расклад и после короткого ознакомительного брифинга быстро согласился на предложение откомандирования на остров.

Пролетая над Тихим океаном бизнес-классом Untied, Стас представлял себе Сахалин и его столицу, утопающие в зелени летом и в снегу зимой, с вписанными в лесной пейзаж домиками, узкими чистенькими улицами и красивыми светловолосыми женщинами. Реальность подправила его представления об острове и островитянах. Едва ли ни пятьдесят процентов населения было представлено обрусевшими корейцами. Завезённые японцами в 20х и 30х годах прошлого века для тяжёлых работ, корейские рабочие пустили корни, обрусели, и при этом не растеряли свои культурные особенности и традиции. Западные компании охотно набирали служащих из их числа, потому как они не претендовали на высокие должности, строго соблюдали иерархию и были согласны делать любую монотонную и рутинную работу.

Из зданий необычной архитектуры был только местный краеведческий музей, построенный японцами в 1937 году, сохранивший аутентичность и представление о японском губернаторстве на южной части Сахалина периода 1905—1945 гг. Климат юга острова, где находился Южно-Сахалинск, напоминал климат севера калифорнийского побережья с его прохладным летом и вечными муссонами. Ничего европейского в этом месте не было, но природа поражала своей сказочной красотой и гигантизмом растений.

В первый же день прибытия на остров Стасу представили Анну, ведущего перспективного инженера. Она напоминала западный типаж бизнес вуман – энергичная, напористая, умеющая принимать взвешенные решения. Работать с ней было надёжно и интересно, флиртовать небезопасно. Однако его смущала ее нетолерантность и неспособность спокойного принятия точек зрения и взглядов, отличных от собственных. Стас был либералом, и в среде, где формировалась его личность и характер, жесткая приверженность каким-либо убеждениям считалась скорее недостатком, и, поразмыслив, он определил ее в категорию коллеги, несмотря на полное соответствие его стандартам внешней привлекательности, тем более что женщин вокруг было предостаточно. Анна все это понимала и отношение к Стасу для себя формулировала фразой «мне нравится, что вы больны не мной», это давало ей дополнительную степень свободы и некоторые привилегии в компании.

Услышав настойчивый вопрос-предложение Анны, Стас сделал вид что задумался, глядя в окно. Ему совсем не хотелось принимать решение, за которое он не собирался нести какую-либо ответственность.

– Она, наверное, представляет из себя что-то. Но не знаю, как поточнее выразиться. Выглядит как-то жалко. И в чем она может быть полезна? Не инженер, и Денис не думает, что она сможет работать в юридическом отделе, – наконец произнёс он.

Почувствовав в его интонации неуверенность, Анна быстро ответила:

– У меня в отделе есть вакансия инженера. Это согласование инженерных проектов. Надо взять проектную документацию, отнести ее к экспертам в госорганы, ответить на все вопросы и все, разрешение на строительство у нас в кармане! Нам нужен человек, который будет работать с чиновниками от лица проекта и если она достаточно сообразительная, то сможет координировать всю эту деятельность. Что думаешь?

Последний вопрос был чистой формальностью. Анна понимала, что Стасу все равно, он просто сваливал на неё все подобные решения, его интересовала исключительно собственная карьера и связанный с ней растущий счёт в банке. То, что Татьяна его никак не зацепила, даже лучше, будет меньше головняка в работе.

– Ладно, твое дело, – вздохнул Стас, и улыбаясь, добавил:

– И зона твоей ответственности, мисс!

Он думал, не зайти ли ему сегодня в Кона бар, вчера он заметил там симпатичную рыжую и она, кажется, даже понимает английский, но этот сумасшедший брит, работающий на конкурирующую компанию, отвлёк его с какими-то вопросами по работе.

– За это вы мне и платите. За ответственность, – усмехнулась Анна.

– Рада что ты это понимаешь, -отпарировал Стас, и, обруливая Анну по пути к выходу, по-дружески хлопнул ее по плечу.

«Вот никогда не навесят на себя лишнего, если за это не заплатят, также как и не пройдут мимо того, что может принести прибыль», – подумала Анна, пропуская Стаса к выходу.

Она не понимала, почему ей так понравилась Татьяна. В ней самой никогда не было того, что называется словом sisterhood – сестринское братство, или солидарность с представителями своего пола. Она была убеждена, что хуже абсолютно мужского мира, мог бы быть только абсолютно женский и ненавидела коллективы, сформировавшиеся по типу советской бухгалтерии со всеми ее традициями – чаями посреди рабочего дня, сбором денег на дни рождения, осуждением и обсуждением «этих мужиков», и проявлениями змеиной зависти, способной высосать энергию и уничтожить любого. В Татьяне она интуитивно почувствовала человека своей стаи, личность, с которой было бы интересно взаимодействовать.

Семья Анны проживала во Владивостоке, ее родители, оба океанологи, по возможности старались оградить дочь от влияния советской идеологии и связанной с ней любой общественной деятельности. Они были одними из немногих «выездных», ходили в зарубежные экспедиции на научных судах, и имели более широкое представление об окружающей действительности и мироустройстве, чем их соотечественники. Благодаря родителям девочка росла внутренне свободной, легко адаптировалась к любым внешним изменениям, мир ее увлечений был разнообразен, и Анна жадно и с удовольствием училась всему новому. Все было по-другому в доме бабушки, куда ее передавали в периоды отсутствия родителей. Бабушка пыталась сделать из Анечки настоящую девушку, будущую мать, и считала своим долгом предупредить внучку об ограничениях, связанных с ее половой принадлежностью. Меньше всего приветствовались спортивные увлечения. «Зачем тебе на лыжах этих кататься? Вот родишь, тогда посмотрим, как ты на лыжах будешь кататься. Или останешься без мужа, посмотрим, как ты спортом своим позанимаешься. Плохо закончишь», -ворчала бабушка, наблюдая за сборами Ани на очередную тренировку. Самый частый упрёк в свой адрес, который девочка слышала в детстве было «ты всегда делаешь, что тебе хочется», сказанное с осуждением, и маленькой Ане никогда не было понятно почему это плохо.

Тем не менее, пророчества бабушки не сбылись. Анна выросла, выиграла гранты на обучение, закончила два университета, один в Будапеште по специальности инженер -эколог, и через три года второй, в Шотландии, где получила квалификацию инженера морских сооружений. В перерыве между двумя университетами она родила дочку Алёнку, развелась с непутёвым мужем, и решила, что ей ничего не мешает быть красивой мамой, одновременно реализовывая свои профессиональные амбиции. Но, конечно, для всего этого нужны были деньги, и здесь она была заодно с миром капиталистическим.

***

Татьяна вместе с другими пассажирами тряслась в пыльном салоне пазика по маршруту Южно-Сахалинск – Невельск. Водитель искусно вписывался в повороты живописной дороги, пока она размышляла об интервью и вела с собой внутренний диалог.

«Вот дура. Ведь могла бы поговорить на английском, видела ведь, как этот симпатичный мужик с интересом смотрел. Надо было делать ставку на него, а не на юриста». Татьяна хмыкнула, вспомнив лакированные ботиночки и плотно прилегающую к телу брендовую рубашку Дениса. «Вот чем она берет, эта Анна? Они как будто ее боятся и в рот ей смотрят. Откуда такая уверенность в женщине? Наверняка какая-то крыша есть, кто-то точно за ней стоит». Зазвонил телефон, высветился номер компании, в которой она два часа назад так позорно провалила интервью. Татьяна сбросила номер, все итак было понятно. Телефон опять звякнул, пришло сообщение от Андрея: «Ты на работу приходить собираешься?». Татьяна уставилась в окно, кусая от досады губы. Настроение было ужасным, последнее, что сейчас хотелось, это идти на работу и разговаривать с Андреем.

Автобус полз через сахалинские сопки. Справа и слева от дороги зеленели гигантские лопухи, за лопухами переплетались ветками японские клёны, ели и тисы, росли огромные папоротники. Татьяна смотрела сквозь пыльное стекло на сказочную сахалинскую тайгу, и вдруг, как будто кто-то ударил мягким мешком по голове, она приподнялась с сиденья и, всем телом навалившись на пыльную раму окна с силой потянула ее вниз. Рама с трудом, но поддалась, водила лихо зашёл на поворот и в приоткрытое окно ворвался воздух с ароматами иван-чая, ели, грибов и чего-то ещё древесного, травяного и цветочного. Вместе с запахами пришло воспоминание из детства – на даче с отцом и сёстрами, все пьют свежезаваренный чай настоянный на только что собранных травах. Отец весёлый, загорелый, с черными кудрями, похожий на цыгана, подшучивает над Ленкой и подмигивает младшей Марусе. Перенесясь в воспоминание, Татьяна вдруг почувствовала то же самое, что чувствовала в тот самый момент детства, абсолютную растворенность в реальности, которой управляет высшая, очень мудрая сила. Она со всей силой своих лёгких вдохнула этот воздух и закрыла глаза, отдавшись этому чувству.

Из состояния полутранса ее вывел сигнал сообщения на старенькой Нокиа. Татьяна взглянула на телефон. Сообщение было от Анны, та просила Татьяну подойти в офис ещё раз на повторное интервью и интересовалась будет ли для неё удобно сделать это завтра в десять утра.

«Спасибо!» мысленно поблагодарила Татьяна лес за окном.

Так и не зайдя на работу, тем же автобусом она вернулась в Южно-Сахалинск.

***

Анна думала кого бы ещё пригласить на повторное собеседование. Стаса и Дениса она мысленно вычеркнула. В этот раз надо позвать людей из своей команды, русскоязычных – Вадима, например. «Важно понять, что эта девушка сможет делать в профессиональном плане, все ее языковые навыки – это только бонус, как бы руководство не думало по-другому. Может ещё позвать Ольгу, она специалист по водному кодексу, и пусть они все скажут своё мнение, возможно во мне какая-то бабская жалость вдруг проснулась», – думала Анна. Ей очень хотелось построить свою команду, где основным мотиватором для людей был бы интерес к работе. Проект был значимым, скважины и исследования, которая проводила на них компания были уникальными. Крупные сервисные компании обкатывали на проекте свои передовые технологии, равных которым в мире ещё не было, и Анна, обожавшая свою работу, каждый раз надеялась, что у приходивших на интервью кандидатов желание поучаствовать в проекте возникало не только и не столько из-за материальных соображений, а в значительной мере из-за интереса к самой работе.

Она написала сообщение членам своего отдела о предстоящем собеседовании и стала разбирать бумаги на своем столе. Планы по ликвидации разливов нефти, бесконечные тома по разработке нормативов сбросов, отходов, выбросов. Как же нужен дотошный неленивый человек, чтобы копаться во всем этом и параллельно растолковывать англоязычному руководству что это, зачем это и почему без этого ничего нельзя построить, ввести в эксплуатацию и дать наконец нефть. Анна рассортировала бумаги и помчалась в садик за Алёнкой.

В детском саду, куда ходила Алёнка, Людмила Ивановна, немолодая воспитательница с солидным стажем педагога детских дошкольных учреждений, обходила помещение, складывала на полки разбросанные игрушки и гасила свет. Не переставая убирать игрушки, она осуждающее посмотрела на влетевшую в раздевалку запыхавшуюся Анну. Алёнка с грустным лицом сидела возле шкафчика, глаза у неё были красные, было видно, что она плакала.

– Ваша дочь не справилась с тестом по математике, – запихивая детскую книжку на полку сердито буркнула Людмила Ивановна.

– Какой тест по математике? —тяжело дыша спросила Анна, – ей шесть лет!

– А потом будет семь и в школу ее не примут, – подчёркнуто спокойно заявила Людмила Ивановна, вытягиваясь в полный рост и глядя в глаза Анне.

Ее раздражала неспособность этой молодой мамаши понять, что такое дисциплина, как необходимо воспитывать детей и какая сложная и тяжёлая работа у неё, Людмилы Ивановны, из-за таких вот мамаш.

Алёнка начала всхлипывать. Анна едва сдерживалась, чтобы не нахамить. Очень хотелось сделать в ответ этой тетке также больно и тревожно, также, как сейчас чувствует Алёнка.

– А вы не много себе позволяете? —раздражённо спросила Анна, присаживаясь перед Алёнкой и вытирая ей слезы.

У Людмилы Ивановны появилась саркастическая улыбка-усмешка. Она наконец сбросила накопившееся за день напряжение и стояла, ухмыляясь, посередине комнаты с тряпкой в руке, глядя на Анну и выводя ту из равновесия своим самоуверенным видом.

Анна вытерла слезы Аленке, встала, и сдерживаясь, чтобы не наговорить ничего лишнего, вышла с ребенком в коридор. Перед дверью с табличкой «Заведующая» она остановилась, и, символично стукнув, решительно двинулась в кабинет, волоча за собой все еще шмыгающую Алёнку.

– Посиди здесь, – усадила она ребёнка на кресло в углу, и подошла к столу, за которым сидела удивлённая заведующая.

– Я хочу перевести ребёнка в другую группу, – в своей манере без вступления сказала Анна. -Меня не устраивает ваш воспитатель, она превышает свои полномочия. На каких-то непонятных мне основаниях она тестирует знания шестилеток. Это ее собственная инициатива?

– Вы из какой группы? – подняв брови, спросила заведующая.

– Из группы Полтавской Людмилы Ивановны, – все ещё не в силах успокоиться произнесла Анна.

Лицо заведующей приняло приторно-сладкое выражение.

– Да вы садитесь, – ласково произнесла она.

Анна плюхнулась на стул.

– Людмила Ивановна иногда, конечно, перегибает палку. Но все это из благих намерений, она хочет детей к школе подготовить, – начала заведующая.

– Детей к школе? -переспросила Анна. – Разве разрешается их тестировать? И кто им оценки выставляет? Сама Людмила Ивановна?

– Да вы не волнуйтесь так, я с ней поговорю. Ваша фамилия Парфенова, верно? Анна Сергеевна? – голос заведующей звучал успокаивающе.

– Да, верно.

– Вы же на нефтегазовый проект работаете?

Вопрос прозвучал немного неожиданно. Анна кивнула, выжидательно глядя на заведующую.

– Я к чему интересуюсь, – вкрадчиво начала заведующая, наблюдая за реакцией Анны, – у нас несколько родителей там работают. Ведь у вас в компании есть программа помощи детским учреждениям. И остальные родители там участвуют. Мы на эти деньги в группы покупаем материалы учебные, игрушки разные для ваших же детей. Вы могли бы тоже поучаствовать. А я в свою очередь поговорю с Людмилой Ивановной.

Анна посмотрела на Алёнку. Та успокоилась, заинтересовавшись стоящими в шкафу игрушками.

– В первый раз слышу про такую программу. Я правильно вас поняла, что перейти в другую группу у нас шанса нет? – произнесла Анна.

– Ну зачем вам это? Для ребёнка это стресс, у неё же уже отношения какие-то есть с детьми. Новый коллектив в таком возрасте почти никогда не хорошо. И второй воспитатель, я так поняла, вас полностью устраивает.

Анна задумалась. Вторым воспитателем работала молодая девушка без склонности к педагогическим экспериментам и с ней действительно проблем не возникало.

– Хорошо, – кивнула она, – я узнаю про эту программу. Надеюсь, Людмила Ивановна прекратит тестировать, и вообще как-то третировать моего ребёнка. Иначе нам придётся поискать другое учреждение, -вставая со стула и подходя к Алёнке сказала Анна.

Заведующая ласково улыбнулась выходящей Алёнке и помахала ей рукой.

– Мама, мне нравится эта тётя, – оглядываясь на пороге на заведующую, прошептала Алёнка.

– Пошли уже, – вздохнула Анна.

Домой пришли поздно и есть уже не хотелось. Дом за день остыл, и надо было включить бойлер. Котел отапливающий дом работал на дизельном топливе, которое должны были завезти еще вчера. Сам дом был почти новый, купленный у семьи, проживавшей на севере Сахалина в Нефтегорске до землетрясения 1995 года, почти полностью разрушившего город за считанные секунды. Город решили не восстанавливать, и для жителей пострадавших районов правительство области выделило средства на постройку целого посёлка домов-дуплексов из пластиковых панелей, собранных по канадской технологии. Технология строительства не была полностью соблюдена, отсутствовал дренаж, разводка отопительной системы располагалась под пластиковым потолком, были проблемы с фундаментом и дома понемногу проседали. Люди, пережившие шок землетрясения, спешно уезжали с острова на материк и избавлялись от предоставленного им жилья. Когда Анна приехала работать на остров, снять квартиру в Южно-Сахалинске было практически невозможно из-за огромного числа прибывших на заработки, и сделка купли-продажи дуплекса была выгодной и для неё и для хозяев дома.