– Ладно, идите, что с вами делать!
Девочки поторопились скрыться с глаз учителя, но он, обернувшись, их остановил:
– А как фамилия мужчины?
– Стрельцов, – ответила Настя.
– Андрей? – переспросил Тихон удивленно.
– Да, – ответила Настя.
Придя в школу, Тихон нашёл Диану Николаевну.
– Ты знаешь, к кому Настя с Катей ходят?
– Да, к своему соседу, который не видит.
– Фамилию, имя знаешь? – спросил Тихон.
– Нет.
– Андрей Стрельцов.
– Как? – удивилась Диана Николаевна.
Это был их одноклассник. О нем много лет ничего не было слышно. Одни говорили, что он подписал военный контракт и пропадал в гарнизонах. Другие – что завербовался на север. А он, оказывается вот, под носом, но никто не удосужился разузнать, что с ним на самом деле.
14
Ковыль хотел, чтобы весь город принадлежал ему. Все стройки, все мусорки, бомжатники, ларёчки, магазинчики, чтобы все приходили и ему кланялись. Ну что эта четверть города! По паспорту он значился как Ковылев Николай Николаевич, но в определенных кругах у него было именно это прозвище.
Дел-то – утром проехался по всем улочкам, все осмотрел, где беспорядок – дал нагоняй. А дальше сидишь и выпускаешь очередной номер «Ежедневника» да контролируешь рыночки.
То ли дело у Мегрела строительство. Денис доносит все новости: тут земельку прикупил, а там недавно целую улицу выкупил. Нет, с этим надо кончать, подумал Ковыль
В дверь постучали. На пороге стоял Михал Михалыч, он же, Мегрел. Он обвёл взглядом кабинет соперника: белизна как в хирургии, и на этом белоснежном фоне – Ковыль, как чёрная жирная блоха.
Со своего места за столом Ковыль разглядывал Мегрела – высокий, еще не старый, но в каштановых волосах уже проблескивает седина, плечист, ни грамма жира, и одет вполне демократично – в джинсах и ветровке.
– Ты у меня не записан, – произнес Ковыль.
– Я на пять сек.
– Ну?
– Если ты ещё раз полезешь на меня через Катьку, я тебя раздавлю в твоём же кресле.
Ковыль поднял ладони кверху:
– Стоп, стоп, стоп, Миша, присядь, – указал он на белый стул. – Что ты имеешь в виду?
– Коля, не притворяйся. Ну ты же на днях украл у меня Катьку. Мои ребята запаниковали, когда она не появилась дома. Я её быстро нашёл. А если бы я её не нашёл, на следующее утро, что, с меня потребовали бы деньги, документы, или Луну с неба достать? Я бы сделал всё без разговоров, но я её нашёл.
– Миша, я, конечно, сволочь и завидую тебе не слабо, но детей я в своей жизни не воровал ни разу. Дети – это такой козырь. Да, ты прав, за жизнь ребенка свою жизнь отдашь. Но… Я не воровал Катьку твою, и в мыслях даже не держал, а знаешь, почему? Динку мою пятилетней умыкнули, а Валька тогда с горя повесилась. Я всё что было тогда отдал. А с колен мне помог подняться Иосиф.
Мегрел улыбнулся:
– Иосиф городу с колен помог подняться.
– Да. Вот только роли распределил несправедливо.
– Знаешь, люди тоже себе задают вопросы: почему я, такой умный и талантливый, в шахте ковыряюсь, а тот, кого за неуспеваемость со школы выгнали, на мерсе рассекает.
– У меня мерс есть, – сказал Ковыль.
– А у меня нет, – ответил Мегрел.
– Ладно, проехали, – сказал Ковыль.
Уже в дверях Мегрел обернулся:
– А Натаха моя не с тобой зажигает?
Глаза Ковыля, казалось, от удивления вылезут из орбит:
– Тебя что, ковшом от трактора стукнуло? Нафига мне твоя баба? Не в моём она вкусе. Иди.
Мегрел еще раз пристально посмотрел на него и вышел.
Шёл от Ковыля и ругал себя последними словами. Не удержался, спросил. Какая разница, ушла и ушла. Нет, спросил.
15
Соня с Яном подъехали к старому деревянному двухэтажному бараку. Соня с удивлением рассматривала эту рухлядь.
– И зачем Лейле этот сарай? – спросила она
– В этом районе земля дорогая, – пояснил Ян. – Пойдём.
И они вышли из машины.
Внутри дом казался не жилым.
– Тётя Клара, – крикнул Ян. Соня услышала скрип. С боковой двери, опираясь на костыли, вышла старая женщина. Невысокого роста, в потрепанной одежде не по размеру. Из-под видавшей виды косынки выбилась прядь седых волос.
– Здравствуйте! – весело сказал он. – Вот, привёз вам помощницу – Соню. Соня – это Клара Мироновна.
– Пойдёмте, – скрипучим голосом пригласила женщина.
Они прошли на кухню. Соня огляделась. На плите – тёмно-коричневый чайник с вмятиной на боку. Ржавая мойка, кухонные столы, обшарпанные и местами без дверок. Усевшись на расшатанный стул, хозяйка зажгла горелку под чайником.
Оценив обстановку, Соня решила отказаться от работы. Налив безжизненный чай в выщербленные чашки, поставив блюдечко с рафинадом, хозяйка села к столу.
– Деточка, – обратилась она к Соне. – У меня требований немного. Участок сорняком зарос, хотя ещё весна ранняя, а сорняк уже в силе. Каждый день – влажная уборка, аллергия у меня на пыль. И читать, будешь мне читать. Зрение у меня слабое. А там посмотрим.
Соня подняла глаза и посмотрела на Клару Мироновну. При ярком свете она оказалась не такой уж древней. Некрупный рот, острый подбородок, небольшие, живые медового цвета глаза. «Долго ж Лейле придётся наследство ждать», – усмехнулась про себя Соня.
– Ян, дорогой, – обратилась Клара Мироновна. – Как родители?
– Их сейчас в городе нет, с лекциями в командировке.
– А как твоя учёба?
– На отлично, диплом получил.
Она похлопала его по руке:
– Ты всегда был способным мальчиком. Ладно, ребятки, я устала. Соня, жду тебя завтра в восемь.
Они вышли. Соня остановилась на пороге и обернулась к Кларе Мироновне:
– Я не приду завтра. Я не хочу работать у вас.
– Ян, – старуха повернулась к парню. – Ты мне сказал, что девушка покладистая.
Ян дёрнул Соню за руку. Соня, не сдерживаясь, высказалась:
– Мне просто было любопытно. Я посмотрела на вас, на ваш дом, и больше меня ничего не интересует. Ян, если Клара Мироновна твоя хорошая знакомая, почему ты ей не помогаешь? Участок почистить, полы помыть и книгу почитать ты в состоянии.
Ян снова дёрнул Соню за руку. Клара кашлянула:
– Соня, а пойдём-ка со мной.
Они прошли в другую комнату, по размеру – гостиная. Облезлый кожаный диван, такое же кресло, журнальный столик, торшер – изогнутая железка с лампочкой наверху.
– Я Яна не приглашала по одной причине – он мужчина. Мне нужна девушка, женщина. У меня маленькая проблема – мне тяжело мыться. А еще я хочу написать книгу о себе.
– А вам есть, о чем писать? – спросила Соня.
– Каждому человеку есть, о чем писать. Мысли, чувства, ошибки, любовь.
– А дети у вас есть? – спросила Соня.
– Если бы моя мама спросила у меня, дать ли мне жизнь, я бы ответила нет.
– Почему? – удивилась Соня.
– Потому что каждый день жить с мыслью о смерти не очень приятно, поэтому я решила не подвергать своих детей такому мученью. Ты разве не думаешь о смерти, девочка?
– Нет, я живу и радуюсь жизни. Я довольна своей жизнью, а смерти я не боюсь.
– Ты все-таки не будешь у меня работать? Даже за вознаграждение? – и Клара Мироновна назвала сумму.
Соня обвела взглядом стены:
– На состоятельную даму вы не похожи.
– Я повторюсь, у меня аллергия на пыль, а занавески, ковры, картины, обои, обивка мебели – всё напитывается пылью. Диван мне дорог как память, кухня, посуда – кому какая разница. Кто меня осудит? Гостей я не жду. Я давно никуда не езжу и соблазнять никого не собираюсь, поэтому красивая одежда, духи и драгоценности мне не нужны.
Соня колебалась: заточить, даже на время, себя в четырёх стенах ей не хотелось, но что-то привлекало, манило в предложении этой странной тётки.
Соня согласилась, выставив свои условия – приходить она будет не в 8, а в 12, и уходить в 7 вечера. Клара Мироновна помолчала минутку и, согласившись, кивнула.
Уже в машине Соня сказала Яну:
– Участок будем чистить вдвоём.
Ян ответил, что в продаже есть средство для уничтожения сорняков.
– А что же ты раньше молчал? Значит, Соня – ломай руки, а как коснулось самого, так сразу и средство нашлось. А если б я не подвернулась, кого бы ты нагнул за бабкой ухаживать?
– Ну на примете у меня только один безотказный – Тихон. Соня, я тебя не использую, тебя Лейла попросила. Причем, не бесплатно. Очень небесплатно.
– Ладно, проехали, посмотрим, – ответила Соня.
16
Ковыль смотрел на стоящего перед ним Дениса:
– Что-то я не пойму, ты стал от меня крыться, новостишками перестал делиться.
– Я от вас ничего не скрываю, – ответил с удивлением Денис.
– Во-первых, ты не доложил, что Мегрел едет ко мне. Во-вторых, я не был готов к наезду. Он сказал, что я украл его дочку. А я вообще ни сном, ни духом, что такое вообще было, в-третьих, он ещё и их разлад с женой на меня повесил, дескать, я у него увел. Хочешь сказать, что ты не в курсе всего этого был? Будешь отрицать – я тебе не верю. Почему молчишь? Я хочу объяснений!
Денис думал. В принципе, говорить всё равно придётся:
