Ван Мин, притворившись одним из спавших, пробормотал:
– Встаем-встаем, а вы ложитесь.
Успокоенные, дежурные отправились спать под стреху западной стены. Тут-то Ван Мин и решил: «Косишь траву – выпалывай корни, иначе нечего было и начинать». Подкрался ко второй группе и, проверив, что они тоже отправились в царство сна, прикончил и их.
После этого он не торопясь приблизился к водоему и увидел, что на дне что-то посверкивает – крошечный, в три цуня, круглый колокольчик и маленький гонг размером не больше одного чи. Ван Мин достал их и под лампой сумел прочесть надписи: на колокольчике – «уловляющий души», а на гонге – «преследующий души». Ван Мин подивился, что такие малюсенькие вещицы оказались способны поймать души командиров Южной династии: «Как бы научить наших военачальников не попадаться на крючок? Ну, что ж, завтра с помощью сих талисманов поднесу Тимуру ответный гостинец». Но тут же засомневался: «Эти варвары хитры и коварны. Ежели талисманы подлинные, всё пройдет гладко, а коли нет, только вызову недовольство командующего. Надо бы на ком-то их испытать». Вокруг ни души, а восток постепенно светлел.
Покидая хранилище, Ван Мин должен был миновать охранников. Он тут же трижды стукнул по гонгу, и те, словно замертво, попадали на пол. Убедившись, что талисманы не поддельные, Ван Мин вернулся на корабль и показал командующему выкраденные сокровища.
Тимур же, обнаружив, что полсотни его бойцов убиты, а талисманы похищены, так рассвирепел, что поутру выехал на поле боя, скрежеща зубами и выкрикивая злобные угрозы. Ван Мин поскакал навстречу, приказав своему отряду держать наизготове крюки и веревки. Не вымолвив ни слова в ответ, он достал из рукава колокольчик, тряхнул им – ни звука! Зато Тимур поднял какой-то веер, взмахнул несколько раз, и колокольчик вместе с гонгом словно ветром сдуло – они вернулись к Тимуру.
Ван Мину стыдно было ни с чем возвращаться на корабль, и он решился: «Эх, была не была, начал дело – заканчивай смело! Последую за туземным военачальником в город, посмотрю, что за штука такая помогла ему вернуть талисманы. Дождусь случая и заполучу это сокровище. Чем плохо?» С травой-невидимкой в одной руке и мечом в другой он незаметно последовал за Тимуром в его покои.
Там он подслушал, как Тимур объяснил супруге, что вернуть талисманы ему помог волшебный веер: «Его называют „Мать всех сокровищ“, взмахнешь им – и все талисманы слетаются к нему». Тимур признался, что есть у него еще одна вещица – Святая книга: «Стоит прочесть записанные в ней заклинания-мантры, и талисманы вернутся к тебе, на каком бы из четырех материков они ни находились». Ван Мин вельми заинтересовался книгой и решил подглядеть, куда хозяин ее прячет. А тут сама хозяйка задала мужу этот вопрос, и Тимур открыл жене, что держит книгу во флигеле в саду. Та посоветовала проявить осторожность и перенести туда и остальные сокровища. Тимур собрался было отдать приказание слугам, но супруга убедила его не доверять чужим рукам – лучше отнести сокровища самим. Ван Мин последовал за ними.
Как вошли в кабинет во флигеле, военачальник вынул Святую книгу из красной шкатулки, проверил, всё ли в порядке, и раскрыл. Ван Мин, невидимый, осторожно сбоку заглянул в нее и видит: письмена-то незнакомые. Тимур спрятал в шкатулку все три талисмана, окромя книги: «Возьму-ка ее завтра в бой. Ежели что, с ее помощью можно не только вернуть талисманы. Достаточно прочесть из нее мантру и подбросить в воздух волшебное вервие – не токмо что один Ван Мин, а и десяток таких удальцов не вывернется». И спрятал талисман в рукав. Потом они с женой стали пировать-выпивать, захмелели и сбросили одежды. Выпили еще чуток – и начали шутливую потасовку на кулачках, еще пригубили – и потанцевали с мечами, а потом в хмельном кураже пошли забавы с пиками. Ван Мин тем временем извлек из рукава брошенной ими одежды книжицу и вернулся на корабль.
Сказывают, что Ван Мин поведал командующим про могущественный талисман – крохотную книжицу, кою он легко выкрал и спрятал в рукаве. Почтенный Саньбао сам принадлежал к дворцовым чиновникам, а посему, услыхав знакомое слово «выкрал», радостно хлопнул в ладоши и расхохотался:
– Ван Мин, сынок, тебе, похоже, удалось завладеть наипервейшим трофеем в Западном океане. Ну, где та книжица? Показывай!
Ван Мин почтительно, обеими руками передал сокровище. Оба командующих вертели его и так, и эдак, но не смогли разобрать, что за книга и что за письмена. Тут явился Государев советник, и Саньбао рассказал о появлении сей удивительной вещицы.
– Дозвольте взглянуть, – попросил Бифэн.
Он внимательно пролистал книгу от начала до конца и воскликнул:
– Амитофо! Ну и натворил ты дел, Ван Мин! Украсть эту книгу – поступок весьма недостойный. Во имя чего ты решился на столь неправое дело? По моему скромному мнению, книгу надобно поскорей вернуть.
– Почтеннейшему виднее! – потупился Ван Мин. – Дак ведь ради сей книжицы мне пришлось, рискуя жизнью, можно сказать, побывать в пучине дракона и логове тигра. Жаль вот так просто ее возвернуть.
Одначе Государев советник твердил, что в книге содержатся выражения, попирающие праведный путь. Ван Мин возразил, что Тимур ночью читал ее вслух, однако ничего особого не приключилось.
– Ну, коли ты мне не веришь, я почитаю, а ты слушай!
Бифэн раскрыл книгу и только приступил к чтению – завыл-зашумел ветрило, и с его порывами в ставку занесло все три талисмана – колокольчик, гонг и веер. Лица командующих озарила радость, да и командиры всех рангов зашумели, воздавая хвалу Ван Мину. Первым к нему обратился военачальник из евнухов с «лошадиной» фамилией Ма:
– Ван Мин, сынок, ты добыл главное сокровище Западного океана. Хочу сделать тебя своим названым сыном. Как ты на это смотришь?
– Я бы не прочь, да не смею принять оказанную честь. Фамилия ваша не слишком благовонная[41 - Слово «лошадь» в китайском языке звучит как «ма». По традиционному лунному календарю со Дня лошади начинались пахотные работы, и в этот день всё вычищенное из выгребной ямы следовало принести в жертву духам нищеты.].
– Боишься, что тебя будут дразнить вонючим порождением Дня лошади? Нешто лучше, коли назовут родившимся в день упрямца осла или тупицы мула?
Тут в разговор вступил военачальник-евнух с благородной фамилией Хоу и тоже предложил усыновить Ван Мина.
– Да я бы не прочь, – замялся тот. – Но вынужден отказаться от такой чести. Очень уж ваша фамилия созвучна со словом «обезьяна».
– Опасаешься, что будут дразнить гориллой-страшилой?! – понял его господин Хоу.
После того Ван Мин отказался и от подобного предложения евнуха Хуна. Тот удивился:
– Да отчего же? Что дурного в моей фамилии, означающей «величие и могущество»?
– Дело не в фамилии. Простите, но господин бездетен, боюсь, и я останусь один-одинешенек.
Тут вмешался военачальник евнух Ван:
– Ван Мин, мы с тобой однофамильцы, само собой тебе положено стать моим приемным сыном. Мне уже выпала семерка[42 - Образное выражение «увидеть во сне семерых сыновей» означало удачу в делах.], будешь восьмым.
Но Ван Мин оставался неумолим:
– Приемным сыном быть неплохо, да только срамно всю жизнь считаться восьмеркой-байстрюком[43 - Раньше в китайских многодетных семьях детей часто называли по порядку, при помощи числительных – первый, второй и т. д. Словосочетание «Ван восьмой» – ванба – в эпоху Мин стало шутливым прозвищем «Черепаха», а в народе означало «байстрюк» или «рогоносец», ибо, по поверьям, черепашья самка могла отложить яйца, только спарившись со змеей. Соответственно, любой самец черепахи был рогоносцем, а слово «черепашье яйцо» имело дополнительное значение «ублюдок».].
Тем временем Тимур, обнаружив пропажу, пришел в неистовство. Он надел парадную форму, вскочил на скакуна и помчался вызывать Ван Мина на бой:
– Негодяй! Это ты украл магическую книгу и отозвал талисманы?!
– Да, я, – спокойно признался Ван Мин. – И что ты мне сделаешь?
Тимур молча приподнял свой шлем, отчего рассыпались его курчавые волосы, пробормотал какие-то заклинания, смачно плюнул в сторону запада и выкликнул:
– Убить! Немедля!
И тут же с запада задул сильный ветер и погнал на китайское войско песчаную бурю и камнепад. Да и это бы ничего, но вместе с ними на китайские позиции двинулось стадо громадных слонов в несколько сот голов – ох и страшенные! Пасти – что кровавая лохань, бивни[44 - Бивни слонов – это разросшаяся вторая пара верхних резцов, которые не участвуют в пережевывании пищи, а используются в основном как вспомогательное орудие для подвижного хобота. Они пронизаны нервными окончаниями, и выдирание их крайне болезненно. У индийских слонов длина бивней достигает 1,6 метра при весе до 20–25 килограммов, у африканских слонов бивни еще крупнее – до трех-четырех метров. Бивни у слонов не меняются, в отличие от спрятанных в ротовой полости коренных жевательных зубов. У молодого слона с каждой стороны челюсти их четыре-шесть, но каждые восемь-десять лет функционирует только одна пара, а остальные в виде зачатков сидят в глубине костной ткани. Когда действующий зуб растрескивается, растет последующий и, выдвигаясь вперед, замещает его. И так шесть раз, после чего слон умирает.] – стальные мечи, огромные хоботы к небу воздеты! Они поднимали ими воинов в воздух вместе с лошадьми, одного за другим.
Ван Мин видит – дело плохо. Зажал траву-невидимку во рту, взял в обе руки по мечу и стал крутить ими во все стороны, целясь в слонов. Да только этим гигантам всё нипочем! Тогда Ван Мин попробовал что есть мочи ударять мечом по слоновьим бивням. Это сработало! Почему? А потому, что бивни хоть и длиннющие, да корни у них неглубокие, от сильных ударов бивни ломаются, что весьма чувствительно для слонов. Взревев от боли и поднимая столбы пыли, животные бросились бежать куда глаза глядят. По счастью, ветер изменил направление и задул с востока. Именно в эту сторону Ван Мин и приказал своим воинам открыть огонь из пушек, огненных труб и зажигательных стрел. Ветер разносил огонь, и слоны удирали всё стремительней. Да это еще что: они на бегу и своих-то воинов передавили будь здоров сколько! Тут и сам Тимур утек аки шелудивый пес или выскользнувшая из сетей рыба.
Ван Мин велел воинам отнести бивни на флагманский корабль и выложил добытые трофеи. Военачальник Хоу пересчитал:
– Здесь сто шестьдесят бивней. Поскольку у каждого слона по два бивня, то благодаря Ван Мину покалечено более восьми десятков слонов.
На что командующий заметил, что у некоторых слонов по четыре бивня, а у других бивней и вовсе не имеется[45 - Среди индийских слонов встречаются самцы без бивней, которых называют «махна»; на Шри-Ланке таковых до 95 %.].
– Такое я не учитывал, я имел в виду обычных слонов, – откликнулся Хоу.
Меж тем Тимур, потерпев поражение, понурил голову и возвратился восвояси.
Желая утешить, супруга его надоумила:
– Почему бы не использовать лабиринт[46 - «Лабиринт» – театр военных действий на местности периода Сражающихся царств (V–III вв. до н. э.), придуманный китайским стратегом Сунь Бинем (IV в. до н. э.) для заманивания противника. В основе лежала схема восьми триграмм, изобретенная мифическим императором Фу Си. Лабиринт является объектом военной культуры Древнего Китая.]? Тут уж никакой Ван Мин не устоит!
Ил. 19. «Лабиринт» – памятник военной культуры Древнего Китая
Вот уж поистине – одним словом можно достичь процветания страны, а можно ее погубить. Тимур воспрял духом, собрал воинов и, выкрикивая проклятья, помчался на поле боя. На сей раз у Ван Мина был заготовлен иной план: «Как говорится, захватишь инициативу – разобьешь врага, промедление влечет поражение. К чему вступать в схватку, расставлять боевые позиции? Лучше наскочить на противника сзади и одним ударом отсечь башку». Он взял в одну руку траву-невидимку, в другую меч, подкрался к Тимуру сзади и рубанул что есть силы. Недаром сказано: от прямого удара можно уклониться, а бьют исподтишка – трудно защититься. Туловище Тимура разлетелось на куски, наводя ужас на туземцев. Воины разбегались, как крысы, а меч незримого Ван Мина продолжал сносить одну голову за другой – не успеют вскрикнуть, а уже замолкли навек. Оставшиеся в живых в страхе вопили: «Это Небо насылает на нас смерть!» Обхватив головы руками и втянув шею в плечи, они в страхе мчались кто куда. Некоторые поскакали в запретный город – невидимый Ван Мин за ними; другие проскочили через главные дворцовые ворота – Ван Мин проник и туда.
Оказавшись в покоях князя, Ван Мин вознамерился покончить и с ним.
Однако в этот момент в восточной части дворца материализовался даосский святой:
Мохнаты брови, и власы седые шелковисты,
Жизнь пробежит, что шахмат ход, – так быстро.
Сосна и кипарис хранят навеки юность,
А горный ветр принес владыке мудрость.
Мудрец поклонился трону и, согласно торжественному этикету, исполнил ритуальный танец почитания единства Неба, Земли и духов, иными словами, отвесил большой церемониальный поклон. Он назвался Златовласым даосом и, будучи святым, охраняющим государство, сообщил правителю, что среди находящихся в зале затесался подосланный Южной династией воин, намеревающийся убить государя. Князь рассмеялся:
– Неужто я не разглядел бы чужака среди приближенных? А буде не я, разве мои сановники проглядели бы?
Монах пояснил, что только он способен узреть нечестивца. Князь попросил показать убийцу.
– Сие несложно! – согласился монах.
От этих слов у Ван Мина от ужаса волосы встали дыбом: «Да как такое может быть? Трава, что ли, перестала действовать? Уберусь-ка я подобру-поздорову». Но тут же передумал: «С такими трудностями проник во дворец! Жалко ни с чем отступить. Может, монах просто морочит меня?»
А тот меж тем взошел на ступени трона, вынул из-за пазухи красный шелковый мешочек и достал из него зеркальце. В мире, пояснил он владыке, прославлены три чудесных зерцала: одно ограждает от нечисти, другое ее укрощает, а третье обнаруживает:
– Вот с помощью такого зерцала я и покажу вам истинное лицо подосланного убийцы.
Князь обрадовался, подозвал телохранителей, те укрепили зерцало на красных ступенях трона, и тут все увидели в нем отражение чужеземного воина: на голове шлем – что опрокинутая чаша, поверх толстого халата – двубортный длиннополый желтый кафтан без рукавов, подвязанный кожаным поясом, на ногах – мягкие сапоги, в одной руке – какая-то травинка, в другой – меч.
Ван Мин, хоть и был рядовым гвардейцем, отличался нравом упрямым и своевольным. «Эка невидаль, – подумал он, – зерцало, освещающее нечисть. Я вот назло всем не испугаюсь и не сбегу. Пусть все видят, каков воин Южной династии». И спрятал свою волшебную траву. Тут под стук колотушек осиным роем налетела охрана, его схватили, крепко связали и подтащили к трону. Ван Мин стоял перед князем выпрямившись, и тот разгневался, отчего это иноземный воин не преклонил колена.
– Хотите казнить – казните, хотите рубить голову – рубите, но на колени не встану.
– Глядите, каков храбрец-подлец! – рассвирепел князь. – Ты нарушил границы нашего государства, убил сотни моих воинов, украл талисманы, погубил главнокомандующего. Как ты посмел после этого явиться во дворец? Теперь-то я с тобой разделаюсь – напрасно говорят, что нельзя набрать озеро из растаявших сосулек или выжать масло из песка, уж я это сделаю! Сам смерти запросишь!
И приказал палачу отрубить наглецу голову.
Тут Ван Мин призадумался: «Отрубят голову – новая не вырастет, надо придумать, как выбраться!» Палач уже выхватил меч, когда он врастяжку произнес:
– Меня-то вы можете убить, да только на кораблях среди воинов несть числа моим дружкам. Как сказано, всех не истребишь[47 - В народе император Чжу Юаньчжан прослыл борцом с коррупцией, приговорив к смерти даже собственного зятя. В ответ на просьбу дочери «В империи полно чиновников-взяточников – разве всех истребишь?» он якобы ответил: «Почему бы не истребить всех?»].
Князь удивился – это кто ж такие? – и изрек:
– Ты совершил преступление – тебе и отвечать.
Но всё же приказал остановить казнь. А Ван Мин так же неторопливо продолжал:
– Я-то по натуре человек великодушный, но прямо скажу: есть на кораблях немало отчаянных сорвиголов. Среди них и мои сородичи, односельчане, однокашники, однополчане. Вместе учились – вместе сражались, знаем те же приемы и заклинания, одинаково убиваем – в плен не попадаем. Всего нас семижды семь – сорок девять человек: меня убьете, а остальные-то останутся. Нешто они простят такое?
Князь потребовал:
– Ну, коли ты эдакий достойный человек, почему бы тебе не выложить всё начистоту?
Ван Мин с нарочитой готовностью согласился:
– Да я вам все имена назову, чтоб знали, кого остерегаться.
– Прикажу принести кисть и бумагу, а ты запишешь, – предложил князь.
Ван Мин быстро сообразил, что его проверяют, не захочет ли он освободиться от пут, и намеренно предложил перечислить имена устно.
– Ты станешь быстро их называть, – возразил князь. – Как я успею всех записать?
Ван Мин снова решил одурачить князя и рявкнул:
– Ну, ты, презренный пес, будто не знаешь, как это делается! Позови сорок восемь человек, пусть каждый запишет по одному имени.
Тут уж князь уверился, что Ван Мин и вправду человек честный, и велел внести «четыре драгоценности» – тушь, кисть, бумагу, тушечницу. Слуги поставили всё на красные ступени. А поскольку с древности не бывало такого, чтобы писали со связанными руками, с Ван Мина сняли веревки. Один чиновник растер тушь, другой сдул пылинки с бумаги, третий передал ему кисть. Ван Мин протянул левую руку. На удивленный вопрос, не левша ли он, ответил, что одинаково действует обеими руками. А сам правой рукой схватил траву-невидимку – и испарился, как струйка дыма. Ищи-свищи его! Князь только грустно вздохнул – вот она, честность чужеземцев Южной династии! А придворные добавили: «Честные просто уходят, их и поймать можно, а лживый так вообще улетел».
Златовласый, поклявшись поймать ничтожного обманщика живьем и измельчить в порошок его кости, собрал почетный караул из всякой нечисти, уселся на Рыбу бирюзовых вод, взмыл в облака и помчался к Фениксовой заставе.
За это время Ван Мин успел подобрать на поле боя голову убитого Тимура и добраться до ставки, где и вручил командующему свой трофей. Саньбао наградил героя и принялся расспрашивать, как тому удалось проникнуть во дворец. Ван Мин признался, что снес бы голову и местному правителю, ежели бы его планы не сорвал Златовласый даос:
– Кабы не мои разнообразные таланты, стать бы мне на один чи короче. – И, видя недоумение командующего, пояснил: – Моя голова со шлемом как раз составляют один чи.
Преисполненный благодарности адмирал приказал подать герою целую бутыль вина, дабы тот успокоился и забыл пережитый страх.
И тут ординарец доложил, что явился Златовласый даос, восседающий на Рыбе бирюзовых вод, в сопровождении целого сонма всякой нечисти и духов, и вызывает на битву и Небесного наставника, и Государева советника. Ван Мин первым вызвался принять бой, одначе главнокомандующий оборвал:
– Нет, возгордившегося ждет поражение, презревший врага погибнет.
И всё же задумался – почему Златовласый вызывает на бой сразу двоих? Господин Ван посоветовал отправить одного Небесного наставника:
– Тогда будет честная схватка – даос против даоса.
Битва была жестокой и долгой – мечи летали во все стороны. Небесный наставник постоянно прибегал к волшбе: магическим жестом потирая ладони, он извлекал оттуда «карающий гром» и в течение всех трех дней направлял его на Златовласого, но тот устоял.
Небесный наставник понял, что его противник – крепкий орешек: «В схватке с ним я только зря теряю время». На другой день еще до появления мага на поле боя он сжег заклинания и воззвал к четырем небесным полководцам.
