4. БОЛЬШЕВИКИ: ОРГАНИЗОВАННОЕ НАСИЛИЕ
Любой народ в своём восприятия окружающего мира исходит из собственного понимания справедливости и свободы. Они не являются абстрактными понятиями, а в каждом конкретном случае формируются институциональной матрицей общества. По этой причине разрушение традиционных связей и представлений вызывает бурное противодействие. Именно такое насилие совершила большевистская власть над якутским народом. В результате так называемого «Декабрьского вооруженного антиколчаковского переворота» земское руководство Якутской области было отстранено от власти, а вместо него был образован военно-революционный штаб Красной Армии в составе десяти членов.
Рис. 2. Якутский ревком 1920 г.
Со свержением колчаковщины Якутская организация ВКП (б) немедленно взяла курс на захват власти. ВРШ отдал приказ произвести аресты видных деятелей прежнего режима и учредил революционный трибунал, составленный исключительно из большевиков. Всего за три дня в Якутске арестовали 98 человек, включая руководителей земства. Командующий революционными войсками Б.С. Геллерт пытался препятствовать произволу, но был предательски убит. В советской историографии эта позорный факт намеренно искажался и умалчивался. Сам убийца, будучи в 1928-32 годах главным архивариусом Якутии, приложил немало усилий для сокрытия своего преступления, всем доказывая, что Геллерт возглавлял антисоветский заговор, торговал спиртным и лично участвовал в расстрелах.
После ликвидации своего самого авторитетного соперника большевики подчинили своему влиянию остальных эсеров взяли курс на ликвидацию всех военных сил, на которые могли бы опереться их оппоненты. Последний оплот порядка Якутская казачья команда была расформирована 12 марта 1920 года. Два дня спустя в Якутск поступило телеграфное распоряжение уполномоченного Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибревкома по созданию Якутской парторганизации и уполномоченного по организации Советской власти по Якутскому уезду (району) М.К. Аммосова о роспуске военно-революционного штаба. Вместо него был организован коалиционный Временный ревком в составе председателя и двух членов. Главной причиной, по которой ВРШ передал власть ревкому, стал финансовый вопрос. Растратив все средства и земские запасы, область оказалась в стеснённом положении.
Следует сразу отметить, что «триумфальное восстановление советской власти» после падения колчаковского режима проходило не так гладко. Сначала возмутился Вилюйск, где реквизиции и притеснения, спровоцировали антисоветское выступление.
Мятеж в Вилюйске и появление колчаковских отрядов на Лене вызвали истерику у членов ЯВРШ, который расстрелял тринадцать деятелей колчаковского режима528. В «Обращении к гражданам» сообщалось, что их осудил ревтрибунал за контрреволюционную деятельность. Незаконное массовое убийство областного руководства, особенно на фоне работы колчаковской следственной комиссии, потрясло и озлобило местную общественность и напугало простых граждан. Борьба с контрреволюцией и врагами советской власти проходила красной нитью и в политике Якутского ревкома, возглавляемого М.К. Аммосовым.
С образованием временного ревкома в Якутии начался новый этап – период политики «военного коммунизма», составными частями которого являлись продразверстка, экспроприация собственности и жесткая партийная регламентация жизни общества. Ключевым элементом этой системы должен был стать продотдел, права которого были существенно расширены. Отдел имел право реквизиции предметов первой необходимости, регламентации потребительских цен и розничной торговли, регулирования ввоза и вывоза товаров и продуктов по области. Другой важной функцией продотдела стало определение норм потребления для различных категорий граждан и распределение предметов потребления по установленным нормам. Однако, центр не испытывал к его сотрудникам особого доверия, опасаясь разбазаривания средств. Поэтому по рекомендации М.К. Аммосова, в Якутии была введена должность губпродкомиссара.
Волюнтаристская политика, проводимая большевиками, привела к тому, что к концу 1920 года в Якутии возник недостаток хлеба в размере 450000 пудов. Похожая ситуация складывалась и в других сферах. План по поставкам скота был выполнен на 80%, а масла – 130. В результате этого уже в октябре 1920 года красноармейские и городские пайки были существенно снижены, для большинства скотоводов и охотников уполовинены. Столь удручающей ситуации с продовольствием не было даже в начале 1919 года: тогда голодовка началась только в марте и была компенсирована поставками из Иркутска к июню. Одновременно с обложением крестьянства, продолжалась экспроприация промышленных предприятий, банков, транспорта и связи, а также имущества крупных купцов. По указанию из Москвы все предприятия Якутска, находящиеся во владении частных лиц или обществ, были экспроприированы властями или переведены под контроль государственных органов. В течение осени и зимы 1920 года кустарно-ремесленное производство Якутска перешло на выполнение государственных заданий и окончательно утратило связь с рынком. Бедственное положение кустарей усугублялось прогрессирующей гиперинфляцией, несравнимой с падением стоимости сибирского рубля. Весной и летом 1921 года практика экспроприации мелкой буржуазии была перенесена в Олёкминский и Вилюйский уезды. Лучшая в Якутии ферма С.П. Барашкова и другие менее крупные хозяйства были экспроприированы и превращены в совхозы и колхозы.
В области кооперации ЯСНХ проводил целенаправленную политику по сокращению функций промышленного отдела союза кооперативов «Холбос», который лишился возможности формировать собственные ресурсы и проводить заготовительную работу среди кустарей и ремесленников. Следствием этого стала ликвидация кооперативного фонда промышленности и сокращение производство на своих кожевенном и мыловаренном заводах. В результате волюнтаристкой деятельности ЯСНХ маломощные, отсталые промыслы немногочисленных кустарей и ремесленников пришли к окончательному разорению и развалу, а перевод кооперативного производства под полный государственный контроль фактически разрушил местную кооперацию.
Частью политики военного коммунизма стало введение обязательной трудовой повинности. Она представляла собой подворную повинность по содержанию обывательских станций Верхоянского, Вилюйского, Охотского и Амгинского трактов. Для селений и наслегов выше Олекминска она заключалась в заготовке дров для нужд водного транспорта (7500 погонных саженей). В центральной Якутии прошла мобилизация по одному плотнику с наслега в Намской, Восточно-Кангаласской и Мегинской волостях на строительство радиостанции, ремонт школьных зданий и промышленных предприятий. Раскладка повинности в наслегах производилась совершенно произвольно и вызвала большое недовольство среди простых якутов. За отказ от гужевой повинности предусматривались административные взыскания в виде конфискации лошадей и перевозочных средств, лишения карточек на дрова.
Другим «деянием» Якутского ревкома стала трудовая мобилизация якутов на Ленские золотые прииски, где ощущалась нехватка рабочих. На основании постановления Сибревкома от 4 мая 1921 года Губревкому предписывалось послать в Бодайбо 1000 якутов. Это вызвало существенные волнения среди якутов трёх южных округов, где проводилась мобилизация. К середине лета годными к отправке были признаны только 533 человека из 1702. Столкнувшись с трудностями, 22 августа II съезд ревкомов Якутии без согласования с РВС V армии и Сиббюро принял решение об ограничении трудовой мобилизации 750 якутами и ввиду исключительно тяжелой обстановки запретил реквизицию конного скота по губернии, вслед за которым последовало решение Губревкома. Оно было воспринято якутами как отказ от трудмобилизации и началось их массовое дезертирство.
Большевики и их последователи понимали культурную революцию несколько в ином ключе и начали её с притеснения религии. Сначала под удар революционеров попала православная церковь, у которой конфисковали собственность и стали закрывать храмы. Вслед за попами преследованиям подверглись ойууны, представлявшие собой довольно влиятельную прослойку в якутских улусах. Обвинённые коммунистами в шаманизме, язычестве и других грехах они были вынуждены уйти в подполье и совместно с национальной интеллигенцией и тойонами составили влиятельную оппозицию режиму. Очередным деструктивным шагом Якутского ревкома стала школьная реформа и финансирование сферы образования по остаточному принципу.
Оппозиционные настроения советской власти стали в Центральной Якутии проявились уже в июле 1920 года. Их выразителями стали якутские интеллигенты и учащаяся молодёжь, группировавшиеся вокруг «Саха аймах». Оппозиционеры вели себя неосторожно, допуская высказывания, которые можно было интерпретировать, как антисоветскую пропаганду. Получив информацию об этих разговорах, П.А. Слепцов (Ойунский) специально выезжал в Амгинский улус, где дал установку местной милиции: «надо уничтожить всех кулаков и изъять их имущество, расстреливать всех кулаков и подкулачников». Однако руководство Амгинского улуса ограничилось арестом 40 подозреваемых лиц и высылкой их в Якутск, где они были вскоре освобождены. 14 августа Губревком известил Сиббюро о «…раскрытии Оросинского контрреволюционного заговора из лиц якутской национальности». Естественно, что этот шаг был негативно воспринят якутской национальной интеллигенцией, которая окончательно разочаровалась в советской власти.
Непредвзятый анализ документов позволяет сделать вывод, что «оросинский заговор» стал частью аппаратной игры, которую затеял М.К. Аммосов для того, чтобы выйти из подчинения Иркутской губернии. Это подтверждается тем фактом, что после двух с лишних месяцев расследования618 участников «Оросинского» заговора амнистировали. Вместе с его «руководителями» Р.И. Оросиным и В.В. Никифоровым Якутск покинул главный инициатор «раскрытия заговора» Клингоф.
В ноябре 1920 года ГубЧК провело карательную акцию в Олёкминском уезде. В результате её был раскрыт кулацко-каппелевский заговор в пользу Японии. Аресты затронули пятьсот человек, живших вдоль Иркутского тракта. Добытые силой признания были использованы сотрудниками ЧК для привлечения к суду более 40 человек. При этом точно не установлено, сколько человек было убито «при попытке к бегству», замучено пытками и доведено до самоубийства. Из этого числа обвинение в антисоветской деятельности предъявлено только 35. В результате проведённой прокурорской проверки перед судом предстали только четверо. Подоплёка этой «спецоперации» была совершенно очевидна и связана с поставками хлеба в Вилюйск. Поскольку уезд не смог собрать 6000 пудов хлеба к 18 ноября, стали искать «контрреволюционеров» среди самых зажиточных крестьян. После изучения материалов следствия по Олёкминскому и Вилюйскому делам Э.И. Винерт направил телеграмму в СибЧК и лично В.И. Ленину с подробным изложением многочисленных фактов расстрелов, пыток, незаконных конфискаций имущества и других примеров превышения власти.
В феврале 1921 года ГубЧК раскрыла очередной контрреволюционный заговор. Среди трёхсот арестованных оказались красноармейцы, милиционеры, совработники и священники. По приговору ревтрибунала 17 февраля 1921 г. казнили 22, а 22 февраля – еще 10 человек. Среди расстрелянных были инженер Н.Е. Желобцов, сотрудник «Холбоса» Т.А. Слепцов, известный С.П. Барашков, заведующий ОНО Е.М. Егасов, бывшие колчаковские офицеры и 5 венгров-интернационалистов. Как в 1923 году выяснило расследование Сиббюро, чекисты подвергали обвиняемых жестоким пыткам, а «февральский заговор» был сфальсифицирован.
Летом 1921 года заведующий Вилюйским политбюро А. Петров зверски расправился с 7 арестованными по подозрению в участии в «вилюйском заговоре», а несколько позже по его прямому указанию в Сунтарском и Хочинском волостях без суда были расстреляны несколько тойонов, а один, восьмидесятилетний старик «почётный инородец» Попов-Павлов, был забит до смерти. Однако на заседании Губбюро от 2 сентября 1921 года решили Петрова «никаким преследованиям не подвергать».
Одной из форм «укрепления» советской власти стали реквизиции у сельских богачей и кулаков. При этом силой изымались не только продукты, но и другое имущество. Своими решениями ревкомы фактически санкционировали переход имущества из рук старых «белых» тойонов, потерявших свою власть, в руки новых «красных» тойонов – советских и партийных работников. Вместо того, чтобы ограничить произвол своих эмиссаров Якутский ревком постоянно усиливал борьбу с тойонами и кулаками. Важным шагом в этом направлении было постановление от 8 сентября 1930 года, лишившее их избирательных прав. Действуя в фарватере курса Х съезда РКП(б) на «классовое расслоение», Губревком предоставил волостным съездам ревкомов право лишать избирательных прав других категорий граждан. Естественно, что подобные меры вызвали недовольство и скрытое сопротивление наиболее продуктивной части населения области. В связи с этим уже с начала 1921 г. звучали «левацкие» требования об изоляции тойонов, о проведении классового расслоения административными методами.
Весной 1921 года для усиления политического влияния советской власти в улусах коммунистами были проведены санкционированные Москвой, «беспартийные» конференции бедноты и ревкомов, целью которых была ликвидация влияния тойонов на местные дела. Вторая Чурапчинская конференция бедноты 10 улусов анонсировала «изоляцию» 214 человек. В этом обширном списке оказались не только тойоны, но и середняки и бедняки- «защитники» тойонов. Радикальные решения, принятые на «беспартийных» конференциях, являлись следствием мобилизации беднейших и маргинальных слоёв якутов. Ощутив вкус власти, многие из них преследовали сугубо личные цели, используя сложившуюся ситуацию не столько для личного обогащения, сколько в качестве «социального лифта», позволяющего самим стать «красными тойонами». К лету 1921 года только по линии Якутского ГубЧК по обвинению в контрреволюции были арестованы 657 человек. Из них 35 были расстреляны, а 222 репрессированы.
Таким образом, политика военного коммунизма, особенно ее составляющая – продразвёрстка, введенная и действующая в относительно спокойное для Якутии время – 1920 и первой половине 1921 г., легла тяжелым бременем на большинство якутского крестьянства и вела к его разорению, предопределив вступление его в повстанческое движение более озлобленным по отношению к советской власти. Её дополнял разнузданный красный террор, основанный на «теории классового расслоения», и проводившийся людьми с нарушенной психикой.
Только к лету 1921 года к Якутскому Губревкому пришло осознание допущенных ошибок. Однако вместо их исправления эта политика приобрела террористический характер и вылилась в постановление губревкома от 29 сентября 1921 года «Об изоляции тойонов и кулаков». Оно стало руководством к уничтожению имущих классов якутов. Раздел А («Виды изоляции по категориям») определял четыре вида «врагов советской власти», а Б («Порядок изоляции») описывал алгоритм их ареста и наказания. С его принятием заседания «беспартийных» конференций заканчивались составлением списков, приговоренных к аресту, отправке на принудительные работы и высылке не только тойонов и кулаков, священников и «подкулачников», но и их родственников и близких.
В результате вопиющего произвола советских властей большая часть населения с нескрываемой ненавистью относилось к красноармейцам. Безобразия, которые они творили, порождали массовое раздражение и озлобление. Лица, открыто высказывавшие недовольство советской властью, повсеместно подпадали в разряд контрреволюционеров и попадали под репрессии. Следствиями этого стали паника и бегство зажиточной части населения в тайгу. Звание коммуниста стало синонимом грабителя и убийцы. Якуты их называли иначе как «хомуйар» и пугали этим именем детей. Конечно, не только безобразия и бесчинства советской администрации и красноармейцев вызвали массовый протест среди якутов и тунгусов, они послужили лишь поводом для восстания, для которого была создана соответствующая обстановка всей предыдущей политикой как царской, так и Советской России по отношению к малым народам Севера.
5. РОСТКИ ПРОТЕСТА
В начале лета в Якутске стало известно об оставлении Охотска, который был в панике брошен советскими властями. В Якутске уже с весны слухи о скором японском вторжении циркулировали даже в Якутске. В частности, депутаты уездного земельного съезда, проходившего 17-21 апреля, на полном серьёзе обсуждали скорое прибытие японских аэропланов, которые к 1 мая прилетят из Охотска по линии Алдана и займут Якутск. Они только укрепились после 21 мая, когда на рейде Охотска появилась японская канонерка, высадившая на следующий день на берег десант. Опасаясь мести со стороны японцев за Николаевские события, советские партизаны, отступили в тайгу, прихватив всё наличное оружие, боеприпасы, золото и запасы продовольствия. Во время перехода через Джугджур охотские отряды разделились. Корейский краснопартизанский отряд Кима Ыннэ двинулся прямо на Иркутск, а анархисты во главе с Сосуновым и Пузырёвым вышли на Охотский тракт и двинулись на Якутск. Японцы на берегу долго не задержались. Разрушив радиостанцию и прервав телеграфную связь, они погрузили на борт часть казенного имущества, и вышли в море. Через три дня после ухода японцев на берег высадился уполномоченный правительства ДВР по Охотскому уезду А.И. Сентяпов. Прибытие отряда анархистов, бежавших от японцев, их конфликт с губкомом, пытавшимся конфисковать их золото и оружие, стали основой для распространения в центральной Якутии панических слухов. Отголоском охотских событий стали рождественские события в Булуне, когда «два колчаковца» и десяток их сторонников арестовали Жиганский ревком и захватили власть на основании ложных слухов…
Любая населённая территория не терпит вакуума власти. В свою очередь власть стремиться охватить максимально доступное пространство. При этом она всегда полагает, что у неё достаточно ресурсов для этого. Как правило, эта уверенность основывается на деформированном восприятии действительности и неадекватной оценке своих возможностей. Политические коллизии и хозяйственные реалии часто приводят к совершенно иным результатам. Различия между заявленными планами и достигнутыми результатами ставят власть на грань катастрофы. Именно подобная ситуация возникла на северо-востоке Сибири летом 1921 года.
Карта 3. «Военный» коммунизм в Якутии в 1920-21 гг.
19 марта 1921 года постановлением Сибревкома Охотский и Камчатский уезды Приморской области включили их в состав территории Якутской губернии. При дальнейшей реорганизации Охотский уезд в административном подчинении был передан Якутской губернии, а Камчатка объявлена отдельной губернией с последующей её передачей в концессию синдикату Вандерлипа. С лета 1920 года в Охотске и его окрестностях установилась земская власть, которую возглавил А.И. Сентяпов. До апреля 1921 года он удерживал контроль над уездным центром. После прибытия красного отряда из Якутска он был вынужден покинуть город и укрыться у командира местной земской милиции Ивана Яныгина. Получив с его стороны поддержку, он возобновил борьбу с большевиками и блокировал Охотск. 31 июля для деблокады города из Якутска был направлен отряд ЧОН под командованием Пыжьянова. Его поход на восток растянулся два месяца. 3 октября авангард ЧОН наткнулся на разведку белогвардейского экспедиционного отряда В. Бочкарёва, прибывшего из Владивостока, и отступил. Его командир Пыжьянов сдал командование А. Малькову, и вернулся в Якутск. В конце октября он был предан суду ревтрибунала и расстрелян за трусость и дезертирство. Таким образом, окончательная судьба охотских большевиков была предрешена.
Параллельно с охотской эпопеей накалилась обстановка в Верхоянье, где разъезды советской милиции искали священника Коновалова, участвовавшего в Булунском мятеже. Они проводили обыски и реквизиции оружия, которые еще более обостряя отношения с местным населением. Весной и летом окружной ревком произвел ревизию скота и оленей состоятельных лиц округа и учинил их передел. Местный тойон С.Т. Новгородов, который выступил против экспроприации, был арестован, из-под которого ему удалось бежать. Вместе со священником Коноваловым он направился в Охотск.
На Колыме также имело место определенное недовольство мясной разверсткой. Наиболее сильную оппозицию составили бывшие казаки, составлявшие значительную часть населения, которые желали восстановить свой прежний статус и, в частности, казачьи пайки. В целях решения проблем снабжения Колымского округа 14 октября 1921 года заседание Якутского Губбюро положительно рассмотрело вопрос о принципиальной передаче Колымского края в концессию США.
6 октября объединённые силы А. Сентяпова и В.Бочкарёва освободили Охотск, а затем ликвидировали советскую власть на всём побережье Охотского моря. Легкий захват Охотска белыми был не столько результатом удачливости Бочкарева, сколько низким качеством советских войск. При его оставлении из 155 защитников города 35 дезертировали и перешли на сторону белых. 30 октября бочкарёвский десант без боя занял Петропавловский порт на Камчатке. Главным результатом деятельности В.И. Бочкарёва, его гражданским подвигом стал срыв переговоров по концессии Вандерлипа и уступки российской территории США.
6. ПОБЕГ
Информация о планах большевиков в отношении «классово чуждых элементов» не являлась секретом для жителей Якутска и его окрестностей. Так, по сообщению ГубЧК, с Патомских рудников «сбежало 6 человек – специалистов и лиц из рудниковой администрации с большими запасами мануфактуры и продовольствия». Опасаясь за своё будущее, группа бывших офицеров, служивших в различных советских учреждениях Якутска, решились на побег. Благодаря беспечной самоуверенности местной советской власти они были не только информированы о событиях в Охотске, но и знали о подготовке экспедиции Бочкарёва. В Амгу прибыли четыре бывших офицера, служивших в Красной Армии. Военрук капитан И.Ф. Толстоухов и инструктор по строевой подготовке прапорщик И.И. Шипков прибыли в слободу под предлогом мобилизации якутов на Бодайбинские прииски, а ветеринар и делопроизводитель корнет В.А. Коробейников и делопроизводитель караульного батальона «гвардии» капитан Н.В. Занфиров занимались сбором лошадей для отряда Пястолова. В слободе к ним присоединились бывшие офицеры Муратов, Сипетинов и Шишелякин (Сысолятин) и приказчик С.П. Попов.
По воспоминаниям А.Н. Пепеляева, Коробейников производил впечатление отчаянного мальчика. Это личное впечатление генерала связано с его личными эмоциями, поскольку разница в возрасте с его визави составляла всего 2 года. Василий Алексеевич Коробейников родился в семье вятских мещан в 1893 году. Он окончил 6 классов Сарапульского реального училища и прослушал пять семестров ветеринарной школы. В сентябре 1912 года поступил вольноопределяющимся 1 разряда в 15 драгунский Переяславский полк. Год спустя он прошёл курс полковой учебной команды и был произведен в младшие унтер-офицеры. К концу мировой войны был вахмистром эскадрона и в качестве наград имел солдатский Георгиевский Крест и знак отличия ордена св. Анны. С началом гражданской войны Коробейников вернулся в Сарапул, активно участвовал в Гражданской войне на стороне белых и был произведён в корнеты. Во время Сибирского Ледового похода попал в плен под Нижнеудинском в январе 1920 года. После пребывания в иркутской тюрьме был амнистирован и принят на работу в Иркутский военкомат. В мае 1920 г. командирован как военный специалист в Якутск.
Карта 4. Формирование 1-го майского добровольческого противосоветского отряда
18 августа на лошадях, реквизированных Коробейниковым, они покинули Амгу. С собой они взяли три винчестера, сообщив начальнику милиции, что едут на охоту. По дороге к ним присоединились ещё три попутчика: бывший военный лётчик В.А. Бронский, дезертировавший караульного батальона М. Жарников и приказчик Березовский. В селе Петропавловском Толстоухов приказал начальнику местной милиции И.В. Мирошниченко передать им местного купца Ю.Г. Галибарова для конвоирования в Якутск. Под этим предлогом беглецы смогли освободить своего сообщника, не вызвав подозрения властей. По пути к Усть-Мае «охотников» встретили председателя Петропавловского волостного ревкома Н.В. Карева, догадавшегося об их намерениях, и взяли его с собой. На остановке в местности Магылах он, выходя из юрты, задержался и по-русски попросил хозяина доставить в Амгу письмо, оставленное им в углу юрты. Хозяин, ничего не поняв по-русски, вскоре догнал беглецов и передал ему письмо, думая, что гости его забыли, тем самым определив дальнейшую судьбу Карева.
В Якутске стало известно о бегстве Толстоухова и его товарищей только 25 августа. ГубЧК незамедлительно снарядил в погоню отряд во главе с заведующим секретно-оперативным отделом И.И. Ефимовым и венгром-интернационалистом К.М. Котрусом. Пять дней спустя преследователи достигли села Петропавловское и, полагая, что беглецы направились к Охотскому перевозу, остановили преследование. Якутск немедленно известил о возможном появлении беглецов командира охотского отряда Пыжьянова, достигшего к тому времени Аллах-Юня. Он был вынужден ослабить свой отряд, выделив группу бойцов для перехвата беглецов. Чекисты ошиблись в своих расчётах, поскольку И.Ф. Толстоухов и его товарищи двинулись вверх по реке Мая и достигли Аима.
В самом начале сентября в Якутске состоялось совещание, на котором для борьбы с белоповстанцами было решено сформировать два боевых участка. Наиболее опасным из них считалось Охотское направление, поскольку в этом порту предполагался десант Бочкарёва. На Нельканском направлении был создан штаб для борьбы с белобандитами, в который вошли командир Г.И. Каратаев, представитель ЧК Ефимов, комиссар Шергин и проводник Алексеев. Ему подчинили отряд Котруса и выслали ему подкрепление из состава 7 Сибирского отряда ЧОН силою в 50-60 штыков. Для охраны Амги местный советский и партийный актив сформировал отряд. К середине октября в распоряжении Каратаева находилось свыше сотни штыков при пулемёте Кольта и 3 автоматах Шоша. В отличие от белоповстанцев его бойцы (97 из 114) были вооружены «трёхлинейками» и имели по 200 патронов на ствол. В своём распоряжении отряд имел 120 верховых и 20 обозных лошадей, что обеспечивало ему широкие возможности для маневра. Пользуясь этим, красные совершили несколько разведывательных вылазок в направлении Аима, но белых так и не обнаружили.
То, что противник силён в ЧК поняли не сразу. Первоначально восстание квалифицировалось как неорганизованный бандитизм, который можно подавить своими силами с привлечением милиции. Осознав серьёзность ситуации, ЯкГуббюро взяло курс на усиление репрессий, вызвав озлобление всего якутского народа, что привело к росту числа врагов советской власти.
20 сентября 1921 года, командующий V советской армии Уборевич издал приказ N1350, согласно которому все советские органы должны были беспощадно бороться с бандитизмом. Шесть дней спустя Якутский ревком ввёл его в действия, грозя суровой карой за его неисполнение. В условиях якутской реальности при почти поголовной неграмотности и незнании русского языка данные приказы, опубликованные в газете, имели обратное действие. Состоявшийся в Якутске 1-й Якутский губернский съезд уездных и волостных ревкомов принял резолюцию в связи с появлением «белых банд на восточной окраине Якутской губернии», где призвал «всех трудящихся Якутской губернии принять активное участие в ликвидации бандитизма, возглавляемого белыми офицерами».
Для его поддержки Губбюро ВКП(б) постановило сформировать добровольческие отряды из числа партийных и советских работников. Первые отряды «красных партизан» возникли в начале сентября Петропавловском, Намцах, Покровске, Амге и Абаге. Из двадцати подобных подразделений наибольшую известность приобрела Татто-Чурапчинская дружина, возглавляемая «ультракоммунистом» Н.Д. Кривошапкиным-Субурусским. В отличие от сибирских и приамурских партизанских отрядов, якутские «красные партизаны» не проводили самостоятельных боевых операций против белых, ограничиваясь лишь разведывательными задачами и карательными рейдами.
Получив недвусмысленный приказ, советские и партийные работники, отдельные красные командиры и сотрудники ГубЧК, опираясь на красных партизан, развязали «красный террор». На Амгинском участке был сформирован «ударный отряд ЧК» из 38 человек, который подчинялся особому отделу. После расстрела 7 (по другим сведениям – 6) местных жителей, якобы пытавшихся перебежать к врагу, его начальник Аржаков был вынужден оправдываться перед слобожанами за столь суровый приговор. Другим типичным примером является «контрреволюционный заговор» в Намском улусе, в котором были уличены 16 человек. Его главарями были объявлены начальник милиции И.Л. Ясенецкий и его делопроизводитель, князец Хатын-Аринского наслега М.С. Ядрихинский. Заговорщики планировали захватить власть в Намцах, расстрелять всех коммунистов и установить связь с Охотском. М.С. Ядрихинский был убит при попытке к бегству местными советскими активистами, шестерых «заговорщиков» коллегия ГубЧК под председательством А.В. Агеева приговорила к году лишения свободы, а остальных амнистировала. Их вина заключалась в том, что они выражали свое несогласие с политикой изоляции тойонов. Естественно, что подобные меры сильно компрометировали советскую власть в наслегах и приисках. 1 октября 1921 года ГубЧК было реорганизовано в отделение ГПУ, однако, методы борьбы с контрреволюцией почти не изменились. Когда декабрю процесс реорганизации карательных органов советской власти был закончен, большинство бывших чекистов перешли в органы ГПУ.
В Якутске и его окрестностях вымогательства, истязания и таинственные исчезновения людей были обыденным явлением. При сдаче дел ГубЧК стали известны дела чекистов Боруна и Корякина, которых обвиняли в изнасиловании и издевательствах над женами якутов, бежавших в тайгу, а также пытках лиц, заподозренными в сочувствии или в поддержке белоповстанцев. Не являлось секретом, что это «стрелочники», поскольку «общая установка» РВС V армии способствовала их появлению. В таких условиях не могло не начаться всеобщее возмущение советской властью.
7. НАЧАЛО БОРЬБЫ
По-видимому, путь на Аим был выбран Толстоуховым и его товарищами с самого начала своего побега. Его выбор был обусловлен тремя обстоятельствами. Первое из них заключалось в том, что в Нелькан по Аяно-Нельканскому тракту прибыли 35397 пудов грузов «Холбоса» и Центросоюза. Они были закуплены для Якутии в Китае и Японии за 850000 золотых рублей и доставлены в навигацию 1921 года. Всего по материалам суда, в Нелькане имелось имущества и товаров на 1.5 млн. деноминированных советских рублей. Во-вторых, с весны на реке Майя работала гидрографическая экспедиция, которую возглавил инженер И.Ф. Молодых. В её составе находилась группа антисоветски настроенных иркутян. В-третьих, уполномоченным продкома в Нельканском районе был А.П. Куликовский, которых со своими сотрудниками Чепко, Ушмановым, Афонским и десятком якутов встретил беглецов у Аима.
6 октября Толстоухов и его товарищи обнаружили идущий вниз по реке пароход «Киренск», который тащил на буксире железные баржи «Накатами» и «Аканак». На них находилась часть Нелькано-Аянской строительной партии, возвращавшейся в Иркутск и охрана из 7 человек. Капитан Толстоухов поднялся на его борт и, пользуясь своей прежней должностью, приказал командиру охраны Воробьеву сдать оружие, после чего захватил суда. Развернув караван назад, белогвардейцы двинулись навстречу вверх по реке. В ста верстах вверх по течению они захватили «Соболь» и 10 октября прибыли в Нелькан. Вслед за караваном прибыли верхами остальные офицеры, которые разоружили волостную милицию и расстреляли девятерых пленных. И.Я. Строд сообщает, что это были пленные красноармейцы и их командир Воробьёв. Согласно показаниям К.М. Станулиса, 12 октября были расстреляны только 8 человек, а 4 руководителей гидрографической партии, включая Молодых, отправлены в Аян для отправки во Владивосток.
Рис. 3. Повстанцы Нельканской тайги ( в центре Карамзин)
Обосновавшись в Нелькане, где к тому времени имелось 30 жилых домов, 6 пакгаузов, школа и церковь, белогвардейцы приступили к формированию отряда, получившего название 1-й майский добровольческий противосоветский отряд. Юсуп Галибаров, имевший обширную торговлю в Нельканской волости, разослал верховых агитаторов к тунгусам с призывом записаться в отряды за плату мануфактурой, крупчаткой, чаем и монпансье. Всего за два дня было завербовано 40 человек, в числе коих было 4 матросов с «Соболя» и один с «Киренска» во главе с помощником капитана Ковалевым. Несколько позже к белоповстанцев присоединился капитан «Соболя» Цирюльников и пятеро рабочих из Иркутска.
Командиром белоповстанцев стал корнет В.А. Коробейников, его помощником стал прапорщик И.И. Шипков, а штаба возглавил капитан Н.В. Занфиров. Адъютантом штаба был назначен Муратов, а инспектором полковник П.А. Иванов. Начальником «майской речной флотилии» был назначен военный лётчик лейтенант В. А. Бронский, а её штурманом – капитан Цирюльников. В отличие от своих товарищей капитан Толстоухов не присоединился к белоповстанцам и отбыл в Аян. Из него он перебрался в Николаевск. Отсюда на борту «Тунгуса» он прибыл во Владивосток и присоединился к белым.
14 октября 1921 г. секретарь Сиббюро И.И. Ходоровский проинформировал Якутское Губбюро, что постановление об изоляции тойонов противоречит политике РКП(б) и предложил его отменить. Однако, Якутские ревком и бюро придерживались иной позиции. В их телеграмме от 17 октября сообщалось, что отмена политики классового расслоения «будет преступлением против революционной борьбы». Тем не менее, на следующий день было выпущено постановление об «осмотрительности» в ходе реализации политики изоляции в отношении к интеллигенции. Восемь дней спустя Сиббюро потребовало отменить террор против тойонов, подтолкнувший «в лагерь контрреволюции многих нейтральных людей», утверждая, что злоупотребление властью и сведение личных счетов в ходе реализации скомпрометировали идею советской власти среди населения.
Подчиняясь решению Сиббюро, Губревком на своём заседании от 4 ноября поручил губернскому отделу советского управления разработать инструкцию о порядке созыва беспартийных конференций и проведения в жизнь политики изоляции. При этом специально оговаривалось при этом, что арест «изолируемых» лиц может быть произведён в Якутске только с санкции губернской тройки, а в Вилюйске и Олёкминске уездах – уездных троек. На совместном заседании Губбюро и ревкома от 15 ноября политика изоляции тойонов и кулаков, а также учет и конфискацию их имущества были отменены. Реализации этого постановления по состоянию на 22 ноября привела к полной амнистии 95 арестованных за антисоветскую деятельность и 41 – частично. Как впоследствии выяснилось, принятые меры сильно запоздали.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70520575&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
