– Милочка, принеси в кабинет Егора Михайловича два кофе! – бросает кому-то Инна, взмахнув при этом изящно рукой.
Не совсем понимаю, к кому девушка обращается. Мне кажется, что мы одни в холле.
Поворачиваю голову в направлении, которое указывает Круглова, и вижу торчащую из-за стойки… задницу? Это такой новый способ отлынивания от работы?
Тощая. Значит, Одинцова. Блин, я второй день эту девушку знаю, а уже угадываю её по заднице. Нет, у меня конечно глаз на женские прелести намётан, но это всё равно перебор.
– Д-доброе утро, – маленький курносый нос вместе со своей обладательницей выныривает из-за стойки регистратуры. Карие глаза растерянно смотрят куда-то в сторону.
Видимо, поняла, что спрятаться не получится.
– Доброе, Ксения, – отвечаю спокойно.
Никак не пойму, почему она на меня так странно реагирует. То избегает прямого взгляда, то наоборот, готова дыру у меня во лбу прожечь.
Нет, мне не жалко, пусть смотрит. Но обычно женщины используют другие приёмы для флирта.
– Пойдём, – Инна льнёт ко мне, кладёт руку на плечо, гладит ткань белоснежной рубашки.
В здании жарко, поэтому я снял пиджак, и теперь держу его в руках.
Взгляд Ксении плавно перемещается с моего лица на руку Инны.
Застывает.
Но я чётко улавливаю негодование, которое плещется на дне карих глаз.
Не понял. Это она меня уже ревнует?
Шустрая какая. Блин, не люблю таких. Увольнять придётся, а жалко, у неё ребёнок всё-таки.
Руку Инны скинуть тоже не мешало бы, но это будет невежливо по отношению к бывшей подруге. Всё же нам удалось остаться друзьями, несмотря на все заскоки Инны. И я иногда терплю её прикосновения, да и себе могу позволить лишнее. Разумеется, в разумных пределах.
– Ну, пойдём, – бросаю равнодушно Кругловой, не сводя глаз с подчинённой.
Одинцова продолжает смотреть, но теперь с осуждением. Словно приговаривает меня к расстрелу или пожизненной мере заключения. Без возможности помилования или апелляции.
Медленно разворачиваюсь, придерживая Инну за талию, и иду в свой кабинет. Надо уводить отсюда Круглову, пока она не заметила повышенное внимание к моей персоне со стороны девушки-регистратора.
Обычно я не парюсь из-за таких вещей, но сейчас ощущаю горячий взгляд на спине и чувствую себя преступником.
Отстраняюсь от Кругловой, убираю руки в карманы.
Да, так определённо лучше.
– Девушка! Кофе! – бросает, не оборачиваясь, Инна. Потом поворачивается ко мне и добавляет достаточно громко: – Какой нерасторопный персонал тебе достался, не думал подобрать новых? Эти ни к чему не годятся.
Значит, всё-таки заметила наши с Одинцовой гляделки.
Глава 5
Продолжаю смотреть вслед уходящему боссу, даже когда дверь в его кабинет закрывается.
Больно.
Очень.
Эта девушка с ним, наверное, невеста.
Такая красивая.
А я…
Обычная.
– Ты куда уставилась? – тихий вкрадчивый голос рядом заставляет меня буквально подпрыгнуть на месте.
Галина.
Стоит и пытается проследить за моим взглядом. А мне вдруг становится стыдно за своё поведение. Нельзя быть такой навязчивой.
– У Жени… кхм, – рвано выдыхаю, – у Егора Михайловича, кажется, есть невеста.
Прикрываю глаза, чувствую, как дрожат ресницы. Только не плакать…
Делаю над собой усилие и сдерживаю очередной поток слёз.
Сколько я их выплакала? Всю ночь в подушку проревела, пытаясь понять и принять происходящее. Даже сына разбудила.
Богдан поднялся, подошёл к моей кровати и принялся гладить меня по мокрым щекам маленькими тёплыми ладошками.
– Ты из-за папы плачешь? – спросил сочувственно.
Очередная горячая волна стыда опалила внутренности, словно кипятком.
Я не имею права показывать сыну свою слабость.
Я должна быть сильной ради него.
Ради его будущего…
– Невеста? – вопрос Мухиной выдёргивает из воспоминаний о минувшей ночи. – С чего ты взяла?
Делаю глубокий вдох, восстанавливая сбившееся дыхание.
Размазня…
– Я видела их сейчас вместе, – стреляю глазами в сторону кабинета босса.
– Оу, – Галя надувает губы и опускает взгляд.
Подруга ещё даже не переоделась, видимо, только вошла в здание.
– Ой, Галь, – прикрываю рот ладонью, – они же кофе попросили принести, а я забыла совсем.
Буквально заталкиваю девушку в подсобку, чтобы поскорее надела форму и сменила меня на посту.
– Ты серьёзно собралась для них кофе делать? – спрашивает Мухина, выходя из дверей подсобки.
На ходу застёгивает пуговицы на блузке. Вот у кого нет никаких комплексов.
– А у меня есть выбор? Эта её, как там, не знаю. Невеста, – с сарказмом выделяю последнее слово, – намекнула Романовскому, что ему персонал поменять надо, представляешь? Если он меня уволит, я же тогда не узнаю ничего.
– Коза. Она мне уже не нравится, – показывает язык, глядя на дверь кабинета начальства, словно там стоит кто-то и может увидеть её протест.
– Думаешь, мне нравится? Я вообще, как увидела их, под стойку спряталась, но меня эта дамочка заметила.
– Под стойку? Ты? – прыскает со смеху Галя. – Жаль, я пропустила это представление.
– Очень смешно, – журю подругу беззлобно. – Знаешь, как она на него смотрела? Как на божество.
Я мечтательно закатываю глаза, опять улетая мыслями в воспоминания.
– Так, мать, – Мухина трясёт меня за плечо, – бери-ка себя в руки.
Она смотрит на меня строго, без жалости, с которой сочувствовала вчера моему горю.
– Если ты и дальше будешь раскисать, лучше от этого никому не будет. Особенно мне, – добавляет с ехидной улыбкой, – я не готова за двоих работать.
Дверь в помещение открывается, и в холле появляется молодая беременная девушка с огромным животом. У неё запись сегодня к гинекологу, я эту пациентку запомнила ещё с самого начала её беременности.
Непростая.
Хотя, в нашей клинике простые и не наблюдаются. Дорого.
– Мне назначено на девять, и если врач придёт хоть на одну минуту позже, вы знаете, что будет! – стреляет в нас с Галей глазами и присаживается на светло-бежевый кожаный диван.
Поглаживает живот так интенсивно, что мне даже становится жалко её ребёнка.
Мухина тихо шипит. Она не любит весь этот выпендрёж, которым страдают богатенькие клиенты.
А мне всё равно, я спокойно нахожу общий язык с каждым. Для меня это что-то вроде квеста: сумей договориться со сложным пациентом и получи внутреннее удовлетворение.
Заодно и переключиться можно, пока мозг окончательно не закипел.
– Я сама, – жестом руки призываю Галину успокоиться. – А ты сделай кофе для босса.
– Соскочить хочешь, да? – прищуривается.
– Тебя спасти хочу, – киваю на беременную пациентку.
Мухина бросает очередной взгляд в сторону дивана.
Морщится.
Девушка фотографирует обстановку в холле. Этот фокус мы тоже уже проходили, когда она пыталась угрожать прокурорской комиссией. Ей жалюзи на окнах не понравились.
На меня не действуют такого рода угрозы.
А вот у Гали уже зубы сводит, судя по скрипу.
– Ты хочешь подкинуть Сан Санычу работу? – киваю на кабинет стоматолога.
– Ладно, – уносится в подсобку, задевая папки, лежащие на столе, под стойкой регистрации.
Те с грохотом падают, но Мухина не оборачивается.
Зато наша беременная дёргается, как от выстрела.
– Ой! – прикладывает руку к животу.
По глазам вижу, что её милая голова генерирует план по разрушению клиники.
Быстро срываюсь с места и подхожу к девушке.
– А что же вы сидите, вам давно пора на приём, доктор уже на месте. Только вас ждёт, – натянуто улыбаюсь.
Позволяю пациентке повиснуть на моём локте и веду в кабинет гинеколога.
Доктор Олейникова – лучший гинеколог в городе. Она знает себе цену и ни с кем не церемонится. Если считает нужным вместо начала приёма пациентов пить кофе – значит, будет пить кофе.
А я эту идиллию планирую разрушить…
На меня могут наорать, могут посмотреть строго, но не более. Обычно мне всё сходит с рук. Я маленькая, незаметная и всегда всем улыбаюсь.
Стараюсь улыбаться, как бы погано не было на душе.
А ещё могу прикрыть от начальства или пациентов, поэтому со мной все предпочитают дружить.
***
Со вздохом облегчения выхожу из кабинета Олейниковой.
Чувствую себя нужной и значимой, когда очередной конфликт удаётся погасить.
