Оксана Есипова "Куда изгибается лоза"

Куда изгибается лоза
Оксана Есипова

Что-то не так с этим миром. Лоза на гербе Ратуши раньше изгибалась вправо, теперь – влево. Единорог на площади Семи Лучей рыл землю правым копытом, теперь опирается на левое. Жрецы стали читать проповеди по субботам, а не по воскресеньям, как раньше, и утверждают, что так было всегда. Юному Эллари удаётся не только прочесть Знаки, но и вычислить время и место прибытия Всадников – таинственной троицы, меняющей реальность: то ли Богов, то ли просто магов. Молва утверждает, что хоть раз повстречавшие Всадников навеки канут в Молчащее Незыблемое. Но Эллари остаётся жив и даже поступает к ним в услужение. Он надеется постигнуть тайны Всадников, а если повезёт, то и стремительно меняющейся реальности. Вот только правда оказывается куда ужаснее самых смелых предположений.

Оксана Есипова

Куда изгибается лоза

Глава 1. Вето

Едва различимые звуки растревожили ночную тишину. Атмосфера на площади неуловимо изменилась, наполнившись тревогой и отчаянием. Воздух сжался, помертвел. Дышать стало почти невозможно.

Наконец-то!

Они!

Хищно оскалившись, я слегка переменил положение тела, чуть наклонившись вперед. Четыре часа ожидания. Не так плохо, всё могло затянуться на несколько суток. Точнее, напряженных ночей. Прибыли ровно три часа ночи. И как не верить после этого в магию точных ритмов?

Фигуры выступали из темноты, приобретая пока ещё не чёткие очертания. Всего трое. Я думал, их будет по крайней мере десять. Время настало. Покинув своё укрытие в нише стоящего на площади пьедестала Возвышающегося, я шагнул вперёд, не обращая внимания на бешено застучавшее сердце:

– Приветствую, Всадники! – низко, но не без гордости я склонил голову и снова поднял, жадно разглядывая прибывших.

Троица остановилась, Всадники приняли самые расслабленные позы, но не спешили отвечать на почтительное приветствие. Меня не могла обмануть это мнимая несобранность. Силой и мощью были пропитаны облики пришедших. Каждая клеточка их тела таила угрозу. Я не сомневался, что движения пальца любого из Всадников будет достаточно, чтобы превратить меня в мокрое пятно. Но я прекрасно знал, кого ожидаю. И поставил на кон всё, что имел, включая собственную жизнь.

Никаких коней у троицы не было, я назвал их Всадниками, ибо именно так именовали их городские легенды. Но все эти передаваемые из уст в уста предания не намечали даже поверхностные контуры природы незнакомцев. Молва утверждала, что хоть раз повстречавшие Всадников навеки канули в Молчащее Незыблемое. Мы встретим их не раньше, чем сами скроемся за туманным горизонтом. Но если это так, откуда взялись эти прекрасные слухи?

Молчание затягивалось. Долго пялиться на Всадников было и опасно, и непочтительно. Тем более я понимал, для представших предо мною темнота не помеха. Они видели меня насквозь. Я снова смиренно опустил голову, продолжая наблюдение сквозь опущенные ресницы.

Незнакомцы действительно поражали воображение.

Самый высокий и широкоплечий Всадник хмурил изувеченное шрамами лицо. Создавалось впечатление, что над ним долго глумились бессердечные тюремщики или немилосердно терзали налетевшие хищные птицы, от которых он не просто не мог обороняться, но по каким-то причинам был не в силах отвернуться. Широкие брови нависали над пронзительными карими, почти чёрными глазами. Одна из бровей рассечена посередине, от славного удара остался большой уродливый шрам. Тонкие губы плотно сжаты в одну неукоснительно прямую линию.

Рядом с ним вразвалочку стоял горбатый карлик, с огромными волосатыми руками, почти достающими до земли, короткими ногами и тщедушным тельцем, непонятно как удерживающим непропорционально большой горб. Лицо карлика морщинистое, злое и крайне недружелюбное. Видимо, таких наглецов, как я, именно он отправлял в Молчащее Незыблемое. И, судя по всему, делал это не без удовольствия.

Третьей оказалась молодая стройная девушка, казавшаяся совершенно неуместной в этой компании. Она была закутана в теплый серебристый плащ до земли, на голову накинут капюшон. Девушка откинула его в ответ на моё приветствие, и я счёл это добрым знаком, также как красоту и очевидную юность Всадницы.

Поскольку гости Города выжидающе молчали, мне пришлось продолжить:

– Меня зовут Эллари, я прочёл Знаки, – здесь мне показался органичным лёгкий поклон, – и предсказал Ваше появление.

Ожидая ответ от высокого Всадника, который больше всего походил на предводителя, я смотрел преимущественно на него и почти пропустил момент, когда девушка, не спрашивая никого даже взглядом, выступила вперёд:

– Да хранит тебя Незыблемое, Эллари! – у неё был приятный, мелодичный голос, стальные нотки которого маскировала лёгкая улыбка, заскользившая по её губам, когда она обратилась ко мне. – Что ищешь ты? Зачем прервал наш путь?

– Позвольте примкнуть к вам, господа Всадники, – робко, но твёрдо произнёс я дерзкую, неслыханную просьб. – Готов служить вам. Ибо я единственный из всех прочёл Знаки и угадал ваше появление.

Карлик нетерпеливо топнул ногой, поднимая ко мне огромные сжатые кулаки, но девушка, не оборачиваясь, лишь слегка махнула рукой в его сторону, и низкорослый послушно отступил, понуро потупившись.

– Какие Знаки ты прочёл, прозорливый Эллари? – как мне показалось, насмешливо спросила-пропела красавица.

– Герб на Ратуше, – торопливо кинулся перечислять я, – Лоза раньше изгибалась вправо, теперь – влево. Статуя Единорога на площади Семи Лучей. Он рыл землю правым копытом, теперь опирается на левое. Жрецы стали читать проповеди по субботам, а не по воскресеньям, как раньше, и утверждают, что так было всегда. Знаменитая речь Возвышающегося про Незыблемое…

– Достаточно, – скривился карлик.

На это раз девушка повернулась к нему и произнесла несколько гортанных звуков. Я впервые слышал такой язык. Низкорослый ощерился, но промолчал и отвернулся. Красавица снова обратилась ко мне:

– Эллари, нам не нужны слуги, – девушка произнесла это мягко, без насмешки и угрозы. – Ты сейчас пойдёшь домой и забудешь всё, что узнал за последнее время, включая наше появление. Герб, Единорога, проповеди, речь. Всё, что смутило твою неокрепшую душу. Всё будет хорошо, я обещаю, – она снова улыбнулась и сделала шаг вперёд.

Я оцепенел от этого вкрадчивого голоса. Мне хотелось слушать её бесконечно, растворяясь в оттенках её плавной речи. Тело стало необыкновенно лёгким. Вот оно, счастье, настоящее счастье. Но хотя, как казалось, тело моё ничего не весило, в тоже время я не мог сдвинуться с места. Всё вокруг меня начало понемногу погружаться в туман, исчез постамент Возвышающегося, карлик, высокий Всадник, осталась только лёгкая улыбка самой красивой девушки на свете… Боги мои, неужели я раньше находил приятными других?

Неожиданно туман развеялся, и изувеченный Всадник, которого я, как оказалось, не зря принял за предводителя, шагнул вперёд. Хватило лёгкого кивка головы, чтобы девушка немедленно отступила назад, снова накинула на голову капюшон и замерла неподвижным изваянием. Чары моментально спали, мне стало не интересно смотреть на Всадницу, теперь всё моё внимание привлекал только высокий Всадник.

– Я ещё ничего не решил, – медленно проговорил он глубоким спокойным голосом.

И я вздрогнул, окончательно приходя в себя, поражаясь, настолько голос Всадника не соответствовал его страшной внешности. Шрамы в моём сознании ассоциировались с громким, командным голосом, хриплым, низким и зловещим. Голос великана, как я успел про себя окрестить Всадника, больше подходил для проникновения прочтения Священной Книги Незыблемого.

– Нам нужны кровавые жертвы, с ними изменения проходят легче, – буднично добавил он, словно ведя светскую беседу, и ещё сильнее нахмурился, хотя это казалось невозможным, будто что-то подсчитывая в уме, – не менее дюжины. Правда, Великая? – удовлетворённо закончил он.

Низкорослый оглушительно расхохотался. Великан скосил на него глаза, но даже не улыбнулся.

В ту же минуту карлик оказался прямо передо мной. Его губы расплылись в мерзкой ухмылке. Я заметил в его левой руке что-то вроде огромной кувалды, она почему-то блестела, словно её поверхность отполировали и натёрли до блеска. Почему-то меня поразил этот не имеющий большого значения факт. Мерзкий уродец отвёл руку назад, с наслаждением замахиваясь, а я снова не мог пошевелиться, на этот раз отчётливо осознавая происходящее, не смягчённое ни чарами, ни красотой, ни нежностью девичьего голоса.

– Вето! Я налагаю вето, – тишину прервал неожиданно громкий и сильный голос девушки.

В нём больше не было мягкости. Я с трудом оторвал глаза от угрожающей мне кувалды и перевёл на властную красотку. Теперь девушка стояла рядом со мной лицом к своим спутникам, вновь откинув капюшон и простирая к низкорослому Всаднику тонкие, но мускулистые руки. Глаза её сверкали так ярко и яростно, что казалось, сейчас из них начнут бить молнии. Но я откуда-то знал, что её решение скоропалительно и спонтанно, что она сама ему не рада, но взять обратно опрометчивые слова уже не получится.

Карлик разочарованно зарычал, но кувалду опустил.

– Вето? Ты уверена, Великая? – удивлённо, но без злости спросил высокий Всадник, – Ты же помнишь, какую цену тебе придётся заплатить? Право вето не применялось без малого тысячу лет. Тебе стоило просто попросить. Мы же вроде обо всём условились?

Я заметил, что при этих словах Всадника девушка едва уловимо поморщилась. Это длилось всего долю мгновения. Но чувства мои были обострены до предела, ничто не могло укрыться от моего внимания. Мне стало понятно, Великой было важно, чтобы мужчина не разглядел её досады и разочарования.

– Что в нём, – Всадник с неудовольствием покосился на меня, а затем снова поражённо воззрился на свою спутницу, повышая голос, – такого особенного?

– Уверена, Великий! – девушка твёрдо вернула ему взгляд. – Призываю в свидетели Суровое Незыблемое! По праву, данному мне рождением, Трилистником, Сущим Изменением, я налагаю вето на ваше решение относительно Эллари, заступившего нам путь.

– Зачем так официально? – было заметно, как смутился Великий.

Происходило что-то странное. По сравнению с тем, что я испытал за последние минуты, огромные качели на площади Семи Лучей, на которых можно взмыть вверх едва ли не выше ворот Дворца Возвышающегося, унылы и тоскливы. Кажется, красавица заступилась за меня, и я останусь жив. Но к чему вот эти ненужные расшаркивания? Что особенного в том, что кто-то наложил вето, если имеет право? Ну произнесла Всадница официальные слова, она же не вскрыла вены и не вылила половину своей крови на мостовую в подтверждение. А все знают, что без пролитой крови, хотя бы капли, всё пустое. Маги нас просветили, хотя бы в этом вопросе, и за то им спасибо. Великий говорил о какой-то цене, но разве Всадники не владеют всеми богатствами и силами нашего мира? Что для них ничтожная плата?

– Мы бы и так не стали тебе противоречить, – повторил Всадник, на этот раз отводя глаза.

– Кончено! – торжественно, произнесла моя великолепная спасительница, но я заметил, что слова довались ей тяжело. – Теперь судьбу Эллари решаю я.

Всадники отступили назад, карлик больше не рычал, его физиономия из раздражённой стала растерянной и жалкой. Горбун смотрел себе под ноги, видимо, тоже не понимая решения Великой, но не решаясь комментировать. Лицо же высокого Всадника вновь приняло бесстрастное выражение.

– Повелевай, Великая, – на этот раз глухо, с непонятной мне скорбью произнёс он, – человек, заступивший нам путь – твой.

При этих словах Всадник и карлик сделали шаг назад, а девушка, напротив, шагнула вперёд. Она медлила, не торопясь навести на меня свои чары.

А я тоскливо подумал о том, что стоило городить этот непонятный огород, для того чтобы стереть мне память и отправить обратно домой. Нельзя сказать, чтобы я не боялся смерти. Она страшила меня, как любое мыслящее, разумное, осознающее себя существо. Был благодарен Всаднице за вмешательство, но в тоже время испытывал такое раздирающее меня на части разочарование, что практически не чувствовал облегчения. Ещё мгновение, и я погружусь в темноту невежества. Дело всей моей жизни сотрётся, улетучится, обратится в прах. И если я мог надеяться, что после смерти обо мне хотя бы недолго погорюют близкие, то всё, что я узнал, собрал, о чём догадался только мой пытливый ненасытный ум, канет в небытие безвозвратно. Никто не проронит ни слезинки. Даже я. Я просто не вспомню. Намного ли это лучше смерти?

Всю жизнь я ждал чего-то особенного. Разыскивал городские легенды, расспрашивал странников, внимательно слушал менестрелей, собирая воедино крупицы неосторожно рассыпанной кем-то мудрости. У моей жизни была цель, стирая её, Всадники уничтожали большую часть меня. Мне было противно, что под чарами Великой я забуду свою любовь, прельщусь наваждением. Осознавая, что не смогу избежать этой участи, моя лёгкая благодарность к Всаднице сменилась раздражением. Торжество моей прозорливости, позволившее столь точно вычислить появление Всадников, бесследно улетучилось от тщетности попытки. Остались лишь досада и пустота. Бежать бесполезно, я всё равно приму свою участь, но получу дополнительную щедрую порцию унижений.

– Эллари, – перебил мои мысли мелодичный голос, – прозорливый Эллари, узревший знаки и сумевший их прочесть и верно истолковать. Бесстрашный Эллари, прекрасно осознающий опасность, но дерзнувший встать на нашем пути! Повелеваю тебе служить мне до окончания времён. Да хранит нас всех Суровое Незыблемое!

Если бы мостовая разверзлась пред моими ногами, я не удивился бы так, как от этих неожиданных слов. Но почему, почему она передумала? Ведь она сразу собиралась стереть мне память, пояснив, что Всадникам слуги не нужны. Если в ней неожиданно проснулось милосердие, о чём, казалось, она сейчас пожалела, то, вырвав мою жизнь из кровожадных лап карлика, ей было достаточно просто меня отпустить.

Неужели дело в вето? Быть может, цена его на самом деле так высока, что взамен Великая решила приобрести бесплатного раба? С паршивой овцы хоть шерсти клок? Ведь буквально несколько минут назад девушка сказала, что Всадникам не нужны слуги. И что же такого было в произнесённом вето, вызвавшем столь странную реакцию её спутников?

Я продолжал ошеломлённо таращиться на Всадницу, пока она повелительно не качнула головой. Наконец-то догадавшись опуститься на колени, поцеловал край её плаща, который словно бы случайно заколыхался у моего лица. Подняв голову, увидел пред собою пустую площадь, силуэты Всадников едва угадывались вдали.

Не медля более ни секунды, помчался вслед за ними.

Глава 2. Всадники, храни их Незыблемое

Через неделю мгновенных перемещений по владениям Возвышающегося меня наконец-то перестало сгибать пополам, услужливо освобождая от принятой пищи. Всего лишь адски болела голова и ломило всё тело. Для Всадников же перемещения в пространстве не доставляли ни малейших неудобств.

Физические ощущения оставались настолько невыносимыми, что я не мог с должным вниманием наблюдать, а главное, анализировать работу Всадников. Всё, что удалось понять на настоящий момент, сводилось к тому, что Великими уничтожались или изменялись свидетельства и документы, в которых отражалась прежняя реальность. «Неправедная» – так говорили о ней Всадники. Изображения памятника Единорога, священные книги, где упоминались обязательные воскресные проповеди, бумаги со старым гербом, свитки с речами Возвышающегося и многое другое.

Тщетно я пытался понять, как именно работают Всадники.

Великая занималась уничтожением свидетельств, оставшихся от неправедной реальности. Для этого она использовала все стихии, с равным мастерством пользуясь Огнём, Водой, Землёй и Воздухом. Конечно, с равным – только на мой дилетантский взгляд. Человек может мастерски владеть и правой, и левой рукой, но ведущая – только одна, и определить её для внимательного наблюдателя не составит труда. Точно также обстоит дело у магов со стихиями. Одна из них становится не просто любимой, а продолжением тела, ещё одной его частью. Ведущая стихия как кровь, текущая по венам, как кислород, наполняющий лёгкие, как спиной мозг в позвоночном столбе. Она как рисунок на подушечках пальцев, со своим неповторяющимся отпечатком, который если и походит на другие, то только для людей несведущих. Любимая стихия горит в глазах, отражается в походке. Она как привычное ругательство, что невольно срывается с уст, когда происходят неприятности. Некстати разбуженный маг непроизвольно продемонстрирует вам свою стихию во всей устрашающей красе. Родная стихия будет его последним доводом в битве, признанием в истинной любви, заветом наследнику.

Но Всадники – не просто маги. С основной стихией Великих всё могло оказаться куда сложнее. Я надеялся со временем приблизиться к их тайнам, постигнуть истинную суть, разобраться с таинством происхождения. Кто они? Высшая раса? Пришельцы из иного Мира? Посланники Богов? Боги? Но разве, когда Жрецы рассказывают о Богах, они описывают Всадников? Я не находил ничего общего.

Пытался я прикрыть завесу и над другими загадками Всадников.

Не Великие ли, так легко и изящно использующие магию, добились запрета магии в нашем мире? Не из-за них ли каждую пятницу с главного балкона Ратуши глашатай зачитывает список подозреваемых в колдовстве, чтобы затем со вкусом, толком и расстановкой стражники казнили уличённых магов в субботу? Вместо тех, кого пока не поймали, казнили набитые соломой мешки. Как показала практика, удобнее и быстрее всего их получалось вешать.

Несмотря на то, что в ту памятную ночь на площади я присягнул служить только Всаднице, командовала мной вся троица, при чём мужчины куда чаще и охотнее. Я был у них на побегушках, выполнял мелкие поручения Великого и надуманные прихоти карлика. Однажды вечером разгорячённый огненной водой низкорослый горбун небрежно приказал мне станцевать перед ним голым. Но в тот же момент в комнате, где до этого не было никого, кроме нас двоих, из ниоткуда появилась Великая, задумчиво окинула карлика пронзительным взглядом. Я бы не хотел, чтобы на меня когда-нибудь хоть кто-то посмотрел таким взглядом, даже пробегающая под окном крыса.

Захмелевший мерзавец икнул, подхалимски осклабился в сторону девушки, досадливо махнул рукой на дверь, приглашая меня на выход, и начал медленно раздеваться. Прикрывая за собой дверь, я краем глаза увидел, как он пляшет перед Великой без одежды. После этого эпизода приказы карлика стали носить более сдержанный характер.

В иерархии Всадников разобраться толком тоже не удалось. Первое время я считал главным высокого, потом девушку, затем решил, что они равны, а карлик им подчиняется. Не зря же только к ним обращались почтительно: «Великие». Но в тот же вечер услышал, как высокий обратился так к низкорослому. Правда, следом последовала жесткая шутка и все рассмеялись. Было ли сарказмом обращение «Великий» к карлику, я так и не понял. Вскоре рассудил, что каждый из Всадников ведает своей областью, но подтверждения гипотезе пока не нашёл.

Меня достойным доверия явно не считали. Ни разу при мне Великие не обратились друг к другу по именам. Да, истинное имя не стоит разглашать кому попало, но что мог сделать Всадникам я, ничтожнейший из ничтожных? Изредка Великие переходили на свой непонятный гортанный язык, а каждый вечер всенепременно запирались на тайные собрания. Происходящее наполняло меня досадой и унынием, но я не уставал напоминать себе, что и так удостоился величайшей чести находиться при Всадниках.

Они не убили меня, не стёрли память, кормили, поили, особенно не утруждали и относились вполне сносно. Но так уж устроен человек, что как бы высоко и незаслуженно не поднимало нас провидение, через какое-то время мы начинаем считать своё положение само собой разумеющимся, а также следствием исключительно своих достоинств и заслуг. Мы свысока поглядываем на тех, кто ниже нас, считая их недостаточно усердными, умными, талантливыми и расторопными. Ставим себе новые цели и расстраиваемся, что они не даются в руки моментально. Я твердил это себе засыпая и просыпаясь, пытаясь преисполниться благодарности и терпения, но получалось не самым лучшим образом.

Изменениями, гораздо более редкими, чем банальные уничтожения, ведали карлик и высокий Всадник. Низкорослый всегда использовал кровь. Не обязательно человеческую, хотя пару раз горбатый приносил в жертву осуждённых на смерть преступников. Меня это ужасало, я относился к Всадникам как к высшим существам, наделённых магической силой, и даже помыслить не мог, что они используют такие приземлённые методы. Много ли надо магической энергии, чтобы немного подправить герб на свитках? Неужели для этого нужно пробуждать саму Первородную? Как работал великан, увидеть мне пока не удалось.

Зачем вообще нужна магия стихий, а тем более Первородная магия, для изменений, а тем более уничтожений свидетельств, я понял не сразу. Всадники могли легко перемещаться в пространстве (и перемещать меня вместе с собой), а потому я поначалу предположил, что переместить предмет, изменить его или просто уничтожить для Великих легче лёгкого. Но Всадники действовали не так. С помощью магии они создавали образ предмета, работали над ним, вследствие чего предмет исчезал уже на своём месте. Насколько я мог судить, не просто так. Например, после магической работы над образом могла сгореть часть свитков в хранилище. А вот небольшие изменения происходили в реальности как бы «сами по себе», а потому требовали при магической работе больше усилий. Нередко вечером меня посылали помыть в комнате, где работали Всадники-мужчины, пол, который оказывался весь залитый жертвенной кровью.

Зачем при этом Всадники так часто перемещаются, оставалось для меня загадкой.

На десятый день мы перенеслись в древний монастырь Святого Трилистника, где горбун и великан какое-то время наблюдали за писарем, который ночами, крадучись, пробирался в монастырскую мастерскую и при неверном свете свечных огарков марал огромные свитки поспешной писаниной.

– Он не из этих двух, – наконец вынес вердикт высокий.

– Пойдёт мне на жертву, – расплылся в ухмылке карлик, потирая огромные волосатые ладони, вызывающие у меня отвращение.

Высокий поморщился и нехотя предложил:

– Может поменять местами, отправить обратно.

Низкорослый подпрыгнул от возмущения:

– Потратить столько сил на перенос? Не стал ли ты слишком трепетно относиться к людям? Они лишь на фигурки на шахматной доске, забыл?

Высокий гневно топнул ногой и покосился на меня:

– Придержи язык. Эллари, – вдруг обратился он ко мне (я усиленно притворялся монастырской мебелью), – не хочешь побеседовать с писарем?