Соломон Корвейн "Восхождение к власти: город «бога»"

– «Танкобой» мне! – очнулся от ступора Данте. – Скорее!

Коммандер схватил и нацелил трубчатое устройство, которое представляет цилиндр и спусковой механизм с прикладом. И когда противник поравнялся с церковью, раскидывая догорающие останки самолёта, Данте с навеса выстрелил – тяжёлый снаряд лениво вылетел из дула и угодил прямо в нагрудник противника, который обволокло дымом и огнём. Металл на теле раскололся и посыпался, обнажив термостойкие ткани и ещё один слой брони, но вот сам наёмник остановлен – его отбросило назад, прокатив по площади.

– А-а-а! – расслышан всеми злобный рык.

– Винтовку! – прикрикнул Данте, но тут же был опрокинут накинувшимся на него необычным противником.

Данте почувствовал, как все его конечности стянуты накрепко холодным прикосновением металла, не могут сдвинуться с места, а над ним нависла тяжёлая туша, похожая на чёрное пятно. Из-за спины непонятных мешковатых и чёрных одежд торчат четыре конечности. Две естественные руки вознесли заточенные на мономолекулярном уровне кинжалы над коммандером, что вот-вот пронзят его.

Два бойца вцепились за верещащую тварь, орущую необычным визгом, потащив её назад, отрывая от своего командира, оттянув и дав возможность встать Данте. С другой стороны, вновь забили орудия, и враг предпринял контратаку, наёмник пришёл в себя, отряхнулся и снова бежит в бой. Механическая тварь крутанулась, высвободив смертоносную энергию игривых лезвий, с презренной лёгкостью рассекая грудь двум «палачам», но пропустила выпад Данте – лезвие его гладия, засияв латинскими символами, уткнулось в шею под капюшоном, затем одёрнулось и, повинуясь воле хозяина, острие передав мощный парализующий заряд, удар за ударом стало потрошить тварь, пока та не рухнула.

– Что это!? – удивлённо крикнул один из воинов.

Но Дане не до ответов, до него практически добежала туша из плоти и металла её так просто не возьмёшь холодным оружием, и в суматохе лейтенант-коммандер стал рыскать под ногами, но трудно найти в спешке «танкобой» в кучах мусора и обломков от машин, арматур и прочего хлама. И «рыцарь» уже занёс молот, чтобы собственноручно снести голову Данте, представ настоящим ужасом из кошмаров.

Однако, не добежав и двадцати метров в его шлем, и весь правый бок оказывается залит потоком плазмы, появившейся, словно из ниоткуда. Металл стал стекать, будто бы это мёд струится, затекая в сочленения и поры, касаясь кожи, донося страшные муки. Ещё выстрел и горб на спине заискрился и взорвался салютом горечей стали, проводов, мяса и костей, превратив спину в перепаханное и взъерошенное поле. Грузный воин подался вперёд, покачнулся и рухнул на колени, а затем с лязгом пал наземь, лишённый жизни.

Смотря через запятнанные линзы шлема Данте, видит, как множество точек на полотне пространства в буквальном смысле замерцали и начали дрожать, а места, где затрепыхалась ткань бытия, озарились голубым свечением и на противника пал дождь из нитей энергетических лучей и залпов плазмы. Десятки подразделений Республики Прованс выкошены одним ударом, явившимся из пустоты средь щелей зданий, из пустых окон и удобных позиций, трудно простреливаемых. Но вот там, где было ничего, уже стоят рослые и чудные воины – капюшоны и плащи окутывают их вуалью прозрачности, из подлобья сияют адскими углями синие диодные очи, в металлических пальцах, мёртвой хваткой сжаты винтовки и ружья, тела закованы в лоснящуюся броню, и у многих конечности заменены протезами.

– Киберарии! – радостно прокричал Данте, уже предвкушая победу в стычке за порт.

Они, воины из металла, проводов, без сердца, но с холодным и крепким, как арктический лёд рассудком, Киберарии действуют как единый организм, прикрывая, и поддерживая друг друга, перерубая хребет обороне и пресекая всякое контрнаступление. Противокорабельная батарея, от маяка до площади Гинеме окатилась огнём, сгинув в ужасающих взрывах, озарившим ослепительными вспышками берег.

«Палачи» так же не остаются в стороне и сконцентрировались на зачистке западной части Ниццы. Данте, загоняя новую обойму в пистолет, посмотрел вперёд, увидев, как сектор противостояния Республики уменьшается. Опять пистолет в его руке задрожал и тяжёлые пули разбивают тела врагов, а сам коммандер, собрав братьев по оружию отправился по набережной. Его окружила целая свита из товарищей, прикрывающих командира слева и справа. Сам лейтенант-коммандер, отринув прошлую неуверенность идёт гордо вперёд, не боясь каменных всплесков и рикошетов впереди, расстреливая недруга. Содрогание оружия, грохот и ещё один ворог с пробитой грудью лежит в траншее, ещё раз Данте ощущает, как его ладонь дрожит от выстрела, и пуля сокрушает голову солдату Республики.

Противник оказался в окружении, наступление из районов севера не удалось – его заблокировали Киберарии, а деблокация провалилась в наступлении, захлебнувшимся кровью. Десантные катера теперь могут зайти в порт и высадить свежие силы Империи, а остатки обороняющихся республиканцев забыты по домам и в разрывах и ямах на дорогах, превращенных в окопы, и не смогут им противостоять, а оттого пошли на единственно верный шаг.

– Мы сдаёмся! – послышался отчаянный крик из окопов. – Мы сдаёмся!

– Не стреляйте! – слышится поддержка сдавшимся.

Воины с искусственными очами как одно тело – остановились, опустив винтовки, когда не ощутили сопротивления, а вот «Палачи» спешат, продолжить войну, но Данте резко отдаёт приказ:

– Прекратить! Мы и так вымазали порт их кровью! Хватит!

Киберарии и «Палачи» остановились, продолжая удерживать на мушке врагов, которые с опаской стали выходить, выбрасывая оружие на замусоренную дорогу перед ногами захватчиков. Данте убрал пистолет, выбрал двух охранников для себя, сформировав пленительные команды, и отошёл от группы.

– Киберарии, где ваш командир?!

– Тут.

Данте устало развернулся, увидев фигуру, облачённую в серебряно-кровавый блистающий плащ, развивающиеся на холодном ветру, с капюшоном и длинными рукавами, прикрывающими металлические пальцы, и закрывает кожаные высокие сапоги.

– Андронник, как же я рад тебя видеть, – обрадовался Данте. – Вы никак вовремя! Что вас сюда привело?

– У нас задача – захватить порт и уничтожить береговую батарею, сформировать плацдарм и продолжить наступление на Сен Рош, чтобы повысить процент успеха операции. Однако у нас директива, выполнить любую иную задачу, если прикажут, так как это более продуктивно для нас. А у вас что?

– Нам нужно ликвидировать артиллерию на холмах между Вильфраншем и Ниццей. Мы могли бы вызвать авиацию, но ПВО на бульваре Карно это не даёт сделать.

– Да, так было бы лучше. Что ж, для улучшения эффективности наступательных действий и повышения качества атаки, я могу под прикрытием нуль-пространственных плащей, пробраться к ПВО и снять блокаду над небом в том месте, а вы поддержите создание плацдарма и отобьёте контрнаступление.

– Вас сколько?

– Эскадрон в сто сорок единиц. Намного больше, чем вас, что так же склоняет чашу весов в пользу использования Эскадрона, и теория вероятности на нашей стороне – у нас больше процент успеха, – на мгновение Киберарий остановился и снова продолжил, только его голос отбросил часть механичности, проявив человеческий напор. – Только действуя так, мы достигнем большей результативности.

– Хорошо, Андронник, – ладонь Данте коснулась металлического левого плеча Примас-искупителя и похлопала его, по-дружески. – Я тебе доверяю. Убери, эти чёртовы средства ПВО, а затем отступайте в порт.

– Да, господин коммандер.

Данте отошёл в сторону. По рации он услышал, что «Палачей» осталось двадцать пять боеспособных человек, и насупился, опечалился, вспомнив, как едва всех не убил своей нерасторопностью, допустив жертвы. «А может ещё рано командовать… я же мог всех загубить» – стал упрекать себя парень, раздумывая, что обычным солдатом, без власти и возвышения, или же быть одним из равных, куда проще… делай, что тебе говорят и всё, а тут приходится брать ответственность за души, которые доверились, за их жизни и будущее. В руках у Данте тот самый гладиус, который он, отобрал его у главы Киберариев Рима. Теперь на нём красуются символы ромеев, и липкая гадость от шестирукой твари. Клинок – символ прошлого времени, символ первых подвигов и когда его назначили помощником командира «Утренних теней», когда он всё так же был один из одинаковых. Но недолго он пребывал в статусе «первого среди равных», ибо Канцлер собрал из гвардейских отрядов армий, лишённых Первоначальных Крестоносцев, Ордена и направил их на войну, как элиту, оторванную от прошлого и привязанную только к Императору.

– Ты как, в порядке? – возник рядом брат. – А то выглядишь как-то не очень.

– Я в порядке, – ответил устало Данте, смотря на юг, рассматривая десятки катеров и кораблей, которые под слабым обстрелом приближается к порту.

– Данте, брат, прошу тебя, соберись, – сокрушённо разразился Яго, – ещё одна твоя оплошность и мы можем погибнуть, – рука брата легла Данте на плечо. – Власть дана тебе для победы Рейха в этой войне, так что не подведи нас.

– Да, брат, не подведу, а теперь давай готовиться. Чувствую, нас ненадолго оставили.

Одиннадцать часов утра. Ницца.

Раздавшийся взрыв откинул Данте назад, от баррикад и, пролетев два метра, воин ударяется об асфальт, чувствуя, как захрустели его позвонки, боль раздалась по всей спине.

– Господин лейтенант-коммандер, у них чёртовы танки! – разрывается рация. – Лейтенант, на нас напирают волной лёгкой бронетехники!

Командир тяжело поднялся и, шурша руками по растрескавшемуся асфальту нашёл своё оружие, его ладонь сжалась на небольшой ручке «АК» неизвестной конструкции, выданный из арсенала Киберариев, и пошёл обратно к мешкам с песком и арматуре с бетоном, сваленных в укрытие. «Палач» снял спаренный магазин, вставил новый и передёрнул затвор, мысленно воздавая хвалу броне, которая его спасла.

– Что это… было? – спрашивает один из солдат в серой шинели до щиколоток, лёгком бронежилете и сапогах.

– Миномёт! – ответил Данте и кричит в маленькую рацию, которую закрепил на запястье. – Проклятье, откуда танки выперлись, и лёгкая бронетехника?!

– Со стороны Корниш Андре де Жюли… зараза, судя по всему у них в парке на холме рядом было скопление бронетехники.

– То есть вектор контрнаступления северо-восточный? Видимо нас поскорее выбить хотят, а затем перенести центр сопротивления в Вильфранш. Но ладно, вы там держитесь, ребята, я отправлю к вам подмогу, – Данте убрал руку, одёрнув за рукав воина в коротком сером пальто с бронежилетом. – Капитан, передайте полковнику Георгию, чтобы он от порта к площади Макс Бореля отправил противотанковую роту и передал координаты для артподготовки на линкор «Честь».

– Да, коммандер.

Данте отстранился от разговоров. Он уставил прицел на толпу противников, вывалившихся из коридора меж домов и хлынувших волной на сердцевину улицы Барла. В руках «Палача» орудие загрохотало, выплёвывая пулю за пулей, рассёкшие воздух над улицей яркими светло-фиолетовыми вспышками. Тела противников тут же задымились, а места, куда угодил снаряд, стали чернеть и обращаться в угольный тлен, падая в ямы на дороге и оставаясь валяться на асфальте.

Внезапно одного из механизированных солдат Рейха возле Данте отбросило в сторону, а часть головы разлетелась, словно разбитый арбуз.

– Снайпер!

Коммандер моментально его засёк. Этот горе-стрелок устроил себе позицию на самом удобном месте – на широкой крыше одноэтажной, выжженной пристройки, нависающей над улицей. Сей раз палец сжимает два крючка, и спаренные стволы выдают поистине адскую очередь сшибающего огня, который за долю секунды обратил в пыль снайпера.

– За нашу свободу! – кричат с обратной стороны, и Данте с омерзением воспринимает суть этих слов.

– За свободную Республику Прованс! – поддержали бойца другие солдаты.

Ещё одна волна противников, под прикрытием миномётов хлынула на улицу из улицы, напротив. Парень спрятался, уходя от плотной стрелковой пальбы, меняет спаренную обойму. Где-то рядом бьёт мина, вспарывая землю, затем ещё одна поодаль от укреплений, разворошив выгоревшую старую машину.

– Сколько их там!?

– Человек пятьдесят! – ответил солдат и тут же поплатился за то, что выглянул – его лицо изрешетило, оросив серые кучи бетона алой кровью.

– А нас сколько!?

– Отделение, господин!

В руках Данте оказывается большой цилиндрический предмет, выкрашенный в оранжевые полоски на металлике. «Палач» срывает чеку и кидает в столпотворение врагов, которые медленной волной практически к ним подступили.

– Ловите! – прикрикнул парень, забрасывая гранату.

И за один миг срединная часть улицы Барла скрылась в огненном, жарком полотнище, накрывшее рукой пламенной бури всех врагов. Разверзся самый настоящий шторм, взвившийся до небосвода и заливший это место. Асфальт стал чёрным словно уголь, и начал плавиться, будто сливочное масло на тёплой сковородке. Никто не ушёл от жуткой кары – тела многих противников разбросаны по выжженной дороге, прожарившись до хруста и сжавшись в позу эмбриона. Не менее половины личного состава остановило наступление, обескураженные силой гранаты. Неистовый жар, подогревающий спину, пропал. Данте выглянул и удивился – концы металлической арматуры у укрытий оплавлены и опустились к земле, а впереди для взгляда нет ничего примечательного, лишь кучи угля и пыли, гоняемые ветром.

Закрепившееся отделение смогло дать ответный огонь и противнику пришлось остановиться, рассеяться по улице в поиске укрытия. Автомат Данте присоединился к крещендо ручного пулемёта, превратив пространство между домами в зону смерти. Спустя три минуты боя враг понял, что его наступление захлебнулось, и пора отступать. Данте прекратил огонь, когда в прицеле замаячили спины солдат.

По доспеху забарабанили дождевой дробью капли, отмывая его от прилипшей сажи и крови. Данте обратил взгляд к небу. Серое, хмурое и безликое, наполненное скорбью и печалью – всё это нём, может сказать о своей жизни и о днях грядущих. Да и что он несёт кроме этого? Впереди дела рук его – обугленные тела, позади картина не лучше. Он понимает, что воюя во славу Рейха он несёт возмездье прогнившим элитам, на ровне с теми, что были в Сиракузы-Сан-Флорен, но часть его возмездья касается и обычных людей, которые стараются всего лишь защитить себя, и тот маленький мирок иллюзий, где они гордые граждане независимой страны, которая есть оплот свободы и демократии, а прогресс и наука, свет веры и понимания, несомые Императором – диктаторская ересь, от которой следует отказаться. Они не понимают, что убогостью своего существования они обязаны вольнодумцам прошлой эпохи и безжалостным властителям этого времени.

Однако операция «Запад» должна покончить с мыслями о нищей свободе и вольнодумстве впроголодь. Сам Канцлер сказал, что если народ не переубедить словом, то нужно браться за клинок. И теперь сотни тысяч ратников обязаны привести юг бывшей Франции и Пиренейский полуостров к мысли о том, что в единой стране, под одной властью жить лучше… словом или оружием. Но кто Данте в этом всём?

«Всего лишь оружие, некогда бывшее человеком» – подумал о себе лейтенант-коммандер, с волнением в сердце, понимая, что он принесёт ещё немало горя тем, кто сейчас подобен людям, некогда жившим на юге бывшей Италии.

– Интересно, кто эти идиоты, посмевшие сопротивляться Канцлеру? – прозвучал в надменности вопрос одного из бойцов, выбивший Данте из размышлений.

– Отцы и сыны, фермеры и рабочие, крестьяне и цеховики, мужья и братья… простые люди, которые обмануты жизнью, – горестно пояснил Данте. – Они такие же, какими мы были раньше, сержант.

– Господин коммандер, вам жаль их? – аккуратно спросил один из солдат. – Жаль вероотступников и противников нового порядка?

– Я всего лишь перечислил, кем они были, – с гневом проговорил коммандер, – а теперь подготовьтесь к ещё одному нападению. Вопросы есть? Вопросов нет!

Данте отошёл назад, осмотревшись, но прекрасные виды домов Ниццы, выстроенных в стиле эклектики и барокко, сменились на полуразрушенные постройки, внутри которых царит запустение и разруха, лишь усиливающиеся от вида обшарпанных и грязных стен, покрытых сетью трещин и плесенью, веющей сыростью и гнилья. Это самые настоящие призраки былых времён, напевающих скорбную песнь прошлого о величии Лазурного берега и городов на нём, которую поддерживает оркестр войны.

– Лейтенант-коммандер, – зашипело из рации. – Данте!

– На связи.

– Говорит Примас-искупитель Андронник. Мы подавили сопротивление ПВО по всей линии, обнажив их артиллерийские системы для налёта авиационной группы.

– Просто отлично! – обрадовался «Палач». – А теперь отступайте к порту, занимайте оборону и ожидайте следующих приказов.

– Какова ситуация в порту?

– Он теперь стал плацдармом для наступления на Рикье и Карабасель. Вскоре сюда перегонят тяжёлую технику и артиллерию, и наступление пойдёт намного живее. Всё, конец связи, – быстротечно сказал Данте и тут же переключился на другой канал. – Господин Первоначальный Крестоносец, мы просим поддержки авиации, пусть она уничтожит группы артиллерии на холмах между Вильфраншем и Ниццей. Небо деблокировано – средства ПВО уничтожены, дивизионы ЗРК подавлены.

– Неплохо, лейтенант-коммандер, – полился грубый голос на пару со статическим треском, – но вся эскадрилья занята воздушными боями, а бомбардировщики были оправлены на Сен-Лоран-дю-Вар, городу, к западу от Ниццы. У нас задача от Императора – разделить прибрежную оборону надвое и свести к нулю контрнаступление с северо-запада на занятые позиции. Вам придётся самими расправиться с ней и побыстрее – армия Габриеля Велота уже подходит к окраинам Вильфранша. Всё, конец связи.

– Проклятье! – выругался Данте.

С гневом «Палач» просчитал, что им придётся идти через стену свинцового дождя и под неукротимым огнём артиллерии, которая прикрывает холмы и вряд ли они оттуда вернутся живыми.

«Идиоты. Это чистое самоубийство. Подставляться под плазменные РСЗО», – гневно подумал офицер.

– Лейтенант-коммандер, – вновь доносится из рации, только уже малознакомый, но яркий и звонкий мужской голос. – Коммандер!

– Кто это?

– С вами говорит, Деций Аристофан, архонт эскадрилья «Крылья Сумрака». Я слышал, что у вас проблемы с артиллерией на земле?

– Да, господин Первоначальный Крестоносец. Она представляет существенную угрозу для имперских войск.

– Ваш Консул связался со мной и передал о вашей проблеме. Что ж, я могу взять на себя эту задачу и ликвидировать её, а вы тем временем присоединитесь к наступлению на штаб противника, как и говорил Консул. Давай, коммандер, готовься, скоро мы объявимся!

Связь прекратилась. Данте глубоко удивлён и до сих пор не может поверить, что сам Архонт[8 - У каждого Первоначального Крестоносца были свои звания, почётные титулы или должности, которые отражали путь их становления, культурный характер подразделений или национальные особенности.] вступит в бой, который поведёт за собой целую эскадрилья. Он должен был объявиться позже, но Первоначальные Крестоносцы вольные птицы и могут менять план наступления, если ситуация на поле боя так же поменялась, не оглядываюсь на волю высшего командования, за исключением Канцлера.

– Взвод, – командует Данте. – Собирайтесь в порту у церкви, живо!

– А нам что делать?! – спросил один из солдат. – Мы тут совсем одни!

Парень обернулся и увидел, как восемь бойцов, с энерговинтовками в руках остались у баррикад, возвышаясь над парой десятков окровавленных или разорванных тел, павших минутами ранее. Чумазые лица взглядами надежды уставились на Данте, и лейтенант-коммандер видит, понимает, что без него они долго не выстоят, если сюда хлынут ещё толпы врагов. Он холодно произнёс:

– Запросите поддержку у полковника. Я попрошу сюда направить Киберариев, – «Палач» сорвал оранжево-серебряную гранату и кинул сержанту, носившему бронзовые полоски, как символ звания. – Вот держите, используйте, если станет совсем тяжко.

Данте направился неспешным бегом к порту и через сущие минуты выбежал к порту на набережную Кассини. Позади него за спиной возвышаются уцелевшие колоны церкви Нотр Дам дю Пор, её восточная стена обрушена упавшим самолётом, а вокруг копошатся солдаты из инженерной роты, возводя укрепления из мешков с песком и колючей проволоки.

Рядом с ним собираются два десятка «Палачей». Через линзы противогаза Данте видит их удручённый вид – помятая и рваная броня, запятнанные кровью и сажей, царапины и перевязки украсили их тела.

– Младший лейтенант-наставник Яго, доложи о потерях.

– Три убитых, шестеро раненых. Они уже переданы санитарам в полевые госпитали. Наши ряды уменьшаются, господин.

Командир обратил свой взор в порт и море. Десятки прибывающих катеров сбросили груз – новые подразделения, боеприпасы и топливо вместе с ними, а увесисто плывущие по морю большие транспортники только собираются скинуть с себя БМП и лёгкие танки, которые огнемётами и плазмоганами, спаренными пушками и тяжёлыми пулемётами проложат себе путь на север, выбивая противника с насиженных позиций. Самый мощный удар имперского кулака пришёлся намного дальше отсюда, но именно отсюда начнётся победоносное шествие в Нис-Виль.

Однако молниеносно другое зрелище приковало внимание Данте. Пять десятков оборванцев, в мешковатых грязных одеждах подошли к самой границе с водной гладью. Пленные женщины и мужчины, старики и дети – все оказались под прицелами и стволами автоматов и энергокарабинов, которые готовы озариться яркой вспышкой, что оборвёт жалкое существование граждан Прованса. Перед ними выстроился десяток бойцов в чёрной униформе – кожаные плащи, со скрипом вьющиеся, словно боевые стяги на ветру, обувь, похожая на остроносые туфли, прикрытые размашистыми штанинами.

– На колени! – скомандовал один из людей с белой повязкой на руке. – Расстрельный отряд, готовься!

Данте продолжил наблюдение, подойдя к концу набережной, заняв место возле куч и линий из мешков, которые должны были стать баррикадами и укрытыми, приложив ладонь к пистолету на пазухе, закинув автомат за спину. Множество других солдат стали тихо возмущаться, пополз недовольный шёпот. Яго предчувствует, чем это может кончиться, а поэтому тихо распорядился, чтобы «Палачи» заняли позицию на возможном огневом рубеже.

В руках странного человека появляется книга и он, прикрыв верхнюю часть головы шляпой, начал взахлёб зачитывать содержимое:

– Сие люди обвиняются в преступлении – они не приняли славной и праведной власти Канцлера, отказавшись от неё в пользу своего развращённого правительства. Они развернули войну против священного Рейха, идя на поводу у сатанинского государства, а посему эти люди приговариваются к очищению через расстрел! – едва ли не со слюной и пеной на губах проорал человек и отдал команду. – Готов-в-в-с-с-ь!

Коммандер лицезрит, как истерично плачут дети, прижимаясь к матерям, как трясутся бедные женщины, дрожащими руками утирающие поток слёз, текущих по чумазым лицам, как старики едва видимо наклонились, поджидая, когда их долгая жизнь прекратится. Со сковывающим душу ужасом они перебирают в памяти пролетающие кадры жизни. Совершенно ожидаемо лейтенант-коммандеру стало дурно и мерзко, его рука срывает пистолет, поднимая его дуло к небу.

– Прекратить! – выкрикнул Данте громким залпом воззвавший к вниманию; Валерон стал спускаться по разбитым ступеням, прикрикивая. – Остановите это безумие!