Через пару часов езды карета остановилась. Кучер открыл дверцу отцу семейства, а потом и матери с сыном. Одет возничий был во что-то издали напоминавшее ливрею, но очень старую и потрепанную. Перед семьей располагался участок размером в пятнадцать гектаров. Впереди обширного дома проходила кольцевая дорога с посаженными вокруг деревьями и кустами. Заходя в дом, отец попросил кучера сообщить всем о его с матушкой возвращении.
Как только нога матери ступила на порог дома, к ней подошли две девочки и два мальчика с синхронным возгласом:
– Мама, ты вернулась?!
– Да, мои хорошие, мы с папой вернулись, – с улыбкой ответила женщина, – Идите быстрее в комнаты, пока отец не увидел!
– Раэль, догоняй остальных! – сердито сказала мама, увидев, что один из мальчиков, которому на вид года четыре, остался стоять.
– Мама, а можно вопрос? Мальчик или девочка? – спросил он.
– Да, мальчик, мальчик! Иди быстрее, а то отец выпорет! – еще строже ответила мать.
После этих слов Раэль со всех ног побежал к лестнице, ведущей на верхние этажи здания.
Здание было достаточно просторным: в него входило 6 комнат на первом этаже и пять на втором, не считая уборные и кладовые, а также комнаты прислуги. У входа – винтовая лестница, слева от нее проход в прихожую, за ней – кладовая, а справа гостиная. Через гостиную можно попасть в обеденную комнату, а уже через нее на кухню. Также через обеденную комнату сделаны проходы в каптерки прислуги, кабинет главы семейства и уборную. Через прихожую можно пройти в гардеробную, очередную кладовую и винный погребок.
На втором этаже в основном расположены жилые помещения, точнее четыре детских комнаты, одна комната родителей и туалет.
«Первые знакомства»
Женщина зашла в прихожую, сняла с себя верхнюю одежду, прошла в гардеробную, повесила вещи и вернулась к лестнице на второй этаж. После, взяв новорожденного, поднялась наверх и направилась к детской. Со скрипами растворившаяся дверь пропустила в комнату. Помещение выглядело обустроенным: справа стоял шкаф с книгами, спереди люлька, слева стол и стеллажи с бумагами. Мать положила дитя в кроватку и ушла к мужу вниз.
Мальчик постарше осторожно приоткрыл дверь и зашел, за ним кубарем влетела и остальная толпа детей.
– Ну? что, он там? – спросил Раэль.
– Да тут он, тут! – тихо, но строго, ответил старший мальчишка.
– Мальчики, мне страшно, вдруг папа узнает, – сказала одна из девчонок.
– Ничего, не узнает, – ответил Раэль.
– Это кто это? – протяжно и с улыбкой проговорил старший мальчишка и взял малыша из люльки.
– Андрион, дай и мне подержать, – попросила другая девчушка.
– Да бери, бери, только не лезь ко мне, – ответил на просьбу брат.
– Ладно, надо уходить, пока отец не… – не успел Раэль договорить свою фразу, как из-за спины послышался бас отца:
– Вы что тут делаете? А ну, все ко мне, быстро!
– Кто предложил идею?! – так же напористо спросил он.
– Это я, – дрожащим голосом ответил прежде храбрый Андрион.
Тут же большая и грозная рука отца схватила его за шиворот и вытащила из комнаты. После она отпустила мальчика, но сразу взяла его за руку, протащила через лестницу вниз, прошла через гостиную в обеденный зал и нырнула в кабинет отца. Лишь один вопрос успела задать прислуга, встретившаяся им на пути, а именно, нести ли свечу и воск, на что ей ответили отрицанием, покачав головой из стороны в сторону. Дверь кабинета с грохотом захлопнулась, и через пять минут оттуда начались доноситься детские вопли и крики.
– Рамина, как думаешь, сколько его будут пороть на этот раз? – спросила девочка постарше у младшей.
– Не знаю, Элана, – грустно ответила та.
После этих слов дети переглянулись и разбежались по комнатам, опасаясь, как бы и им не прилетело от отца.
«Первое утро»
– Ня-я-я-я-я, – раздался крик младенца.
– Секунду, секунду, молодой господин, тетя Мэя сейчас переоденет вас, – произнесла женщина лет двадцати восьми, но больше смахивающая на бабушку.
Она была одета в потертую и местами худую форму горничной, из-под ее одежды виднелся короткий хвостик, а на голове торчали небольшие ушки.
– Да заткни ты его, наконец! – раздался грозный голос из коридора, – А то ведь всех разбудит!
– Сию минуту, сэр, – ответила на возгласы Мэя.
– Все хорошо, я тут, – обращаясь к малышу, бубнила женщина.
Через тридцать минут…
– Мэя, прошмандовка проклятая, неси еду! – опять кричал отец семейства.
– Сейчас-сейчас, уже иду, господин, – ответила женщина. В ту же минуту она вышла с ребенком из комнаты и спустилась по лестнице, направляясь в обеденный зал.
Вокруг стола сидела вся семья; все были сонными, но, боясь отца, не показывали свою тягу вернуться в кровать.
После слов отца началась трапеза. Поначалу все было хорошо, но неосторожная рука Раэля уронила вилку на пол.
Отец подошел к сыну, который еще не оправился со вчерашней трепки, и грозно произнес:
– Я не позволю, чтобы в моей семье были такие разгильдяи!
После чего схватил мальчика за руку и отвел в кабинет. Никто не реагировал на произошедшее, даже мать, это вошло в обыденность. Через пять минут раздался крик, а после и плач. Отец вышел из кабинета, сел за стол и продолжил трапезу, пока из кабинета доносились редкие всхлипывания.
– Кушай, деточка, – произнесла уже знакомая нам Мэя молодому господину. Мальчик начал сосать что-то наподобие соски с молоком.
После обеда все семейство разошлось по делам: отец уехал в столицу, дети пошли на занятия, а мама осталась с малышом.
«Первые шаги»
Через полгода…
Обычное утро обычного дня начинается с ора и гама.
– Ня-я-я-я, – раздался очередной крик малыша.
Тут же в комнату ворвалась еще незнакомая нам горничная.
– Иду я, иду, что ты раскричался? – спрашивала с явным отвращением она.
Женщина лет двадцать три, с внешностью получеловека-полукота. Служанка походила на Мэю, но одета лучше, и с хорошеньким шелковистым хвостиком.
В дальнейшем будет понятно, почему эта особа отличается от остальных и имеет особые привилегии. Но об этом позже…
Горничная положила ребенка на пеленальный стол, приобретенный пять с половиной месяцев тому назад.
– Анла, иди ко мне в комнату! – более нежно и будто ласково крикнул отец.
– Уже иду, – произнесла та в ответ, вышла из комнаты и прикрыла дверь.
Ребенок, оставшись на столе один, старался встать и проследовать за женщиной, имея серьезное намерение заставить себя перепеленать, а то негоже человеку с грязной попой лежать.
Набравшись уверенности, он изо всех сил постарался встать, но, к его сожалению, радость продлилась не долго, и он камнем упал на пол и заорал:
– НЯЯЯЯЯЯ!
На ор прибежала тетя Мэя и стала тревожно осматривать ребеночка, как бы тот не поранился. На крик прибежали отец и Анла. Мэя взяла малыша и положила его в кроватку. Тот через пару минут прекратил свою душераздирающую оперу и смолк.
– Ты где была?! – грозно спросила Мэя у Анлы.
– Я ее позвал! – грозно отреагировал отец. Мэя стихла, в то время как Анла каверзно улыбнулась.
Ребенок, придя в себя, попытался вылезти из кроватки. У всех было радостное удивление, кроме отца, который тотчас вышел из комнаты и проследовал к семье в обеденную комнату. Мэя спустила маленького господина вниз и стала учить его ходить, а тот пытался оправдать ее ожидания. Через некоторое время он уже смог пройтись, хоть и неуклюже, на пару метров, а после падал. Мэя взяла его на ручки, перепеленала и вышла из детской, направившись вниз по лестнице, к семье, в обеденную комнату.
«Слово»
Через два месяца…
И вот он, мальчик, который может почти хорошо ходить, и которого зовут де Джибраель блю Ильшт, сам вылезает из люльки и ждет Мэю. Служанка зашла без особой осторожности и принялась за дело: взяла малыша, положила на стол и начала перепеленывать, а после, подхватив юного господина, направилась вниз, в обеденный зал, к остальной семье. Все уже сидели на своих местах и трапезничали. Мальчик, усевшись за стол, тоже принял участие в этом обыденном действе.
Все разошлись по делам, кто куда. Мать осталась с дитятком, отец зашел в свой кабинет и занимается чем-то важным, а дети, как всегда, отправились на занятия. Мама с ребенком села в кресло и начала его качать.
В ответ на это дите коряво произнесло:
– Отпусти.
Мать в конфузе вскрикнула:
– О боже, заговорил!
На крики сбежались служанки, и даже отец удосужился встать с кресла и прийти. Они столпились вокруг меня и стали просить повторить то же самое, но я был нем, как партизан. Отец, сразу поняв, что тут ловить нечего, немедленно ушел.
Остальной день прошел как обычно: к вечеру с занятий пришли дети, отец уединился с Анлой, и только одна мать радовалась за меня, да и то не долго…
«Сад»
Спустя две недели и два месяца…
И вот – очередное утро очередного дня. День начинается с очередного раннего подъема: в 9:30. Буквально через двадцать минут в комнату вошла Мэя, и не успел я вылезти из люльки, как она взяла меня на руки и положила на пеленальный стол. К тому времени я уже имел довольно большой словарный запас: из пятидесяти слов и даже нескольких связных словосочетаний и предложений. На сей бестактный жест прислуги, я отреагировал с дерзостью и нелепо произнес: «ОТПУСТИ МЕНЯ», но та не отреагировала и перепеленала меня. После этого мы отправились явствовать. Спустившись вниз по лестнице, мы прошли по старому маршруту в обеденную комнату. Там сидела вся семья: сонная, вялая, но не подававшая виду. Мы приступили к трапезе.
Как и всегда, я и мать остались дома вместе с прислугой. Матушка взяла меня и понесла в спальню. Там она взяла книгу с полки и, открыв ее, начала читать. Тем временем я осмотрел новое помещение и отметил, что оно просторнее моего, но немного меньше обеденной комнаты. Посередине расположилась большая двуспальная кровать, слева за ширмой кровать поменьше. «Может, на ней спит мама, когда они ссорятся?» – подумал я. Справа разместилось несколько стеллажей с книгами, а рядом кресло, в котором сидели мы. По сторонам от центральной кровати стояли две тумбочки. Это неважно… Мама дочитывала рассказ: «И вот апостол Мирнаго вонзил свой меч в смертоносного Бога людей и, победив его, объявил великий мир рас…» Закончив, она закрыла книгу и сказала, что сейчас мы пойдем в сад. Я подумал, что уже открыл для себя спальню родителей, а теперь еще и сад открою. Это воодушевляло меня, и я, полный уверенности в этом добром дне, ждал долгожданного момента, когда я смогу, хоть и ненадолго, но оказаться на свободе.
Мы спустились по лестнице и через центральный вход вышли из дома. Перед нами появилась кольцевая дорога с кустами. Я с мамой двинулся по тропинке, проходящей правее от подъездного участка. Перед входом в сад расположилась маленькая калитка – дверца в виде решетки, окутанной лозами. Матушка аккуратно открыла ее, и мы очутились перед фонтаном, который был, не столько велик, сколько странен, в виде блинов, наложенных друг на друга и уменьшающихся к верху. Мраморный, словно снег, он вызывал чувство спокойствия и уверенности. Высотой он был около трех метров. Так о чем это я? Мы прошли дальше по тропе, издали напоминавшей аллею, обставленной с двух сторон, словно коридор, ровно подстриженными кустами. Только через пять – десять метров появились два поворота. Поворот налево вел к небольшому декоративному прудику. Второй вел к «ферниковой роще», занимавшей около двадцати квадратных метров. Как ни прискорбно, но мама решила, что к воде мне еще рано и понесла меня к «ферникам». Эти фруктовые деревья походили на яблони, но их плоды в корне отличались от яблок. Они напоминали оранжево-красные апельсины с редкими шипами. Каждое утро такие лежали на нашем столе. Большие плоды со вкусом мандарина и с привкусом зеленого кисловатого яблока. Немножко странно, но всем нравилось. Мама села под деревом и посмотрела на небо. А я осматривал новую локацию. Матушка опустила меня на землю и разрешила походить и самому посмотреть на окружающую среду. Я увидел, как летают «винтерды», что-то наподобие бабочек, существа с четырьмя крылышками и упитанным мохнатым брюшком. За все время я успел рассмотреть всяких других букашек, пока из отверстия в дереве на меня не выполз большой и, как мне показалось, очень страшный паук. Я вскрикнул:
– А-а-а-а-а!
На возглас прибежала мама, одетая в платье красно-розового цвета и шляпу того же оттенка. Вы бы видели ее лицо, испуганное и встревоженное, белое и красивое личико, которому от силы тридцать лет. А мое было искажено в страхе: я думал, что это чудовище съест меня, а затем и матушку. Она начала трясти меня и спрашивать, что случилось, но я не мог говорить, просто сидел на траве, приходя в чувства. Посмотрев на землю, увидел мамины ноги, после чего неведомая сила подняла меня и понесла в сторону дома. И только там я понял, что это мама подняла меня на руки и отнесла в здание.
«Болезнь»
Я проснулся и, как по расписанию, начал свою очередную оперу, но, к моему удивлению и сожалению, никто не оценил мое произведение искусства, а просто прибежали мои якобы поклонницы в лице тети Мэи и Анлы. Успокоив меня, тетя Мэя заменила пеленки и только тут заметила странность: я был очень горячий и изрядно пропотел, пока спал. В это время я чувствовал себя не очень хорошо, как будто целый день таскал огромные камни, и сейчас один из них меня раздавил в лепешку.
Тут же Мэя подорвалась и крикнула Анле:
– Анла, быстро скажи мадам, что у малыша жар, и надо вызвать доктора!
Та не сильно торопилась рассказывать маме об этом происшествии. На что Мэя отреагировала злым и немного грубоватым взглядом, что изменило ее доброе лицо до неузнаваемости. Ежеминутно матушка прибежала ко мне, проверила температуру при помощи губ и со всех ног бросилась со мной к конюху. Конюх мирно дремал у себя в подсобке и очень огорчился, что его сладостный сон прервали.
