– Послушайте, меньше всего мне хочется быть балластом, который повесили вам на шею. Давайте начистоту: это ваше расследование, и музыку заказываете вы. Я здесь для того, чтобы с вашей помощью понять, что случилось с Браком. Как только я пойму, что все это никак не связано с работой нашей службы, я исчезну, и вы обо мне больше не услышите. Годится?
– Хотите сказать, это не просто визит вежливости? Вы остаетесь здесь, с нами? – изумился Сеньон.
Таллек обнажил зубы в хищной улыбке.
– И буду рядом днем и ночью, – ответил он. – Я ваш новый любимый коллега.
– Мне с самого утра все твердят про Леваллуа. Там располагается ГУВБ? Если ваше начальство договорилось с моим, я могу лишь подчиниться, – подытожила Лудивина. – С другой стороны, вы и сами заметили, у нас тут тесно, свободного стола нет, так что вам придется самому искать себе рабочее место.
Улыбка Марка Таллека из циничной стала просто приятной.
– Я умею быть незаметным.
Лудивина не была в этом уверена.
Ей не нравилось, когда ее к чему-то принуждали, но еще больше она ненавидела, когда ее считали дурой. Неужели ГУВБ всегда отправляет своих агентов на место событий, как только исчезает один из парней, на которого заведено дело под грифом S? Можно следить за расследованием со стороны, можно требовать подробные отчеты, но Лудивина чувствовала, что тут есть еще что-то, о чем ей не говорят. Спецслужбы, религиозный фанатизм, темные места – поводов для беспокойства было множество.
Это дело пахло все хуже.
12
Гул машин стихал по мере того, как Лудивина уходила все дальше и дальше в глубь парка Бют-Шомон. Первые осенние холода добрались до столицы, расцветив деревья в парке коричневыми и оранжевыми тонами. На пути Лудивине встречались в основном женщины – одинокие или гулявшие небольшими группками, они толкали перед собой детские коляски. Еще ей попалась на глаза пара бегунов или кучка молодежи. В этот понедельник, ранним ноябрьским вечером, парк казался островком дикой природы, дрейфующим посреди океана цивилизации, от серых фасадов которой Лудивина с каждым шагом удалялась.
Значит, обращение в ислам не было красивым фасадом, призванным создать образ, который отводил бы от Брака любые подозрения и позволил бы ему вернуться к преступной деятельности. Весьма содержательный рассказ Марка Таллека убедил Лудивину, у нее не было причин не верить этому объяснению.
«Сотрудник ГУВБ, – проворчала она про себя. – С кем только не приходится сталкиваться на работе… Но надо сосредоточиться на главном».
Если Брак – исламский фундаменталист, как связано его убийство и наркотики? Она не слишком четко представляла себе, что могут, а чего не могут делать радикальные исламисты, но продажа наркотиков явно не входила в список добродетелей прилежного мусульманина. Может, он пытался бороться с наркотиками в своем районе? Или его старые знакомые не забыли о его криминальном прошлом? Могло быть как угодно, так что Лудивина очень надеялась на данные, которые должен был собрать Ив. Если у Бригады по борьбе с наркотиками нет никаких сведений о Браке, она точно ничего не сумеет найти сама, это слишком закрытая среда.
Оставался вариант с терроризмом. ГУВБ не просто так лезло в это дело. Их почему-то интересовал Брак, но Лудивина мало что в этом понимала, помимо того, что деньги и наркотики часто используют для финансирования самых разных вещей, в том числе и деятельности религиозных экстремистов.
Она так и не додумалась ни до чего нового.
За листвой проглянули резкие контуры скал, показался небольшой храм, стоящий на самом верху каменистого пика на островке Бельведер. Лудивина уже давным-давно не заходила в глубь парка: перед открывшимся видом она остановилась как вкопанная. Трудно было поверить, что это все еще Париж. Эти склоны, метров на тридцать возвышающиеся над водой, покрытые растительностью, увенчанные беседкой из белого камня, похожей на крошечный римский храм, который забросило сюда по воле или по ошибке истории, и подвесной мост, ведущий на остров, – все здесь казалось сошедшим со страниц волшебной сказки.
Странное место для встречи, можно сказать романтичное…
– Вам нравится?
Марк Таллек появился откуда-то из-за спины Лудивины.
– Честно говоря, я здесь почти не бываю. А зря.
Марк протянул ей сэндвич, сам развернул другой.
– Спасибо, – сказала она. – Почему вы хотели встретиться здесь?
– Думал познакомиться с вами на нейтральной территории.
– Не обижайтесь, но вы сами сказали, что исчезнете, как только выясните, как погиб Брак. Я собираюсь раскрыть это дело месяца за три, поэтому знакомиться…
Марк Таллек молча смотрел на нее, жуя бутерброд. Он был гораздо выше Лудивины, и она вдруг ощутила себя совсем маленькой – непривычное для нее чувство. В пристальном взгляде этого человека, в его позе было нечто смущавшее ее.
– Давайте пройдемся, – чуть ли не приказал он, поворачивая к одной из дорожек.
Лудивина вдруг осознала, что с тех пор, как он появился в ее кабинете, она только и делала, что ставила его на место. Она точно не гордилась тем, что так себя вела. Она решила показать себя откровенной:
– Извините, если я не кажусь вам дружелюбной, но все дело в том, что… вы явились без предупреждения, вас нам навязали, а мы так обычно не работаем.
– Я все понимаю. Это никому не нравится. Я сделаю все для того, чтобы мое присутствие вам не мешало.
– Будете просто наблюдать?
Таллек качнул головой.
– Скажем так… я буду выполнять все ваши указания, но, если потребуется, позволю себе брать дело в свои руки.
– А я думала, это я заказываю музыку.
– Именно так, за исключением деликатных ситуаций, относящихся к моей компетенции.
– Не обижайтесь, но я не уверена, что мое начальство это позволит.
– Не обижайтесь, лейтенант, но ГУНЖ и Леваллуа уже обо всем договорились. Это исключительный случай, временное сотрудничество в интересах всего государства. Кстати, «сотрудничество» означает, что в нем активно участвуют обе стороны.
Лудивина откусила три куска сэндвича подряд, пытаясь скрыть охватившее ее раздражение. Спустя пару минут Таллек прервал воцарившееся молчание:
– Я читал ваш послужной список. Впечатляет.
– Везет вам. А я о вас вообще ничего не знаю. Таллек – ваша настоящая фамилия?
– Почему вы спрашиваете? Конечно, это…
– Вы из спецслужб, вот почему.
Он коротко и сухо рассмеялся.
– Не стоит верить всему, что показывают в фильмах. Меня и правда зовут Марк Таллек, я немного старше вас, разведен, детей нет, родился в Ренне, магистр права. Я поступил на службу в полицию, был офицером, а затем попал в ГУВБ, где занимаюсь в основном делами радикалов, как вы наверняка уже поняли. Иными словами, классическая биография. Ничего особенного. Теперь вы имеете некоторое представление о том, кто я такой.
– Если только все это правда…
Таллек замер.
– Прошу вас, давайте не будем вот так начинать, – нервно бросил он. – Все, что я вам когда-либо скажу, – правда. Все и всегда. Я скорее умолчу о чем-то, чем совру вам. Полагаю, о чем-то умолчать придется, но это случится либо в интересах той и другой стороны, либо потому, что у меня не будет выбора. Но я всегда буду с вами честен. Я вам не враг.
Лудивина долго изучала его лицо. Затем медленно кивнула:
– Хорошо. Я обещала себе, что больше не буду строить с мужчинами отношений, основанных на неискренности. Наверное, это относится и к вам.
Таллек усмехнулся:
– А вы прямолинейны.
Они пошли дальше.
– Что еще у нас на повестке дня? – осведомилась Лудивина.
– Вы ведете дело, вы и скажите.
– Я хотела собрать данные об окружении Лорана Брака и его жены. Сможете нам помочь? У вас уже есть все данные; я полагаю, что в ГУВБ имеется весьма полная и уникальная база данных…
Таллек быстро покачал головой:
– Нет. В лучшем случае я могу подтвердить полученные вами сведения. Если я что-то знаю, то могу задать вам верное направление, чтобы вы сэкономили время. Но вы не получите доступ к СОВе, она работает только на нас.
– К сове?
– К нашей базе данных. «Сбор и обработка внутренних данных для обеспечения безопасности территории и соблюдения интересов государства».
– Ясно, – сказала Лудивина, смиряясь с разочарованием. – Я говорила с прокурором, он будет следить за ходом расследования по телефону.
– Но ведь дело не возьмет прокуратура по борьбе с терроризмом? Хотя бы с этим мы определились?
Лудивину смутило, как пылко Таллек задал ей этот неожиданный вопрос.
– Э-э, нет, на данный момент ни о чем подобном речи не было. У вас с ними какие-то проблемы?
– Вовсе нет. Мне бы хотелось, чтобы это дело оставалось в тени, по меньшей мере пока нет никаких поводов для волнения. Мне проще работать, если у меня развязаны руки.
Лудивина не слишком поняла, что именно он имеет в виду, и решила просто продолжить:
– Прокурор не хочет, чтобы мы проверяли все образцы ДНК, собранные вокруг тела, на это нет денег. В особенности если жертва – какой-то нарик, а он, похоже, думает именно так. Он разрешит мне сделать несколько анализов, если я докажу, что это необходимо, но раз уж я могу разыграть всего пару джокеров, мне нельзя ошибиться, так что лучше подождать. Как только первичное расследование завершится, дело перейдет к судье, который решит, что мы будем, а что не будем делать, но это случится только через пару недель. Запустить всю процедуру – тоже небыстрое дело. Но мы не станем сидеть сложа руки. Мы сосредоточимся на телефонных разговорах Браков. Я попросила также узнать, есть ли камеры наблюдения в зоне, где было обнаружено тело или хотя бы вблизи от спуска к путям, но вряд ли что-то найдется. Не знаю, как там у вас все работает, но если бы вы могли намекнуть нашему прокурору, что мы бы не отказались от дополнительного финансирования…
– Кажется, мы друг друга не поняли: для прокурора это дело ваше, я не буду в него лезть.
Лудивина вытаращила глаза.
– То есть? С точки зрения закона…
– Если будет повод, прокурор со мной встретится, но ГУВБ работает совсем не так, как вы. Я связываюсь с судом, обращаясь за помощью, только когда нахожу что-то дельное, потому что моя деятельность хранится в полнейшей тайне. Пока я сам не решаю, что пора привлечь к делу органы правосудия, я работаю сам по себе, в своем уголке, безо всякой связи с судом. Я действую тихо – это быстрее и эффективнее. Отчитываюсь только перед непосредственным начальством. Вот почему мне хотелось бы, чтобы прокурор не узнал о моем присутствии, если только в этом не будет крайней необходимости, – потому что, как только я официально окажусь в этом деле, все сильно усложнится. Поймите, мы в ГУВБ обычно действуем самостоятельно и ни о чем не сообщаем судам до тех пор, пока нам не потребуется от них ордер на арест: тогда колеса судебной системы начинают вращаться и вся наша тайная деятельность выходит на поверхность. С этого момента дело больше не лежит в нашей компетенции, им начинает заниматься юстиция, а мы исчезаем.
Лудивина медленно кивнула, словно пытаясь осознать, что именно все это значит для нее.
– Ясно. Но я-то должна отчитываться о своей деятельности перед судом согласно четким инструкциям, так что не ждите, что я стану их нарушать.
– Естественно.
Они доели свой обед и еще немного прошлись по этому небольшому лесу, устроенному на востоке французской столицы, поднялись на мост над глубокой расселиной, по дну которой шла старая, давно заброшенная железная дорога, заросшая высокой травой и плющом. Марк облокотился на парапет. Лудивина поняла, что под ними Малая кольцевая железная дорога, не работающая примерно с 1930-х годов. Ей стало ясно, что Таллек с самого начала знал, куда ее приведет.
– Притворитесь, что мы пара.
– Простите?
– Подойдите ко мне. Никаких нежностей, не беспокойтесь, они как раз выглядят гораздо подозрительнее.
Лудивина сдержанно, но с явным любопытством взглянула на Марка и, приблизившись к ограде, облокотилась на нее совсем рядом с ним.
– Вы с самого начала знали, что приведете меня сюда. Что же я должна увидеть? – тихо спросила она.
– Мы пришли чуть раньше, но ждать уже недолго.
Лудивина поняла, что все произойдет на железнодорожных путях, и принялась разглядывать их, не желая ничего пропустить. Место напоминало то, где был обнаружен труп Лорана Брака, но здесь природа сумела многое отвоевать у человека. Давно заброшенная железная дорога, туннель, прохожие оказываются тут редко. Да, место очень похожее.
Вдруг прямо у них под ногами из-под моста вышел человек в серой толстовке. Он прошел вдоль стены и остановился у входа в туннель, откуда появились еще три человека в спортивных костюмах. Капюшоны скрывали большую часть их лиц, но Лудивина сразу заметила, что на вид им всем не больше тридцати лет. Еще двое пролезли через дыру в ограде парка, спустились по склону к самой железной дороге и присоединились к товарищам. Они что-то обсудили, а затем встали в круг и принялись разминаться.
– Кто они? – осведомилась Лудивина.
– Местная молодежь.
– В этом я не сомневаюсь. Но что они здесь делают?
– Готовятся. Все они у нас под наблюдением. Все выступают за возвращение к древнему исламу, с применением принципов шариата. Они считают, что Исламское государство – это их угнетенные братья. Почти все хотели бы к ним присоединиться. Возможно, если у них получится, они так и сделают.
– И они все на свободе?
– Они следят за тем, что говорят на публике. К тому же пока нам нечего им предъявить, а встречаться с друзьями в парке и вшестером заниматься спортом никому не воспрещается.
– Разве поддержка Исламского государства – недостаточная причина для ареста?
– За прошедшие годы было раскрыто несколько аналогичных ячеек, через них прошли некоторые известные террористы. Но эти парни учатся на ошибках своих предшественников. Они тщательно следят за тем, что говорят в интернете, не слишком рьяно проповедуют на улицах, почти ничего не пишут друг другу в эсэмэс. Иными словами, они знают, что мы где-то поблизости… Да, кстати…
Тот, кто казался лидером группы, темнокожий парень ростом под метр девяносто, обернулся и пристально взглянул на стоящую на мосту пару. Марк Таллек тут же обнял Лудивину за плечи и поцеловал ее в лоб.
– Ничего личного, – прошептал он, – я лишь придаю правдоподобности нашему прикрытию.
– Правдоподобности маловато, – ответила Лудивина, широко, напоказ улыбнулась ему и поцеловала прямо в губы.
Когда Лудивина оторвалась от его губ, лицо Марка Таллека не выражало ровным счетом ничего, но по его глазам она поняла, что он удивлен, даже растерян, и обрадовалась, что ей удалось хоть в чем-то, хоть на время взять над ним верх. «В этой игре у каждого свое оружие, – с вызовом подумала она, – и ты, дружок, не знаешь, с кем связался». Она была не из тех, кто легко сдается, даже наоборот, – особенно если при этом ей удавалось сполна себя показать. Лудивину Ванкер нелегко было впечатлить, она умела продемонстрировать собственное превосходство.
Высокий темнокожий парень продолжил тренировку: шестеро молодых людей разбились на пары и принялись отрабатывать элементы рукопашного боя. Захваты, удары кулаками и ногами, более ожесточенные приемы вроде серии ударов по предплечьям или по голеням, и так далее.
– Не могу представить себе, что вы знаете, кто они такие, что замышляют, и не делаете ничего, чтобы их задержать, – выдохнула Лудивина, глядя на этих решительно настроенных парней.
– У нас на них почти ничего нет. За что нам их сажать? За чересчур пылкую коллективную веру? Я уже сказал вам, эти ребята куда осторожнее своих предшественников. Мы вычислили их, потому что они посещают находящиеся под наблюдением места отправления культа, потому что вот так вот вместе тренируются. От наших источников мы знаем, что некоторые из них хотели бы уехать в Сирию и бороться там вместе с братьями. Но этого слишком мало, у нас нет никаких реальных доказательств.
