А целительница, уже отвернувшаяся от нас, еще тише ответила:
– Скажем так, я перестала удивляться.
Драконий Император Тройственной Империи
Тиверрал Ларовирр
Перед Императором лежал отчет. Третий?
– Четвертый,– Советник Каулен легко перехватил смятый лист. – О чем ты так убиваешься?
Тиверрал поднял голову и, забрав бумагу, тяжело проронил:
– Из моей постели сбежала девушка. Полагаешь, я не должен волноваться?
– Так ведь она сбежала после, а не до,– пожал плечами Каулен. – Ты вел себя так, будто все, что в ней есть ценного – душа. В любой другой ситуации…
– Я не собираюсь это обсуждать,– отрезал Император.
– Она не Шан.
– Каулен.
– Она здорова? – резко сменил тему Советник.
– Уже вышла из лазарета. Я послал ей подарок.
Советник потер переносицу, а после осторожно спросил:
– Мой Император советовался с кем-нибудь?
На что Тиверрал только насмешливо фыркнул:
– Я знаю, что любит, чем дышит и о чем мечтает Май-Бритт.
– Ты знал, что любит, чем дышит и о чем мечтает Шан-Миорран. Но эта драконица совсем другая.
– Другой жизненный опыт,– согласно кивнул Император,– другая семья и иное взросление. Однако же суть одна и та же. Она любопытна, пытлива и упорна. И на этом мы закончим.
В глазах Советника читалось искреннее сочувствие и было совершенно непонятно, кому оно адресовано – Императору, запутавшемуся между живой и мертвой возлюбленной, или бедной драконочке, которой жить с этим чудовищем.
«Если не сбежит», хмыкнул про себя Советник Каулен.
– Ты вскрыл Виернарона?
– Его мысли возмутительно отвратительны, как говорит моя прекрасная Доркас. Однако же на интересующую нас тему ничего не нашлось.
– Значит, либо он не имеет к культистам никакого отношения, либо…
– Либо мы не дочистили закрома бунтовщиков и амулеты от телепатии вышли в народ,– продолжил за Императора Каулен. – И были существенно доработаны.
Тиверралу оставалось только сделать вид, что он ничего не заметил. Увы, Каулен необходим трону, это раз, и практически неубиваем, это два.
– В катакомбах нашли следы почти сорока драконов,– глухо произнес Тиверрал. – Их становится все больше. Сколько еще молодых дракониц будет принесено в жертву?
– Одна,– серьезно ответил Советник. – Май-Бритт Анндра. Они отработали ритуал на других и теперь… Теперь все закончится на ней. Твои жрецы, мой Император, взывали к богам?
– Взывали, взывают и продолжат взывать,– Император убрал злосчастный отчет в стол. – Тишина.
– Госпоже Тиарнэйли Богиня однажды подсказала рецепт ягодного мусса,– припомнил Каулен. – Может обратиться к ней?
– Обратились. Все, чего добилась Тиарнеэйли – богиня особо уточнила, что соль может быть вредна для организма. А может нет.
– Это можно расценить как то, что наши новые боги и сами не знают, что будет,– задумчиво произнес Каулен.
– Или что соль может быть вредна,– усмехнулся Император. – В малиновой гостиной собрались гости. Среди них могут быть культисты или сочувствующие им.
– Пойду, прогуляюсь,– понятливо кивнул Каулен.
И, уже в дверях, он полуобернулся и словно бы в пустоту произнес:
– Иногда достаточно просто вовремя все понять и искренне извиниться.
Май-Бритт Анндра
Ничего не изменилось. Внутри меня зрела новая жизнь, но мир вокруг остался тем же самым. Это успокаивало. Я достала свой заброшенный диплом и взялась за правки – слова находились достаточно легко. Почему это представляло для меня трудность раньше? Даже не представляю.
– У двери мнется ши-тари,– Вер-Тарна вошла в нашу общую гостиную. – Змейка явно из службы доставки.
– Мои ши-тари не используют,– тут же открестилась Лин. – Возможно, это к тебе?
– Мне не от кого ждать послания,– открестилась я.
Но сердце дрогнуло. Может… Может, я что-то не так поняла?
Ши-тари действительно ожидала именно меня. Она вытащила из поясной сумки маленький коробочек, что-то просвистела на своем змейском языке и коробочек стал внушительной коробкой.
Отметив на документах, что посылка получена, я внесла ее внутрь.
– Открывай,– с нетерпением произнесла Лин.
Сняв крышку, я с недоумением уставилась на нежно-розовые пионы. Вся коробка была заполнена ими!
– Я люблю желтые розы,– задумчиво произнесла я.
– В этом сезоне модно дарить альстромерии,– добавила Вер-Тарна. – Пионы были в моде несколько десятилетий, но все же приелись обществу.
– Может, их любит Император? – предположила Лин,– в любом случае надо вытащить цветы. Они красивые и ни в чем не виноваты.
Под цветами оказалась мягкая шаль, чей цвет был точь-в-точь как лепестки пионов и плоский ювелирный футляр. В нем обнаружилась золотая цепочка с подвеской. И да, подвеска – пион.
– Его Императорское Величество повернут на пионах,– глубокомысленно произнесла Лин.
– Или не он,– выразительно отозвалась я.
Подарок не принес радости. Я смотрела на цветы, на шаль, на эту дурацкую подвеску и ясно осознавала, что этот подарок мне, но не для меня. Жестоко.
– Отойди,– глухо произнесла я и зажгла на пальцах пламя,– не хочу их видеть.
– Ага, да конечно! – Лин собой закрыла стол, на котором мы распаковали коробку. – У тебя ни копейки денег, а они скоро будут нужны! Так, цветы я забираю, продам нашим парням. Они, во-первых, не особенно разбираются в моде, а во-вторых, у них нет денег на альстромерии. Шаль и золото не трогай! Из первой можно сделать одеяльце, а второе… Ну, в ломбард не отнести, конечно. Зато можно продать артефакторам. С условием, конечно, полной переработки.
Лин за считанные секунды собрала всю охапку пионов и вымелась с ними вместе из гостиной. А Вер-Тарна подняла шаль и глубокомысленно произнесла:
– Это будет очень маленькое, но очень дорогое одеяльце. Ты беременна?
Она смотрела мне в глаза, а я… Я молчала.
– Ясно,– оборотница кивнула. – Надеюсь, ты понимаешь, что если отец…
– Я не беременна,– выпалила я.
– Угу,– кивнула Вер-Тарна,– так вот. Если не-отец – Драконий Император, то найдется немало желающих воспитать ребенка без тебя. Бастард, рожденный раньше законного наследника – лакомый кусочек. С таким можно и династию подвинуть, и…
– Именно поэтому я не беременна,– четко произнесла я.
– На каждый нос не накинешь пахучий платок,– покачала головой Вер-Тарна. – Кого-то я смогу заткнуть, но не всех, не всех.
– Запах уйдет,– пообещала я.
– Твоя скрывающая магия,– вспомнила Вер-Тарна,– и сколько ты можешь прятать себя?
– Двенадцать часов,– с гордостью произнесла я. – Потом столько же отдыха, и вновь двенадцать часов.
Вер-Тарна вздохнула, осмотрела комнату и уверенно произнесла:
– Я соберу букет. Запах не то, что можно просто скрыть. Он ведь остается и на нас с Лин.
– Я не воняю!
Обидно было так, что чуть слезы не потекли. Но оборотница только головой покачала:
– Определенно нет, но оборотнический нюх это нечто большее, чем просто нюх. Так, надо вспомнить мамины лекции. И почему они казались мне такими неинтересными?
Оставив Вер-Тарну вспоминать материнскую науку, я ушла в свою спальню. В очередной раз погладила колбу с питомцами – туман стал насыщенней – и села на постель с почти готовым черновым вариантом чистовой дипломной работы. Лин хохотала над моей формулировкой как сумасшедшая, но… Что я могу сделать, если так оно и есть?
Страница за страницей я правила собственный текст, превращала заумные формулировки в нормальные предложения и…
Стук в дверь? Лин?
– Да открывай же ты уже! – с какой-то веселой злостью крикнула подруга. – Все проспишь!
– Минуту!
Я бережно собрала листы, пометила, где остановилась и вышла из спальни.
– Сядь,– подруга выглядела встрепанной, сердитой и веселой одновременно.
– Сижу,– я послушно опустилась в кресло. – Что случилось?
– Во-первых, я продала твои пионы за вполне достойную сумму. Но во-вторых, и, не самом деле, в-главных, я принесла новости из дома. Моя матушка хохочет и утирает выступившие от смеха слезы официальным письмом Орвалонов.
Вздрогнув, я потрясенно выдохнула:
– Что они хотят?!
– Тебя,– подруга перестала улыбаться и села в соседнее кресло. – Они хотят тебя. У вас есть колдовской гобелен, где появляются все родственники?
– Мозаика,– я облизнула враз пересохшие губы. – Но имя отца там не отображается.
– Анндра тебя не отдадут,– Лин коснулась моей руки,– ты уже наша.
– Они могут обратиться к Императору,– я криво улыбнулась,– дети священны. Ради ребенка можно простить непутевую дочь.
– Я думала у вас наоборот за это изгоняют,– нахмурилась подруга,– ну, за детей вне брака.
– Да, но я была жемчужиной рода, той, в ком талант и сила пробудились на максимум. Мой ребенок должен был наследовать старшую ветвь семьи. Так что в этом случае отсутствие отца не страшно,– тихо сказала я. – Точнее, даже полезно. Для них. Можно забрать ребенка и ограничить его в общении с матерью-блудницей. Ведь малыш ни в чем не виноват и если воспитать его правильно, то он не повторит ошибок своей недостойной матери.
Лин соскользнула с кресла и присела передо мной:
– Ты же понимаешь, что этого никогда не произойдет?
– Если они обратятся к Императору, то он… Он сразу поймет. Что так, что так – ребенка у меня заберут.
– Вариант соврать ты не рассматриваешь? – прищурилась Лин. – Мол, пока бежала из вашего дворца на меня напали и того-этого. Так что малыш не ваш.
– Когда ребенок родится, сразу станет видно кто его отец – до трех лет у малышей на висках цветет чешуя отцовского оттенка.
– Плохо,– Лин нахмурилась. – Очень плохо.
– Я сообщу Орвалонам, кто отец моего ребенка,– решительно сказала я. – Тогда они не рискнут обращаться к Императору. И давить на меня тоже не рискнут – ребенка с кровью Ларовирров им никто в род не отдаст. А значит старшую ветвь придется подхватывать моему брату, у которого тоже есть свои проблемы. Значит, мы сможем договориться. Они же и помогут мне исчезнуть после выпуска на пять-десять лет.
– А я? – возмутилась Лин.
– И ты,– улыбнулась я,– если захочешь.
