Орико Хакари "Тлеющие под пеплом"

В глубине души Рё признавал, что его тоже передергивало от пафоса в речах и действиях здешних солдат, но нельзя было принимать всё настолько близко к сердцу. По крайней мере не стоило реагировать столь резко, как Хисато. Его оскорбляло малейшее слово или жест. Он словно ступал по раскаленным углям или острым иголкам, злобно косясь на провожатых и поеживаясь от каждого шага.

Ватару не отставал, а стражам не было до него дела. Шел парень вместе с остальными, считая себя членом команды, или остался у дома кузнеца, солдат не волновало. Да и сам Ватару не обращал на них внимания, равно как грубое обращение было для него в порядке вещей – он лишь с любопытством и долей недоверия изредка посматривал на Хисато, ужас перед которым еще не исчез и не ослаб. Похоже, он страшился того не меньше, чем летающих огнедышащих ящеров.

Деревня с ее приземистыми домиками и пыльной дорогой закончилась, но зелени не прибыло. Дом старейшины, как и следовало ожидать, выглядел иначе, чем жилища простых людей. Пара стражей сдвинули двустворчатые ворота из тяжелых и необтесанных древесных стволов, открывая взору внутренний двор. По-видимому, тут когда-то разбили сад, но от него ничего не сохранилось, кроме голых кустов. Почва была выложена булыжниками так плотно, что меж ними не пробивалось ни травинки. Растения умерли или были намеренно убиты.

Деревянный дом не отличался бы от тех, что строились в Наре, если бы не каменная насыпь в качестве свай и не громоздкая резная крыша, покрытая черным и красным лаком. Сразу за дверью был темный коридор, освещаемый одним факелом, а следом – вход в просторный зал. По углам квадратного помещения располагались бумажные светильники. Стены были завешены картами, в которых не составляло труда различить японские острова, хоть и грубо прорисованные и с многочисленными неаккуратными пометками от руки.

Увидев пришедших посетителей, хозяин дома даже не соизволил подняться с подушек, на которых сидел прямо на полу. Ничего примечательного в этом мужчине не наблюдалось, выглядел он так, как и полагалось знатному человеку: в ярком шелковом одеянии, с саблей и коротким ножом за поясом. И лишь одна вещь вызывала недоумение – широкополая, имеющая форму пирамиды, соломенная шляпа, которая закрывала голову и половину лица так, что невозможно было увидеть глаз. Шляпа крепилась атласной лентой под подбородком.

– Во-первых, господа, – заговорил старейшина, – приношу соболезнования по поводу вашей утраты. Безусловно, она невосполнима.

– Если имеете в виду несколько месяцев наших жизней, то да, – с вызовом бросил Хисато. Казалось, с каждой минутой он становился яростнее и злее. – Но ограничимся тем, что вы тихо-мирно извинитесь за причиненные неудобства и вернете наши вещи. Это что, какой-то павильон? Температура специально регулируется? Где-то здесь спрятаны камеры? – Он повертел головой по сторонам, но ничего подозрительного на бумажных стенах и тростниковом потолке, разумеется, не обнаружил. – Если это шутка, то розыгрыш не смешной. И, кстати, куда делись наши коллеги?

– Я выразил сожаление, – бесстрастно произнес хозяин дома, – из-за их исчезновения. Или их гибели.

– Они мертвы?! Это вы и ваши сектанты их убили? – взбеленился Хисато и дернулся вперед.

Что он хотел сделать? В исступлении накинуться на старейшину деревни? А дальше? Однако вооруженные слуги не дали ему и шагу ступить – среагировали мгновенно, не дожидаясь хозяйского веления, окружили. В тот же миг зависли над его головой зависли четыре лезвия.

– Вот ублюдки! – процедил Рё. Пальцы сами потянулись к саблям, обхватили горячие шершавые рукоятки. Звякнул металл.

– Это не я и не кто-то из моих слуг, – снова прозвучал ровный голос старейшины. Он даже не посмотрел на разгоревшийся конфликт. – Спрячьте оружие и отойдите от кузнеца, – властно, хоть и лениво, махнул он рукой. – Разве есть смысл для человека в том, чтобы лишать себя конечностей? Вот так и у меня нет причин избавляться от превосходных воинов, равных которым не найдется в стране. Посему не сомневайтесь: я их не убивал.

Ватару тихо хмыкнул, явно не согласный. По его мнению, не двое пропавших являлись лучшими бойцами. Он искоса глянул на Рё и саблю, где засохли капли драконьей крови.

– Я позвал вас не для праздных бесед или пьяных драк, – продолжил старейшина. – Строительство храма на границе с лесом подходит к концу, но завершить его в кратчайшие сроки мешают нападения демонов и атаки дракона. Пролились уже реки крови, и только в ваших силах остановить беспредел. Отправляйтесь в лес Касаммон и избавьте страну от напасти. Раз и навсегда. Убейте дракона! – он повысил голос на последних словах, нарушая безмятежность тона. Словно только этот приказ был единственно, по-настоящему, важен.

– Ну, это мы можем, – беззаботно заявил Рё, подхватил обескураженного приятеля под руку и настойчиво потянул к выходу. – Считайте, что проблема устранена.

Рё так торопился уйти, что никто им не воспрепятствовал – сразу видно, что работают они ответственно, честно и качественно. Только получили задание – тут же отправились исполнять.

– Что за бред несла та тварь в соломенной шляпе? – не переставал негодовать Хисато, едва они очутились за воротами. – Демоны, драконы… Их не бывает!

– Еще как бывают, – возразил Рё. – Один из них меня слегка подпалил, прежде чем я вспорол ему брюхо. Так что тут всё реально: деревня, монстры, и старейшина действительно правитель, а не актер. Не знаю, что это за мир и как мы тут оказались, но придется приноравливаться. Пока не найдем дорогу домой, конечно. Так что заканчивай беситься по поводу и понапрасну. Включай голову, если не хочешь ее лишиться.

Что, если старейшина не остановил бы слуг? Страшно вообразить, к каким последствиям привел бы скандал. Рё запоздало осознал, что не умеет сражаться на мечах и четверка опытных воинов наверняка расправилась бы с ними в течение одной или двух минут. Дракона-то он порезал случайно и по чистому везению.

– Хочешь сказать, у меня нет повода злиться? Гибели друзей недостаточно? Если они мертвы… Я не успел сделать то, что собирался. Если этот Карэха или как там его виноват, что я никогда не скажу Кадзуко то, что должен был… – от гнева или, может, внезапной откровенности Хисато покраснел. Осекся и хмуро подытожил: – Мне плевать, насколько всё здесь реально, или же это просто историческая реконструкция, на участие в которой я не соглашался.

– Это не игра, – Рё поспешил в очередной раз открыть приятелю глаза на происходящее. Тот внезапно застыл как вкопанный и, когда Ватару, шагающий сзади, по инерции врезался ему в спину, не дрогнул. – Кроме того смерть наших друзей никто не подтвердил. Так ведь, Ватару?

– Совершенно верно, учитель, – кивнул парень. – Они не вернулись из храма Касаммон, но и мертвыми их не видели. Карэха-но Ё велик, благороден и справедлив, а ёрики вместе с добровольно нанятыми стражами порядка, – выразительно посмотрел он на Хисато, – его основная сила и опора, так что не пострадают от рук правителя. Однако напомню: прежде чем отправляться в лес по заданию старейшины и в поисках товарищей, вам, Рё-сан, всё-таки нужно обратиться к шаману, чтобы излечить ожоги.

– Игра, – безжизненно повторил Хисато, озираясь, будто только что заметил местный пустынный пейзаж, засохшие растения и пыльную землю. – Стратегия на моем телефоне. Я ведь знаю эту деревню, видел ее, но в виртуальной реальности. И мой персонаж… Он, чтоб его кицунэ драли, был чертовым кузнецом! Как так вообще получилось?! А еще, – он перевел взгляд на Рё, – нисколько не сомневаюсь, что шаман живет на окраине и я проведу нас к нему даже с закрытыми глазами.

***

Из холода бросило в жару, резко и без перехода. Свет фар и огонь смешались. Пламя растопило снег, открывая зелень, цветущие деревья и кристальный пруд, в глубину которого врезались солнечные лучи. Они рассеивались сотней тонких полос и озаряли толщу воды. Но огонь не остановился – продолжил поглощать новую пищу: траву, яркие цветы, ветви деревьев. И вот уже вместо раскидистых крон играло пламя, в безумном танце срывая лепестки и скручивая листья в черные угли и пыль.

В центре всего стояла женщина. Она взялась из ниоткуда вместе с появившимся садом, когда загородная трасса и фургон канули в небытие. Белые волосы и одежда взвивались в такт огненным взрывам, а пурпурные искрящиеся глаза смотрели с ненавистью.

– Нечестивцы, – гулко произнесла женщина, раздувая ноздри в негодовании, – вы запятнали храм своим присутствием!

– Где мой друг? – Кадзуко поспешно огляделась по сторонам. Похоже, она умерла и очутилась в аду. Ничего кроме алых вспышек огня и белых клубов ядовитого дыма невозможно было разглядеть. – Мы только что были тут вдвоем. Что это за место? Кто вы? Это ошибка. Мы ничего дурного не сделали.

– Твой друг отбывает наказание, и ты его больше не увидишь! – крикнула женщина. – Вы грязь и скверна, и навеки будете ее воплощением. Это справедливый мир, который вы заслужили. Заслужил каждый из вас.

– Верните Исэя, – попыталась Кадзуко достучаться до странной незнакомки, но она явно не желала диалога.

– Вернуть осквернителя святыни? – скривилась женщина и презрительно приподняла верхнюю губу, обнажив остро заточенные мелкие зубы. От ее ладоней, из-под длинных пальцев зародились вихри. Сначала маленькие, они стремительно разрослись, после чего, повинуясь еле заметному движению хозяйки, обрушились на Кадзуко. Она очутилась в эпицентре урагана, белого, холодного и едкого. Лед впивался под ногти, хрустел на зубах, иней оседал на ресницах. Огонь сменился жгучим морозом.

– Мы ничего не совершили, – повторила Кадзуко и задохнулась от снежного ветра.

Или она ошибается? Может, они вправду сотворили нечто страшное и непоправимое? Сами того не ведая. Они угодили в чужой мир и невольно вызвали праведный гнев здешнего божества? Звучало как сказка и абсурд, и всё же оказалось реальностью. Теперь, что бы ни случилось, нужно было освободить Исэя, вернуться к друзьям, вырваться из плена торнадо. Любой ценой.

– Про… – Она кашлянула, закрывшись рукавом. В ту же секунду вихрь обвил ее плотным коконом, заключил в ледяное кольцо. На синей материи расплылось темное кровавое пятно. – Простите… Что мне сделать, чтобы загладить вину?

– Ничего, – с насмешкой ответила женщина, исчезая за стеной урагана. В пустоте звучал лишь голос. – Ничего не изменить. Осталось лишь расплачиваться за святотатство. Кровь и огонь – ваш путь отныне, ваша смерть и… спасение.

Тишина.

Кадзуко лежала на ледяной колючей траве. С неба спускались лепестки такие алые, будто пропитанные кровью, а подлетая к земле, превращались в угольно-черные листья, свернувшись от огня. Они касались человеческого тела и пронзали до костей. Сверху валились хлопья пушистого черного снега. Их становилось больше и больше, пока они не затмили собой цветущий мир.