Вадим Кленин "Четыреста капель крови"

– Прятался. Тупо прятался. Когда искали, сбегал – и от крысоловов, и от людей, которые им служат. Хотя с каждым разом это делать все труднее. Мелодия действительно манит. Пробовал уши затыкать – но она проникает прямо в мозг.

– Будто вампиры какие-то, – грустно сказал Селиверстов. – У тех, как я читал, тоже зов, который трудно игнорировать.

– Хуже.

Мальчики немного помолчали.

– А жрал ты что?

– Экспроприация награбленного! – снова Коля использовал незнакомое слово.

– Кто-то только что втирал про древнюю библиотеку. Не напомнишь, кто это был? – недовольно пробурчал Ефрем.

– А что тут непонятного? Ну да, воровал, если говорить просто. Хотя нет, не воровал. Брал тайком то, что и так дается бесплатно. Ты думаешь, чего я тут завис, а не ушел в леса или к бабушке? Далековато – она у меня живет под Можайском, но при желании дойти можно. Халявной жрачки тут полно. Даже когда гонок нет, автоматы все равно работают. Эти, искусственные, в прошлые выходные перерыв делали, никого не очипировали. Думал, закончили уже. Ан нет.

– А не боишься, что тебя в конце концов тут найдут? Стадион большой, но не бесконечный же.

– Боюсь, конечно. Но я подготовился. В туалете у меня припрятаны ломик и шокер. Представляешь, какой-то охранник оставил прямо рядом с толчком. Коротнуло, наверное, когда писал, – Коля почему-то опустил взгляд в пол и странно помотал правой ступней.

– Ты его что, убил?

– Зачем убил? Отвлек просто.

– А почему эти штуки сейчас не с собой?

– Ты б, наверное, точно обделался, когда меня с ними увидел, – Жердь хохотнул. – Да все просто, не возмущайся. Неудобно с ними. Вот и спрятал за вторым бачком на черный день. Если накроют, отступать буду туда. Ладно, нам надо сменить дислокацию. А то можем тут вечность просидеть. Кстати, ты, наверное, голодный?

Ефрем пожал плечами, но живот предательски заурчал.

– Пойдем.

Мальчики посмотрели вниз, а потом, стараясь не шуметь, спустились. В нише под лестницей стоял пестрый автомат. Коля нажал сенсорную кнопку. Что-то посыпалось, потом сытно заурчало и в конце концов «сплюнуло». В отверстии для готовой еды появился огромный бургер, еще пылающий жаром. Но Коля почему-то не удовлетворился увиденным и с силой пнул автомат правой ногой. Бургер исчез, шумы повторились снова и в той же последовательности. Лишь в конце добавился еще и хорошо различимый шелест. Наконец, после всех манипуляций, на подставке появился контейнер, из которого довольно приятно запахло. Они взяли еду и вернулись в убежище.

– М-м-м, шкусно. А фам шего? Не фолофен?

Ответить Коля не успел. Снова заиграла музыка.

– Опять? – Жердь схватился за голову. И вдруг его глаза, до этого момента ясные и озорные, остекленели. Он встал и, словно тренированный солдат, четко повернулся направо, с щелчком каблука поставив правую ногу вровень с левой.

Ефрем с большим трудом проглотил огромный кусок бургера, едва не застрявшего у него в глотке, и нерешительно поднялся.

– Э, ты чего?

Жердь не ответил. Он вытянулся, расправил плечи. И, взмахнув влево синхронно обеими руками, впечатал шаг в пол, ударив всей ступней. Перенес вес и сделал еще один, словно солдат на плацу. Ефрем, наконец, понял, что происходит, отбросил бутерброд и попытался схватить Колю за локоть. Но тот резко выдернул руку и сделал еще один шаг. Смотрел Жердь по-прежнему вперед и игнорировал суетившегося рядом мелкого обеспокоенного приятеля.

Ефрем забежал вперед и обеими руками толкнул Колю в грудь, яростно прошептав: «Стой!» Тот просто смел малыша в сторону, синхронизировавшись с еще одним шагом вперед.

Боль от удара о стену вспыхнула в правом плече. Оказавшись на рубеже света и тени, Коля вдруг остановился. Нога, так и не достигнув верхней точки, будто уперлась в невидимое препятствие. Мальчик медленно, словно давно заржавевший механизм, с хорошо слышным хрустом повернул голову. Боковой свет осветил два ручья пота, которые текли по его напряженному лицу.

Секунд пять он боролся с собой. Тело тряслось, а губы цедили воздух, по каплям наполняя легкие. Наконец, он собрал последние силы.

– Я же просил… По роже надо было… Дурак… Беги отсюда! – прохрипел он.

В тот же миг зрачки его закатились. Он взялся правой рукой за поручень и стал механически, даже не глядя вниз, спускаться.

Глава 5

Хрясь! Бамц! Буу-у-у-м! – на гоночной трассе, совсем рядом со слуховым окном, раздался мощный взрыв. Такой грохот могли сотворить только несколько флайеров, сцепившихся друг с другом, как коршуны. На этот раз, вероятно, кто-то серьезно пострадал. Возможно, с летальным исходом.

Яркая вспышка заглянула и в темный закуток, в котором, раскачиваясь всем телом и скрестив ноги в позе лотоса, сидел Ефрем Селиверстов. Приличного размера язык пламени облизал стальную решетку, закрывавшую слуховое окно, пробуя металл на вкус и устойчивость. Краем глаза мальчик заметил, что огонь был не оранжевым, а почему-то зеленым, словно в баки гонщиков был залит нитрометан, и сейчас он взорвался.

«Странная какая-то игра, – подумал Рема, возвращаясь в реальный мир из своих размышлений. – И гонки у них странные. И люди. Надо все отправить на перезагрузку. Где у них тут кнопка, интересно?»

Второй взрыв прогремел чуть дальше, но он подтолкнул воздушные массы к месту, где скрывался Рема. В закуток просочился отчетливый запах горького миндаля. Мальчик вспомнил: кажется, батя рассказывал, что испарения нитрометана могут убить. Нос защипало, и он встал.

– Теперь и в убежище не отсидишься, – недовольно пробормотал он и с сожалением осмотрел свою берлогу. – С этими играми надо кончать. Разработчики что-то перемудрили с реалистичностью. Я на такое не подписывался.

Он поднес руки к лицу и попробовал по давно выработанной привычке схватить VR-шлем, чтобы снять. Пальцы нащупали только воздух. На всякий случай Рема прикоснулся к голове, но и там никаких проводов или антенн не обнаружил. Одни жесткие русые волосы. Попробовал выдернуть – стало больно. Прикоснулся к глазам. Очков тоже не было. Мальчик про себя чертыхнулся.

– Ладно, с этим разберемся позже. Сейчас надо валить, чтобы не задохнуться, – он закрыл нос предплечьем, стараясь дышать через ткань верхней одежды. Поднялся, сделал два шага вперед, но у самой лестницы остановился. – Делать что-то надо. Но что?

Нет, труса праздновать парень не собирался. Но новость о том, что мир меняется, нужно было как-то переварить. Из-за него уже пострадал один человек, и сейчас совсем рядом его родителей превращают в послушных исполнителей чужой, даже не человеческой воли.

Спрятаться у бабушки тоже не вариант. Во-первых, до нее далеко. Не так далеко, как до Луны, конечно, но пешком самому не добраться. Во-вторых, не по-пацански. Уйти в партизаны, в леса, как дети далекого прошлого, на родных которых напал страшный и жестокий враг? Разорить автомат с едой, жечь костры, пускать под откос скоростные поезда… Теоретически можно, конечно. Но только теоретически. Рельсу пилить – даже если найдешь чем – то еще удовольствие. Но даже если где-то раздобыть такую пилу, навыков выживания в дикой природе у него вовсе не было. Да и быть не могло. Турпоходы давно запретили. В современном мире дремучих лесов, а также чистых, а главное – безопасных водоемов не было. А за разведение костров в оставшихся вокруг Москвы жиденьких рощицах и вовсе налагался огромный штраф. Пикники давным-давно вышли из моды.

– Что же делать? – в очередной раз спросил у мироздания Ефрем. – Что же все-таки делать?

Мироздание проигнорировало вопрос. Пришлось размышлять самому.

– Там, прямо сейчас, какой-то непонятный дядька обрабатывает родителей, – напомнил себе Рема, пытаясь стимулировать работу соображалки. – Превращает их в рабов! А потом им и вовсе могут привести поддельного сына.

Кем был этот лектор? Выглядел он вполне человеком. Но зачем человек вербует людей в интересах машин? Он кто? Предатель? Сумасшедший ученый? Маньяк? Или просто дурак?

– Не, на дурака не похож, – ответил на свой же вопрос Рема. Мироздание по-прежнему только наблюдало за скрипом его извилин. И вдруг словно озарение, мелькнула молния мысли: – А что, если этот лектор тоже робот? Тот самый, третьего поколения, о которых говорил папа? Если AGI, вторые, задумывались как среднестатистический человек, то третьи, ASI уже кем будут?

Мочевой пузырь опередил извилины. Поняв, что побороть природу невозможно – халявная кола настойчиво рвалась наружу – Ефрем осторожно выглянул из укрытия, осмотрел пустой коридор и медленно, стараясь не шуметь, спустился по лестнице. Пугливой мышкой побежал в заветную комнату, куда отпросился еще у отца.

Путь лежал мимо зала, где проходила лекция. Мальчик сделал небольшую остановку, но из-за закрытой двери был слышен лишь невнятный диалог.

– Если искусственный интеллект второго поколения считается равным мозгу среднестатистического человека, как уверяют нас маркетологи, значит он что? Тоже сможет программировать! – Прогудел бас. Щелчки из-за двери слышны не были, но Рема готов был поклясться, что в этот момент стержень шариковой ручки лектора выскочил вперед, высматривая очередную сочную добычу. – И возможно, где-то в недрах больших корпораций, уже есть первые прототипы третьего поколения, которые превзойдут человека во всем. Кем они будут? Новой расой господ? Богами из египетских или греческих мифов?

– Нам-то что делать? – обратился к нему суховатый, скрипучий голос, обладатель которого наверняка долго и тяжело работает на открытом воздухе.

По небольшому фрагменту разговора мальчик четкий вывод сделать не смог. Но родителей точно не пытали. И он рванул в туалет. Там тоже неприятно пахло, но хотя бы не миндалем. «И не лопухом», – подумал Рема, вспомнив свои размышления про возможную жизнь на природе. Спешно сделав свои дела, он, уже ополаскивая руки, понял, что предпринять дальше.

– Надо отца выманить в коридор! И все ему рассказать, пока не поздно! Он большой, сильный, да еще и тюнингованный. Он со всем разберется и что-нибудь придумает! Пока ему память не заменили и меня не забыл окончательно.

Однако, когда Рема снова оказался в коридоре, он увидел странную картину. Перед той самой дверью, спиной к нему стоял мальчик примерно такого же роста, как сам Ефрем. Нельзя было точно сказать, что тот делает. Мальчик стоял ровно. К двери, чтобы лучше слышать, уха не прикладывал. А руки его и вовсе были вытянуты по швам. Был бы Рема военным, наверняка бы сравнил его со стоящим смирно солдатом. Казалось, что тот просто ждет команды, не решаясь войти в помещение без нее.

Селиверстов на цыпочках двинулся к нему. Мальчик шелохнулся, лишь когда Рема оказался примерно в десяти шагах. Кивнув каким-то своим мыслям, тот поднял руку и положил ладонь на ручку двери.

– Погоди, не открывай, – яростно зашипел Рема.

Незнакомый мальчик замер, а потом неторопливо, даже несколько неуклюже, покачиваясь как неваляшка, повернулся. Сначала он смотрел на Селиверстова непонимающе. Но потом улыбнулся и произнес:

–Доброе утро как у тебя прошел день.

Речь была странной. Голос звучал неестественно, будто был синтезирован. Говорил монотонно. Между словами не было пауз, а последнее слово прозвучало без вопросительного взлета интонации вверх. Да и каких-либо эмоций на лице тоже прочитать не удалось. Уголки губ как-то искусственно растянулись и приподнялись. Глаза же остались абсолютно равнодушными.

«Мышцы у него что ли сковало?» – подумал Ефрем, всмотрелся в мальчика и обомлел.

Так странно говорила и улыбалась… его точная копия! Будто Рема смотрел в зеркало и видел свое отражение! Перед ним стоял точно такой же Ефрем Селиверстов, примерно десяти лет от роду. В очень похожей одежде (фраза «ну и клоун» едва не сорвалась с губ, но потонула в удивлении и страхе). Такие же серые глаза, широкие скулы и вздернутый кончик носа. Даже едва различимые конопушки были разбросаны ровно таким же рисунком. Разве что улыбка открыла слишком много зубов – у настоящего Ефрема как раз недавно выпал один с левой стороны. Да и тембр голоса, если отбросить саму его странную природу, довольно сильно отличался. Тонкий слух Ефрема пробудил нехорошие мысли. Но сформироваться до конца они не успели.

– Отлично. С утра только голова болит, – все еще соображая, что к чему, на автопилоте ответил Рема. Помолчал, но потом все же решился спросить: –А ты, собственно, кто такой?

– Я тоже сегодня плохо спал, – почему-то невпопад ответил двойник. И не только по смыслу. Обычная фраза прозвучала как-то удивленно, испуганно. Будто произнес ее не уравновешенный собеседник, а недоумевающий в эту секунду Рема. – Всю ночь думал, какой будет гонка. Это же так весело!

Двойник странно понимал слово «весело». Сейчас оно звучало… истерично, а не радостно. Будто веселил не восторг, а самый настоящий ужас. Но больше всего Рему в этот момент удивили глаза… Глаза по-прежнему были холодными.

Сглотнув, Ефрем постарался взять себя в руки и спокойно, даже с некоторым вызовом, произнес:

– Ты кто? Отвечай.

– Мальчик, – отзеркалил вызов визави. Его голос опять скопировал интонацию Ремы.

– Вижу, что не девочка. Зовут-то тя как?

– Ефрем. Для друзей, кстати, Рема, – чуть более фамильярно ответил двойник.

– А фамилия?

– Селиверстов, – еще более оживленно ответил незнакомец. – А почему ты спрашиваешь?

– Потому что этого не может быть. Ефрем Селиверстов – это я. А кто ты – непонятно.

Снова ни капли эмоций не появилось на лице зеркального Ефрема.

– Я тоже Селиверстов. Давай дружить? Братик мне не помешает, – голос подделки уже практически не отличался от собственного голоса Ефрема. С каждой фразой тембр, звучание и интонации становились все ближе к оригиналу. В паузах появилась логика.

– В последнее время мои друзья долго не живут, – помрачнев, ответил Рема.

– Они дураки. А мы – нет. Друзья нам не помешают, – нелогично перейдя на более мрачный тон, ответил непонятный мальчик.

– Ты чего это? Меня копируешь? Зачем? Ты кто вообще такой? – Рема не сдержался и уже возмутился по-настоящему. От ярости недавние разговоры с Жердью вылетели из головы.

– А ты как думаешь? Я – это ты, – заговорил поддельный уже очень похоже на тембр настоящего мальчика.

– Ты врешь!

– Нет, ты врешь!

– Я тебя сейчас поколочу!

– Я сам тебя сейчас поколочу!

Такой наглости Рема стерпеть уже не мог. Сжав правую ладонь в кулак, он со всей силы двинул противнику под дых. Кулак утонул в животе и как-то странно спружинил, будто Ефрем ткнул не в живое тело, а в огромный резиновый пузырь. Кисть отбросило назад, и запястье ответило болью. Но, что самое поразительное, противник даже не пошатнулся, хотя Ефрем точно знал, что ударил сильно и быстро. Любой мальчишка такой же комплекции отлетел бы в стену, а то и стек бы по ней, как медуза по камню, жадно хватая воздух. Даже несмотря на то, что опыта не виртуальных, а реальных драк у ребенка двадцать второго века было немного.

Псевдо-Ефрем, наконец, проявил свою собственную, а неподдельную эмоцию. Он удивился. Брови поползли вверх, взгляд опустился, а рука пощупала место удара. Но боли тот явно не испытал. Да и злость не родилась.

– Кажется, мне должно быть сейчас больно, – радостно сообщил он. Потом на его лице, как у плохого актера, появилась гримаса, которая, как лже-Рема, вероятно, думал, должна была соответствовать моменту. – Ой, зачем-зачем ты это сделал?

Рема, продолжая удивленно таращиться на противника, сделал шаг назад. Соперник двинулся на него. Еще шаг – копия повторила. Ефрем вспомнил VR- симуляцию уличных драк, опустил голову, защищая подбородком шею, сжал кулаки и принял угрожающую позу. Подделка скопировала его движения один в один, при этом продолжая двигаться вперед. На последнем шаге копия вдруг рванула вперед и мощно толкнула Ефрема в грудь.

Рема никогда не ощущал, как бьет настоящий взрослый боксер, а тем более – как ударяет молоток или кувалда по телу. Вероятно, примерно так же больно, как стало ему после толчка двойника. Легкое тело мальчика ударом приподняло в воздух и шваркнуло о закрытую деревянную дверь метрах в трех позади. Отчего та возмущенно загудела. Сковало легкие, в глазах заклубился туман, и несколько секунд парень пытался выбраться из липкого пространства, в которое угодил от неожиданного выпада. Когда в глазах прояснилось, он к своему ужасу увидел, как обидчик все так же невозмутимо подходит к нему.

Однако за шаг до Ефрема тот остановился. Взглянул сначала на мальчика, а потом на собственные руки. Сжал кулаки. Раскрыл, а потом снова сложил – по одному пальцу, будто смакуя новое для себя ощущение.

Но едва он снова приподнял кулак, дверь, за которой шло совещание, распахнулась, и из нее выглянул лектор.

– Мальчики, что происходит?

К облегчению Ефрема, за спиной лектора появилось и лицо отца.

– Рема? Почему ты лежишь? – спросил папа.

Глаза лектора прищурились. Он посмотрел на лже-Селиверстова и коротко спросил.

– Калибровка? Она завершена?

Подделка Ефрема кивнула.

***

Лектор взглянул на настоящего Ефрема, потом на его отца, а потом на подделку и поморщился.

– Папа, они меня подделали! Спасайся! – с заметной ноткой истерики выкрикнул псевдо-Ефрем, опередив вопрос мужчины. Собиравшийся уже подняться настоящий Рема от удивления даже передумал вставать.

Подделка же не теряла времени. Повернулась к поверженному, расставила ноги пошире и поднесла кулаки к лицу, копируя стойку боксера. Рема краем глаза увидел, как отец нахмурился, посмотрел сначала на настоящего сына, потом на копию. И обернулся к лектору, будто ища поддержки. Но вопрос так и не успел слететь с его губ. Рема не выдержал.

– Нет, папа. Это он – поддельный! Не верь ему! – закричал он, закрывая лицо руками.

– Прекратить! – рявкнул лектор.