– Вам тоже! Сегодня, как всегда?
– Как всегда! – ответила она.
– Тогда до встречи после обеда.
Мы вошли в столовую и направились к своим столам. Запомнив ее стол, я стал наблюдать за нею. Она уже разговаривала со своими соседями по столу и даже улыбалась. Я понял, что ее душевный кризис прошел, и мне хотелось вслух произнести фразу известного литературного героя Остапа Бендера: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся!».
После обеда пришел в зал раньше нее и поставил свой букет в стакане с водой на рояль. Вскоре появилась в зале и она. Подойдя к роялю и увидев мой подарок, она, вероятно, была шокирована. Сначала просто смотрела на цветы. Потом, взяв стакан в руки, понюхала их и посмотрела на меня. Я сидел довольный произведенным эффектом и искренно улыбался.
– А скажите, где Вы взяли такие цветы?
– На обычном лугу.
– И где же Вы нашли такой луг?
– В Сигулде. Вчера их там собрал, а сегодня вручаю Вам.
– Я тронута Вашим вниманием, – сказала она и села за рояль.
В этот день я настолько осмелел, что стал просить ее исполнить некоторые произведения, очень любимые мною. И если она их знала, то с желанием выполняла мою просьбу. С этого дня она часто стала исполнять только то, что я просил. Так, можно сказать, начались концерты по заявкам.
Поскольку ей цветы очень понравились, я решил найти в районе курорта поляну с такими же красивыми полевыми цветами. Однажды, после очередной встречи с Пианисткой, отправился в дальний поход и, пройдя километра два, а то и больше, нашел необходимую мне поляну. На ней было не так много цветов, как в Сигулде, но собрать приличный букет все же было можно. Так я стал через день наведываться на эту поляну и приносить Пианистке, к ее нескрываемому удивлению, полевые цветы.
Однажды попросил Пианистку что-нибудь мне спеть. Но она категорически отказалась это делать, сославшись на то, что это не ее профиль. Тогда я стал просить исполнить мелодии старинных русских романсов и песен. Она согласилась это делать, сказав, что часто приходится аккомпанировать исполнителям этих вещей на концертах. Так появилось разнообразие в наших концертах.
Но однажды произошла необычная наша встреча. Я сидел на своем месте и ждал, когда она появится в зале. Дверь скрипнула, и появилась Пианистка в совершенно необычном виде. Она была одета в легкое голубое платье в крупный белый горошек и изящные белые босоножки. В руках была небольшая белая сумочка. Волосы на голове были собраны сзади в пучок, перевязанный широкой голубой лентой. Она спускалась вниз по проходу зала какой-то легкой, можно сказать, летящей походкой, помахивая своей белой сумочкой. В этот момент она была похожа не на женщину среднего возраста и даже не на девушку, а на школьницу-старшеклассницу.
Я был так поражен ее внешним видом, что, не скрывая своего восторга, непрерывно следил за ней. Она подошла к роялю и поприветствовала меня. После этого села за рояль, положила, как обычно, руки на колени и несколько секунд смотрела куда-то вдаль и вверх. Потом подняла руки… И вдруг зазвучал вальс Шопена № 7, который она впервые исполнила мне после получения моего стихотворения. Я понял особенность момента и не стал вмешиваться в ее игру. Потом зазвучали другие произведения этого автора, исполненные ею именно в тот день, когда я подарил ей стихотворение. Получился концерт-воспоминание. Зачарованно слушая ее игру, я никак не мог догадаться, почему это происходит. Потом она встала, закрыла крышку рояля и сказала:
– На сегодня хватит.
Взяла свою сумочку и направилась к выходу. Поравнявшись с шестым рядом, она остановилась и явно стала поджидать меня. Я встал и подошел к ней. И вдруг она произнесла страшную для меня фразу:
– А я сегодня последний раз играла!
– Почему? – взволнованно спросил я.
– Завтра я уже уезжаю домой.
– А как же я? – вырвался у меня глупый вопрос.
– А когда Вы уезжаете?
– Через три дня.
– Так Вам тоже немного осталось здесь быть.
– А что же я буду делать все эти три дня? – задал я опять глупый вопрос.
Пианистка поняла мою растерянность и сказала:
– А Вы приходите, как всегда, в зал, садитесь на свое место и, закрыв глаза, слушайте мою игру.
– Вы это шутите? – наивно спросил я.
– Нисколько! Обязательно приходите в зал и делайте то, что я Вам посоветовала.
– Спасибо за добрый совет. Обязательно попробую им воспользоваться. А когда Вы завтра будете уезжать?
– А сразу после завтрака.
– И мне можно будет проводить Вас?
– Конечно, если у Вас будет время.
– Обязательно найдется.
– Тогда завтра, сразу после завтрака, мы с Вами встретимся в вестибюле.
– Хорошо, – сказал я.
После этого разговора Пианистка направилась к выходу, и я последовал за нею.
– А куда Вам надо будет ехать?
– Сначала в Ригу, а затем в Ленинград.
– Вы там живете?
– Да, живу и работаю там.
– В какой же организации и в качестве кого работаете? – заинтересованно спросил я.
– В Ленинградской консерватории, а числюсь я в ней преподавателем по классу фортепьяно.
– А я учусь в Ленинграде.
– В институте?
– Да, в институте инженеров водного транспорта, – сказал я.
Она сказала, что слышала о таком, но где он расположен, не знает. Я объяснил район его расположения.
Мы вышли в вестибюль, и Пианистка, попрощавшись со мной, стала подниматься по лестнице на свой этаж. Я вышел из корпуса на улицу и не знал, что же мне делать. Настроение было паническое. Чувствовал себя круглым сиротой. Вот так неожиданно все рушилось! И только теперь понял, что встречи с этой женщиной были не ради времяпрепровождения. Они превратились в душевную потребность быть постоянно вместе с нею. Музыка была лишь фоном, каким-то внешним атрибутом наших встреч. Главным была духовная и душевная близость с этой женщиной.
Бессмысленно бродя по территории санатория, я вдруг подумал, что надо что-то подарить этой женщине на память по случаю ее отъезда. Первое, что решил сделать, – подарить ей букет полевых цветов. Поэтому сразу же направился на свою заветную полянку. Собрав красивый букет, пошел к санаторию. Но меня что-то не устраивало. Цветы – хорошо, но уж очень недолговечен этот подарок. Надо бы подарить что-то более существенное и памятное на долгое время. С собой у меня ничего не было, а на курорте можно было купить только какую-нибудь безделушку. Это меня явно не устраивало. И тогда у меня появилось желание подарить ей еще одно стихотворение. Времени было мало, и поэтому сразу же приступил к осуществлению своего замысла.
Посвятив этому делу весь обратный путь и все вечернее время, наконец, сочинил стихотворение. Было оно сыровато, но какое уж получилось с учетом временных и поэтических моих возможностей. Результат моего творчества выглядел так:
Судьбе угодно иногда
Дарить нам памятные встречи.
Они нас радуют всегда,
Пока мы есть на этом Свете.
И я судьбу благодарю,
Ей гимны славные пою
За то, что встречу подарила
И на любовь благословила.
Вы, словно сказочная Фея,
Творенье силы неземной.
Даров волшебных не имея,
Навек смутили мой покой.
Ваш взгляд, задумчивый и милый,
И Ваши грустные глаза
Влекли меня со страшной силой,
С которой справиться нельзя.
Я буду помнить Ваши руки,
Что мне дарили много дней
Рояля сказочные звуки,
Душе тоскующей моей.
Вы ничего не обещали
И не просили ни о чем.
Моей любви не замечали,
Свою держали под замком.
Прощаюсь с Вами навсегда.
И дай Вам Бог любви и счастья.
А если встретится беда,
Я защищу Вас от несчастья,
Вы только кликните меня!
Запечатав послание в конверт, решил вручить его Пианистке перед самым ее отъездом. Потом лег спать, но долго не мог заснуть. Сказалась напряженная работа над стихотворением. Утром был полностью поглощен предстоящими проводами. После завтрака захватил букет и спустился в вестибюль. Через некоторое время увидел Пианистку, спускающуюся по лестнице с небольшим чемоданом в руке. Подойдя ко мне и пожелав доброго утра, она сказала:
– Наверное, нам следует познакомиться? Вас как зовут?
– Евгений.
– Ну а меня… – она немного задумалась и потом сказала. – Мне все-таки лучше представиться по имени-отчеству. Меня зовут Татьяна Васильевна.
Сказав это, она протянула мне свою руку. Я с волнением коснулся ее руки, и мы обменялись легким рукопожатием. Это рукопожатие было для меня необыкновенно волнительным. Столько дней я наблюдал за движениями пальцев ее рук по клавишам рояля и вот теперь коснулся их сам. Ее рука была необыкновенно мягкой, теплой и дружественной.
После знакомства вручил ей цветы, и было видно, что она моим вниманием тронута. Я взял ее чемодан, и мы направились к выходу. Времени до прихода автобуса было много. Вероятно, она предусмотрела это для беседы со мной. Мы не спеша направились к автобусной остановке. По пути встречались скамейки, и мы периодически останавливались отдыхать.
– Чем вызвана Ваша поездка в санаторий? – спросила она.
– Да я однажды сильно простудился, гуляя по городу в зимнюю слякотную погоду, и заболел ангиной. Она дала мне осложнения на коленные суставы и сердце.
– Вам лечение помогло?
– Пока трудно сказать. Но надеюсь, что обязательно поможет.
– Я так поняла, что у Вас нет музыкального образования. Тогда откуда у Вас любовь к классической, и в частности к фортепьянной, музыке?
– Да это долго объяснять.
– А Вы попробуйте.
И я стал рассказывать, как, приехав в Ленинград, стал приобщаться к культуре вообще и к музыкальной культуре в частности:
– До поступления в институт я никакого представления о классической музыке не имел. В лучшем случае слышал по радио песни в сопровождении фортепьяно или оркестра. Но, приехав в Ленинград, я захотел познакомиться не только с его красивой архитектурой и музеями, но и музыкальной культурой. В один из первых дней занятий увидел в вестибюле института распространительницу билетов во все зрелищные заведения города. Подошел к ней и стал изучать вывешенные рекламы. Распространительница билетов заметила, что я новичок, и решила мне помочь. Выяснив, что я еще нигде не был, она вдруг предложила:
– А Вы не хотите пойти в филармонию на фортепьянный вечер? Там будет играть наш замечательный ленинградский пианист.
Она назвала мне фамилию пианиста, но поскольку фамилия мне ни о чем не говорила, я ее тогда и не запомнил. – А Вы знаете, на его концерт обычным путем билет достать нельзя. Это я его достала лично для себя, но, к сожалению, пойти не смогу из-за сложившихся обстоятельств. Поэтому я Вам его и предлагаю, – сказала распространительница.
Признаюсь, мне было абсолютно все равно, куда пойти и что слушать или смотреть. Поэтому только спросил стоимость билета. Женщина сказала, что, если у меня сейчас нет денег, то она может сохранить билет до следующего прихода в институт. Но у меня требуемая сумма оказалась, и я его купил.
В день концерта пришел к филармонии заблаговременно и стал наблюдать за собирающейся публикой. Сразу обратил внимание, что здесь особенные слушатели. Во-первых, все были прилично одетыми. На некоторых дамах даже были, вероятно, дорогие украшения. Во-вторых, казалось, что все они друг с другом знакомы: при встречах все друг с другом раскланивались. Чувствовалось, что большинство слушателей пришло парами или семьями.
В фойе филармонии купил программку и узнал, кто будет играть, и какие произведения будут исполняться.
– И кто же это был? – спросила она.
Я назвал фамилию пианиста. И вдруг Пианистка произнесла:
– Да? Так я же с ним лично знакома! Он тоже работает в консерватории и при каждой встрече целует мне ручку.
– Вот счастливый человек! – произнес я как бы с завистью.
– Почему?
– Потому, что он имеет возможность целовать Вам ручку.
– Так он же имеет на это право! – сказала она, вероятно, имея в виду его служебное положение.
– А студентам Вы тоже разрешаете целовать Вам ручку? – задал ей провокационный вопрос, рассчитывая при положительном ответе поцеловать ее ручку.
– Конечно нет!
– Почему?
– Ну, во-первых, надо заслужить на это право, и, во-вторых, студентам надо сначала научиться это делать.
– Ах да! Я и забыл, что студентов сейчас этому не учат. Это когда-то дворянских юношей учили этому этикету. А мы – современные студенты – в этом вопросе абсолютно темные люди.
