Замок принцессы Ольденбургской
Алексей Викторович Хапров
Нет такого старинного замка, о котором не ходили бы разные легенды. Замок принцессы Ольденбургской – не исключение. Среди местных жителей ходит молва, что в нем по ночам слышатся странные голоса, что в его подвалах обитают призраки. Большинство людей, конечно, не верят в эти истории. Не верил в них и главный герой этой повести. Но вот, волею судьбы, ему пришлось устроиться туда ночным сторожем. И уже в самое первое своё дежурство он становится свидетелем чего-то странного и необъяснимого…
Замок принцессы Ольденбургской
Алексей Хапров
© Алексей Хапров, 2024
ISBN 978-5-0062-7363-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
Глава первая
По каменному лицу моего шефа, начальника отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства Воронежской областной прокуратуры Михаила Степановича Кормильцева, я уже с порога его кабинета понял, что зудящее беспокойство, что буравило меня сегодня с самого утра, было неспроста.
«Наверное, погода», – подумалось мне, когда я, проснувшись сегодня утром, ощутил где-то в глубине души такой, знаете ли, характерный едкий осадок, который чаще всего воспринимается как предвестник какого-нибудь приближающегося несчастья. При таком осадке обычно говорят: «Что-то у меня какое-то нехорошее предчувствие!»…
Да она и ночь была какой-то беспокойной! Какой-то идиотский сон! Его содержание я уже не помнил. Помнил только, что он был абсолютно бессмысленный, идиотский.
Окна были залеплены туманом, словно бы снаружи опустился дымчатый полог. Покрывавшая землю мерзкая, противная сырость чувствовалась даже сквозь оконное стекло.
Умывшись, я прошёл на кухню, где уже был собран приготовленный женой завтрак – салат с крабовыми палочками, яичница с ветчиной и чай.
– Наш чемпион, похоже, ещё дрыхнет, – проворчал я, усаживаясь за стол, имея в виду нашего десятилетнего сына Данила. Данилом мы назвали его в честь крёстного Регины – это имя моей жены. Я, правда, хотел назвать его попроще, Володей. Не в честь кого-то, а просто мне нравилось это имя. Но в итоге мы всё же назвали его Данилом – Регина всё-таки настояла на своём. Ну а «чемпион» – это потому, что их класс неделю назад занял первое место в школьной спартакиаде среди четвероклассников. Мой сын первенствовал в беге на стометровку, и очень этим гордился.
– Сейчас посмотрю, – вздохнув, отозвалась Регина и направилась в «детскую». До меня донёсся её рассерженный голос: – Даня! Это ещё что такое? Ты хочешь опять опоздать в школу? А ну-ка, немедленно подъём!..
На работе с утра всё было как обычно. Я с ходу погрузился в последние «нормативные акты органов местного самоуправления» – не затесалось ли в них что-нибудь такое, что не соответствует федеральному законодательству. Творчество, имевшее ярко выраженные снотворные свойства. Тридцать-сорок минут – и начинаешь зевать. Одно спасение – кофе.
Роман предавался своей любимой забаве – он угощал Оксану измышленными его неистощимым воображением впечатлениями о какой-то вчерашней вечеринке. Оксана воспринимала их с интересом.
Роман и Оксана – это мои сотрудники по отделу. Оба были молоды, каждому было по двадцать пять лет, так что их системы координат друг другу соответствовали. Чего не скажешь об ещё одной моей сотруднице, Зинаиде Павловне.
Зинаида Павловна, строгая незамужняя особа, чей «последний шанс» был уже далеко в истории, хмуро косилась на них и что-то читала на мониторе. Я не думаю, что найдётся какой-нибудь скульптор, который соблазнится лепить из неё Афродиту, но изначально она могла показаться дамой весьма привлекательной. Правда, это впечатление держалось лишь до тех пор, пока она не начинала что-нибудь говорить. Её голос очень походил на скрип наждачной бумаги о стекло. А исходивший от неё аромат… О, это был сущий ад! Я не знаю, как назывались её духи и сколько они стоили, но от этих духов в нашем отделе попередохли все мухи.
Причина хмурости Зинаиды Павловны была мне понятна. Накануне она немного повздорила с Оксаной. Дождавшись, когда мы с Романом выйдем из отдела, она полезла… точнее, попыталась полезть к ней со своими советами.
«Девочка, есть мужчины, которые созданы женщинам на погибель, и этот Роман – он один из них».
Оксана культурно парировала её совет, но Зинаида Павловна не сдавалась.
«Запомни, девочка, молодость – это большой недостаток!».
«Это для тех, у кого она уже позади», – уже менее культурно, снова парировала Оксана.
Откуда я об этом знаю? Оксана не постеснялась рассказать об этом «наезде» Роману. Ну а он уже поведал об этой «материнской заботе» Зинаиды Павловны мне.
Один час, второй, третий…
Подошло время обеда. Я спустился в столовую, положил пластиковый поднос на дюралевые направляющие и стал толкать его вперёд, постепенно продвигаясь в небольшой очереди.
Ложка, вилка, три кусочка хлеба, салат, зелёные щи, картошка с котлетой, компот…
– Как жизнь? – осведомилась подсевшая ко мне за стол Марина, моя однокурсница по университету. Она работала в соседнем отделе.
– Не жалуюсь. Во всяком случае, пока, – ответил я. – Сын, вот, на прошлой неделе чемпионом стал. Выиграл со своим классом школьную спартакиаду.
Марина вздохнула и, опустив голову, стала размешивать ложкой сметану в своём борще…
Закончив трапезничать, я вернулся на своё рабочее место, и вот тут-то «грянул гром».
– Вас просил зайти Михаил Степанович, – сообщила мне Зинаида Павловна…
Как я уже заметил в самом начале, лицо моего шефа было каменным. Ну, чтобы было более понятно, таким невозмутимым и бесстрастным, как восковая маска. Подобная гримаса бывает свойственна, наверное, отшельникам, круглосуточно размышляющим в своих пещерах о смысле жизни и бытия.
– Садись, – кивнул на стул он.
Я сел.
– Как дела?
– Нормально, – ответил я.
– Как дома?
– Проблем нет. Жена не «пилит». Сын, правда, стал немного лениться. Вчера, вот, принёс «тройку» по алгебре. Но зато на прошлой неделе стал чемпионом. Выиграл со своим классом школьную спартакиаду.
Кормильцев нахмурился, сжал губы, что сделало его похожим на птицу, и отвёл глаза.
– Тут вот какое дело, – сдавлено проговорил он. – Есть мнение проводить тебя на заслуженный отдых.
У меня под ложечкой стал нарастать ледяной ком.
На шефском столе залаял айфон. Михаил Степанович, не отвечая, убрал его в верхний ящик.
– Да, на заслуженный отдых, – ровным голосом повторил он, как бы подтверждая этот факт.
Повисла напряжённая пауза.
– И за что же такая честь? – каким-то хриплым, не своим голосом вымолвил я. – Я что-то натворил? Я чего-то набедокурил?
– Да ничего ты не набедокурил! – воскликнул мой шеф. Резкий изгиб губ, кривая улыбка. – Просто, понимаешь, пришло твоё время. Стаж работы в нашей системе у тебя уже большой – двадцать лет. Пенсия будет приличная, повыше средних зарплат!.. Да ты не расстраивайся, – подмигнул мне он. – Может это и к лучшему! Тебе сколько сейчас? Пятьдесят четыре? Да это же самый расцвет! Живи в своё удовольствие и наслаждайся жизнью. С такой-то пенсией чего не жить! Здоровье своё поправишь.
– У меня нет проблем со здоровьем, – хмуро пробурчал я.
– Ну, не скажи!.. Всё равно, здоровьем заняться надо. Когда возраст переваливает за пятидесят – самое время произвести «техобслуживание». Ну а если станет скучно, устроишься юрисконсультом на какое-нибудь предприятие. Что тебя, с твоим-то опытом, никуда не возьмут?
И тут меня осенила догадка.
– Понадобилось место для какого-то блатного отпрыска? – внимательно посмотрел на Михаила Степановича я.
– Ну… в общем, да, – смущённо кашлянул он.
– И почему выбор пал именно на меня, а не, скажем, на Зинаиду Павловну? Потому, что за меня заступиться некому?
Кормильцев вздохнул и развёл руками.
– Пиши заявление и езжай домой, – сочувственно вздохнул он.
Сопротивляться в такой ситуации было бессмысленно. Всё равно ведь всё будет так, как решило руководство. А ежели станешь буянить – этим только себе навредишь.
Я взял ручку. Михаил Степанович протянул мне чистый листок…
Приехав домой и облачившись в пижаму и тапки, я включил притулившуюся на подоконнике магнитолу и улёгся на диван. Из динамиков донёсся приятный мелодичный голос Джо Дассена. Я вытянул ноги и заложил руки за голову. В такой расслабленной позе хорошо думается как о жизни в целом, так и о своём личном месте в ней.
И что же мне теперь делать?
А может Кормильцев прав? А может для меня и вправду всё к лучшему, и у меня теперь действительно начнётся Жизнь? Жизнь с большой буквы, жизнь в своё удовольствие! Что я, не найду, чем себя занять! Вот, например, меня уже давно снедает желание попробовать себя на литературном поприще и написать какой-нибудь детективный роман. И не просто детектив, а мистический детектив! Мистические детективы – они сейчас в большой моде!
А и правда, в самом деле! В детстве у меня довольно неплохо получались школьные сочинения, я был редактором нашей школьной стенгазеты, и наша учительница по русскому языку и литературе настойчиво рекомендовала мне поступать на журфак. Её совету я, правда, не внял и после школы выбрал для себя юридическую стезю. О чём, кстати, ни разу не пожалел. Так что мне мешает вернуться сейчас к «истокам»?..
Щёлкнул замок. Распахнулась входная дверь. В квартиру, оживлённо о чём-то беседуя, ввалились мой сын и его приятель – они вернулись из школы. Данил удивлённо выпучил глаза.
– Пап, ты дома?
– Да, дома, – стараясь выглядеть спокойным, ответил я. – А что?
– Да так, ничего, – пробурчал мой сын и стал шептаться со своим одноклассником. По всей видимости, моё присутствие в квартире как-то препятствовало их планам.
Немного посовещавшись, они направились к выходу.
– Ты бы пообедал! – крикнул вдогонку я.
– Потом, – отозвался Данил.
Дверь закрылась, замок защёлкнулся.
За окном продолжал хмуриться ненастный день. А мой мозг пронзила новая идея.
А почему бы мне не попутешествовать? В прокуратуре, когда уходишь на пенсию, ведь полагается разовая выплата. Сумма там будет нехилой. Так почему бы мне не потратить её на какую-нибудь престижную туристическую поездку. Слетать, например, на Кубу! Или в Доминикану! Или в Италию! Или в Таиланд! Я ведь никогда в этих странах не был. Впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь!
Я поднялся с дивана и заходил по комнате взад-вперёд…
Вечером с работы вернулась Регина. Я откровенно поведал ей о случившемся.
– Ну что ж, чему быть – тому не миновать, – философски изрекла она.
Она произнесла это без всякого выражения. Ни сочувствия, ни насмешки, ни досады, ни злобы.
