ISBN :
Возрастное ограничение : 18
Дата обновления : 16.04.2024
Редактор развела руками.
Я достал блокнот, написал номер телефона и протянул вырванную страничку.
– Когда ждать звонка?
– Женя к нам обычно по понедельникам и четвергам забегает.
– Сегодня – понедельник!
– Значит, наверное, сегодня и заглянет. Как придет, передадим ваш номер. А там уж как у вас сложится.
Я встал.
– Вик, ты освободилась? – спросил редактора сидящий у другого компьютера парень. – Тогда глянь новую обложку.
Он повернул к ней монитор, на котором красовалась обнаженная барышня, прикованная к трубе наручниками. Под ней стилизованными под кровь буквами было написано: «Маньяк изнасиловал убийцу». Редактор какое-то время изучала сей шедевр скептическим взглядом, а потом сказала:
– Давай лучше наемного. Маньяк изнасиловал наемного убийцу!
– Ага, и съел, – пошутил я.
– Точно! – обрадовалась редактор. – Да! Маньяк-каннибал изнасиловал наемного убийцу! Витек, влезет еще строчка?
– Сейчас посмотрим, – ответил парень, отвернувшись к монитору, и застучал пальцами по клавиатуре.
– И еще, глянь в интернете барышню с бюстом побольше, – бросила редактор ему в спину. – Какая-то уж она у тебя совсем тощая.
– Зато в кровище! – не оборачиваясь, ответил парень.
– Простите, но ведь у меня в статье маньяк не ел убийцу, – робко отозвался седовласый господин в костюме, все это время так тихо просидевший у журнального столика, что я успел позабыть о его существовании.
– Федор Михалыч, ну перепишите чуток. Допишите, что съел, – улыбнулась ему редактор. – Знаю, у вас получится. Вы же у нас талантище! Просто гений!
– Ну что вы… – Господин смущенно махнул рукой, надувшись от гордости. – Ладно. Если завтра принесу новый текст, пойдет?
– Вы просто умница! Что б мы без вас делали!
Я направился к двери. Но, едва коснулся ручки, как вдруг дверь передо мной распахнулась – и я едва не столкнулся с невысокой белокурой девушкой.
– О! А вот тот самый автор, которого вы ищете! – воскликнула редактор. – Здравствуй, Женя!
Я опешил. Почему-то был уверен, что автор – мужик. Девушка смотрела на меня сквозь стекла очков в золотистой тонкой оправе широко распахнутыми темными глазами. Довольно красивыми, как я сразу отметил, хотя тут же упрекнул себя за подобные мысли.
– Добрый вечер, – сказал я с улыбкой.
Девушка пару секунд таращилась на меня таким взглядом, словно перед ней возник упомянутый маньяк-каннибал, а потом вдруг резко развернулась и, не говоря ни слова, быстро зашагала прочь по коридору.
– Подождите! – Я выбежал следом. – Я лишь хочу поговорить!
– Зато я не хочу с вами разговаривать, – холодно ответила она, не оборачиваясь.
– Почему? – опешил я.
– Не люблю святош! – Она остановилась и окатила меня волной презрения.
Я не ожидал подобной реакции, даже растерялся.
– С чего вы взяли, что я…
Но, перехватив ее взгляд (а смотрела она на большой серебряный крест у меня на груди), возражать не стал. «Значит, она одна из этих – мракобесов», – подумал я, обратив внимание на ее внешний вид. На ней был вполне приличный длинный белый плащ, но под ним – черная футболка с логотипом какой-то рок-группы, светлые потертые джинсы и проклепанный, как у металлистов, пояс. Вечно этих неформалов несет во всякую ересь… Так и захотелось схватить ее патлы да попортить красоту, треснув парочку раз о дверной косяк. Глядишь, дурь выбьется… Однако я тут же одернул себя, вспомнив, для чего пришел. Мне нужна информация, а ради этого придется потерпеть.
Пока я размышлял, журналистка воскликнула:
– Теперь, если позволите, я займусь работой, ради которой сюда пришла!
И скрылась за дверью редакции.
«И как теперь быть? – Я продолжал мяться в коридоре. – Что делать-то?»
Дверь снова распахнулась, блеснули стекла очков, а за ними – все тот же полный презрения взгляд:
– И если вы продолжите меня преследовать, я вызову с вахты охрану!
Снова дверной хлопок.
Я решил не рисковать и направился к лифту. Конечно, я мог уработать охранника одной левой. Не зря ведь целыми днями грушу пинаю! Да только подобная разборка скомпрометирует Орден. Отец Пейн вряд ли одобрит. Что касается журналистки… Был бы мужик – просто подкараулил бы его где-нибудь в переулке. Сдавишь цыплячью шею – мигом выложит все, что знает, и даже то, чего не знает. А тут девочка! Хочешь не хочешь, но придется призвать на помощь всю дипломатию, на какую способен.
Я вышел на крыльцо издательского комплекса и принялся ждать. Спустя примерно час-полтора дверь распахнулась и на пороге наконец появилась белокурая журналистка. Появилась – да так и осталась у раскрытой двери, глядя на меня со смесью страха и удивления. Словно я и правда маньяк какой-то. Я вдохнул, выдохнул и шагнул ей навстречу.
– Простите, что преследую вас. Не подумайте ничего плохого…
Я ожидал, что она снова нагрубит и скроется за дверью с криком: «Охрана!», однако на этот раз девушка повела себя дружелюбнее.
– Признаться, это я должна принести извинения, что так грубо вас послала, – с робкой улыбкой ответила она. – Редактор рассказала мне о вашей сестре. Я ведь не знала.
Оказалось, она просто приняла меня за одного из психов, которые, бывает, пишут (а некоторые даже приходят) к ним в газету. Логично: ведь какой человек с нормальной психикой будет читать такое?
– Значит, вы понимаете, насколько для меня важно выяснить, откуда у вас эта информация. – Сказав это, я машинально взял девушку за руку. И тут же отдернул ладонь. Во-первых, мне стало не по себе: я уже много лет не прикасался к женщинам из-за данного в Братстве обета. Во-вторых, реакцию девушки тоже адекватной не назовешь – она отпрянула от меня, как от прокаженного.
– Извините. У меня некоторые предубеждения против верующих, – тут же смущенно объяснила она. – Ничего личного.
– Атеистка?
– Скорее, скептик.
– Все одно – заблуждения.
– Это с чьей позиции посмотреть. Если с моей – заблуждаетесь вы, – парировала она и нахмурилась: – Да и вообще, вы пришли мне проповеди читать?
– Нет-нет, что вы, – поспешно успокоил я. У самого же зачесались кулаки. Эх, попадись ты мне в другой ситуации… И я вспомнил искаженное болью лицо девки-язычницы, недавно ставшей у меня на пути. Я попытался перевести разговор на более благоприятную тему.
– Ну, то, что вы пишете в газету страшилки про маньяков, я уже знаю. А чем еще занимаетесь? – спросил я. Хотя тут же поймал себя на мысли: я, что, с ней флиртую? В подобной манере я, наверное, не разговаривал с тех пор, как в начальных классах дергал девочек за косички. Но ведь нужно же как-то завязать разговор, чтобы постепенно перейти к сути.
– Я студентка. Учусь на журфаке, – несколько прохладно ответила она. – И, кстати, если проболтаю с вами еще дольше, рискую не успеть к закрытию общаги.
– Так давайте я провожу вас. По пути и поговорим.
Она кивнула:
– Тут недалеко.
Мы не спеша пошли вдоль дороги в сторону микрорайона.
– Итак, на чем мы остановились? – спросила она.
– На ужастиках, которые вы пишете.
– Нужна же какая-никакая практика. В серьезное издание начинающему писаке соваться бесполезно. Вот и приходится желтушничать. С другой стороны, в подобных СМИ есть где развернуться. Если не писать откровенную туфту вроде того, что ваяет дедушка-автор, даже интересно работать. К тому же я ничего не сочиняю. Некоторые наши писатели считают, что в подобных газетах главное – не правдиво, а правдоподобно. Я же придерживаюсь правила, что в материале могут быть домыслы, но я категорически против любого вымысла.
– Значит, вы пользуетесь только правдивыми источниками? – обрадовался я, что наконец смогу подойти к интересующей меня теме.
– Выведываете мою агентуру? – Она смерила меня насмешливым взглядом. – Вообще, журналистская этика не позволяет мне раскрывать имена моих информаторов. К тому же у меня пока нет причин вам доверять. Вдруг вы параноик, задумавший прикончить моего осведомителя по личным причинам?
– Я, что, похож на маньяка?
Она остановилась и пристально посмотрела мне в глаза:
– Нет, вы похожи на религиозного фанатика. А до фанатиков порой в вопросах садизма некоторым маньякам как до луны пешком.
Я почувствовал, как во мне снова заклокотала злость. Да кто она такая, чтобы судить о вере и каре Господней? В другое время, если бы кто-то мне такое сказал – уже умылся бы кровью! Между нашими взглядами словно проскочила искра ненависти. И вдруг я понял: это не просто предубеждение против религии! Похоже, в ее жизни случилось нечто такое, связанное с верой, что оставило рану в ее душе. Очень глубокую рану!
– Чем вам священники-то не угодили? – смягчился я.
Она не ответила. Лишь повернулась и молча пошла дальше. Мы углубились в сквер и по дорожке направились в сторону многоэтажек. В некоторых окнах уже горел свет: начинало смеркаться. Женя шла молча, хмуро глядя себе под ноги. Уж не знаю почему, но мне захотелось переубедить это озлобленное юное создание.
– Вы как-то искаженно судите о вере и о тех, кто стал на духовный путь, – начал я. – Иисус Христос учит нас любви и всепрощению. Вера – это свет, призванный спасти человечество…
– Даже если это свет от костров инквизиции? – резко оборвала Женя.
Я вдруг снова вспомнил недавний языческий шабаш, на котором мы карали еретиков, и их гигантские костры. А также другой костер – на котором сгорела ты, Рита, – и убийцу, предавшего тебя такой смерти. Кулаки мои невольно сжались, отозвавшись приятной болью разбитых в кровь костяшек.
– Человеческая душа бессмертна, – ответил я. – Да только бессмертие это может привести как в Рай, так и в Ад. И порой нет иного пути, чтобы вернуть еретика на путь истинный, кроме как очистить его душу костром.
Ее глаза сверкнули огнем дьяволицы. Я с вызовом встретил этот взгляд. Пусть думает что хочет, но, когда дело касается ереси, я был и буду беспощаден!
– Давайте так, – наконец медленно произнесла журналистка. – Уж лучше пусть каждый из нас останется при своем мнении. Постараемся быть терпимыми к убеждениям других. Ведь именно этому учит вас ваша вера?
Она резко повернулась и пошла вперед. Я так же молча побрел следом. «Да уж, после такого теперь сложно будет чего-либо от нее добиться, – упрекнул я себя, вспомнив о своей главной задаче. – Можно ж набраться терпения и промолчать. Вот что теперь делать?..»
Однако, когда мы остановились у дверей пятиэтажного общежития, девушка вдруг меня удивила:
– Хорошо. Кое в чем я все-таки смогу вам помочь.
И она рассказала, что однажды утром перед университетскими парами ее на вахте в общежитии окликнул охранник, поинтересовался, не журналистка ли она. «Журналистка, и что дальше?» – ответила Женя. И тогда охранник вручил ей сверток бумаг. Объяснил, что посреди ночи, когда он был на дежурстве, его разбудил стук в дверь. Это оказался парень. На глаза его был надвинут капюшон, так что лица было не разглядеть. Тот попросил охранника передать сверток любому студенту журфака. Сказал, что у него есть уйма сенсационных материалов криминального плана и он готов ими делиться. Мол, сам он красноречиво писать не умеет – вот ему и нужен тот, кто сможет грамотно обработать материал, подготовить к публикации, а также найти место, где эту самую публикацию осуществить. «Чего же ты сам не отдашь?» – спросил охранник. Парень ответил, что у него есть причины не раскрывать свою личность. Материалы касаются весьма опасных людей, которые могут отомстить. В общем, отдал сверток и был таков. Юная журналистка Женя отнеслась к этому скептически, и все же любопытство взяло верх – решила посмотреть. Материал и правда оказался сенсационным. Конечно же, на веру она все не приняла: первым делом покопалась в архивах СМИ, пообщалась со знакомыми в пресс-службе МВД. И поняла, что напала на золотую жилу: в редакции статью чуть с руками не оторвали. После этого парень с приятной регулярностью стал передавать ей материалы – один круче другого. Конечно же, девушка понимала, что он неспроста скрывает свое лицо и что у нее тоже есть повод опасаться. Поначалу ей было не по себе: вдруг те, кого он боится, придут и за ней? Хотя для журналиста любой плод – чем запретнее, тем слаще. К тому же за статьи неплохо платили…
– Теперь вы понимаете, почему у меня была такая реакция на ваш визит? – спросила она. – Представьте себя на моем месте: открываю дверь в редакцию, а там здоровенный парень весь в черном и с огромным крестом на груди. Ни дать ни взять инквизитор. Я и подумала: «Ну все – кранты!»
– Мне очень жаль, что напугал вас. А что касается материалов… Вы знаете, как связаться с вашим информатором?
– Честно? Понятия не имею! Но, признаться, мне и самой очень любопытно, кто же таскает мне эти писульки. Женское любопытство и все такое… – Она улыбнулась. – Я уже полгода печатаю статьи, а откуда берутся материалы, даже не знаю. Так что я тоже не прочь пообщаться с этим парнем.
Она задумалась.
– Давайте сделаем так: я расспрошу поподробнее охранника, который мне передает бумаги, а если чего узнаю, вам отзвонюсь. Идет? Черкните номер телефона.
Она протянула мне блокнот с ручкой и добавила:
– Если, конечно, пообещаете, что дальше разговоров ваше с ним общение не зайдет. А то знаю я: как поболтать о вере, так все вы святые праведники, а чуть что – мгновенно превращаетесь в кровожадных инквизиторов.
– Вы слишком предвзято судите о нас.
– Разве? – Журналистка указала на выглядывающую из-под моей куртки кобуру.
– Это не боевой пистолет – травматический.
– И он у вас, конечно же, исключительно для мирных проповедей.
– Обещаю, что с вашим информатором буду сама нежность, – ответил я, прикрыв курткой оружие и спрятав в карманы разбитые кулаки.
– И запомните. – Она сурово посмотрела мне в глаза. – Я помогаю вам вовсе не оттого, что ваши религиозные воззрения стали мне симпатичнее. Ваша сестра – невинная жертва. Мои убеждения, в отличие от христианских, не велят мне подставлять левые щеки, когда бьют по правым. Я считаю, что на зло нужно отвечать злом. И, если есть возможность наказать того, кто сделал это с вашей сестрой, – пусть его постигнет заслуженная кара.
«Вот это верно! – с одобрением подумал я. – Вот это по-нашему! Знаю, кто-то скажет, что не этому учит нас наша вера. Мол, как бы на моем месте поступил Иисус? Стал бы он отвечать злом на зло, а силой – на силу? Нет! Он бы простил! Именно к этому он призывает своих учеников! Однако последние две тысячи лет показали, что за веру нужно сражаться. Сотни языческих религий бесследно исчезли лишь потому, что их последователи сдались, отреклись и избрали единого бога… Да простит меня Господь за такие мысли, но это так! А вот если бы они сражались, если бы их вера оставалась крепка как сталь – неизвестно, что за храмы бы сейчас стояли на каждом углу. И именно благодаря героям – крестоносцам, что обнажали меч за свою веру, и инквизиторам, что беспощадно выжигали ересь, – над городами высятся кресты, а не идолы!»
– Ну все, пока, – вторглась в мои размышления журналистка Женя. – Я позвоню, как чего выясню.
– Буду ждать с нетерпением.
Девушка вошла в общежитие – я же все продолжал стоять, а в голове шла борьба двух идей. «И все же: сражаясь за свою веру, разве мы не нарушаем тем самым заповеди Христа? – думал я. – Так что же все-таки верно: смиренная гибель или добро с кулаками?» И вдруг я понял, что прямо в этот самый момент совершаю наиболее гнусный грех – сомневаюсь! Вера не терпит сомнений! Сомнения – путь к ереси! Если бы в тот момент у меня под рукой оказалась плеть, я содрал бы ею кожу со своей спины. Еретические мысли требуют сурового наказания. «Вот только чем я могу наказать себя прямо здесь и сейчас? – подумал я, глядя по сторонам. И придумал: – Поклянусь, что два часа не сойду с этого места!»
И, отойдя в сторону, чтобы не мешать проходящим студентам, я закрыл глаза и зашептал молитву.
День второй
Едва я пришел утром на работу, сразу же встретил его. Мой натренированный взгляд мгновенно выхватывает детали: фенька на запястье, голова в толстых косичках-дредах, поверх них, несмотря на теплую весеннюю погоду, берет в зелено-желто-красную полоску, на шее – латунный кулон в виде конопляного листочка. На фоне нашего дресс-кодированного коллектива он – как попугай среди пингвинов. И я тут же даю ему прозвище: Попугай.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом