Сергей Обухов "Пантеон и царский культ в Коммагене. Эпоха Митридата I Каллиника и Антиоха I Теоса. Историко-археологическое исследование"

Информативность коммагенских надписей весьма неоднородна. Наиболее известная и хорошо сохранившаяся объемная надпись из Нимруд-Дага, так называемый «Закон Антиоха» (OGIS. I. 383), содержит весьма полную информацию об установлении царского культа и культа династии. Но в ней недостаточно информации о божествах царского пантеона, так как Антиох сообщает там лишь о возведении статуй богов. Правда, из надписи можно почерпнуть сведения о составе царского пантеона и некоторых религиозных доктринах, составляющих царскую идеологию. Большой эпиграфический фрагмент из Самосаты (OGIS. I. 404) дублирует надпись из Нимруд-Дага и новых данных не дает. Еще один небольшой фрагмент этой надписи был опубликован В.В. Йорке в 1898 г. – это аналог соответствующих строк нимруд-дагской надписи[58 - Yorke V.W. Inscriptions from Eastern Asia Minor // JHS. 1898. Vol. XVIII.]. Чтение некоторых отдельных спорных мест этого фрагмента было позднее уточнено А. Вилхельмом[59 - Wilhelm A. Zu der Inschrift K?nig Antiochos I von Kommagene aus Samosata // Wiener Studien. Zeitschrift f?r klassische Philologie. 1929. Bd. XLVII. S. 127–130.], а также исправлено и дополнено Ф.К. Дёрнером и Р. Науманном[60 - D?rner F.K., Naumann R. Op. cit. S. 31–36.].

Больше сведений содержат посвящения различным богам царского пантеона, которые были установлены Антиохом I на Западной и Восточной террасах Нимруд-Дага в виде барельефов и статуй (OGIS. I. 384–387). Имена этих богов позволяют осветить процесс формирования коммагенских синкретических культов и раскрыть их сущность. В некоторых надписях указываются функции богов, как это отражено в посвящении богине Коммагене (OGIS. I. 386).

На месте царского святилища в Арсамее-на-Евфрате К. Хуманн и О. Пухштейн обнаружили большую надпись из шести столбцов, являющуюся аналогом «Закона Антиоха». Очень интересен ее VI столбец, правда, сохранившийся очень фрагментарно. Впервые она была издана первооткрывателями[61 - Humann K., Puchstein O. Op. cit. S. 366–367.], затем переиздана Л. Жалабером и Р. Мутерде[62 - Jalabert L. et Mouterde R. Op. cit. P. 52–53.]. Ф.К. Дёрнер и Р. Науманн на основе аналогичной самосатской надписи дополнили и уточнили ее чтение в уже упомянутом труде, вышедшем в 1939 г.[63 - D?rner F. K., Naumann R. Op. cit. S. 24–29.] В ней излагаются иранские религиозные доктрины, составляющие одну из основ царской идеологии и царского культа Антиоха I. Кроме того, в ней содержатся отрывочные, но весьма ценные данные о культах Коммагенского царства. В III столбце надписи имеются указания на существование в Коммагене представлений о «беспредельном времени» – религиозной категории, характерной для зерванистских (или предзерванистских?) верований. Там же говорится о локальном культе богини Аргандены[64 - Jalabert L., Mouterde R. Op. cit. P. 47.].

Надписи из другого культового центра Коммагены – Арсамеи на реке Нимфей изданы Ф.К. Дёрнером[65 - D?rner F.K. Arsameia am Flusse Nymphaios // BO. 1952. IX. № 3/4. S. 93–95. Abb. 2–3; D?rner F.K. Die K?nigsresidenz Arsameia am Nymphenfluss // Das Altertum. Bd.2. Heft. 2. 1956. S.71–76; D?rner F.K., Goell Th. Die Ausgrabungen im Hierothesion des Mithradates Kallinikos von 1953–1956. Berlin, 1963. S. 40–58, 93, 94, 96.]. Они имеют сходство с нимруд-дагским законом и отчасти с надписью из Арсамеи-на-Евфрате. Надпись из Софраз-Кея – одного из центров царского культа Коммагены – была опубликована Й. Вагнером[66 - Wagner J. Neue Funde zum G?tter und K?nigskult unter Antiochos I von Kommagene // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift f?r Archaologie und Urgeschichte. Sondernummer, 6. 1975. S. 54–58.]. Она содержит информацию о культах царских божеств Аполлона-Гелиоса и Артемиды Диктинны, почитание которых характерно для начального периода правления Антиоха I. Это заставляет признать, что примерно до середины 60?х гг. I в. до н. э. в официальной идеологии этого коммагенского царя наблюдался приоритет эллинских или скорее малоазийско-эллинских богов над греко-иранскими, которые в нимруд-дагских надписях выступают в качестве царских. Впрочем, после смерти Антиоха I и его сына Митридата II (36–20 гг. до н. э.) в царской идеологии властителей античной Коммагены фиксируется определенный возврат к старым культам, в том числе и к культу Аполлона-Гелиоса. Это связано с процессами провинциализации и «квазиэллинизации» в рамках Римской империи.

Большинство надписей Коммагены служат основой для реконструкции царского и династического культа Антиоха I Коммагенского. Особенно ценны в этом отношении надписи Нимруд-Дага – посвящения предкам с Западной и Восточной террас этого святилища (OGIS. I. 388–402) и «Закон Антиоха», освещающий культ властителя во всех подробностях. Остальные надписи – из обеих Арсамей, Самосаты, Адийамана и других центров – являются более или менее подробными копиями указанного манифеста. В постановлениях по-разному расставлены акценты: если в большой нимруд-дагской надписи упор сделан на культ Антиоха I, то, например, в надписи из Арсамеи-на-Нимфее говорится преимущественно о почитании предков царя. Уникальной можно назвать надпись из Арсамеи-на-Нимфее, где сообщается о зачатках царского и династического культа при отце Антиоха I – Митридате I Каллинике, основателе первого в Коммагене царского мавзолея.

Наряду с эпиграфическими памятниками, большое значение для изучения культов коммагенского пантеона имеет археологический материал. Первыми к изучению древностей эллинистической Коммагены обратились уже упомянутые турецкие исследователи О. Хамди Бей и О. Эффенди. В 1882 г. они провели раскопки на горе Нимруд-Даг, описав их результаты в обобщающем труде, опубликованном в 1883 г. Правда, характер публикации ими нимруд-дагских древностей носит во многом предварительный и общий характер ввиду недостаточной тщательности, проявленной при обследовании этого памятника. Часть найденных барельефов и статуй божеств была атрибутирована ими неверно, неправильно датирован и сам памятник – временем Антиоха IV (38–72 гг. н. э.)[67 - Hamdi Bey O., Effendi O. Op. cit. P. 1–30, XI–XX. Pl. 1–34.]. Впрочем, это можно объяснить и низким уровнем развития техники археологических раскопок в ту эпоху.

Германские ученые К. Хуманн и О. Пухштейн в 1883 г. скрупулезно и с большой тщательностью описали нимруд-дагское святилище, расчистив часть его террас и дав его подробное описание. Они описали и другие царские святилища Коммагены, в том числе в Арсамее-на-Евфрате. В их фундаментальном труде, наряду с эпиграфическим материалом, большое место отведено археологии; подробно рассматриваются статуи богов, барельефы, на которых изображен царь, пожимающий руку царским божествам. Больше половины их труда посвящено памятникам Нимруд-Дага, хотя в нем говорится и о других изваяниях и барельефах, обнаруженных на месте бывших центров царского культа. Труд К. Хуманна и О. Пухштейна до сих пор остается ценным эпиграфическим и археологическим пособием для изучения различных сторон религиозной и культурной жизни Коммагенского царства[68 - D?rner F.K., D?rner E. Von Pergamon zum Nemrud Dag. Die arch?ologischen Entdeckungen Karl Humanns. Mainz, 1989. S. 261–287.].

Новый этап археологических исследований в Коммагене начался после Второй мировой войны. В 1950–1970?е гг. американо-германская экспедиция под руководством Т. Гелль и Ф.К. Дёрнера провела полномасштабные раскопки многих коммагенских памятников. Особенно тщательно изучались центры царского и династического культов. Т. Гелль вела работы в Нимруд-Даге и практически раскопала это царское святилище, а Ф.К. Дёрнер активно занимался исследованиями крупнейшего центра царского и династического культов в Арсамее-на-Нимфее, фактически открыв этот памятник. В 1961 г. Ф.К. Дёрнер при обследовании окрестностей современного турецкого города Адийамана обнаружил скальную гробницу одной из представительниц коммагенского царского дома, датирующуюся, вероятно, временем Антиоха III (17 г. до н. э. – 17 г. н. э.). При входе в гробницу была изображена сцена рукопожатия царя и царицы (или его дочери). В центре композиции 12?лучевая звезда, а под ней полумесяц. Изображение подобной символики позволило по-новому поставить вопрос об астральном апофеозе в царском и династическом культах властителей античной Коммагены. Возможно, это свидетельствует и о наличии у ее царей династической символики. Результаты этих исследований публиковались в ряде научных и научно-популярных изданий[69 - О Нимруд-Даге см.: Goell T. Nimrud Dagh. The Tomb of Antiochus I King of Commagene // Archaeology. 1952. № 4. P. 136–144; Mellink J.M. Archaeology in Asia Minor // AJA. 1955. Vol. 59. № 3. P. 238–240. Pl. 70–71. Fig. 5–9; Goell Th. and D?rner F.K. Nimrud Dagh // Illustrated London News. June 18, 1955. P. 1096–1098. Fig. 1–25; Goell Th. and D?rner F.K. The Tomb of Antiochus I // Scientific American. 1956, July. P. 38–44; Goell Th. The Excavation of the «Hierothesion» of Antiochus I of Commagene on Nemrud Dagh (1953–1956) // BASOR. 1957. № 147. P. 4–22; Mellink J.M. Archaeology in Asia Minor // AJA. 1958. Vol. 62. № 2. P. 101–103. Pl. 19–20. Fig. 12–16; Goell Th. Throne above the Euphrates // National Geographic Magazine. 1961, March. Vol. 119. № 3. P. 390–405; Nemrud-Dagi. The Hierothesion of Antiochus I of Commagene / Ed. by D.H. Sanders.Winona Lake, 1996. Vol. 1–2.Об Арсамее-на-Нимфее см.: D?rner F.K. Arsameia am Flusse Nymphaios // BO. 1952. IX. № 3/4. S. 93–96. Abb. 1–4; D?rner F.K. Die Grosse K?nigs Inschrift von Kommagene // Umschau in Wissenschaft und Technik. 1953. Heft. 53. № 5. S. 143–146; D?rner F.K. Arsameia Nymphaios // AS. 1954. № 4. P. 14–15; D?rner F.K. Die K?nigsresidenz Arsameia am Nymphenfluss // Das Altertum. 1956a. Bd. 2. Heft. 2. S. 67–82; D?rner F.K. Das Geheimnis des Burgbergers von Arsameia // Der Bohrhammer. 1956b. J. 18. Heft. 1. S. 10–22; D?rner F.K, Goell Th. Arsameia am Nymphaios. Die Ausgrabungen im Hierothesion des Mithradates Kallinikos von 1953–1956. Berlin, 1963; Hoepfner W. Arsameia am Nymphaios. Ausgrabungen 1963 und 1964 // AA. 1965. Heft. 2. S. 190–235. Abb. 1–19; D?rner F.K. Kommagene. Forschungsarbeiten von 1967 bis 1969 // IM. 1969/1970. Vol. 19/20. S. 255–272. Abb. 1–5. Taf. 48–53.О Хайдаране-Ташгедике наиболее обстоятельной является статья М. Блемера: Bl?mer M. Das Felsrelief von Hayadaran (Tasgadik) in der Kommagene // Asia Minor Studien. Bd. 64. Von Kummuh nach Telouch. Historischen and arch?ologischen Untersuchungen in Kommagene. Bonn, 2011. S. 395–407; см. также: Colledge M.A.R. The Parthian Art. London, 1977. P. 91.].

В начале 1970?х гг. в местечке Софраз-Кей на северо-востоке Коммагены обнаружили и исследовали новый теменос – «священный участок» святилища, построенного Антиохом I. В манифесте об установлении царского и династического культов, установленном в этом месте, читаются имена двух богов, в честь которых коммагенский царь возвел это святилище – Аполлон-Гелиос и Артемида Диктинна[70 - Wagner J. Neue Funde zum G?tter und K?nigskult unter Antiochos I von Kommagene // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift f?r Arch?ologie und Urgeschichte. Sondernummer 6, 1975. S. 54–58.], о которых исследователи применительно к Коммагене до тех пор не имели сведений.

Часть археологических материалов опубликована в историко-археологическом сборнике Antike Welt за 1975 г., который полностью посвящен Коммагене от эпохи хеттов до начала III в. н. э. Особенно следует отметить уже упомянутую статью Й. Вагнера о новых находках скульптуры, барельефов и надписей за 1960–1970?е гг.[71 - Wagner J. Op. cit. S. 51–59. Abb. 75–86.], статью Э. Дёрнер о новых раскопках в Нимруд-Даге[72 - D?rner E. Ritt zu den Himmlisch Thronen // Antike Welt. Kommagene… S. 22–26. Abb. 20–23.], любопытную статью В. Хаазе о сущности царского культа в Коммагенском царстве[73 - Haase W. Voraussetzungen und Motive des Herrscherkultes von Kommagene // Antike Welt. Kommagene… S. 17–21.], статью Ф.К. Дёрнера о династическом культе Антиоха I Коммагенского[74 - D?rner F.K. Die Ahnengalerie der Kommagenischen K?nigsdynastie // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift fur Archaologie und Urgeschichte. Sondernummer 6, 1975. S. 26–31.], работу В. Хёпфнера о коммагенской архитектуре[75 - Hoepfner W. Architektur in Kommagene // Antike Welt. Kommagene. S. 43–50. Abb. 60–74.] и статью того же Й. Вагнера о римском присутствии на Верхнем Евфрате после 72 г. н. э.[76 - Wagner J. Die R?mer am Euphrat // Antike Welt. Kommagene… S. 68–82. Abb. 94–129.] В настоящее время в археологическом отношении Коммагена обследована достаточно хорошо, что дает возможность исследователям, в том числе и местным турецким, составлять компендиумы общего характера о памятниках Коммагены. Работы турецких археологов Г. Ачара[77 - A?ar G. Nemrud. Ankara, 2004.], М. Чобана[78 - ?oban M. Nemrud. Adiyaman, 2010.] и Н. Башгелена[79 - Basgelen N. Mount Nemrut. Ankara, 2012.] в научно-популярной форме суммируют результаты археологических работ. К этой же категории работ можно отнести и книгу Ф.К. Дёрнера об археологических и эпиграфических древностях Коммагены[80 - D?rner F.K. Der Thron der G?tter auf dem Nemrud Dag. Mainz, 1981.]. Из старых работ, основанных на материалах археологии, следует назвать разделы о Коммагене в трудах Ф. Сарре[81 - Sarre F. Die Kunst des Alten Persiens. Berlin, 1923. S. 26–29. Taf. 52–58.], Д. Шлюмберже[82 - Шлюберже Д. Эллинизированный Восток. М., 1985. С. 43–49 с ил.], Р.М. Гиршмана[83 - Ghirshman R.M. Iran: The Parthians and Sasanians. London, 1962. P. 59–69. Pl. 72–81.], Э. Акургаля[84 - Akurgal E. Ancient Civilizations and ruins of Turkey from prehistoric times until the end of the Roman Empire. Istanbul, 1970. P. 348–351. Fig. 167–168. Pl. 112.], где характеризуются по преимуществу древности Нимруд-Дага.

Археологические работы продолжались на территории исторической Коммагены и в последующее время. В 1980–1990?е гг. частично раскапывалась Самосата – столица Коммагенского царства[85 - Mellink J.M. Archaeology in Asia Minor // AJA. 1984. Vol. 88. № 4. P. 457; Mellink J.M. Archaeology in Asia Minor // AJA. 1985. Vol. 89. № 4. P. 554.]. В ходе ее исследования были обнаружены некоторые новые материалы по истории культуры Коммагены в эллинистический период. При раскопках дворца коммагенской династии были найдены мраморная голова статуи коммагенского царя (Антиоха III?) и мраморный фрагмент головы статуи Зевса, исполненный в манере, характерной для провинциального искусства восточных провинций Римской империи. В 2014 г. они были опубликованы[86 - Nemrud Dagi. Recent archaeological research and conversation activities in the tomb sanctuary on mound Nemroud / Ed. by. H.A.G. Brijder. Berlin-Boston, 2014.].

Весьма значительные результаты были получены при раскопках античной Селевкии-на-Евфрате (современной Зевгмы), в ходе которых был обнаружен еще один неплохо сохранившийся барельеф с изображением сцены рукопожатия Антиоха I Коммагенского и Аполлона-Гелиоса, датирующийся, очевидно, первыми годами его правления[87 - Rose B. Ch. A New Relief Antiochus I of Commagene and other Stone Sculpture from Zeugma // Excavations at Zeugma. Conducted by Oxford Archaeology / Ed. by W. Aylwerd. California, 2013. P. 220–231. Fig. 1–2.]. Вместе с аналогичными барельефами из Самосаты[88 - Этот фрагментарный барельеф воиспроизведен и охарактеризован в работе Х. Вальдманна, краткий анализ которой дан ниже, в Обзоре Историографии (Waldmann H. Die Kommagenischen Kultreformen unter K?nig Mithradates I Kallinikos und seinem Sohne Antiochos I. Leiden, 1973. S. 24–27. Taf. 5).] и Софраз-Кея[89 - Wagner J. Neue Funde… S. 55–58. Abb. 77.], найденными еще в 1960–1970?е гг., эта стела свидетельствует о преобладающей роли греко-малоазийских культов в царской религии и идеологии Антиоха I до начала строительства святилища на горе Нимруд-Даг в середине 60?х гг. до н. э.

В 1997 г. немецкими археологами в местечке Долихе было обнаружено святилище бога Митры, расположенное в естественном гроте. На одной из стен пещеры вырезана сцена ритуального убийства быка Митрой, правда, плохо сохранившаяся. Исследователи, открывшие этот памятник, не могут прийти к однозначному выводу о точной датировке митреума в Долихе. Они склонны отнести его к последним годам существования независимой Коммагены либо к раннеимператорскому времени. Как полагают авторы, находка святилища Митры в Долихе по-новому ставит вопрос о происхождении римского митраизма[90 - Winter E., Schutte A. Neue Forschungen in Kommagene // Historisch-Arch?ologischer Freundeskreis. 1997. S. 31–37.], хотя, по нашему мнению, эта гипотеза является достаточно спорной (Глава 2. § 2).

Определенное значение для истории культуры античной Коммагены имеют нумизматические источники. Особенно это касается монет Антиоха I Коммагенского и его отца Митридата I Каллиника. Иконография их монет позволяет сделать ряд выводов о развитии царского культа и династической пропаганды в эпоху правления этих царей. Достаточно полное описание коммагенских монет II в. до н. э. – I в. н. э. вышло уже в конце в XIX в. и было составлено Э.Э. Бабелоном в рамках обширного труда, посвященного монетному делу Селевкидской державы, Древней Армении и Коммагены[91 - Babelon E. Les Rois de la Syrie, dArmenie et de Commagene. Paris, 1890. P. CCVIII–CCXVIII, 217–223. Pl. XXX. 1–18.]. Его труд и по сей день имеет научную ценность. В какой-то мере его труд дополняет статья О.А. Тачяюрека, посвященная коммагенским монетам эллинистическо-римской эпохи и опубликованная в том же Antike Welt за 1975 г.[92 - Tasy?rek O.A. Die M?nzpragung der K?nige von Kommagene // Antike Welt. Kommagene… S. 42–43. Abb. 44–48.] В 2016 г. также вышел каталог Ф.Л. Ковача, в котором были обобщены его изыскания по эллинистическо-римской нумизматике Армении, Софены и Коммагены, во многом пересматривающий и дополняющий выводы Э.Э. Бабелона[93 - Kovacs F.L. Armenian Coinage in the Classical Period. Lancaster; London, 2016. P. 39–50. Pl. 18–24.].

Таким образом, археологические материалы являются важнейшим источником для изучения истории и культуры античной Коммагены, в первую очередь эпохи Антиоха I Коммагенского.

Обзор историографии

Специальных работ по религии и царским божествам в античной Коммагене и собственно по царскому и династическому культу ее властителей не очень много. В целом, по этой причине мы вынуждены отказаться от поэтапного анализа историографии ввиду сравнительно небольшого их количества. Начнем с основополагающих монографий, претендующих на всесторонний охват интересующей нас темы.

Одной из важнейших и достаточно ранних является книга Х. Дерри о царском культе при Антиохе I[94 - D?rrie H. Der K?nigskult des Antiochos von Kommagene im Lichte neuer Inschriften-Funde. G?ttingen, 1964. S. 10–236.]. Культам богов в ней уделяется недостаточно внимания, так как автор в основном рассматривает проблему почитания Антиоха I, анализируя большую нимруд-дагскую надпись. Х. Дерри пытается доказать, что культы коммагенских божеств носили исключительно астральный характер и олицетворяли планеты и звезды согласно догматам греко-халдейской астрологии. Поэтому статуи и барельефы Нимруд-Дага автор связывает с небесными светилами, изображенными на «звездном льве» – царском гороскопе. Их взаимная конфигурация приурочена, по мнению автора, к 7 июля 62 г. до н. э. – дате, связанной с апофеозом царя. Х. Дерри весьма прямолинейно полагает, что греко-иранский синкретизм в коммагенских культах сложился только в эпоху Антиоха I, а до этого можно говорить только про греческие элементы в официальной религии Коммагены. Но при этом бесспорным представляется ряд других замечаний автора. Так, безусловно, правильно его утверждение о том, что почитание Антиоха I как божества во многом носило утилитарный характер и означало выражение лояльности со стороны его подданных. Весьма любопытно и его замечание о связи Тюхе, царской удачи Антиоха I Коммагенского, с иранским фарном – царской благодатью.

Антитезой работы Х. Дерри можно считать труд Х. Вальдманна, посвященный культам богов Коммагены, входящих в царский пантеон[95 - Waldmann H. Die Kommagenischen Kultreformen unter K?nig Mithradates I Kallinikos und seinem Sohne Antiochos I. Leiden, 1973. S. VII–XXII, 3–257. Taf. I–XXXVIII.]. Большое внимание Х. Вальдманн уделяет и проблеме греко-иранского синкретизма в коммагенской религии. Фундаментальный тезис этого исследователя, проходящий красной нитью через его работу, заключается в том, что греко-иранский синкретизм в пантеоне богов Коммагены и, соответственно царский культ, сложился уже в эпоху Митридата I Каллиника, отца Антиоха I Коммагенского. Х. Вальдманн пытается это доказать, привлекая в основном археологический материал из Нимруд-Дага и Арсамеи-на-Нимфее. Проанализированы в его работе и коммагенские царские надписи, правда, с большим количеством натяжек, связанных с попытками отнести часть надписей ко времени Митридата I Каллиника. Однако датировать ряд археологических памятников, привлекаемых Х. Вальдманном, временем отца Антиоха I не представляется возможным. В то же время его утверждение о том, что греко-иранский синкретизм коммагенских культов начал складываться до Антиоха I Коммагенского не лишено некоторой убедительности, как об этом свидетельствуют некоторые находки в Арсамее-на-Нимфее. По крайней мере сложение пантеона коммагенских царских богов вряд ли было одномоментным актом. Кроме того, Х. Вальдманн подробно анализирует отношения между царем и божествами его пантеона, касаясь в большей степени связи Антиоха I Коммагенского и Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса. Без сомнения, труд названного исследователя является весьма серьезной попыткой дать целостную картину развития религии Коммагенского царства в период правления Митридата I Каллиника и его сына Антиоха I.

Доклад Ж. Дюшен-Гюйумина, опубликованный в материалах 2?го конгресса по митраистике, носит более общий характер. Его автор достаточно подробно останавливается на взглядах ряда ученых, касающихся культов Коммагены и их взаимодействия в рамках официального пантеона. Теорию Х. Дерри он критикует, называя ее слишком отвлеченной, и указывает, что не все культы вписываются в его систему. К каким-то новым выводам докладчик не приходит, надеясь на новые поступления археологического материала, которые, по его мнению, помогут решить эту проблему[96 - Duchesne-Guillemin J. Iran and Greece in Commagene // Etudes Mithriaques: Actes du 2

Congress International Teheran. Tehran-Li?ge, 1978. P. 187–199. Некоторые суждения и размышления, касающиеся официальной религии Коммагены времени Митридата I и Антиоха I, содержатся и в общем труде Ж. Душен-Гюйумина о религии Древнего Ирана, в котором автор также не приходит к каким-либо конкретным выводам (Duchesne-Guillemin J. La religion de L Iran ancien. Paris, 1962. P. 254–255).].

Ряд работ посвящен культам тех божеств, которые входили в царский пантеон Антиоха I Коммагенского. Наибольшее внимание их авторами уделялось Аполлону-Митре-Гелиосу-Гермесу как одному из наиболее значимых божеств коммагенского царского пантеона. Уже в работах первой трети XX в. делались попытки выявить некоторые черты культа солнечного божества коммагенского царского пантеона эпохи Антиоха I. Так, в 1911 г. в Лейпциге вышел очерк Т. Клюге о почитании Митры в Древнем Иране, в период эллинизма и в Римской империи. Характеризуя поклонение Митре в эллинистическую эпоху, автор говорит и о коммагенском культе Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса, предполагая, что в основе его лежало почитание греческого Аполлона, правда, слегка иранизированного, судя по костюму этого божества[97 - Kl?ge Th. Der Mithrakult. Seine Anfange, Entwicklungsgeschichte und seine Denkm?ler. Leipzig, 1911. S. 7.]. Мнение Т. Клюге представляется спорным, о чем подробнее будет сказано в параграфе, посвященном культу Аполлона-Гелиоса-Гермеса.

Более любопытными представляются замечания об этом культе, высказанные Х. Грессманом в труде о восточных религиях в эллинистическо-римское время, опубликованном еще в 1930 г. Автор вполне обоснованно связывает эпитет «Справедливый» в титулатуре Антиоха I Коммагенского с аналогичной характеристикой Митры. Он указывает, что митраистская составляющая играла важную роль в культе и идеологии коммагенского властителя. Не менее обоснованы его указания на астральный характер культа Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса, на совмещение дня рождения царя и «дня рождения Митры» 16 числа каждого месяца[98 - Gressmann H. Die orientalischen Religionen im hellenistisch-r?mischen Zeitalter. Berlin und Leipzig, 1930. S. 143–144.]. Замечания Х. Грессмана весьма ценны, поскольку на их основе можно в полной мере выявить большое значение Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса в коммагенском царском культе.

Новый этап в изучении культа Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса наступил в 1960–1970?е гг. в связи с новыми археологическими находками, прежде всего в Арсамее-на-Нимфее, где был открыт фрагментарный барельеф со сценой рукопожатия солнечного божества и коммагенского царя. В материалах конгресса по митраистике 1975 г. Ф.К. Дёрнер опубликовал доклад о Митре в Коммагене, привлекая по большей части материал из Арсамеи-на-Нимфее. Автор, оспаривая выводы Х. Дерри, приходит к выводу, что синкретический культ божества Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса мог существовать и до Антиоха I. Не обходит он и вопрос о месте Аполлона-Гелиоса в пантеоне Антиоха I. По его мнению, это божество, обладая, по сути, сходными функциями, могло сосуществовать в рамках одного пантеона с культом Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса[99 - D?rner F.K. Mithras in Kommagene // Etudes Mithriaques: Actes… S. 123–133. Abb. 1–4.].

Культу Митры в Коммагене и его памятникам посвящена статья Э. Швертхайма в журнале Antike Welt за 1975 г. Автор присоединяется к мнению, согласно которому Антиох I выступал перед своими подданными в качестве воплощения Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса. Э. Швертхайм полагает, что коммагенский материал, связанный с культом Митры, важен для решения вопроса об истоках митраизма в Римской империи. Он приходит к спорному выводу, что Коммагена, как и Киликия, являлась передаточным звеном в распространении митраизма на запад в пределы Римской империи[100 - Schwertheim E. Monumente des Mithras in Kommagene// Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift fur Archaologie und Urgeschichte. Sondernummer 6, 1975. S. 63–68. Abb. 90–93.].

В монографии И. Кампоса Мендеса о культе Митры в Древнем Иране, опубликованной в 2002 г., имеется небольшой раздел о культе коммагенского Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса. Автор подчеркивает иранскую основу этого культа, выделяя Митру как его центральный элемент. И. Кампос Мендес полагает, что остальные божества, имеющие греко-малоазийский характер, и составляющие этот единый культ, также сыграли немаловажную роль в создании образа Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса. Особую важность испанский исследователь придает тесной связи между коммагенским солнечным божеством и фигурой царя, прежде всего Антиоха I[101 - Campos Mеndes I. El culto el dios Mithra en la Persia Antigua. Enero, 2002. P. 64–66.].

Работа французского исследователя Р. Туркана посвящена античному митраизму как религиозному течению в Римской империи. Некоторое внимание автор уделяет и коммагенскому культу Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса, рассматривая его как предтечу римского Митры и митраистских мистерий. Он справедливо считает, что коммагенский Аполлон-Митра-Гелиос-Гермес не является в полной мере божеством митраистских мистерий римского времени. Один из его главных аргументов заключается в том, что в Коммагене не найдено ни одного памятника со сценой тавроктонии-принесения Митрой в жертву быка, которая является центральной в его мистериях римского времени. По справедливому мнению Р. Туркана, коммагенское божество – это, главным образом, покровитель царской власти и устроитель миропорядка[102 - Turcan R. Mithra et le Mithriacisme. Paris, 1993. P. 24–25.].

В труде А.Ж. Кука о культе Зевса как бога ясного и светлого неба отдельный раздел посвящен Зевсу-Оромазду и его культу. Автор считает, что это – синкретический греко-иранский культ с преобладанием варварских элементов. Он много пишет об иконографии этого божества, основываясь на нимруд-дагских материалах. Кук замечает, что отдельные элементы костюма Зевса-Оромазда характерны и для костюма Антиоха I Коммагенского, что, возможно, указывает на стремление царя воплотить себя в образе Зевса-Оромазда[103 - Cook A.J. A Study of Zeus. The God of a Bright Sky. Cambridge, 1914. P. 742–750.]. Несмотря на небольшой объем раздела о Зевсе в книге А.Ж. Кука, его выводами не стоит пренебрегать.

Весьма важное место в литературе занимала проблема царской религии античной Коммагены, причем выдвигались различные гипотезы о ее сущности. К примеру, в 1924 г. Х.Х. Шедер предположил, что четыре божества коммагенского пантеона Зевс-Оромазд, Аполлон-Митра-Гелиос-Гермес, богиня Коммагена и Артагн-Геракл-Арес составляют тетраду и являются ипостасями Зервана-Кроноса, грековосточного бога времени. Трое из них олицетворяют три стадии человеческой жизни: юность – зрелость – старость[104 - Schaeder H.H. Urform und Fortbildungen des mani-ch?ischen Systems // Vortr?ge der Bibliothek Warburg 1924/1925. Leipzig, 1927. S. 138.]. Интерпретация Х.Х. Шедера основана прежде всего на царских надписях времени Антиоха I, в которых идет речь о такой сакральной категории как «беспредельное время» – ?????? ???????. Ряд исследователей, в частности А. Христенсен[105 - Christensen A. Etudes sur le Zoreastrisme de la Perse antique. Kobenhavn, 1928. P. 57.], Х.С Нюберг[106 - Nyberg H.S. Questions de cosmogonie et de cosmologie mazdеennes II // JA. 1931. T. 219. P. 126–128.], Р.Н. Гиршман[107 - Гиршман Р.М. Религии Ирана от VIII в. до н. э. до периода ислама // Культура Востока. Древность и раннее Средневековье. Л., 1978. С. 71.], М. Бойс[108 - Boyce M., Grenet F. History of Zoroastrinism. Vol. 3. Zoroastrinism under Macedonian and Roman Rule. Leiden, 1991. P. 332–333.], согласились с такой оценкой религиозных представлений царской династии античной Коммагены.

Еще одна теория, касающаяся коммагенского пантеона, принадлежит Ж. Дюмезилю и связана с трехфункциональной системой в пантеонах древних индоевропейских божеств. Согласно Ж. Дюмезилю, Зевс-Оромазд и Аполлон-Митра-Гелиос-Гермес представляли религиозно-юридическую функцию, Артагн-Геракл-Арес – военную, а богиня Коммагена покровительствовала плодородию и материальному процветанию людей – подданных царя[109 - Dumezil G. L ideologie tripartie des indo-europeens. Bruxelles, 1958. P. 59–61.].

Обе гипотезы, с нашей точки зрения, вызывают существенные возражения, которые будут приведены в основной части нашей работы.

Интересное мнение о коммагенском официальном пантеоне содержится и в работе Р.Р.Р. Смита 1991 г., посвященной эллинистической скульптуре. Проанализировав стиль коммагенской скульптуры, автор заключает, что божества пантеона Антиоха I Коммагенского не могли существовать без поддержки государственной власти в лице правящего монарха[110 - Smith R.R.R. Hellenistic Sculpture. London, 1991. P. 228.]. Этот тезис, в общем, не вызывает сомнений; более спорно утверждение Р.Р.Р. Смита, что эти культы были созданы исключительно коммагенским царем.

Другой исследователь, Ф. Миллар, в главе об эллинистической Сирии, вошедшей в коллективную монографию, посвященную эллинизму на Востоке, пытается доказать, что в религии и культуре античной Коммагены I в. до н. э. фактически отсутствовала сиро-арамейская составляющая[111 - Millar F. The Problem Hellenistic Syria // Hellenism in East. The Interaction of Greek and non-Greek Civilizations from Syria to Central Asia after Alexander. Los-Angeles, 1987. P. 125.]. Но, как будет показано далее, это утверждение является более чем спорным.

Кроме барельефов с изображениями предков Антиоха I и посвятительными надписями в их честь, а также статуй богов царского пантеона, на обеих террасах Нимруд-Дага были установлены по две плиты с изображениями так называемого «звездного льва» – гороскопа коммагенского властителя. Естественно, что перед исследователями сразу встал вопрос: что означало расположение звезд на этом памятнике? Еще К. Хуманн и О. Пухштейн предложили собственное решение этой проблемы, правда, не совсем верное. Они исходили из некоторых неправильных астрономических предпосылок и поэтому ошибочно определили дату гороскопа как 17 июля 97 г. до н. э. Кроме того, они полагали, что указанная эта дата являлась днем рождения Антиоха I Коммагенского[112 - Humann K., Puchstein O. Reisen in Kleinasien und Nordsyrien.Berlin, 1890. S. 334–336.].

В фундаментальной монографии О. Нейгебауэра и Х.Б. Ван Хоезена об античных гороскопах и астрологии, вышедшей из печати в 1959 г., говорится и о «звездном льве» Антиоха I Коммагенского. Авторы последовательно опровергли всю аргументацию К. Хуманна и О. Пухштейна, особенно касающуюся дешифровки конфигурации звезд гороскопа (см. Глава 3. § 2). В итоге они правильно определили дату – 7 июля 62 или 61 г. до н. э. О. Нейгебауэр и Х.Б. Ван Хоезен считали, что эта дата могла быть днем вторичной интронизации Антиоха I и его утверждения на престоле Коммагены при содействии римского полководца Гн. Помпея, который к 62–61 г. до н. э. закончил свой Восточный поход[113 - Neugebauer O., Van Hoesen H.B. Greek Horoscopes. Philadelphia, 1959. P. 14–16.]. Однако и эту точку зрения нельзя признать верной, поскольку В. Хаазе в статье о царском культе Антиоха I Коммагенского убедительно показал, что гороскоп коммагенского царя необходимо связать с его астральным обожествлением[114 - Haase W. Voraussetzungen und Motive des Herrscherkultes von Kommagene // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift f?r Arch?ologie und Urgeschichte. Sondernummer 6, 1975. S. 18–19.].

Ряд интересных выводов об иконографии и сущности царского гороскопа Антиоха I Коммагенского содержится в небольшом этюде турецкого исследователя О. Гюне. Главный из них заключается в том, что так называемый «звездный лев» (см. далее: Глава. 2. § 2) представляет собой псевдогороскоп, объявляющий и прокламирующий полное астральное обожествление царя и отождествление его с другими божествами, символически представленными в виде звезд. Фактически перед нами один из элементов «царской пропаганды». Правда, слишком смелым выглядит тезис автора о том, что царь как раз и был представлен в виде мощного льва на плите с гороскопом[115 - G?ney O. An Iconological Study on the Lion Horoscope Relief of Nemrut Dag Hierothesion // Kommagene Nemrut Koruma ve Geli Programi. Ankara, 2008. URL: https://www.academia.edu/3412363/An_Iconological_Study_on_the_Lion_Horoscope_Relief_of_Nemrut_Dag_Hierothesion (дата обращения: 15.09.2018).].

Исследователи обращались и к определению сущности династического культа Антиоха I Коммагенского. Так, М.И. Ростовцев в одной из своих статей о культе династии селевкидских царей по археологическим материалам Дура-Европос предположил, что Антиох I Коммагенский заимствовал практику почитания греко-македонских и персидских предков у ранних Селевкидов, так как считал себя потомком Ахеменидов и Александра Великого[116 - Rostovtzeff M. I. ???????? // JHS. 1935. Vol. LV. P. 65.]. По поводу этой гипотезы следует сказать, что при всей своей привлекательности и остроумности, она остается недоказуемой ввиду скудости источниковой базы.

Этой же теме посвящена статья Ф.К. Дёрнера. Автор, опираясь на находки надписей и барельефов, найденных в ходе археологических исследований Нимруд-Дага в 1950–1960?е гг., подвергает убедительной критике реконструкции галереи царских предков в Нимруд-Даге, предложенные К. Хуманном и О. Пухштейном, а также Л. Джалабером и Р. Мутердом. Он предлагает свою, во многом справедливую и верную реконструкцию этого памятника[117 - D?rner F.K. Die Ahnengalerie der Kommagenischen K?nigsdynastie // Antike Welt. Kommagene. Zeitschrift fur Archaologie und Urgeschichte. Sondernummer, 6. 1975. S. 26–31.].

Германский исследователь Б. Якобс дополняет и частично пересматривает концепцию Ф.К. Дёрнера. В статье о предках Антиоха I Коммагенского по материнской линии им сделана попытка убрать из галереи женских предков коммагенского царя Клеопатру Тею – жену селевкидского царя Деметрия II Никатора и бабушку коммагенского царя, а также дополнить династический культ Антиоха именем его дочери Лаодики (?)[118 - Jacobs B. Die Reliefs der Vorfahren des Antiochos I. von Kommagene auf dem Nemrud Dagi – Versuch einer Neubenennung der Frauendarstellungen in den m?tterlichen Ahnenreihen // IM. 2000. Bd. 50. S. 297–306.]. В другой статье он выдвигает ряд интересных мыслей, касающихся религиозных воззрений, которые Антиох I Коммагенский вкладывал в почитание своих царственных предков, особо отмечая их негреческий характер. Он убедительно доказывает, что персидские предки Антиоха почитались им как фраваши, т. е. как духи усопших, помогающих живым. Достаточно обстоятельна и аргументирована его интерпретация ряда барельефов с изображениями царских предков Антиоха I, найденных при раскопках на горе Нимруд-Даг[119 - Jacobs B. Die Galerien der Ahnen des K?nigs Antiochos I von Kommagene on Nemrud Dagh // Images of Ancestors / Ed.by J.M. H?jte. Aarhus, 2002. S. 75–88.].

В другой работе Б. Якобс анализирует также иконографию портрета Антиоха I Коммагенского с Восточной террасы Нимруд-Дага. Он подробно рассматривает изображение царя и делает попытку выявить специфику его головного убора – армянскую тиару. Как полагает автор, головной убор царя позволяет говорить об отождествлении последнего с Зевсом-Оромаздом и Аполлоном-Митрой-Гелиосом-Гермесом. Точка зрения Б. Якобса совпадает с мнением А.Ж. Кука по данному вопросу (см. ранее). Кроме того, не вызывает сомнения и тезис Б. Якобса о реалистических тенденциях в скульптурном оформлении портретного изображения Антиоха I с Восточной террасы данного святилища, в отличие от аналогичной головы с его Западной террасы[120 - Jacobs B. Die Kopf des Antiochos I von der Ostterrasse des Hierothesions auf dem Nemrud-Dag // EA. 1991. Heft. 18. S. 133–140. Taf. 15–17.].

В 2012 г. вышла статья Б. Якобса о религиозной политике Антиоха I Коммагенского. Опираясь на эпиграфические и археологические источники из Нимруд-Дага, он рассматривает основные проблемы царского и династического культов и грековосточный синкретизм в эпоху Антиоха I. Автор приходит к важнейшему заключению, что два основных компонета в религиозной жизни правящей династии коммагенских Оронтидов – грекомакедонский и иранский – были равнозначны. Иранская составляющая культа Антиоха Коммагенского, по его мнению, имела ахеменидские корни, хотя ряд ее черт восходит к общеиранскому наследию. Безусловно, верен и его тезис, что греко-македонские эквиваленты иранских богов в пантеоне Антиоха I Коммагенского имели тесную связь с астральными элементами в культе и идеологии этого царя[121 - Jacobs B. Die Religionspolitik des Antiochos I. von Kommagene // Gottk?nige am Euphrat. Neue Ausgrabungen und Forchungen in Kommagene / (Hrsg.). J. Wagner. Darmstadt, Mainz. 2012. S. 99–108, 240–249.].

В этом же сборнике напечатана статья Б. Якобса, посвященная истории возведения монументального святилища царского и династического культов Антиоха I Коммагенского на горе Нимруд-Даг. На основании археологических и эпиграфических источников автор прослеживает этапы возведения комплекса и подробно описывает его устройство. Он полагает, что строительство святилища началось во второй половине 60?х гг. до н. э., а закончил его уже сын Антиоха I, Митридат II Филопатор. По справедливому мнению автора, такой длительный период строительства подобных комплексов не был новаторством для Малой Азии предэллинистического и эллинистического времени. Например, мавзолей династа Карии Мавсола (середина IV в. до н. э.) был закончен его вдовой Артемисией. В целом же Б. Якобс правильно отмечает, что нимруд-дагское святилище Антиоха I Коммагенского отражает позднюю, греко-иранскую, стадию развития его культа[122 - Jacobs B. Das Heiligtum auf dem Nemrud Dagi. Zur Baupolitik des Antiochos I. von Kommagene und seines Sohnes Mithradates II // Gottk?nige am Euphrat. Neue Ausgrabungen und Forchungen in Kommagene / (Hrsg.) J. Wagner. Darmstadt, Mainz. 2012. S. 77–86, 240–249.].

Некоторые аспекты культуры Коммагены с точки зрения восточных параллелей анализируются Д. Метцлером. Исследователь уделяет внимание иконографии образа Антиоха I Коммагенского в скульптуре – на статуях и барельефах. По его мнению, она имеет восточный, точнее иранский характер[123 - Metzler D. Kommagene von Osten nur Gesehen // Studien zum antiken Kleinasien. Bd. 3. Bonn, 1991. S. 21–28.]. Этот тезис важен для определения специфики царского культа в Коммагене.

Интерес представляет статья Хр.-Г. Швенцеля о роли цариц античной Коммагены в идеологии царства. Он начинает исследование с Лаодики (начало I в. до н. э.) и заканчивает его Иотапой, внучкой иудейского царя Ирода Великого и женой Антиоха IV Эпифана (38–72 гг. н. э.), последнего царя античной Коммагены. Автор приходит к справедливому заключению о значительном позднеселевкидском (т. е. греко-македонском) влиянии в сакрализации женских правительниц из дома коммагенских Оронтидов. Он относит усиление этого влияния ко времени Митридата I Каллиника, который взял в жены Лаодику, дочь селевкидского царя Антиоха VIII Гриппа[124 - Schwentzel Ch.-G. Reines commagеniennes. La place des basilissai dans le hiеrothеsia et Iotap? Philadelphe // Res Antiquae. 2010. № 7. P. 429–440.].

Д. Аллгевер в работе о концепции власти Антиоха I Коммагенского выводит царский и династический культы коммагенского царя из религиозно-политических практик Александра Македонского. В качестве одного из наиболее существенных аргументов он приводит культ Артагна-Геракла-Ареса в коммагенском пантеоне, связывавшего, по его мнению, Оронтидов Коммагены с македонскими Аргеадами, одним из небесных покровителей которых был Геракл. Другой аргумент Д. Аллгевера заключается в том, что Антиох I, как и Александр Великий, стремился связать культурные традиции Греции и Ирана. По мнению автора, барельефы и отчасти статуи, а также надписи Нимруд-Дага и других центров царского и династического культов коммагенского царя показывают, что эти попытки были осуществлены на практике. Несмотря на заманчивость данной гипотезы, она не является убедительной и достаточно аргументированной. Д. Аллгевер анализирует и иконографию образа коммагенского царя на барельефах и статуях и справедливо констатирует, что она имеет греко-иранский характер. Не менее убедительны и его предположения о назначении скальных комплексов в Арсамеи-на-Нимфее[125 - Allg?wer D. Antiochos I er de Commag?ne entre sceptre et diad?me // Archeologia e storia antica. XV. Annali dipartimento di studi del mondo classico e del mediterraneo antico. Napoli, 1993. P. 257–287. Fig. 23–24.] (см. далее: Глава 1. § 2, 4).

Самопрезентация власти Антиоха I Коммагенского в контексте его титулатуры, царского и династического культов этого властителя стала объектом исследования П.Ф. Миттага. Автор прослеживает ориентализацию власти этого владыки, который постепенно отходил от греко-эллинистических традиций, видимо, превалировавших в начале его правления. По его справедливому мнению, наибольшее развитие и расцвет ориенталистская, точнее иранская, традиция, достигает в памятниках Нимруд-Дага. В них наиболее полно отражена концепция царского культа коммагенского властителя, сформировавшаяся посредством слияния греческих, иранских и местных, собственно коммагенских (хетто-малоазиатских), элементов. Подобные изменения в концепции царской власти Антиоха I Коммагенского, по мнению автора, связаны с весьма непростым положением его государства, являющегося буфером между двумя империями – Римской и Парфянской. Оформив централизованный царский и династический культы, сочетающие эллинские и восточные (прежде всего иранские) традиции, Антиох I тем самым укреплял собственную власть и поднимал статус Коммагены среди соседних государств[126 - Mittag P.F. Zur Selbststilisierung Antiochos’ I. von Kommagene // Gephyra. 2014. № 1. S. 1–26.]. В целом, концепция П.Ф. Миттага не вызывает особых возражений и довольно убедительна, так как, в общем, подтверждается имеющимися источниками.

Среди весьма немногочисленных работ, посвященных языку и стилю коммагенских царских надписей, выделяется небольшая монография Й. Валдиса о стилевых особенностях большой нимруд-дагской надписи. В ней также поднят вопрос о том, кому был адресован нимруд-дагский манифест Антиоха I Коммагенского. Автор достаточно убедительно доказывает, что коммагенское простонародье вряд ли хорошо владело греческим языком, хотя нимруд-дагская надпись построена по всем канонам эллинистической риторики. Следовательно, этот манифест не был адресован широким слоям подданных Антиоха I, а отражал лишь уровень официальной религиозности[127 - Waldis J. Sprache und Stil der grossen griechischen Inschrift vom Nemrud Dag. Heidelberg, 1920.].

В статье Дж. Х. Юнга о тиарах коммагенских царей и божеств на основе археологических данных анализируются их головные уборы. Автор классифицирует их по типам и выделяет: остроконечную, персидскую, сатрапскую тиары и т. д. Он опровергает некоторые выводы К. Хуманна и О. Пухштейна, которые, по его мнению, неверно определили головной убор Антиоха на барельефах[128 - Young J.H. Commagenian Tiaras: Royal and Divine // AJA.1964. Vol. 68. P. 29–34. Pl. 11–12. Fig. 1–2.]. В целом, статья Дж. Х. Юнга является единственной, где столь детально проведен разбор коммагенских тиар.

В статье Э. Лансиера о роли и значении жречества в культах эллинистических властителей уделяется некоторое внимание и Коммагене. Э. Лансиер полагает, что «персидский костюм» коммагенских жрецов царского и династического культов не несет в себе ничего специфически иранского, поэтому обслуживающий персонал коммагенских святилищ вряд ли являлся иранскими магами[129 - Lanciers E. Die Opfer im hellenistichen Herrcherkult und ihre Rezeption bei der einheimischen Bev?lkerung der hellenistichen Reiche // Ritual and sacrifice in the ancient Near East. Proceedings of the International Conference organized by the Katholieke Universiteit Leuven from the 17th to the 20th of April 1991 / / Ed. by J. Quaegebeur. Leuven, 1993. S. 221–222.]. Это достаточно спорная позиция, к которой мы еще вернемся.

В недавно вышедшей статье Б. Экхардта рассматривается вопрос о связи между политической памятью об Ахеменидской империи и ближневосточной династической репрезентацией царских династий иранского происхождения после падения Селевкидской державы во II–I вв. до н. э. Уделяет он внимание и Коммагене. Исследователь полагает, что ахеменидская составляющая в пантеоне Антиоха I Коммагенского времени строительства Нимруд-Дага была сконструирована в большей степени искусственно, так как не имела почвы в этом регионе ввиду превалирования там хетто-арамейских религиозных традиций[130 - Eckhardt B. Achaemenid Religious Policy after the Seleucid Decline: case studies in political memory and Near Eastern dynastic representation // Political memory in and after Persia Empire / Ed. by J.M. Silverman, C. Waerzeggers. Atlanta, 2015. P. 269–298.]. Поэтому Б. Экхардт говорит о «персианизме», а не о персидском наследии ахеменидского времени[131 - Ibid. P. 280–281.]. Эта точка зрения не бесспорна, так как ахеменидское наследие в религии античной Коммагены и вообще на востоке Малой Азии эллинистического времени было довольно значительным. Мнение о том, что культ коммагенского божества Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса нельзя напрямую вывести из ахеменидской Персии, вполне справедливо, хотя уточнение, будто в отношении этого культа следует говорить о греческом осмыслении иранских религиозных верований или о религиозных традициях Древней Армении, не выглядит полностью убедительным. Ведь согласно иконографии Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса, истоки этого культа восходят именно к ахеменидской эпохе VI–IV вв. до н. э.

Р. Струтман в исследовании о династическом культе Антиоха I Коммагенского по материалам святилища на горе Нимруд-Даг подробно говорит о двух галереях предков Антиоха: персидской – ахеменидской и греко-македонской. Он полагает, что галерея греко-македонских предков коммагенского царя имела большее значение в его царской идеологии, нежели галерея персидских предков властителя. Его аргументы сводятся к следующему. Во-первых, Антиох в качестве официального языка использовал греческий. Во-вторых, титул «Великий царь» Антиоха I Коммагенского являлся «греческим имперским титулом», наследием империи Александра Великого и Селевкидов. В-третьих, три главных культа царского пантеона времени Антиоха I – Зевса-Оромазда, Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса и Артагна-Геракла-Ареса связаны с греко-македонским наследием в античной Коммагене, так как Зевс и Геракл являлись династическими божествами царского дома Аргеадов в Македонии, а Аполлон был покровителем династии Селевкидов. Ориентация на наследие Селевкидов, по мнению Р. Струтмана, была обусловлена женитьбой коммагенского царя Митридата I на селевкидской принцессе Лаодике, будущей матери Антиоха I[132 - Strootman R. The Heroic Company of My Forebears: The Seleukid and Achaemenid Ancestor Galleries of Antiochos I of Kommagene at Nemrut Dagi and the role of royal women in the transmission hellenistic kingship (2016) URL. https://www.academia.edu/31119572/The_Seleucid_and_Achaemenid_Ancestor_Galleries_at_Nemrut_Dagi_2016_(дата обращения: 16.09.2018).]. Однако эту гипотезу полностью принять трудно. Тезис о преобладании греко-македонских элементов в династическом культе Антиоха I Коммагенского весьма сомнителен, аргументы Р. Струтмана в пользу этого утверждения необоснованы, так как обе линии предков царя Коммагены имели равное значении в его идеологии.

В 2017 г. в рамках сборника, посвященного теме «персианизма» и «персомании» в античности, была опубликована совместная статья Р. Струтмана и М. Дж. Верслуиса о восприятии и подражании Персии в античности. Ряд замечаний в ней касается и эллинистической Коммагены. В целом, мнение обоих авторов о персидской составляющей культуры и религии Коммагены весьма схоже с позицией Б. Экхардта. Как и последний, они полагают, что в культуре античной Коммагены фактически отсутствует подлинное ахеменидское наследие, так как, по их мнению, правящая династия в Коммагене, являясь осколком Селевкидской державы, вряд ли помнила что-либо подлинное об истории и культуре ахеменидской Персии. Р. Струтман и М. Дж. Верслуис считают, что иконографическая и династическая программы Антиоха I Коммагенского являются конструктом ахеменидской идентичности и мало связаны с подлинной Персидской державой VI–IV вв. до н. э.[133 - Strootman R., Versluys M.J. From Culture to Concept: the Reception and Appropriation of Persia in Antiquity // Persianism in Antiquity / Ed. by R. Strootman, M.J. Versluys. Stuttgart, 2017. P. 17, 21.] Как нам представляется, мнение авторов обосновано лишь отчасти.

Следует отметить, что не все аспекты религиозной и культурной жизни античной Коммагены подробно освещены в западной историографии. Наибольшее внимание исследователи уделяют царскому и династическому культу Антиоха I. Эпоха его непосредственного предшественника Митридата I Каллиника как этап в развитии этих культов практически не рассматривается. Лишь в работе В. Хаазе выдвигается гипотеза о том, что одним из главных источников образования культа Антиоха I Коммагенского был культ царских предков[134 - Haase W. Op. cit. S. 17.]. О культах царских божеств в западной историографии также говорится недостаточно и часто весьма обобщенно.

Русскоязычная историография по данной проблеме не слишком многочисленна и порой не имеет самостоятельного значения. До недавнего времени в отечественной науке работы по этой теме отсутствовали. Исключение составляла статья Е.Г. Рабинович о культе солнца в позднеантичную эпоху, которая во многом построена на анализе посвятительной надписи Антиоха I Коммагенского Аполлону-Митре-Гелиосу-Гермесу. Исследовательньница основательно проанализировала каждый элемент этого синкретического культа (Аполлона, Митру, Гелиоса, Гермеса) и пришла к убедительному выводу, что в новом культе Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса скомбинированы традиционные признаки, присущие названным божествам уже в классическую и раннеэллинистическую эпохи[135 - Рабинович Е.Г. Надпись Антиоха I Коммагенского и поздняя гелиолатрия // Славянское и Балканское языкознание. Карпато-Восточнославянские параллели. Структура Балканского текста. М., 1977. С. 284–304.].

Положение изменилось только в 1990–2000?е гг. В 1992 г. Е.Г. Маргаряном была защищена диссертация, посвященная сравнительному анализу царских святилищ Коммагены и Древней Армении эллинистическо-римского времени. В ряде мест автор этой работы высказывает весьма интересные соображения, к примеру, убедительно устанавливает тесную связь между двумя традициями почитания царя и его предков – коммагенской и древнеармянской[136 - Маргарян Е.Г. Святилища страны Коммагены и Армении: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Ереван, 1992.].

В 2013 г. Е.Г. Маргарян, проанализировав царские надписи Антиоха I Коммагенского, прежде всего царский манифест из Нимруд-Дага, отметил сильное влияние на них азианического стиля эллинского красноречия, а именно чрезмерную напыщенность, многословие, сложность построения фраз и. т. д. Как справедливо утверждает автор, они составлены по всем правилам античной риторики[137 - Маргарян Е.Г. Риторика в горах Тавра // Критика и семиотика. 2013. № 2 (19). С. 31–84]. На основании исследования Е.Г. Маргаряна следует учитывать явное греко-македонское воздействие на стиль и построение манифестов Антиоха Коммагенского об установлении его царского и династического культов.

В 2012 г. вышла статья А.В. Елешина о раннем этапе развития «римского» митраизма. К сожалению, данная работа не отличается новизной выводов и поставленных вопросов. Вслед за некоторыми западными исследователями, автор считает родиной античного митраизма Коммагену и Киликию[138 - Елешин А.В. Формирование римского митраизма в Киликии и Коммагене // Общество. Среда. Развитие. 2012. № 2. С. 31–35.]. Если с локализацией прародины митраизма в Киликии согласиться еще можно, так как это согласуется со свидетельством Плутарха (Plut. Pomp. XXIV), то в Коммагене не обнаружено ни одного бесспорно митраистского памятника доримского времени со сценой «тавроктонии». Поэтому гипотезу А.В. Елешина нельзя считать убедительной, так как она фактически не подтверждается источниками.

В статье А. Маркаряна об архитектуре и скульптуре античной Коммагены, несмотря на ряд любопытных и заставляющих задуматься положений, к примеру, о селевкидском влиянии на трактовку некоторых портретов Антиоха I Коммагенского, содержатся выводы, во многом основанные на положениях, высказанных западными исследователями[139 - Маркарян А. Основные линии развития и особенности коммагенской скульптуры // ИФЖ. 2006. № 3. С. 159–180.].

Таким образом, историографический анализ работ по истории культуры античной Коммагены указывает на ряд определенных пробелов, главным образом, при определении сущности культов божеств пантеона Антиоха I Коммагенского. Необходимо учитывать, что наибольшее значение в трудах исследователей занимает образ Аполлона-Митры-Гелиоса-Гермеса как одного из наиболее ярких, а может быть, и самого яркого из божеств царского пантеона Коммагены. В литературе ставится вопрос о его связи с «римским» мистериальным митраизмом первых веков н. э., причем мнения исследователей по этой проблеме разделились. Одни ученые: Э. Швертхейм, А.В. Елешин полагают, что Коммагена являлась одним из главных центров распространения митраистских верований в Римской державе. Другие: Е.Г. Рабинович, Р. Тюркан, И. Кампос-Мендес, С.В. Обухов, считают эту гипотезу малообоснованной. При этом некоторые наблюдения Э. Швертхейма и А.В. Елешина следует признать верными.

Исследователи специально не касались культа богини Коммагены и культа Артагна-Геракла-Ареса. Только в ряде общих трудов по истории эллинистической культуры, культуры Древнего Ирана и древнеиранских верований, на которых мы отдельно не останавливались в обзоре историографии, имеются немногочисленные замечания об иконографии этих образов богов[140 - Только в упомянутой статье А. Маркаряна частично разбирается иконография образа богини Коммагены и Артагна-Геракла-Ареса.], запечатленных на барельефах и статуях из центров почитания царя Коммагены и его предков.

Не слишком много внимания уделялось и культу Зевса?Оромазда. Исключением является указанный раздел в фундаментальном труде А.Ж. Кука, не потерявший своей научной значимости и по сей день.

Весьма проблематичной и противоречивой остается и общая характеристика коммагенской царской религии.

Одним из наиболее изученных в историографии остается культ Антиоха I Коммагенского.

Культ его царских предков также достаточно полно и глубоко рассматривался зарубежными специалистами, поэтому их выводы, естественно, положены в основу наших изысканий по этой проблеме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70534819&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

См. рассуждения Г.А. Кошеленко и В.А. Гаибова на эту тему, в основном касающиеся Селевкидов: Кошеленко Г.А., Гаибов В.А. Возникновение культа царей на эллинистическом Востоке // Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техногенным трансформациям. Программа фундаментальных исследований Президиума Российской академии наук. М., 2010. С. 141–146, хотя не со всеми утверждениями и выводами авторов можно согласиться.

2

См., например: Габелко О.Л., Рунг Э.В., Синицын А.А., Смыков Е.В. Иран и античный мир: тысяча лет взаимоотношений (вместо введения) // Iranica: Иранские империи и греко-римский мир в VI в. до н. э. – VI в. н. э. Казань, 2017. С. 14–30. Следует отметить, что данная работа страдает известной противоречивостью. В ней (да и во всем сборнике), безусловно, собран достаточно обширный материал, иллюстрирующий взаимоотношения иранского и античного (греко-римского миров); показано, что их соседство отнюдь не сводилось только к военному и политическому противостоянию начиная с эпохи греко-персидских войн. Авторы вначале говорят о том, что извечное противостояние Востока и Запада – «мифологема» (С. 15), далее говорится (применительно к началу эпохи эллинизма): «…В рамках постепенно формирующейся новой эллинистической цивилизации Восток как враждебная Западу сила на время утратил свою политическую персонификацию…» (С. 19). Далее мы встречаем следующую сентенцию: «…Новый этап актуализации идеи противостояния Запада и Востока происходит уже в условиях, когда “Рима царственный орел” стал владыкой Средиземноморской державы» (С. 21). По-видимому, авторы статьи все же считают, что противостояние Запада и Востока в лице античного мира и Ирана – топос древней пропаганды. Однако с подобной оценкой вступает в явное противоречие следующее утверждение, содержащееся в конце статьи: «…Закончилась античная эпоха. Эллада с ее полисным устройством и могущественный Рим с его державными амбициями ушли в прошлое. Но противостояние Востока и Запада продолжилось, в очередной раз подтверждая киплинговскую сентенцию, что им “не сойтись никогда”» (С. 25). Все же авторам стоит определиться: противостояние Востока и Запада – реальность или некая, как они сами говорят, мифологема?

3

Условность границы между Востоком и Западом с исчерпывающей полнотой показана в сборнике избранных работ советского востоковеда Н.И. Конрада (Конрад Н.И. Запад и Восток: Статьи. М., 1966).

4

Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 2003. С. 152 и сл.

5

Л.А. Лелеков во многом справедливо настаивает, что зороастризм как догматическое учение в Иране всегда был лишь узким сектантским учением, не исключая при этом и эпоху Сасанидов. С последним, однако, трудно согласиться. См.: Лелеков Л.А. Зороастризм: Явление и Проблемы // Локальные и Синкретические культы. М., 1991. С. 35–37.

6