– Вы их видели?
– Только на фотографиях – Серафима Григорьевна достала фотографии из альбома – Вот они.
– Так Вы совсем одна жили
– Да, совсем одна.
– В тот день, когда ты грибы трогала, вскоре после тебя, приехала машина, остановилась возле моего дома. Из машины выскочил седой мужчина и бросился ко мне со словами:
– Сима! Я тебя всю жизнь любил! – это был Костя.
– И я тебя не забыла, Костя! – сказала я ему
– Поедем, Сима, прямо сейчас, на корабле в Индию, я старпом на корабле, денег много у меня, поедем, Сима., прямо, сейчас, времени мало, Сима, корабль уйдет
– Не знаю, Костя! – ответила я.
– А, может, ты не веришь мне?
Он выхватил из кармана нож – Сейчас распишусь у тебя на столе кровью
– Не надо, Костя, я поеду. – Костя порезал палец, кровь закапала на стол, Я замотала палец платком, Костя обнял меня и повел к машине. Я уехала с ним.
– И как вы жили с Костей?
– Хорошо жили, семьи у Кости не было, один он жил, квартира в Севастополе. Три года я с ним ходила в море. Все океаны прошла. А потом, Катя, когда шли в Португалию, он, ночью уснул и не проснулся. Он умер, Катя.– Серафима Григорьевна замолчала и смахнула набежавшую слезу.
– А квартира в Севастополе? – спросила Катя
– Квартиру получила двоюродная сестра. Я с Костей не расписанная была. У меня вот что есть. Она подошла к секретеру и достала из маленькой шкатулки большой камень, подошла к столу и положила камень на стол. Камень был очень большой, ограненный в виде груши, переливался всеми цветами радуги, прозрачный светло – голубой.
– Какой красивый – сказала Катя
– Костя говорил – здесь все мои слезы, о тебе Сима, собраны.
На рынках глас народа был неумолим: «Как это не было убийства, преждевременно человек умер, он бы без нее дольше жил. Это убийство не криминальное, а любовное, что, может быть, одно и тоже»
Вера Павловна на юге
Рассказ
Вера Павловна, избалованная, очень привлекательная, моложавая 50-летняя женщина, на закате солнца, уснула.
Известно, сон на закате солнца отдых уставшей душе не приносит. Проснулась Вера Павловна не отдохнувшая и очень печальная.
– Какой странный сон мне приснился. Все какие-то ужасы снятся. К чему бы это – подумала Вера Павловна и стала записывать сон. Её приятельница всегда так делала, считавшая, что если записать сон, то он не сбудется.
Вот что у нее получилось.
Идет Вера Павловна по набережной прекрасного южного города Евпатория, весело ест, как маленький ребенок, сладкую вату, и вдруг, к несчастью, чувствует сильную зубную боль.
– Боже! – охнула Вера Павловна- Зуб заболел! Вот несчастье! Прямо на юге, в отпуске!
Вера Павловна стала искать стоматологию. Ей приглянулся маленький уютный особнячок в тихом безлюдном переулке.
Стоматолог, пожилой мужчина, лет 65, сухой, очень аккуратный, абсолютно непривлекательный, работая над ее зубом, тихо ей сказал:
– Ах, ты моя прелесть!
Вера Павловна подумала:
– Какой странный ловелас! Абсолютно серый, а на что- то надеется!»
Стоматолог назначил ей прийти во второй раз в десять часов утра.
Вера Павловна пришла и увидела, что она одна в помещении, нет никого, ни медсестер, ни пациентов, только она и стоматолог.
– Анестезия! – сказал стоматолог и, очень умело, вколол ей в десну возле больного зуба два укола с каждой стороны зуба. Вера Павловна сразу вырубилась и ничего не чувствовала.
Очнулась она в какой – то комнате. В комнате было мало мебели, вся мебель была больничная.
В комнату заглянул стоматолог:
– Проснулись? – сказал он.
– Где я? – спросила Вера Павловна – Вы украли меня?
– Не говорите глупостей! – закричал стоматолог
– Вам стало плохо, шок, аллергия на лекарство!
И вы в клинике. Пройдемте.
Он привел ее в зубной кабинет. Стоматолог был в явственном сексуальном возбуждении. У него странно удлинились руки, и он стал похож на орангутанга. В глазах его горели волчьи огоньки. Животное начало сильно проступило в нем и не оставило ничего человеческого.
– Ложитесь на ваше место, – хищно сказал он, подведя Веру Павловну к зубному креслу.
– Маньяк!!! – из всех сил закричала Вера Павловна.
Стоматолог отшатнулся и нажал кнопочку на столике. Явились два амбала в белых костюмах, натянули ей на голову мешок, поволокли и бросили в яму.
Видит Вера Павловна, что сидит она в бетонном, глубоком, узком, темном колодце и только наверху тускло горит огонек.
«Хорошо, что крыс нет», – подумала Вера Павловна и стала думать, что ей делать.
Вдруг сверху спустилась веревочная лестница и чей-то молодой мужской голос сказал:
– Вылезайте по лестнице.
Вера Павловна полезла и вылезла из колодца. Ей подал руку молодой, серьезного вида невысокий татарин.
– Быстрее – сказал он – пойдемте!
Молодой татарин привел ее к выходу из дома и подвел к видавшему виды москвичу.
– Садитесь, отвезу Вас в город, – сказал он ей.
Вера Павловна села в машину и долго не могла говорить после пережитого шока.
Когда она выходила из машины в центре Евпатории, она спросила его, почему он ее спас.
Татарин ответил:
– Я – врач, и давал клятву Гиппократа всегда спасать людей!
Вера Павловна шла по городу и думала, обратится ли ей в полицию или не надо. Жалко было отпуска и также, она не знала, где ей долечить зуб. Так и ничего не решив, пошла на вокзал и купила билет в Москву, домой.
ПОХОРОНЫ
Рассказ
У нежной, изящной Марины Петровны умерла свекровь. Муж Левон, брутальный брюнет, умолял её поехать с ним в Абхазию на похороны матери, и она согласилась.
Как только они приехали и вошли в довольно старый дом, так сразу пришли к ним незваные гости. От двоих здоровенных мужчин, со страшными глазами, сильно пахло дымом. Они были вооружены, на поясе одного висела маленькая зеленая граната. Один из них сказал Левону:
– Надо поговорить!
– Проходите! – ответил хозяин.
Жена, сильно испугавшись этих бандитов, мгновенно исчезла в маленькой комнате, где забилась в угол за шкаф.
Гости и муж очень долго выпивали, беседовали, пока один из гостей властно не сказал Левону:
– Деньги давай, что за дом получил!
– Не продал я дом и не собираюсь продавать его!
– Мне сказали – ты продал дом – настаивал гость.
– Мамой клянусь. Я не продавал дом! Сам собираюсь сюда ездить, скучаю по Абхазии!
– А-а, ну ладно! Живи с миром! Пошли, Гозар!
Гости ушли.
Жена вышла из комнаты с совершенно белым лицом, сказала севшим голосом:
– Они нас убьют! – неожиданно заплакала.
Левон глухо молчал и пил виноградную домашнюю чачу, оставленную ему, как наследство от матери.
Гроб с мертвой свекровью стоял в большой комнате, защищенный темнотой, как саваном, укрывающей ее от всех угроз раненого, издыхающего мира.
Жена подумала, глядя на гроб: «Наступили времена, когда живые позавидуют мертвым».
На улице по-восточному тонко пахло жареным кофе, инжировым вареньем.
Она вышла во двор, села на голубую скамеечку под старую айву, росшей в центре двора, и задумалась: «Хорошо с Левоном жили. Дочь вырастили. Все нажили: квартиру, машину, дачу. Жалел меня, любил. А теперь – враз ничего нет! Эти мерзавцы! Что они с ним сделали? Совсем другой человек стал, сильно пьет, молчит, как зверь стал. Скоро глаза такие страшные у него станут, как у тех негодяев! Что мне делать?» – она горько заплакала над своей разбитой жизнью, вытерла слезы и решила после похорон уйти от мужа, уехать к себе на родину в Красноярск.
В доме, за столом сидел Левон, пил чачу и ничего не видел. Он бормотал:
– Родину надо защищать! Родина в опасности! Надо быть твердым! Час настанет, Час ….
Он уронил тяжелую голову на стол и захрапел.
На улице поднялся ветер. Откуда – то прилетела ворона, села на старую айву посредине двора.
– Кар – кар! – раздалось на весь двор.
Марина Петровна зябко поежилась, встала и медленно пошла в дом, где ее никто не ждал.
Прошло два года.
Жена из прежней очаровательной женщины превратилась в усталую немолодую особу, а Левон остался горьким пьяницей. Марина Петровна ездит на зиму в Красноярск, а лето проводит на своей одичавшей даче около города Сочи; в их с Левоном квартире почти не бывает, и не знает, разводиться ей с Левоном или нет.
Неужели вовек не вернется прежнее благополучие?
Петр Мамин
Рассказ
Торжественно звучала органная музыка высоко под хорами католического храма в Севастополе. Мамина Антонина Васильевна смиренно сидела на скамеечке в храме. Сухощавый серьезный ксендз подошел к ней и шепнул:
– Зайдите ко мне, Антонина, дело есть.
