Max Maximov "Я мыслю, значит, я существую"

За спиной Алёны показался Федя.

– Еще человек пропал, – произнес он, – сейчас звонила женщина, говорит, муж ее вышел за сигаретами и не вернулся.

Алёна прошла по кабинету до ряда со стульями. Присаживаться не стала. Федя остался в проходе.

– Пятый пропавший выходит, – продолжил Фёдор.

– Заводи розыскное дело, – сказала Алёна, – потом пришли мне и Сергею Петровичу.

– Понял. Сейчас займусь, – ответил Федя, но уходить не спешил.

– Что? – спросил у него капитан, когда понял, что Федя чем-то заинтересовался.

– Не, ничего, – ответил тот.

– Ну тогда ты можешь идти, – сказал капитан.

– Да… я это… хотел узнать. Мишань, а ты права монстра видел?

Сергей Петрович цокнул и закатил глаза.

– Да! – мальчик оживился и затараторил, – у нее руки были страшные! Там было много пальцев кривых! Как ветки какие-то! Она смотрела как будто неживыми глазами, как стеклянными! Я не мог точно поймать ее взгляд. Вы вот сейчас смотрите на меня, мне в глаза ну… я как бы… я это чувствую, вижу, не знаю, как объяснить… а она когда смотрела на меня, то смотрела не в глаза, а на нос или на лоб, или НА глаза, но не В глаза. Как кукла какая-то! Это очень противно и страшно, когда так смотрят на тебя, как будто кто-то не живой смотрит.

– Ты не чувствовал, что ваши взгляды пересекаются? – уточнила Алёна.

– Вот! Точно! Взгляды не пересекались!

– И ты говоришь, что у нее было больше пяти пальцев?

– Да! Из некоторых пальцев торчали еще пальцы!

– Сергей Петрович, – осторожно произнес Федя, – а можно я тут постою?

– Что, Кошкин, любопытно? – усмехнулся капитан.

– Ну… как-то так… да, чуть-чуть, – тихо произнес Федя, а потом добавил громче и даже немного с возмущением, – я вообще-то тоже участвую в этом деле!

На самом деле Сергею Петровичу, как и Кошкину, тоже хотелось находиться при опросе. Он поэтому и предложил Алёне остаться тут, в кабинете, хотя многие вещи капитан уже успел спросить у Миши, пока следователь ехала в участок.

– Ладно оставайся, – сказал капитан.

– Миша прибежал домой, – начал Ласкин, – глаза на выкате, руки трясутся, речевой поток из него просто с невероятной скоростью вылетал. Я его таким ни разу не видел.

– И ты сразу позвонил в полицию? – спросила Алёна.

– Нет, – ответил Вася, – я сначала выскочил на улицу и пробежался по дворам, – думал, найду ее. Но не нашел. Встретил двоих знакомых, кстати, один из них Генка. Помнишь его?

– Помню, ты давай по существу говори. До твоего Генки, собутыльника, мне нет дела, – сказала Алёна.

– Какой собутыльник! Я не пью уже десять лет.

– Вася, мне все равно, – Алёна была сильно недовольна из-за этих разговоров – ниточек, ведущих в их прошлое, – ты о чем вообще мне тут говоришь? Пьет он… не пьет… Да какая мне разница!

– Дальше давай, дальше, – азартно произнес капитан.

– Генка её не видел. Потом встретил еще женщину из дома напротив углового магазина, она тоже не видела ее. Я еще пару минут походил, но, как вы поняли… (разводит руками).

– Я когда добежал до подъезда, оглянулся, – продолжил Мишка, – она стояла и смотрела на меня. Потом я еще когда поднялся на этаж, я в подъезде высунулся в окно, а ее уже не было.

– Ты же говорил, она еле ходит, – напомнил капитан.

– Да, но пока я заходил в подъезд, она могла и за угол зайти, там с окна же не всю площадку видно.

– Миша, ты ее лицо запомнил? – спросила Алёна.

– Да, конечно.

– В чем она была одета, описать сможешь?

– Хах, – капитан издал смешок, – она в халате была!

– В халате? – удивилась Алёна, – это хорошо. Это приметно.

– Да, и в туфлях в красных! – добавил Миша.

– Она при тебе случайно не улыбалась?

Мальчик задумался, отведя взгляд в сторону. Рукой он массировал себе шею.

– Кажется нет, а что?

– Может ты видел её зубы, когда она разговаривала?

– Ну… мне кажется, я не обратил на них внимание. Вот если бы она смеялась, я бы заметил что-нибудь. Клыки там, например, длинные, или еще что-то такое.

– Это конечно странно, – задумчиво сказал капитан, – вид у нее очень уж необычный. Должен был ее хоть кто-то еще заметить.

– Надо фоторобот сделать, – деловито произнесла Алёна, – разослать его по всем участкам. Волонтеры есть у вас?

– Волонтеры? Какие волонтеры? – Сергей Петрович посмотрел на Алёну.

– Такие, которые за сегодня смогут развесить по всему городу фоторобот подозреваемой, – сказала следователь, уже понимая, что никаких волонтеров в Потерянном нет и придется им обходиться силами полицейских, которых было двадцать восемь человек.

Миша по памяти восстановил их диалог с Женей, а Алёна записала все, что сказал мальчик. После этого они потратили более часа чтобы составить ее фоторобот. За это время в отделение поступило еще три сообщения о пропаже людей.

7. Папа! Оно тут!

В учебные дни Мишка ложился спать в девять вечера, но завтра рано вставать не надо было, и парень засиделся у телевизора допоздна. В люстре горели все три лампочки, и в окне из-за этого вместо вида улицы с их второго этажа, отражалась комната, в которой стояли кровать, письменный стол, стул, шкаф, ящик с игрушками (в них парень давно уже перестал играть) и телевизор на тумбе. Но спать Мишка не ложился не из-за того, что по ТВ шло что-то интересное. После сегодняшней встречи с Женей парень боялся лечь, выключить свет и закрыть глаза. Каждые несколько минут он приникал лбом к окну, ладонями прикрывая пространство по бокам возле лица, чтоб создать тень, и с трепетом рассматривал улицу и двор, на котором утром он общался с неведомым существом, пытающимся казаться человеком. Именно так Мишка воспринял Женю. Она не человек, – думал он, – она, это что-то, что пыталось быть похожим на человека. От этого Мишке становилось еще страшнее. А что, если кто-то еще сможет подражать человеку, но так, что будет невозможно отличить? – подумал мальчик и, услышав шаги на улице, вновь приник к окну. Звуки шагов издавал какой-то мужчина, идущий по тротуару. Когда прохожий миновал подъезд Мишки, парень уселся обратно на кровать и сонными глазами уставился в телевизор, по которому шел старый советский фильм. Телевизор работал чуть слышно.

– Мишань! – крикнул отец из своей комнаты, – ты может уже ложиться будешь?! Час скоро!

– Да, сейчас!

Кровать Мишки стояла торцом к окну. Парень спал головой к двери. Телевизор находился от окна чуть правее, в углу комнаты.

Мишка выключил свет и посмотрел на улицу. Слегка колышущиеся ветви деревьев за окном заставили мальчика вздрогнуть, и он снова зажег люстру.

– Давай, сынок, пора уже, – слышал Миша голос отца за спиной из коридора. Парень стоял возле двери у выключателя и смотрел на свое отражение в стекле. Вася зашел в комнату. Положил руку сыну на плечо, приобняв его.

– Ты чего? – спросил Ласкин, – боишься?

– Ну… так. Неприятно как-то, – тихо произнес Миша.

– Дома-то чего бояться? – отец сел на кровать.

– Не знаю. Но я сегодня со светом посплю.

– Поспи со светом. Вон, ночник себе включи.

– Да. Включу, – Миша сел рядом с отцом, продолжая смотреть в окно.

– Ты видел что-то? – спросил Вася, поняв, что мальчик испуган и не отводит глаз от улицы.

– Нет, – он повернулся к папе, – просто… вдруг она ко мне в комнату залезет?

– Так она же еле ходит. Ты сам говорил, – отец заулыбался, – как она в туфлях полезет на второй этаж?

– Ну… не знаю…

– Лестницу подставит? – Ласкин пытался развеселить сына, – или нет, приедет на пожарной машине!

Мишка хихикнул.

– Если она тут появится, я ей эти пальцы кривые пообламываю! Ты уж не волнуйся! А потом запихнем ей ее туфли каблуками сам знаешь куда! – отец тоже издал смешок.

Мишка представил, как Женю выводит полиция из его комнаты, а у нее из задницы торчит туфель. Парень пытался сдержать смех, но все же не смог.

– И она такая говорит полиции, – продолжил отец – спасите! Они мне в зад туфлю засунули!

С этой глупости Мишка рассмеялся в голос.

– Давай, Мишаня, – Ласкин слегка потрепал его за волосы, – ложись и не бойся. Дома тебе ничего не угрожает. А в школу и из школы будем пока что вместе ходить. А за-а-а-автра… завтра приготовим с тобой пиццу!

– Хм… – Миша прищурился, искоса глядя на отца, – а вы неплохо придумали.

– Еще бы! Я вообще неплохо умею думать.

– Включи мне ты ночник, ладно? – уже без игривости произнес мальчик.

– Да, раздевайся, ложись. Включу.

Отец поставил приглушенную лампу на стол, напротив Мишки, и выключил свет люстры. Лампа горела теплым оранжевым светом. Миша улегся и накрылся одеялом до подбородка. С его ракурса улицы и двора видно не было. Лишь несколько квадратиков света в окнах дома напротив просачивались сквозь листву деревьев.

– Если что зови, сказал отец, – дверь я у себя и у тебя закрывать не буду, оставлю щелку.

– Хорошо.

Ласкин поцеловал сына в лоб и вышел из детской.

Когда Миша остался один в сумрачной комнате, радость и веселье от шуток отца мгновенно испарились. Жар побежал по телу, но раскрываться Мишке совсем не хотелось.

– Отвернуться надо, – подумал он, и повернулся на левый бок. Как только взгляд его уперся в стену, на которой во тьме еле просматривались узоры обоев, Миша сразу ощутил сзади чье-то присутствие. Ощутил это противное давящее чувство, будто за спиной кто-то стоит и вот-вот коснется тебя! Или чьи-то холодные руки залезут под одеяло и сожмут ногу… а когда обернешься, то никого не увидишь. Не в силах терпеть игру нервов, Миша резко раскрылся и сел, окидывая взглядом комнату. Никого. Спустя мгновенье он снова услышал шарканье ног за окном – звук становился все громче, кто-то приближался к их подъезду. Миша сглотнул. Сидя в напряжении, он вслушивался в звуки шагов, которые, достигнув максимальной громкости, начали постепенно становиться тише…

– Прохожий, – подумал Миша и лег, – просто кто-то прошел мимо. Да и как к нам в квартиру можно вломиться? Дверь железная. А чтоб на второй этаж залезть, это же надо, и правда, лестницу ставить. Да и зачем ко мне кому-то лезть?

Мальчик смотрел на колышущиеся ветки, а веки его становились все тяжелее. Он намеренно выгонял все демонические образы из своего сознания. Как только какая-то гадкая мысль-предательница ползла к его разуму, он тут же активировал цепочку нейронных связей, отвечающих за воспоминание о детском мультике про доброго динозаврика Ларса. Сейчас, сквозь сон, он увидел перед собой в памяти множество кривых пальцев, ветвившихся из предплечья, шевелящихся, как опарыши на гнилом трупе собаки… пальцы с длинными зелеными ногтями тянулись к нему, но мальчик тут же стер их силой мысли, как дворник машины сметает капли с лобового стекла, а на их место воссоздал образ розового доброго мультяшного диплодока, идущего возле своей мамы. Практически окончательно провалившись в сон, он наткнулся на голову Жени, повернутую лицом в его сторону. Мишка осмелился схватить голову руками и отшвырнуть, а потом мозг перешел в фазу быстрого сна и внешний мир для ребенка на время перестал существовать.

***

Когда шарканье за окном разбудило мальчика, он первым делом кинул взгляд на часы на столе. Те показывали половину четвертого утра. Дверь из комнаты в прихожую по-прежнему была открыта, но света от лампы не хватало, чтоб осветить маленький сектор коридора, который можно было бы рассмотреть с Мишиного положения, будь тут немного светлее.

За окном кто-то продолжал идти, еле волоча ноги.

Шарк… шарк… шарк… шарк…

Сейчас освещенное слабым светом ночника пространство заканчивалось на пороге его комнаты, а дальше начиналась чернота неизвестности. Мишке показалось, что в коридоре что-то промелькнуло. Парень, не вставая с кровати и не раскрываясь, дотянулся рукой до двери и толкнул ее. Та захлопнулась. Теперь мест в поле его зрения, где была бы абсолютна темень, не осталось. Шаги за окном становились громче, как и в другие разы, когда кто-то сначала приближался к подъезду, а потом, пройдя мимо, отдалялся.

Шарк… шарк… шарк…

– Миша, стиснув зубы, лежал и смотрел на ветки за окном.

Шарк… шарк… шарк…

– Давай, иди уже отсюда, – простонал парень про себя.

Шарк… шарк… шарк…

– Просо прохожий, – шепнул мальчик, – просто прохожий.

Шарк… шарк…

Звук резко оборвался.

Мишу будто током ударило. Пот проступил на лбу мальчика.

– Пожалуйста, иди дальше, – молился ребенок, – иди дальше.