Max Maximov "Я мыслю, значит, я существую"

– Ловите его! Это он! – кричал Ласкин. Вася впопыхах не сообразил, как коротко описать ситуацию для прохожего, чтоб привлечь его к погоне, и просто выкрикнул – это он убийца!

Прохожий уже начал было разбег, но тут же встал, как вкопанный, потому что художник резко остановился. Ласкин и Мишка остановились следом – стояли метрах в двадцати от Айвазовского, а прохожий был между ними, но не на тротуаре, а на середине четырехполосной проезжей части.

– Че у вас случилось, пацаны?! Че орем бегаем?! – спросил прохожий, которому на вид было лет пятьдесят и, казалось, он был пьян.

Миша находился позади отца и снимал всё на видео.

– Это он! – с отдышкой произнес Ласкин, – тот, кого ищет полиция.

Вася медленно приближался к художнику, но подходить вплотную не собирался.

– Этот что ль? – с усмешкой сказал прохожий заплетающимся языком, – это из-за него люди пропадали у нас? На профессора похож. Э! Академик! Че ты н-на…

– Стой на месте! – сказал Ласкин художнику, – полиция уже тут!

Прохожий в развалку направился в сторону Айвазовского.

– Зайдите ему сзади, чтоб не сбежал, – сказал Вася мужчине, но тот, не слушая Ласкина, пер прямо на странного незнакомца.

– Очень смешно, – произнес художник, – я тоже рад посмеяться, но, к сожалению, мне надо в лес.

– Куда тебе надо?! – прохожий был уже в паре метров от художника, – ты че, лысый? Лежать! Лежать, я те сказал! На землю…

Художник выронил дипломат и схватил пьяницу руками за голову, не дав тому закончить фразу. А потом резко скрутившись, со всей силы бросил его на асфальт, да с такой скоростью, что Вася отчетливо услышал звук трескающегося черепа! Прохожий тут же потерял сознание, а из головы его потекла бордовая, практически черная из-за сумрака кровь. Ласкин попятился, выставив руку в сторону, пытаясь нащупать Мишку.

– Назад, убегай! Быстро! – произнес он сыну.

– А ты?!

– Я сказал! Беги назад! – злобно зарычал отец.

Мальчик отбежал метров на двадцать и остановился.

– Я без тебя не уйду!

– Что тебе было нужно от нас?! – спросил Вася, медленно пятясь.

Сзади вдалеке послышался звук двигателя. Ласкин на миг обернулся – из-за поворота показались фары легковой машины.

Вася вновь посмотрел на художника – тот наклонился и просунул руки под возможно уже мертвого человека, лежащего на животе. Будто тряпичную куклу, не весящую ничего, существо подняло тело. Оно держало мужчину, обхватив руками его грудную клетку подмышками. Голова прохожего безвольно свисла к левому плечу, изо рта вывалился язык, а с расколотого лба текла кровь и, казалось, не думала останавливаться. Ноги, теперь уже без сомнений, покойника, подкошенные в коленях, подвернутыми стопами лежали на асфальте. Руки висели вдоль тела, как веревки. Существо в пиджаке слегка перехватилось, чуть подкинув тело, и зафиксировало его так, чтоб ноги не касались тротуара. Сам палач весь перемазался кровью своей жертвы. Из окон домов высунулись жители.

– Ох! Батюшки! – раздался женский голос.

– Полицию кто-нибудь вызвал?! – спросил кто-то сверху.

– Я звоню! – раздалось из окна возле Ласкина.

– Ты что творишь, бес?! – крикнула женщина, – отпусти человека!

Полицейская Лада Веста пронеслась мимо Васи и Мишки и резко затормозила в десяти метрах от художника. Из салона авто с места водителя тут же выскочил Федя. Алёна вышла с места переднего пассажира. Пока из заднего ряда сидений вылезал Сергей Петрович, Федя уже успел прицелиться из пистолета в художника.

– Руки за голову! – крикнул Кошкин, – быстро!

Федя встал во фронтальную стойку для стрельбы. Нoги его нaxoдились нa шиpинe плeч, нa oднoй линии. Pуки были слегка согнуты в лoктяx – этo пoзвoляло кoмпeнcиpoвaть oтдaчу. Пиcтoлeт pacпoлaгaлся пo цeнтpу, нa уpoвнe глaз. Нелепый до этого момента Федя выглядел теперь как настоящий боец спецназа.

Сергей Петрович, держа сигарету губами, тоже достал оружие. Алёна стояла позади мужчин.

– Я считаю до трех и стреляю! – грозно крикнул Кошкин.

– Раз!

– Два!

Сказать три он не успел. Все резко обернулись на звук удара – их полицейская Лада скатилась назад по откосу и врезалась задом в фонарный бетонный столб.

– Идиот, – злобно произнес капитан, вылупив все еще сонные глаза на так же все еще сонного Кошкина, – ты чего на ручник не поставил?

– Так тут… задержание же… – стойка Феди сразу потеряла свою монументальность и целостность.

Художник мгновенно развернулся и рванул с места. В этот момент Федя переключил внимание на беглеца и выстрелил. Пуля попала существу в левую лопатку. Художника резко крутануло и он, потеряв равновесие, чуть не упал, но прибавив ходу, выправил свое положение и продолжил бег. Кошкин и Сергей Петрович выпустили в него по обойме, но каждый раз, когда они попадали в монстра, тот на бегу кренился вперед или в сторону, и, не падая, возвращал равновесие. Тело погибшего прохожего все это время болталось в руках похитителя. Художник свернул в сторону на щебневую дорогу и скрылся за металлическим забором. Федя помчался следом. За Федей вперед бросилась Алёна, Вася, Мишка и последним, пыхтя и еле волоча ноги, бежал капитан, стараясь не выронить прилипшую к губам дымящуюся сигарету. На ходу Кошкин вытащил фонарик. Светил перед собой, при этом не переставая целиться из пистолета. Остановившись у поворота, за которым скрылся художник, Кошкин сначала осторожно выглянул, все так же держа перед собой оружие, а потом, опустив пистолет, спокойно вышел из-за угла. Вскоре подоспели остальные. Федя светил на тела – на серой щебневой дороге бездыханно лежал на животе мужчина в пиджаке, весь изрешеченный пулями и перемазанный кровью, а рядом, возле него, на боку, раскинув ноги в стороны, с подобранными под тело руками валялся убитый прохожий. Кровь сочилась из их ран.

9. Вскрытие существа

Возле двух трупов, лежащих на дороге, по мимо Феди, капитана, Алёны, Ласкина и Мишки, столпились еще и жильцы соседних домов.

Сергей Петрович достал полицейское удостоверение (хотя весь город и так знал капитана) и принялся тыкать им в лица людей.

– Расходимся! – деловито и громко говорил он, – тут есть еще преступники! Они могут открыть огонь в любое время! Находиться здесь опасно! Давайте, давайте, все по домам! По домам! Быстро, быстро!

Народ неспешно начал рассасываться. В итоге капитан прогнал всех и вернулся к трупам.

– Федя, будь другом, переверни пожалуйста вот этого вот на спину, – Алёна указала рукой на художника.

– Сделаем, – Кошкин склонился возле тела, схватил его толстыми пальцами за пиджак и потянул на себя. Раскинув руки в стороны, художник распластался на спине. Стеклянные глаза его смотрели в рассветное небо. Во лбу было выходное отверстие от пули диаметром несколько сантиметров.

– Силен мужик, – сказал Федя, – так бежать с другим человеком на руках, да еще и столько выстрелов выдержал.

– Наверное под наркотиками был, – предположил капитан.

Алёна села возле трупа и взяла в руки кисть погибшего беглеца. Первым бросились в глаза его пальцы – их было шесть, и все они были практически одинаковые – указательные. Фонариком она посветила на их подушечки, а потом повернулась к команде:

– Нет бороздочек.

– Выходит, это он? – спросил Кошкин.

– Возможно, – Алёна голыми руками, без какой-либо брезгливости залезла в рот художнику. Раздвинув его челюсти и оттянув щеку в сторону, она обнаружила, что все его зубы, это передние резцы. Как на нижней челюсти, так и на верхней.

– Все передние? – спросил капитан.

– Да.

Сергей Петрович и Кошкин, так же, как и Алёна, уже видели отчет Кости о вскрытии тела школьного охранника и поэтому знали все детали. Патологоанатом этим вечером разослал отчет им на почту.

– Это не человек, – сказал Ласкин, – я лично видел, как его шея вытянулась до второго этажа.

– Что? – Алёна встала, – что это значит?

– То и значит.

– В каком смысле “вытянулась до второго этажа”? – спросила следователь.

– В прямом смысле, Алёныч, – произнес Ласкин.

– Я для тебя никакая не “Алёныч”, – злобно ответила следователь, – это ясно?!

– Ладно, ладно, – сказал Вася, – Алёна Максимовна. Вы Алёна Максимовна.

– Вы свои отношения потом выясните, – вмешался капитан.

– О, Боже… – со вздохом произнесла Алёна, – нет у нас никаких отношений и выяснять нам нечего.

– Так что значит “вытянулась”? – спросил Федя.

Ласкин с Мишкой, перебивая друг друга, эмоционально рассказали следственной группе все, что произошло за окном спальни мальчика. Вася по итогу так и не понял, поверили они им или нет, но учитывая, что труп этот имеет необычные черты, то вполне возможно, что и поверили, или хотя бы взяли на заметку. После свидетельских показаний о длинношеем существе Вася показал видео, которое записал Мишка.

– Эх, жаль я не снял его с вытянутой шеей, – произнес мальчик.

– Может он просто залез наверх на второй этаж и нет никакой длинной шеи? – спросил капитан, рассматривая застывшее навсегда лицо художника.

– Петрович, я же тебе говорю, я видел саму шею! – сказал Ласкин.

– А я видел, как она удлинялась! – воскликнул Мишка.

– Криминалисту надо звонить, – произнесла Алёна и подошла ко второму трупу.

– Бесполезно, – ответил капитан, – Пак написал сегодня, что сломал ногу.

Следователь никак не стала комментировать это.

– К некроманту их? – предложил Сергей Петрович.

– Да, – ответил Федя, – мешки в машине есть.

– Куда? – спросила Алёна.

– К некроманту, – повторил Федя.

– К Костяну, в морг, – пояснил капитан.

– А… поняла, – ответила следователь.

– Почему он называл себя художником Айвазовским? – спросил Мишка.

Ответил лишь один Федя и то вопросом:

– Может, поклонник его творчества?

***

Трупы Федя, Ласкин и капитан втроем запихнули в специальные черные мешки и погрузили в багажник Лады. Машина, слава богу, не сильно помялась из-за удара о столб. На обратном пути Вася вспомнил про дипломат, который художник выронил. Дипломат подобрали и открыли. Внутри лежал нож для бумаги с засохшей на нем кровью, молоток (так же в крови), детские скакалки, шорты, пустая коробка от телефона, что-то наподобие скатерти, свернутой в трубку, ветки дерева, клавиатура и мышь с оборванными проводами, альбом, в котором каждый лист с обеих сторон был исчерчен чем-то на подобие планировочных проектов домов с видом сверху, цветные карандаши, шнурки, наушники и варежки.

Алена, Мишка и Ласкин сидели на заднем диване автомобиля. Раскрытый дипломат со всем этим несвязанным между собой барахлом лежал на коленях у Алёны. На улице еще не рассвело, поэтому пришлось включить лампочки на потолке. Федя и капитан, повернувшись назад, тоже рассматривали вещи художника.

– И как это понимать? – первым нарушил молчание Кошкин, взяв альбом с криво изображенными пародиями на чертежи. Федя начал листать его.

– Все в этих кривых рисуночках, – произнес полицейский, – бред какой-то. Сколько же он все это рисовал?

На каждом изображении плана помещения были нарисованы еще и мебель с бытовой техникой и сантехникой – столы, стулья, кровать, ванна, туалет и прочее, что уже было сложно как-то точно идентифицировать. К примеру, в помещении, которое было явно кухней, судя по нарисованной плите с четырьмя конфорками, рядом находились прямоугольники, видимо, это обозначало кухонный гарнитур. На этих прямоугольниках были прямоугольники поменьше – возможно, микроволновка, или еще что-то подобное по форме. И так в каждом помещении изображено было все мелко и детально. Чтоб исписать этим весь альбом, потребовался бы не один день.

– Что, если он зарисовывал интерьеры наших квартир? – предположил Ласкин.

– Да! – оживился Мишка, – он так рассматривал всё в моей комнате! А потом наверно хотел нарисовать это!

– Больше похоже на какие-то компульсивные действия, – сказал капитан, – он был явно сумасшедший.

– Я же говорю, это не человек, – выразительно произнес Ласкин, глядя на капитана.

– Ох… заладил, ты Вася… Ты прям как наши деды местные – не человек, не человек. А кто тогда?

– Поехали уже к некроманту, – сказал Кошкин, – вскроем и посмотрим, что там у него. И узнаем, человек он или не человек.

Алёна все это время молча перебирала в руках предметы, внимательно рассматривая их и пытаясь связать их в какую-то закономерность, структурировать, собрать, будто паззл.

– Вас домой завезти, наверное, надо, – обратился Кошкин к Ласкину и Мишке.

– Да, мы быстренько оденемся, – сказал Вася, – но в морг мы с вами! Мы свидетели необъяснимого!

– А так можно? – спросил Федя у капитана.

– Да… плевать, пусть едут, если хотят, – ответил тот, махнув рукой.

***

Костю разбудили в четыре тридцать утра, а в пять ровно он уже был на своем рабочем месте. Когда следственная группа, а сними Ласкин и Мишка, зашли в коридор морга, то застали Костю спящим в кресле. Патологоанатом, запрокинув голову, храпел, но при этом уже был в белом халате с закатанным рукавами, фартуке и маске, спущенной на шею. Изрисованные узорами в виде черепов худые руки врача были сложены на груди.

– Здорова, некромант! – крикнул капитан, и хлопнул в ладоши, – подъем! Пришло время в трупе поковыряться.