Скоро на экранах. Как принять себя и стать счастливым
Алексей Корнелюк
Личность – это клубок из воспоминаний и когда-то совершённых поступков.Но что отличает выдающихся людей от посредственных?Умение прорабатывать воспоминания и совершать осмысленные действия.Об этом и книга. Никаких усложнений, перед вами понятное увлекательное руководство к действию для пересборки судьбы.Всё в наших руках, а кто говорит обратное, просто не понимает, как устроена жизнь.Если вы искали особенную книгу, она перед вами.Это знак, и вселенная как бы намекает – прочти меня.Скоро на экранах:Поможет «тревожникам» задышать полной грудью.Покажет, что ваши воспоминания – это сила, и этой силой нужно уметь пользоваться.Закружит в увлекательной истории, читая которую вы растворитесь и незаметно для себя станете другим человеком.
Алексей Корнелюк
Скоро на экранах. Как принять себя и стать счастливым
Глава 1
Крепко держась за поручень, я медленно двигался за выключенный фонарный столб.
Старая краска шелушилась под ладонями.
Пахло мочой и птичьим помётом.
Только не смотри вниз, только не смотри вниз…
Я случайно задел стеклянную бутылку ногой, и та со звоном проскочила под металлическими прутьями и свалилась вниз. Я проводил её взглядом… Слишком долго летит, прежде чем исчезнуть в тёмной Оби.
Вылетев, как поплавок, обратно, бутылка, подхваченная сильным течением, понеслась прочь.
Сглотнув ком в горле, я поменял захват. Пальцы одеревенели. Может от апрельского ветра, а может от страха… Пришлось повозиться, чтобы окончательно скрыться за столбом.
Как же мало места для ног… Расставив ступни в стороны, я посмотрел прямо перед собой.
Луна, затянутая облаками, тускло освещала широкое русло реки. Господи… Снизу мост казался не таким высоченным.
Губы пересохли, под коленями мягко заныло.
– Ладно. – прошептал я себе под нос. – Ладно… – наклонившись вперёд, я почувствовал, как туго разгибаются локти.
В груди сердце неистово заколотилось, каждый стук отдавался в висках.
Отпустив мизинец правой руки, я задышал сквозь зубы.
Почему так страшно, господи… Всего-то отпустить руки! Второй мизинец соскочил с металлического столба.
Закрыв глаза, я одновременно убрал два безымянных пальца… Запястья заныли от напряжения. Средние пальцы почти прилипли, и потребовалась сила воли, чтобы ослабить мёртвую хватку.
Разжав челюсть, я, жадно хватая ртом воздух, подался ещё вперёд и стал отпускать последние пальцы…
Сила гравитации тянула вниз, подмышки взмокли, на лбу прошла испарина… Я осторожно приоткрыл глаза и ещё раз взглянул на тёмную воду.
– Прости. – слетело с моих губ, и я почти полетел вниз.
Тут за спиной раздался грохот металлического прицепа, и я на автомате прижался спиной к столбу.
Грудь сдавило, а из глаз брызнули слёзы. Прижав голову к груди, я плакал, содрогаясь всем телом. Я с рёвом стонал, заливая заветренные щеки.
Слёзы ручьями стекали по шее, по ложбинке в груди. Казалось, я выплакал всё, что годами копилось во мне. Я рыдал всем телом. Сопли, слюни, слёзы – всё разом выходило из меня, как из вскрытого нарыва. Рот подрагивал. Захлебываясь в жалости к себе, я сплюнул кисловатую слюну и пополз обратно.
Теперь я ненавидел себя ещё больше. Уже второй раз я не смог покончить жизнь самоубийством. Даже здесь мне не хватило смелости довести дело до конца.
Шагая по ночному Новосибирску, я опустил голову и посмотрел под ноги.
Шаркая кроссовками по асфальту, погружённый в зияющую пустоту внутри, я случайно забрёл в то место, где случилась непоправимая вещь.
Глава 2
Ноги ныли от усталости… Сколько я так прошёл? 5-7 километров?
Я огляделся. Вокруг ни души, лишь вдалеке слышался вой собак. С левой стороны стоял высокий бетонный забор, а справа железнодорожные пути, за которыми виднелся ровный строй безликих гаражей.
Что это за место? Я неплохо знал город, но здесь оказался впервые. В воздухе ощущался стойкий запах мазута, рыбы и пиломатериалов.
Разворачиваюсь, оставив позади металлические ворота со старой, покрытой ржавчиной вывеской, и приглядываюсь…
Мягкий свет от полной луны лёг на металлическую надпись – «РЕЧНОЙ ПОРТ».
Впервые вижу.
Достаю телефон и зажимаю кнопку блокировки. Экран на мгновение озаряет иконка низкого заряда батареи и тут же гаснет. Ладно, как зашёл, так выйду.
Возвращаясь к воротам, я ещё раз бросил взгляд через спину и в этот момент наступил на металлическую цепь. Кусок цепи громко лязгнул, прокатившись по асфальту. Сбоку раздалось грозное рычание.
Я замер, заметив боковым зрением, как из собачьей конуры выползает чёрная, почти угольного цвета, овчарка.
– Тише… Тише… – пятясь назад и подняв перед собой руки, сказал я.
– РРрррр.
Пёс, не сводя с меня взгляда, перегородил дорогу и оголил клыки. Его морда ощетинилась, и пёс прильнул телом к асфальту, готовясь кинуться.
Я бросил взгляд на землю в поисках чего-то тяжёлого.
– АРрр. АРРР! – залаяла овчарка и, клацая челюстью и оттолкнувшись задними лапами, бросилась в мою сторону.
Я остолбенел, время замедлилось, и единственное, что я успел сделать – это упасть на задницу и выставить вперёд руку.
Мощные клыки сжались в 10 сантиметрах от моих пальцев. Тугая цепь сдавила горло пса. Хрипло лая и брызгая слюной, он пожирал меня глазами.
Холодея от ужаса, я отползал, шаркая штанинами об асфальт. Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Кожа на ладонях горела. Зацепившись о какую-то железяку, я оторвал кусок ткани джинсов.
Стоящий на двух лапах пёс оскалился и, вильнув хвостом, отпрыгнул. Замерев в одной позе, со вздыбленной шерстью он продолжил рычать.
Я быстро встал и, отряхнувшись, отбежал подальше. Грёбаный пёс…
Нервно идя быстрым шагом от ворот, я периодически смотрел назад.
Фонарей нигде нет, лишь криво стоящие столбы с провисшими, как бельевые верёвки, проводами.
Пока переводил дух, я уже два раза попадал ногой в ямку. Вокруг были сплошные рытвины, засыпанные гравием. За стенами виднелись склады, часть окон которых была в решётках, в других же зданиях окна были выбиты, а стены расписаны граффити.
Запахло краской, и, чем дальше я шёл, тем запах становился отчётливее. Стена, ограждающая промзону, тоже изменилась. Теперь на уровне глаз она, как второй кожей, обросла расклеенными объявлениями.
Ветер игриво шелестел выцветшей бумагой.
Шагая ещё 2-3 минуты, я, наконец, увидел разрыв… или чёрный ход, не знаю… Металлическая дверь была приоткрыта.
Опустив ладонь на полотно металла, я медленно со скрипом расширил проём и протиснулся внутрь.
Только бы тут не было ещё собак… Замерев, я прислушался, на всякий случай удерживая руку на двери. Убедившись, что никого нет, я прошёл внутрь и оказался на просторном дворике, от которого тянулись проходы вдоль зданий. Подойдя к развилке из проходов, я зашагал вдоль и случайно краем глаза заметил небольшое свечение.
Это был мягкий красный огонёк неоновой вывески. Идя на свет, я вдруг ощутил знакомое чувство, посасывание под ложечкой… Смесь интриги, волнения и страха.
Шаг за шагом я приближался к вывеске и, наконец, когда смог различить очертания букв, остановился.
Вывеска на двухэтажном старинном здании гласила – «Скоро на экранах».
Глава 3
Нахмурившись, я почесал ногтем висок. Кинотеатр? Тогда где афиша?
Кирпичная кладка стен была пуста и дышала историей. Здание напоминало памятник, который каким-то образом оказался среди убожества зашарканных складов.
Главный вход был аккуратно отреставрирован, а перила крыльца выкрашены свежей краской. На лавочке возле здания была табличка: «Не садиться, окрашено».
Ладно, если я застрял здесь до рассвета, то хоть фильм посмотрю.
Сложив руки в карманы джинсов, я зашагал к парадному входу. Дощечки крыльца приветливо поскрипывали.
Положив ладонь на ручку, я дёрнул на себя… Дверь оказалось тяжёлой, пришлось тянуть сильнее.
Как только я переступил порог, ноздри обнял знакомый и такой характерный для всех кинотеатров запах. Смесь сладкого попкорна, разлитой на полу газировки и старых пыльных кресел.
Округлив глаза от увиденного, я неловко топтался на месте.
Кинотеатр встретил меня величественным во всех смыслах холлом. Тут и античные колонны с лепниной, переходящие в узоры на потолке, и мраморный пол, и хрустальная величественная люстра, отбрасывающая мягкий свет. Ступая по мраморному полу, я озирался, и каждый шаг разносился эхом по просторному фойе.
Я словно оказался в музее, перенёсся во времени назад и был пленён шармом этого кинотеатра. Каждая деталь была на своём месте и дополняла картину своим неповторимым штрихом.
