Флёр де Грасс. Или невиданное путешествие в долину забытых грёз
Валерия Казакова
Пуассон всем известен как пристанище рыбаков и мечтателей. К последним относится наша героиня Женевьева – юный парфюмер, проводящая дни и ночи за цветами и химикатами. Она посещает Салон мадам Капри и встречается с друзьями. И часто не может вспомнить свои тревожные сны.Но однажды из-за моря повеял прохладный ветерок. Его порывы развернули на север стрелку медного флюгера над домом Джиневры. Так уж вышло, что именно она вскоре подарила Женевьеве билет в Грасс, к самому мейстеру Флёру.
Флёр де Грасс
Или невиданное путешествие в долину забытых грёз
Валерия Казакова
© Валерия Казакова, 2024
ISBN 978-5-0062-8118-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В эту ясную ночь брось дела позади
И из душной гостиной тайком спустись в сад,
Босиком по тропе меж цветов ты пройдись
И вдохни их густой аромат.
Здесь прохлада и свежесть безмерно царят
И не слышно совсем голосов.
Только звезды в молчании верно горят,
Наблюдая секреты цветов.
Пролог
Небо уже давно пропиталось бархатными чернилами ночи, когда началась эта история. Сквозь его полотно в хаотичном порядке прорезались звезды сиянием острых иголок. И местами можно было даже разглядеть тонкие стежки нитей, связывающие их в созвездия. Воздух был тягуч и вязок. И облачные громады парили в дремотном мареве.
Внезапно подул ветерок – нечастый гость в этом сезоне – и рассеял кромку кучевых белесых облаков. За ними любопытный зритель мог разглядеть спящий берег, погруженный во мрак. Именно там расположился небольшой городок Пуассон – пристанище рыбаков и парфюмеров. С трех сторон его окружали горные массивы и величественные холмы. А сам город находился в низине и мирно спал. Подобно небесному порядку на его улицах россыпью и невпопад горели земные огоньки – непотушенные лампы в окнах домов, одинокие фонари в переулках и догорающие костры, оставленные кем-то на песчаном берегу. Волны мягко перебирали песчинки и нашептывали сны жителям городка. А ветер продолжал усиливаться…
Легкое дуновение переросло в шумные порывы. От чего в море нервно заколыхались рыболовные сети, мачты пришвартованных лодок немного накренились, а по всему Пуассону разнесся аромат цветов из местных садов. Только истинные романтики видели в ту ночь, каким особенно красивым бывал их город. С высоты горного хребта они молча любовались видом и слушали шелест, как им казалось, летящих по тротуарам брошенных дневных газет. Но виновником таинственного шума были совсем не они, а маленький соловей, который подобно ветру спешил добраться до берега. Он вынырнул из облачной перины и устремился в город. Быстро пролетев над бульваром Ришез, он обогнул аллею Флани и, наконец, приземлился на медный флюгер тонкой работы, который венчал Дом Джиневры – так его величали коренные пуассонцы. Это одноэтажное скромное здание было ничем не примечательно. Лишь медный флюгер приковывал к себе внимание и вызывал желание посудачить о хозяйке этого дома: «Что эта швея о себе возомнила?»
Но сейчас голосов не было слышно. И соловей продолжал начищать свои крылья, цепко держась за флюгер. Под порывами ветра его стрелка медленно повернула на север.
Казалось, что-то уже не будет прежним.
Глава 1. Женевьева
– Отшвартовывай! – послышался вдалеке звучный мужской голос сквозь шумные раскаты волн и прерывистые крики чаек.
Женевьева проснулась. По небу успело разлиться серебристое свечение солнца, скрытого за облаками. В воздухе еще держалась рассветная дымка, смазывая контуры и очертания подобно сфумато. Цвета и оттенки были изменчивы и неопределенны, как и состояние девушки.
Всю ночь ветер завывал за окном и как будто что-то рассказывал. Но сейчас не удавалось ухватить сон даже за самый краешек – он ускользал и оставлял ощущение скомканного и забытого впопыхах рассказа. Женевьева подошла к окну и открыла его настежь.
Свежесть нового дня ворвалась в уединенное жилище. И теперь глазам открылась вся обстановка в ее комнате. Взгляд скользнул поверх мягкой мебели и книжных стеллажей и остановился на бесчисленных стеклянных колбах и пузырьках, которыми были уставлены столы, полки и даже пол. Под прозрачными сферами одних находились цветы и растения, в других были различные растворы. Некоторые колбы соединялись между собой такими же стеклянными перемычками и другими незнакомыми приспособлениями. Можно было заметить, что в одном из пузырьков собралась золотистая жидкость.
«Неужто успела?» – удивилась Женевьева и отсоединила пузырек от хитроумной конструкции. Комната наполнилась мягким цветочным ароматом. – «Наконец-то. Цветы совсем скукожились от вакуума. Еще есть шанс вернуть их в почву».
И, немедля, девушка аккуратно перенесла все использованные цветы с растениями обратно в свой сад. Зритель озадаченно почесал затылок, наблюдая за этим процессом. Можно было подумать, что Женевьева занимается одним из тех запрещенных искусств, от которого предостерегают любую порядочную девушку. Но опасения были напрасны и тщетны – она была начинающим парфюмером.
И сейчас, вернувшись из сада, она спешно собиралась в «Салон мечтателей», как его прозвали в Пуассоне, – место, где цветы превращаются в невесомые ароматы. К сожалению, часы на стене уже не давали Женевьеве шанса порыться в гардеробе и выбрать подходящий заведению наряд. Парфюмерные эксперименты отняли у нее часы сна, но взамен подарили дивные духи. Наша героиня спешно оделась, расчесала свои длинные вьющиеся волосы, схватила сумку и выбежала на улицу. Дверь за ней захлопнулась. А в ответ зазвенели многочисленные стеклянные пузырьки.
Воздух был наэлектризован предчувствием. Женевьева вдохнула полной грудью и побежала к калитке через пышноцветущий сад. Ароматы сменяли друг друга, подобно пролистывающейся книге на ветру. Среди листвы были слышны пчелы и сверчки.
Девушка открыла калитку. За ней начинались следующие декорации Пуассона.
Глава 2. Мадам Капри
Женевьева вышла на широкую дорогу Рю де Фрейр. Несмотря на свое очаровательное название, эта отдаленная улица всегда была пустынной, и проживали на ней отшельники и возрастные мизантропы. Старинная брусчатка буквально окантовывала весь Пуассон и разделяла местность на мир внутри и мир снаружи.
Девушка быстрым шагом направилась к забытому горящему фонарю. Стук ее каблуков звонким эхом раздавался по округе. У дороги маячила неясная фигура в тени. Женевьева проскользнула мимо нее, зашла в проулок и через несколько мгновений очутилась в пестрых декорациях квартала Марше.
В Пуассоне так и говорят: «нашла тоска, беги в Марше». И это сущая правда – среди многочисленных лавок и магазинчиков, кафе и ресторанов, салонов и бутиков можно в буквальном смысле забыть обо всем на свете. Чего уж говорить о тоске и прочих сумеречных настроениях.
Но Женевьева отнюдь не собиралась терять здесь голову. Напротив, она спешила на занятие к мадам Капри – весьма почетного и уважаемого парфюмера Пуассона. Оно вот-вот должно было начаться.
Пройдя через несколько шумных улочек, девушка, наконец, очутилась перед помпезной дубовой дверью с позолоченной колотушкой. Стучаться не требовалось.
Внутри уже было людно. Большей частью «Салон мечтателей» посещали девушки и юноши из именитых пуассонских семей. Любопытный зритель мог смело догадаться, что Женевьева к ним не относилась. Но ее это мало беспокоило. Ей хотелось изучать парфюмерные искусства – а почему, она еще не знала.
Прозвенел колокольчик, и все заняли места в тесной аудитории. Вошла мадам Капри – статная женщина с платиновым характером. Почему не железным? Оно предназначено для классических героинь нелегкой судьбы. У Капри жизнь была иная. И сейчас она как всегда была одета первоклассно, в руке держала очередную новинку из парфюмерии и на звонких шпильках прошествовала к учительскому подиуму, с высоты которого привычно воззрилась в плененные юные глаза.
– Парфюмеры, все выполнили домашнее задание? – вальяжно произнесла она. В ответ все вразнобой кивнули. – Прекрасно. Думаю, начнем с нашей милой мисс Эпус.
Девушка в изящном костюме подошла к Капри и горделиво продемонстрировала свой парфюм. Наставница оценила изысканность флакона и роскошь аромата.
– Смею предположить, это те самые редкие сорта из вашего сада? – любезно спросила Капри.
Эпус горделиво кивнула. Многие были наслышаны о роскоши сада ее семьи. И говорили, что юная девушка стала парфюмером так же, как и ее мама, бабушка, прадед и прочие пра-пра.
– Ах, – Капри вдохнула аромат ее парфюма. – Его непременно нужно передать по рядам, чтобы все присутствующие поучились вашему мастерству. – И флакон отправился в странствие по аудитории.
В руки Женевьевы он попал, когда на подиуме уже презентовала свой парфюм мадемуазель Бранш в типичной для нее манере интеллектуалки.
– У каждого цветка – свое назначение. Для моего парфюма я выбрала, возможно, самый возвышенный и дуальный из всех. Цветок лилии. На живописных полотнах эти цветы всегда рядом с королями. На многоцветных витражах церквей – рядом со святыми. Сила и высота – вот с чем связан этот аромат, – горделиво закончила Бранш и передала флакон мадам Капри.
Та манерно открутила крышечку и вдохнула. Женевьева мельком заметила, что Капри слегка поморщилась, затем расплылась в своей эффектной улыбке и снова провозгласила:
– Парфюмеры, думаю, вам стоит поучиться и у мадемуазель Бранш, – и передала флакон аудитории.
Ученики явно были заворожены словами сокурсницы – кто-то начал делать заметки в тетради, кто-то обсуждать аромат и строить гипотезы.
А Женевьева в этот миг открыла флакон Эпус. В лицо ей ударил пышный букет роз.
«Только розы?..» – промелькнула мысль у нашей героини. – «Разве стало модным пахнуть как садовый куст?»
Но столь смелые замечания в классе Капри могли звучать только в смелых умах. Потому Женевьева, не изменившись в лице, передала флакон дальше. Похоже, настала ее очередь выступать перед публикой.
Она достала из сумки небольшой лабораторный пузырек и направилась к подиуму.
– У вас снова причуды, Женевьева? – спросила Капри, глядя на переданный ей неказистый флакон.
– Совсем не хватало времени на него. Едва успела завершить парфюм… – начала оправдываться девушка.
Наставница махнула рукой и откупорила пузырек. Женевьева заметила в ее глазах промелькнувшую искру – она вспыхнула и погасла, как только Капри продолжила:
– Странный аромат, как будто с отдушкой, – последнее слово она тонально подчеркнула. – И что же в вашем составе?
– Ох, в этот раз я немного поэкспериментировала. Здесь полевые цветы, морская соль и экстракт дождя.
– Смешанный состав? Неужто возомнили себя мейстером? – Капри скептично рассмеялась и отдала обратно Женевьеве ее парфюм. – Что бы вы ни думали, это кустарщина.
На этом презентация завершилась. Занавес опустился.
Глава 3. Эспвар
Женевьева вышла из надушенного салона и отправилась на пристань Эспвар – самой непредсказуемой и своенравной декорации этого милого городка. Прямо сейчас там развернулась панорама, достойная кисти именитого живописца. Солнце местами прорвалось сквозь пелену клубистых пышных облаков. Раскатистые волны с шумом ударялись о берег и наполняли воздух туманом из брызг. Рыбаки не боролись со стихией – их фигурки бегали и суетились, швартуя лодки и собирая промокшие дежурные журналы. Над берегом резвились чайки.
Женевьева завороженно шла к морю. Ее волосы развевались на ветру, вторя пенящимся волнам. Она переступила через край брусчатки. Твердость городской дороги сменилась вязкостью песка. На берегу была деревянная скамья, установленная там, возможно, еще во времена основания Пуассона. Девушка села на нее, достала из сумки блокнот, перьевую ручку и принялась делать зарисовку – этого берега, себя, волн, чаек, рыбаков и лодок. Любопытный зритель мог отметить, что рисунок девушки был лаконичен и точен. Сейчас подобно якорю он удерживал Женевьеву в пору штормов и неопределенности.
Когда рисунок был почти готов девушка еще раз взглянула на небо и заметила чайку, уединенно парящую в вышине. Ее крылья были широко распахнуты, шея вытянута, а взгляд не говорил ни о чем здешнем.
«Почему она не играет с остальными?» – задумалась Женевьева.
Любопытный зритель отметил про себя, что это наблюдение длилось дольше, чем мгновение. Потому, когда к нашей героине подошел Юбер, она его даже не заметила.
– Удерживаешь ее силой мысли?
Женевьева вздрогнула и обернулась. Юбер сел рядом с ней на скамью и рассмеялся.
– Обмениваемся мыслями, – нашлась что ответить девушка. Вновь посмотрев на свой рисунок, она заметила несколько клякс от чернил, сорвавшихся с пера. Ветер еще больше их смазал. Краска впиталась. Девушка закрыла альбом и спрятала обратно в сумку.
– Не желаешь сегодня отпраздновать? – подмигнул юноша.
– А что праздновать? – Женевьева на миг вспомнила свой провал у Капри.
– Мою партию утвердили. Буду сольно выступать на городском Празднике Весны, – похвастался Юбер.
Чему тут удивляться – его голос и правда был хорош. Да и врожденная харизма и внешность усиливали должный эффект. Многих пленял его талант. Не исключением была и Женевьева. Но прошедшая неудачная презентация безнадежно ее отрезвляла.
– Рада за тебя. И как хочешь отпраздновать? – добродушно поинтересовалась она.
