9785006279889
ISBN :Возрастное ограничение : 16
Дата обновления : 26.04.2024
Я сама вам спою неубитою родиной,
я сама вам станцую Хака перед битвою.
Не нужна мне поддержка, сама по сугробам я,
и сама по горе: пятки сбитые
до кровавых мозолей. А парни-то, парни-то
стали женоподобными – в шёлковых плащиках.
Вот поэтому женщинам-воинам надобно
собирать рать, в сраженье идти против нациков!
Я таскала мешки да кули, доски, брёвна ли,
оттого ноги точит мои артропластика!
Но не Сонечка я – груда розовых слоников,
мне Алёнушка ближе, что Арзамасская!
Мне сражаться лишь с теми, кто равен по матрице,
ах ты холм, ах ты сопка, крутой берег капища.
Выхожу – туфли красные, красное платьице.
Мой исток внутри сердца.
Он матричный!
***
Двадцать первый наш век – Бородинское поле,
обойти невозможно. И не обойти.
Эй, вставай, поднимайся, ешь хлеб и пуд соли,
богатырь – русский воин, иначе кранты!
Ястреб-жизнь, речка Стикс, этот смертный журавлик,
помни то, что ты – поле, и ты здесь стоишь.
И ты будешь стоять, хоть и крылья оплавишь,
и ни шагу назад за Урал и Иртыш.
Опираясь на стержень, на ось, взмоет «мавик»,
всё, что к полю пристрочено, это – твоё!
ястреб-жизнь, речка Стикс, этот смертный журавлик,
всё, что связано родиной – есмь Житие.
И пока живы мы – Нестор жив, мних кудлатый.
Пушкин жив и Булгаков, и Грек Феофан,
и Мария Ивановна в петельке мятой,
и Каренина Анна – в надрыв, между шпал,
и вот это – «я – Ксения стала Андреем!»,
Ярославна рыдает на взгорье-стене.
Супротив врагов поле, как смерть красным рдеет,
терпко жжёт да болит, крепко ранит в стерне.
Похороним врагов – у нас несть подземелья,
для холмов, означающих – прочь с наших пашен!
Для курганов, кричащих – идите отсель вы,
Бородинское поле – защитное наше
по итогу побед, где дорога да синь,
по итогу экзистенциальности Бога.
Бородинское поле – его не сносить,
это вам не пальто, это вечная тога,
это бронник и каска, и танк, щит и меч,
это Брестская Крепость и Кремль, и Иссакий!
Я не знаю, как вам, мне почётно здесь лечь
и уже никогда не иссякнуть!
ЦАРСКАЯ БАЛЛАДА
Походная жена, чухонская царица, золушка…
Страной столетье правил женский пол!
То немку, то датчанку брали в жёнушки
цари великие. У каждого камзол
расшит сребром да златом первой пробы.
С чего бы так? А как ещё Европу
нам приручить? Через любовь, постель,
так спит земля с землёй иных земель.
И Змий, и яблоко в одних руках царёвых.
В Исаакиевском храме пели так,
как будто бы не горлом, пели – кровью,
цари датчанок, немок на руках
несли в альков. Их клали на постели,
любили, обладали и потели,
их целовали, нежили впотьмах.
А что сейчас мешает целоваться,
любить и обнажать сих жён, баб, девок
под музыку, под стон, под вопль вибраций?
Пусть женится вся свита! Было б дело!
И корни древа родословного втекали,
простите мне, вовнутрь – в такие дали
аж до Китая…
Особенно мне жалко Лизавету
Петровну: как она мечтала
о Карле (род Гольштейна), в быте – Петя,
но умер он от оспы, шведский малый.
София Федерика Ангальт Цербская
приехала в Россию с дипломатией,
учила русский барышня немецкая,
пока жених играл её в солдатики.
И стала – русской, синеглазой, солнцеликою,
и стала самодержцею великою!
А муж, как наречён, что делал он?
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом