Алексей вбежал кабину вертолета и быстро защелкал тумблерами. Александр закатил бочку в салон и закрыл дверь вертолета. Машина стала набирать обороты и без прогрева.
Поднимаясь в светло-голубую высь утреннего часа, бескрайнего неба, где солнце еще только взошло, не слишком высоко, и слегка пригревая окружающие просторы, как прежде любуясь раскрывающее всё больше красотой от утреннего пейзажа. Со своими прелестями оригинальности от изменяющейся времени суток, приобретая свою индивидуальную особенность пейзажа.
Александр молча, осмотрелся по сторонам, но что-то все же ему напоминало до боли знакомые места, но, инстинктивно почувствовав дальше, что это ощущение он когда-то уже испытывал. Видел когда-то все это и переживал, а это изображение виденного неожиданно стало дальше совмещаться с другим изображением, но, не совмещавшись полностью друг с другом перед глазами до конца, а была большая разница.
– «Не могу вспомнить, где и когда я видел все это раньше». Как лёгкий туман, поднимается над рекой. – Тихо пробормотал Александр вслух.
– Ты что, уснул? – толкнул сбоку Леха. – Мы уже над районом боевых действий. Ну, что? Готов?
– Готов. Вперед!
Растерев ладонями, лицо чтобы прийти в себя, Ханин взял бинокль, ища цель.
– Та-а-ак. – Сообщил он. – Пастухи лежат, но не спят. Коровы пасутся и жуют с азартом.
– Может, сразу и сходу? Не будем ждать последующих кругов, а? – загорелся Лёха желаньем.
– Хорошо, принято. В перед! Теперь ты атакуешь, а я бросаю, – сказал Ханин Алексею.
Их вертолет сместился в сторону с таким расчетом, чтоб впереди летящая вертушка пролетела дальше, а они потом с ходу начали сами довершать маневр с набором высоты, попадая в образовавшийся разрыв.
Сброшенная бочка в процессе падения издавала усиливающийся вой различных звуковых оттенков.
Напуганные коровы, услышав знакомый звук, как по команде разбегались в разные стороны с поднятыми хвостами, с места, откуда усиливался непонятный страшный звук. Пастухи бежали, кто размахивал руками, кто – показывая согнутую руку в локте, а другую, положив сверху. Бочка упала, вертолёт пронёсся над местом падения бочки.
Пастухи обкричали трёх коленным русским матом вертушку и снова стали собирать в кучу разбежавшихся коров.
– Да, это смешно, но в первый раз все было гораздо интересней, – сделал вывод Александр.
Вертолет скрылся за небольшой возвышенностью, но друзья не успокоились, а только вошли в азарт. Пастухи едва успели собрать некоторых коров, как снова услышали нарастающий гул мотора и резкий налетающий свист винтов. Вертолет развернулся и из-за небольшой высоты, почти на бреющем полете, стал имитировать атаку, несясь прямо на стадо, грозя порубить своими лопастями всех стоящих.
От такой невиданной наглости мужики застыли на месте, как вкопанные от испуга с раскрытыми ртами, а коровы вновь разбегались. Лишь пожилой пастух, пятясь назад, машинально раскинул руки, словно пытаясь поймать кого-то в равновесии. Но бегущая от испуга корова, словно танк пошла на таран, где в последнею секунду пастух увернулся от удара головы, но грязный бок коровы сильно ударил его в грудь. Тот сделал еще несколько шагов назад, спотыкаясь обо что-то, активно махая снова руками на зад, и спиною с размаха летя спиною в большую лужу с водою. Поднимаясь из лужи мокрый и весь тине, размазав ладонями лицо, он бессильно закричал русским матом, без всякой связки слов и напоследок погрозил кнутом вслед улетающему вертолету, чувствуя своё полное бессилие.
– Да, а вот сейчас-то получилось здорово, как нужно! – продолжал смеяться от увиденного Александр.
– А как пастуха корова толкнула, а тот как красиво раскинул руки на зад и шлепнулся! – Радовался Алексей. – Только брызги в разные стороны! Не хотелось бы и мне так искупаться, – заключил он.
– А спящих-то, все же было лучше будить, – сделал вывод Ханин.
– Да, это точно.
Вертолет стал быстро, набирал высоту. Но, еще не долетев до окраины деревни, Александр посмотрел по сторонам и задумался, продолжая разговаривать. Видя угол нахождения солнца по отношению к земле, два изображение мгновенно объединились в одно целое по всем очертаниям.
Кругом зеленые поля, извилистая река плавно входит в лесной массив и теряется где-то вдали. Светло голубое небо, как огромная и необъятная ширина океана, соприкасающаяся вдали с горизонтом.
– Какая красота, ты только погляди Санек! Так и хочется войти в эту синеву все глубже и глубже!
– А дальше за этим синим небом темный космос… не-е. А мне хочется лететь глубже и дальше, чтобы видеть новые пейзажи, запоминать их, которые уже неповторимые между собой.
– А это и есть романтика. Ты разве не знал?
– Меня больше воодушевляет природа. Ты оцени, как легкий туманец от испарения поднимается над рекой вон там вдалеке. Как будто все заволокло снегом, а это ведь лето? Просто здорово! Деревья как будто слегка выглядывают из сугроба, а сами в зеленой листве. Чудо! И такой подъем в душе возникает, что, когда смотришь с Земли, трудно разглядеть и осознать, а вот увидев всю эту красоту сверху, это просто прелесть, я разве не прав?..
– Может, не там смотрел.
– Не-е. Отсюда обзор совсем иной. И легче сравнивать сразу всю перемену пейзажа. Вот в этом и есть красота полета, которая ни с чем не сравнимая по своим особенностям и кто этого не видел, то тот не поймет.
– Санёк, Санёк! Двигатель теряет обороты: топливо закончилось!
– Как кончилось?.. Да его ведь только перед отлетом заправили под самую завязку!
– Не знаю!.. – заорал от злости напарник. – Вон, сам смотри по прибору!
– Вот суки, опять толкнули кому-то на пропой! Хоть предупредили бы, козлы!
Равномерный гул мотора утих: а ухо ловило утихающий шум вращающихся лопастей винтов, которые звонко резали воздух, с непривычным для них ранее звуком.
– Всё!.. Неужто нам пи.... – завопил Алексей.
Два изображения мгновенно совместились воедино, и он удивленно пробормотал:
– «Я видел, все это было раньше когда-то. Выходит это не обман?!» – эта мгновенная мысль, его так сильно поразила, что он задумался. – «Ведь это был когда-то не просто сон, раз видел это». – Промелькнуло снова мгновенно в голове. – «Я должен сделать то, что делал тогда, но что?». – Промелькнуло мгновенно в голове.
Наступила полная тишина, Александр не подсознательно освободил от нагрузки двигателя лопасти винтов, и скорость вращения винтов стало постепенно расти. В кабине пилотов усилился специфический звук лопастей винтов рубивших воздух. А стрелка в приборе высотомера, закрутилась как сумасшедшая, показывая большую скорость потере высоты, а рядом сидящий курсант понимая, что сделать больше ничего уже нельзя, машет руками и начинает отчаянно кричать:
– Санёк! Санёк! Мы падаем! Движок встал, нам хана!.. – и дальше послышалась нецензурная речь с испуганным выражением лица.
Ханин на долю секунды, увлекшись мыслями Алексея, отвлекся.
– «Так быстро промелькнула жизнь, а как хочется жить!..» – оглядываясь вокруг закрывая глаза.
Только в полной темноте мгновенно Ханин вспомнил, промелькнувшие быстро слова, сказанные матерью:
– «Главное, не паникуй и нечего не бойся сынок, что бы ни сучилось. Но делай то, что подсказывает твоё подсознание» – и в следующее же мгновение в мозгах быстро промелькнуло:
– «Раскручивать винт и перед самой землей произвести тягу на взлет!» – открыв глаза смотря на прибор. – «Одно я уже сделал, теперь осталось последнее».
– Ты что оглох! Что будем делать? – Алексей был уже в смятенье. – С парашютом не выпрыгнешь, при раскрытии купол намотает на вращающийся винт.
Снова мгновенно промелькнула блуждающая мысль. – «Но почему, катапультироваться нельзя, кресло положить на бок и произвести выстрел? А в принципе, мы живые смертники по сравнению с самолетом. Об этом все знали, но каждый думал, что с ним этого не случится никогда». – Быстро пронеслось в голове у Александра.
Но Алексею было обидно, что он так глупо и бездарно погибнет, и он снова набросился на товарища с упреками:
– Это все ты, ты меня надоумил идиот! Почему я всегда только соглашался и слушал тебя?! – он на мгновение замолчал, а в голове промелькнула другая мысль – «Прощайте все те, кого я любил и знал, простите, если сможете, кому я делал плохо!..» – закрыв глаза на несколько секунд Алешка.
– Да успокойся ты! – Александр с размаха стукнул его по губам так сильно, что у того из губ потекла кровь. А увеличенное вращение оборотов винта достегали значительную скорость, от стремительного падения вниз сопротивления об воздух лопастей. Но набранная высота исчезала слишком быстро, где высотомер как сумасшедший докручивал последние метры, говоря, что вам ребята осталось жить уже секунды.
Наступила гробовая тишина в кабине. Оба смотрели на стрелку, не произнося ни слова. Хотя в душе уже они корили себя за свои чрезмерные глупые шутки, за которые теперь приходилось платить такой ценой на, как собственной жизнью.
Взбешенная стрелка закружилась быстрее, достигая отметки: триста, двести, сто и…
– Помогай! – заорал Санек, нарушая напряженную тишину. Вдогонку к стремящийся стрелки к нулю.
Все силы вкладывая в кисти рук, на штурвал. Где стрелка летела к ста метрам, лопасти стали изгибаться, готовые сломаться с нагрузкой. Но раскрученный момент винта по инерции слушал управление и повернул лопасти уже в нескольких метрах над землей.
Скорость падения начала снижаться. Вертолет застыл на одном месте у самой земли, и слегка приподнявшись вверх, снова стал медленно опускаться плавно на землю. Но главное было сделано: погашенная инерционная скорость падения за счет вращающегося винта обеспечила им право на жизнь.
Просидев несколько минут в тишине и не веря, что живы, они вытерли мокрые лица от пота.
– Санек! Прости меня, если сможешь, пожалуйста, я наговорил тебе много лишнего. Я просто не понимал, что говорю, извини, если сможешь, – покаянно сказал Алексей.
– В такой ситуации всякий сможет сказать лишнее, – утешил друга Ханин. – Главное, что мы живы, а остальное-ерунда.
Он осмотрел все приборы, глубоко вздохнул.
– Ведь ты сегодня запускал, если не ошибаюсь?
– Да, а что, – встревожился Алексей.
– Ведь керосина полные баки. – Александр щелкнул тумблером и послышался шум моторчика, – а почему ты не включил насос на верхний бак? Забыл?..
– Извини, поторопился, – оправдался Леха. – Не выполнил всю последовательность включения, прости, все вышло так вот всё глупо в спешки!
Прошло еще несколько минут, и возле них сел другой вертолет. Из него, спотыкаясь, бежали другие пилоты, к стоящему на краю деревни вертушки.
– Живые!.. Не может быть! Родненькие вы мой! А я так за вас переживал, когда вы начали падать! Ну, думаю, вам и мне, мандец! Посадят, ей-богу, думал, посадят! – Егорыч заплакал и стал, обнимая, ероша за волосы ребят.
– Егорыч, Егорыч! – Сомкнулись лбами они. – Родной ты наш, дорогой! Давай садись, и полетели домой! У нас сейчас так руки трясутся, того и гляди – еще что-нибудь натворим.
Он сел за штурвал вертолета, запустил двигатель, они взлетели, и скрылся за горизонта.
* * *
И вот построение курсантов на плацу. Начальник училища вызвал обоих на середину плаца и объявил:
– Скажу честно, как же вы меня достали пока учились, я думал, что просто не доживу ни когда, пока вы окончите училища, – он глубоко вздохнул и, закачав головой, на мгновенье задумался, – «Вот за таких мудаков, меня выгонят с работы, и поминай как звали». – Махая большим пальцем в сторону стоящих. – Хотя есть и другое положение дела.
Наказать вас или наградить – вот в чем исконный вопрос. За ваше безобразие с коровами, которых вы гоняли по полям, а они из-за этого понизили надой. Мне за ваши выкрутасы так попало!.. – Он потыкал большим пальцем вверх. – И за то, что улетели без инструктора, вас нужно снова наказать, а точнее, выгнать в последний момент из училища, хотя вы уже почти лейтенанты. А так же за другие проступки, за которые мне пришлось вас терпеть все эти годы! – он вздохнул, посмотрел на них сурово и, погрозив кулаком. – Кастрировать вас мало, кабелей!
Вдруг выражение лиц всех стоящих курсантов, сразу стало несерьезным. Передние стоящие ели сдерживали ухмылку, а находящиеся сзади курсанты и офицеры, уже смеялись во всю.
– «Интересно: нам здесь вставляют по полной программе, а все училище еще и смеётся над нами». – Подумал Ханин и вдруг услышал за спиной приглушенный голос:
– А ну кабели, что встали, вон отсюда! Я кому сказал?! Сейчас пристрелю извращенцев!.. Занимаетесь вы здесь онанизмом перед строем… – Но потом ещё несколько раз, кто-то снова тихо ругался за спиной Алексея и Александра:
– А ну твари безмозглые, сейчас вы у меня получите!..
– Это наверно твой отец, – испуганно прошептал Александр Алексею и сам оглянулся. Усмехаясь шепча продолжил.
Смотри… смотри… Нас с обоих сторон Е–. Спереди морально…. А сзади физически.
Они вдвоем оглянулись и невольно улыбнулись.
Их два любимых кобеля овчарки, которых они постоянно кормили, теперь за спинами Лехи и Сани перед всем строем бегали, играя, и по инстинктивной привычке случке, своими движеньями имитировали друг, на друге, по очереди…
– Да, Санек!.. Ты прав!..
– Вижу, Леха!.. Нас изображают, как нам вставляют и что с нами нужно делать…
Собак отогнали в сторону дальше, но они все равно продолжали меняться местами и снова принялись за свое дело, еще с большим азартом. К ним подбежал офицер с палкой и прогнал собак с плаца, ругаясь за их бубличный разврат.
– Но, с другой стороны, я просто обязан вас представить к высшим наградам родины за такой мужественный поступок, – продолжал свою воспитательную речь полковник, не обращая внимание на публичный смех. – В мировой практике такого не совершал еще никто! Вы первые в мире доказали всем, что из трудной ситуации всегда можно выйти победителем.
Хотя есть мнение, чтобы вас необходимо наградить: мол, победителей не судят, – но лично я не могу, потому что вы своими предыдущими поступками, поставили всё наше училище в такую позу, извиняюсь раком. – Он показал большим пальцем себе за спину, на стоящих курсантов. – В результате вы ничего не получите.
Он подошел к ним поближе и вполголоса продолжил, обращаясь к Лехё:
– Ты что, сукин сын, наделал?! Мне твой отец уже мозоль на ушах натер своими звонками! Откуда он все узнал?..
– Я не знаю, товарищ полковник, зачем ему об этом знать…
–Ты что, на пенсию решил меня выгнать досрочно?!.. За то, что натерпелся я от тебя, пока ты здесь учишься?!..
– Никак нет.
– Да ты не ори так громко, дурень!..
– Это не моих рук дело. Я пока еще не спятил, чтоб докладывать отцу о таких вещах, это смерти подобно, – отрапортовал Алексей.
– Слава богу, что ты жив и уже практически кончил. А то меня раньше времени паралич трахнул бы, проучись ты, хотя б, ещё годок-другой. Какая моча ёб– тебе в голову, за это время. Чтоб выкинуть ещё какие ничуть проделки!.. Но, слава богу, Всё!.. Я выжил!..
Не обижайся за прямоту, но ты – еще пока сопляк, и во многом не разбираешься на свое счастье.
Офицер повернулся и продолжил уже во всеуслышание:
– За сохранение машины и своей жизни в возникшей сложной обстановке, объявляю вам благодарность!.. Встать в строй!..
– Служим Советскому Союзу!.. – одновременно заорали курсанты.
Начальник отдал честь, патом прошел вдоль строя и снова заорал:
– Увы! Хотя победителей у нас не судят. Но вы мне бросьте хреноту пороть! Здесь вам не детский сад, и не школа! Где можно вытворять как угодно, что угодно и с кем угодно, когда взбредёт в вашу дурную голову всякие и глупые идеи. Вы все отвечаете не только за свою задницу, но и за чужие жизни.
Если так будет продолжаться и дальше – выгоню и отдам под суд, к чёртовой матери!.. В нашем училище готовят не цирковых клоунов!.. Где эти сукины дети, мне уже сидят, – он провел ладошкой вдоль горла и похлопал ладошкой себе шеи, – вот где!..
Если еще кто ни будь!.. когда ни будь!.. вздумает так шутить, я лично заведу к себе в кабинет и морду набью так!.. что мало не покажется и отдам под суд! Вам всем понятно?!.. Разье..и – Оборвался на полу слове, понижая охрипший голос, и дав знак рукой, пошел к трибуне.
Прозвучала команда офицера: – Для парадного прохождения строем… – Вышел офицерский состав, сделал несколько шагов вперед, останавливаясь перед строем. Все повернулись и все зашагали парадным зашагом вдоль трибуны. По команде одного, строй резко повернул свои головы к трибуне вытягивая подбородки вверх, четко чеканя строевым шагом, курсанты смотрели на трибуну, где одиноко стоял командир училища. Который молча наблюдал на проходящими, но думал о чем-то своем, смотря на идущих.
