В нашу первую встречу она была прекрасна. Стройная, статная, со взглядом оленёнка. Я был ещё несмышлёным мальчишкой, бегающим по дворцу от слуг, но образ молодой и красивой Цереи уже отзывался в юношеском сердце. Открытая каждому, она привлекала много внимания на балах: смеялась, шутила, травила байки из жизни простолюдинов, рассказывала о других странах и о том, как много всего можно сделать для народа, используя чужой опыт. Всегда интересовалась наукой, сама являлась талантливым человеком. В столь юном возрасте она взошла на престол и была открыта этой стране, людям и всему миру. А потом всё изменилось… Дворец убил в ней ту жизнерадостность, на смену смеху пришли крики и истерики, и наша юная Императрица замкнулась в себе, посвятив себя полностью бездушным машинам. Её заслуги поистине неоспоримы, но цена у них оказалась слишком высокой.
Сквозь приоткрытую дверь кладовки я наблюдал за ней. Хаосу, истинному хаосу были подвержены её мысли. Она рвала бумагу и сжигала в камине, доставала новую, рисовала на полях книг, на руках. В уголках глаз собирались морщины от напряжения, на столе рядом лежали треснувшие пенсне. Сколько времени она проводит так, сидя одна?
Я вздрогнул. Церея смотрела прямо на меня чернотой ночи. Небесный оттенок её глаз был покрыт пеленой, а волосы, будто наэлектризованные, шевелились, поднимаясь и опускаясь. Я замер, не дышал. Что это за наваждение?
Прошла всего минута, и императрица отвела свой взгляд, продолжив заниматься своими делами, бормотала себе под нос несвязные вещи. Не знаю, какая картина была страшнее – эта или та, в подземельях.
Я активировал дверь в стене и покинул укрытие. Нельзя упустить советника.
Кон де Валь шагал по коридору, стуча каблуками по натертому до блеска мрамору. По очень длинному коридору, обрамленному резными колоннами с золотым тиснением. Звук его шагов отскакивал от стен громким эхом. Полы его серого сюртука развевались в такт шагов. Он достал из нагрудного кармана жилета часы на золотой цепочке и с хитрой улыбкой посмотрел на циферблат.
Пройдя еще дальше по коридору, советник остановился на мгновение у висящего на стене портрета девушки.
– Какая все-таки прекрасная картина… – произнес он шёпотом, стараясь не нарушать царящую вокруг тишину. – Такая прекрасная…
Он коснулся кончиками пальцев нарисованного подола платья, прошелся пальцами, словно перебирал клавиши рояля, выше, еще выше, пока не дошел до лица девушки: золотые волосы, голубые глаза, аккуратные и правильные черты лица, легкая улыбка. Платье на ней было голубое, под цвет глаз, пышное, ключицы оголены, а шею закрывал кружевной чокер. Советник сглотнул. Он тут же убрал руку от портрета, стоило услышать звук приближающихся шагов. К нему приближался гвардеец.
– Разрешите доложить? – аквестинец в стальной броне отдал честь.
– Докладывай.
– Пленник очнулся.
Советник расплылся в лисьей улыбке, сощурив глаза.
– Это просто прекрасная новость. Не будем заставлять его ждать.
Артур
Вода стекала по спине, омывая голову, спину, ноги. Я пытался смыть запекшуюся кровь: каждая капля приносила неимоверную боль, соприкасаясь со свежими ранами. Стиснув зубы, я вытаскивал из спины осколки то ли стекла, то ли камней вперемешку с тканью. И почему мне не сиделось в моей уютной каморке в столице? Чинил бы дальше кастрюльки, утюги и прочую мелочь, точил бы ножи, может, даже стал бы ковать на заказ. Идиот, не иначе. Надо было слать в пекло этого Себастьяна.
Мне выдали металлический тазик и деревянный самодельный ковш. Отметил искусность мастера, подобных вещей из дерева я раньше не держал. Все стыки были идеально сцеплены, как будто дерево пролежало под прессом, настолько долго, что волокна проникли друг в друга и сцепились намертво.
– Может, мне всё-таки тебе помочь? – из-за ширмы, которая представляла собой обычные доски, сбитые между собой гвоздями, послышался звонкий девичий голос.
– Кхм… Не надо. Не стоит на такое смотреть.
– Что я там не видела? Это же я тебя сюда притащила. Видала вещи пострашнее…
С такой грустью были произнесены последние слова, что меня окатило тревогой. Толком не понял, где нахожусь, какой-то заброшенный завод или что-то вроде: повсюду разруха, мусор, торчащая арматура, брошенная техника, даже стены и те были не везде, отчего с улицы налетал песок вперемешку с камнями.
Я отключился после взрыва и очнулся, когда девушка из переулка пыталась сделать хоть что-то с тем кровавым месивом, каким оказалась моя спина. Я даже не смог толком её рассмотреть, только какие-то общие черты: рыжие волосы, хотя до этого я помнил их черными, синяя роба, кажется, на шее висели необычные очки.
Помимо воды в тазу плавали какие-то травы. Не знаю, что это, но определенно становилось легче после каждого прикосновения этого отвара.
– Ты здесь живешь? – решил отвлечь себя разговором.
Она промолчала.
– Ты здесь одна?
– Теперь уже да.
– Почему теперь? А… – я замолчал на мгновение, а затем продолжил: – Ты о том пареньке? Жаль его.
– Он – жив. Я верю, что он жив, – девушка сглотнула, явно сдерживая слезы.
– Взрыв был слишком мощный, не хотел бы тебя расстраивать…
– Я же сказала, он – жив!
Ширма с грохотом упала, и я предстал перед молоденькой девчонкой нагишом и в луже крови.
– Гектор не мог просто раствориться в воздухе, осталось бы… хоть что-то! А там… Ничего! Вообще ничего, даже пятен крови не осталось!
Девушка активно жестикулировала, как будто пытаясь доказать мне свою правоту, однако… Если меня так ранило, то что говорить о пареньке, тем более он был ближе к эпицентру взрыва.
– Если ты вернулась туда чуть позже, то место могли просто зачистить.
– Всё! Замолчи!
Ей на вид было не больше двадцати. Лицо в форме сердца, большие зеленые глаза, так бесстыже нагло и зло смотрящие на меня. Сердце билось в её груди так громко, что не надо было прислушиваться.
– Замолчи и покажи мне спину! – она развернула меня резким рывком, подтащила свой стул, заставила сесть, больно впившись пальцами в рану, отчего я взвизгнул.
– Что ты…
Девчонка достала из поясной сумки небольшой белый Кристалл, поместила его в систему из ремней, которую надела себе на голову так, что получился налобный фонарь. Следом она надела очки, в кожаной оправе, круглые, из нескольких уровней линз, похожие на те, что используют часовщики, но повнушительнее. Девушка направила свет Кристалла на мою спину, настроила линзы, достала из сумки еще пинцет и принялась доставать из меня осколки, до которых я не мог дотянуться.
Её руки были ловкими и быстрыми. Я почти не ощущал дискомфорта, разве что в моменты, когда она прикладывала на обработанные участки смоченную в водке тряпку.
– Это был твой парень? – я решился прервать гнетущую тишину, разбавленную только шелестом рукавов и звоном металла в женских руках.
– А ну-ка цыц. Я сказала тебе помолчать.
Не самое приятное знакомство, но выбора не было. Девчонка была себе на уме, но латала отменно.
– Я – Артур.
– Угу, – она не отвлекаясь от тела промямлила слова.
– Даже не представишься?
– Нет.
Диалог не выходил. А я был действительно рад, что не был оставлен истекать кровью на той улице. Дворцовые лекари латали нас только тогда, когда мы уже доползали до столицы. Простые врачи и медсестры не спешили оказать помощь Ястребу. Офелия же кропотливо и уверенно ковырялась в моей спине, будто в механизме.
– Ты выглядишь… иначе. В таверне… Я уверен, у тебя были черные волосы.
Она на мгновение остановилась.
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Это какая-то маскировка?
– Пусть будет так.
– А рыжие волосы – это уже настоящий цвет?
– К чему этот бессмысленный разговор?
– Ты похожа на… Неважно. Зачем спасла меня? – я посмотрел на неё в отражение стекла напротив.
– Не я тебя спасла, а Гектор. Если бы не он – в жизни бы не подошла к убийце.
– Но ты пыталась меня ограбить!
– Все совершают ошибки.
Она на секунду остановилась и как будто бы специально следующее ее движение пинцетом отдалось болью по всему телу. Нет ничего хуже на этом свете, чем недовольная женщина.
– И зачем… Гектор помог мне?
– Это уже неважно, потому что он исчез. Я закончила.
Девушка принесла какую-то невнятную субстанцию, которая воняла так, будто кто-то сдох, воскрес и снова сдох.
– Что это?
– Алоэ, календула… что-то еще. Я не знаю.
– Зачем это?
– Мазь снимет боль и поможет ранам быстрее зажить.
Я с сомнением еще раз глянул на эту странную жижу, но позволил нанести ее на свое тело. Раны защипало, но через какое-то время боль действительно отступила и стало как будто бы легче дышать. Она забинтовывала меня, а я смотрел сверху вниз и думал о том, какая она всё-таки маленькая и хрупкая, но при этом в руках её чувствовалась удивительная сила. Она определенно была похожа на Дану внешне, это желтое пятно на радужке глаза, даже родинка в уголке губ, причёска. Дана… Смогла бы ты меня простить, если бы осталась жива?
– Пошли. Тебе, наверное, хочется есть.
– Покормишь убийцу?
Она снова стрельнула в меня своими зелеными глазами. Её взгляд решительный, резкий, не терпящий возражений, внезапно напомнил о Сильвии.
– Я помогла тебе и хочу быть уверена, что ты в состоянии уйти от сюда. Дальнейшая твоя судьба меня не интересует.
Я переоделся в то, что она мне дала. Целым остались только штаны и арбалет, который, судя по следам на запястье, она отдирала от меня, как и всё остальное. Мы шли по коридорам, пока не вышли наружу. Здание стояло за пределами города, но не слишком далеко, солнце палило что есть мочи. Вокруг валялись груды сложенного металла, камней, песка.
Прямо перед выходом располагалось единственное дерево. В его тени виднелся тент, а рядом был разведен костер, над которым висел котелок с едой. Офелия побежала, чуть вприпрыжку, приговаривая: “Еда, еда, моя еда”. Всё-таки она была ещё ребенком. Меня слегка забавляло за ней наблюдать. Еще каких-то полчаса назад она с серьезным и сосредоточенным видом отдирала от меня куски обгоревшей кожи, а сейчас радовалась и прыгала при виде горячего обеда.
– Не обещаю вкусную еду. Её всегда готовил Гектор… Суп – это предел того, что я могу тебе предложить.
Внезапно для меня, мы были здесь не одни. Чуть вдали играли несколько детей. Они гоняли кожаный мяч по песку, смеясь, но увидев меня остановились и с опаской стали поглядывать в мою сторону.
– Иди ешь уже.
Офелия приказным тоном позвала меня, протягивая медную тарелку, явно сделанную самостоятельно: неровную, со следами опила. Я без эмоций разглядывал содержимое тарелки, пахло не очень приятно.
– Ешь быстрее. Они не будут есть, пока ты тут, – Офелия разместилась на сваренном из тонких металлических трубок стуле, перетянутом хлопком, кивнула в сторону играющих детей. – Боятся тебя, так что не заставляй их ждать.
– А ты не боишься? – я сел напротив.
– Я смогу их защитить. – Офелия глотнула супа и скривилась. – Даже от Ястреба.
– Ты странная, – я подавил смешок.
Глотнул супа вслед за девушкой, и да, это это было просто отвратительно.
– Некоторые из них сироты, кого-то бьют родители, – дети продолжили дальше играть в мяч, а девушка грустно смотрела на них издали. – Прибегают сюда поиграть иногда. Здесь они чувствую себя свободными, хотя это сложно назвать свободой. Вечером они вернутся в свои дома или в приют и снова окажутся в клетке.
Она взглянула мне прямо в глаза. Её взгляд прожигал до самых костей. Она в момент изменилась и уже не походила на ребёнка. Я отставил тарелку.
– Мне стоит уйти. Вам со мной небезопасно.
– Нигде не безопасно, – сколько боли было в её голосе. Я вспомнил побег, вспомнил, как меня нашли и вернули, как я обрывал чью-то жизнь не сильно задумываясь о последствиях.
– Прости…
Я ощутил вину. Такие, как я, были источником той небезопасности, о которой она говорила. Мне очень хотелось бы извиниться перед Даной, но мог лишь извиниться перед той, в ком ее вижу.
– Ты мог бы помочь мне найти Гектора? Не думаю, что смогу продолжить жить здесь, когда он где-то там…
Этот вопрос застал меня врасплох.
– Если парень еще жив, значит, он в руках Дарнелла. Не пытайся его искать. Это опасно.
– Кто такой Дарнелл?
– Один очень жестокий человек, которого тебе не стоит встречать никогда в жизни.
– Если бы не Гектор – тебя бы там убили!
– Я не просил себе помогать, девчонка!
Стул опрокинулся от моего резкого подъема, девушка не дрогнула, её страх выдавали лишь суженные зрачки и учащенное сердцебиение.
