Амалия Лик "Кислород. Секреты Архива реликтов"

– Я этого не делала, – твердо ответила Зои.

Ловец уставился в нее, но больше ничего не сказал, только его искривленное в отвращении лицо говорило все, что он думал о ней. Через несколько минут ловец встал и вышел из кабинета. Зои посмотрела на молодого парня, который все еще сидел за столом и вносил данные в какие-то огромные формы.

– Что мне делать?

Он отвлекся от экрана и посмотрел на нее:

– Можешь идти. Мы еще свяжемся с тобой. Очень скоро.

Зои вышла из здания Защиты опустошенной, с вернувшимся из черных глубин ее души, чувством отвращения к самой себе.

В чем-то они были правы. Она совершила много необдуманных поступков, шла наперекор правилам и поселению. Зои не раз делала то, что другим даже в голову прийти не могло. Может, так она пыталась защитить себя, оградить от того мира, в котором чувствовала себя чужой. С самого детства она любила книги прошлой эры. В них все казались живыми, чувствительными, открытыми. Тот другой мир нравился ей куда больше, чем этот. Она мечтала свободно вдыхать воздух в легкие, чувствовать лучи солнца, ласкающие кожу, хотела отпустить эмоции и открыться. Но демонстрация чувств, открытость и некая «беспечность» прошлого, казались заблуждениями, чем-то недостижимым и нереальным. Когда Зои было плохо, она хотела кричать и молотить стену, а не заказывать картридж с добавлением успокоительного. Когда Зои видела красоту, ей хотелось улыбаться и хохотать, показывать ее окружающим здесь и сейчас, а не сканировать, загружать в Нейро и набирать список виртуальных реакций.

После того, как ей присвоили пожизненный второй статус, Зои была готова выть и крушить все, что попадалось на ее пути. Она хотела, чтобы весь мир почувствовал ее боль. Но никто, никто кроме бабушки Ро не видел, не чувствовал, не понимал. И тогда она стала использовать, как ей казалось, более доступные для понимания средства. Несколько раз она порезалась почти случайно о разбитые чашки, но шрамы быстро затягивались. А ей хотелось, чтобы ее внутренняя боль отражалась снаружи. Словно, если она переместится в материальную плоскость, от нее можно будет избавиться, замазать обезболивающим и заклеить пластырем. Так появились еще несколько шрамов на ногах и еще несколько на бедре. Наверное, если бы не этот шрам на руке, который собрал всю ее боль в одном месте, на ее тело уже давно было бы множество следов отчаянья. Этот шрам на левом запястье был кривым зеркальным отражением ожога на правой ладони. Того, что появился у нее в день смерти родителей. Как ожог появился, она не помнила, зато точно знала, как создала все остальные шрамы.

Если бы не бабушка Ро, которая не осуждала, но страдала вместе с ней, пыталась понять и помочь… Ради нее Зои прекратила оставлять следы своей боли, но не смогла избавиться от нее. И ее живой и острый ум нашел новый, никому невидимый способ справляться с чувствами – не дышать.

Погруженная в свои мысли, Зои, опустив голову, шла домой, в Архив, к своим реликтам и своему одиночеству.

«Может, солгать и признаться во всем, пусть обнуляют. Их право, – подумала Зои, и сама же себя остановила. – Но тогда настоящий убийца останется на свободе и сможет убить еще кого-то. Да и как я могу подвести бабушку? Она столько сделала, чтобы спасти меня, стольким пожертвовала. О, великий фотосинтез, наполни меня кислородом. Нет, я должна узнать, что произошло, я сделаю это. Я докажу им, что я не убивала профессора!»

Зои стояла перед ступеньками, ведущими в родное здание. Она забралась вверх, всматриваясь в старые мраморные плитки, откинула капюшон и, подняв взгляд, увидела молодого парня в светло-серой форме, стоящего у дверей.

– Привет, – произнес парень и улыбнулся.

– Ой, простите, Архив сегодня был закрыт на несколько часов. Я писала это в Нейро. Вы долго ждете?

– Ничего. Я только недавно пришел.

Зои замерла и всмотрелась в миловидное лицо, золотистые волосы, аккуратно уложенные гелем на правый пробор, в светло-карие глаза, которые настороженно смотрели на нее.

–Лавр? – осторожно спросила Зои.

– Да, а ты Зои?

Зои кивнула и быстро прошла мимо него, отсканировала чип и открыла главные двери.

– Пойдем, – сказала она.

Зои первая вошли в просторный холл, а Лавр послушно последовал за ней.

– Можем пойти в мой кабинет или на кухню, – смущенно произнесла Зои, обернувшись к парню.

– Как скажешь, – ответил Лавр и оглядел холл. – Здание старой эры. История.

– Да, его основу укрепляли двести лет назад и оставили под Архив. Кроме того, он мощный собиратель энергии для поселения, как и здание Синтеза. Да и сносить такие махины уже нет возможности. Представляешь, какое облако пыли накрыло бы поселение при этом?

– Даже не представляю, – чуть улыбнулся Лавр.

– У меня есть вода и напитки со вкусом кофе, чая и апельсина.

– Нет, спасибо.

Она кивнула в знак согласия. Кто же захочет пить всякую химическую гадость? Наверняка у них в лаборатории есть синтетические более вкусные напитки.

Между ними повисла тишина. Они оба стояли и не могли придумать, что же стоит сказать. Лавр оживился первым и произнес:

– Спасибо.

– За что? – уточнила Зои.

– За твои слова. Мне было так одиноко и грустно эти дни. Все оставляли свои фальшивые послания, восхваляли его, чуть не плакали. Говорили о том, каким хорошим он был отцом. Но откуда они могли знать, каким он был? Они его не знали. И это было так…

– Не к месту.

– Да, я бы хотел услышать «соболезную», «он был хорошим человеком» или «мне он помог в работе» или что-то искреннее.

– Понимаю.

– Да?

– Моя бабушка умерла полгода назад. И меня завалили такими сообщениями, видео с закатами и всякой чушью. При том совершенно незнакомые люди. И только твой отец написал, что он счастлив быть ее другом. И это придало мне сил, словно мы поделили с ним боль утраты пополам.

– Еще раз спасибо, Зои. Мне жаль твою бабушку.

Они замолчали.

– Сегодня будет прощальный вечер, посвященный отцу. В Синтезе.

Зои грустно улыбнулась.

– Ты должен справиться, ради него.

– Да, но я бы предпочел исчезнуть, – и он чуть улыбнулся.

Улыбка Зои стала менее печальной. Она смотрела на невысокого парня, чьи плечи поникли, глаза излучали тоску, уголки бледных губ сползали вниз к небритому уставшему опущенному подбородку.

– Тебе надо побриться, надеть свою лучшую форму и пойти на прощальный вечер.

– Да, так и сделаю. Прости, что пришел, не предупредив. Мне хотелось побывать в месте, где он потерял свою жизнь… Перед тем как отпустить его окончательно.

Зои сделала глубокий выдох и машинально посмотрела на часы – оставалось всего девять минут до смены. Она совершенно забыла, что вчера поставила дневной картридж, вместо суточного, чтобы сегодня отправить все пустые на заполнение. А еще эти мысли, плохой сон, переживания. Зои даже не заметила мигающую кнопку, не почувствовала вибрацию от баллона.

– Вот же углекислый газ, – выругалась Зои.

– Что случилось? – встрепенулся Лавр.

– Прости, мой картридж, – и Зои приподняла кофту, под которой яростно мигала красная кнопка. Глаза Лавра расширились от испуга.

– О святой Лаврентий, у тебя есть запасной?

– Конечно, он в кабинете. Подожди секундочку, я поменяю.

– Да, конечно, беги скорее.

Она быстро прошла в свой кабинет, Лавр пошел за ней. Зои открыла ящик, достала контейнер со сменными картриджами, вытащила один, глубоко вдохнула остатки кислорода и поменяла картриджи. Достала контейнер с пустыми оболочками и с силой запихнула туда еще один.

– Фух, периодически забываю про смену.

– У тебя не приходит оповещение? – удивленно спросил он.

– Разовая вибрация и мигает лампочка на баллоне и часах, – аккуратно сказала Зои.

– А как же голосовое сообщение? И вибрация каждую минуту, а затем постоянная начиная с пятой.

Зои засмущалась.

– У тебя сломан баллон или часы? Я могу помочь, написать или оставить заявку, если Техники на тебя не реагируют.

– Нет, нет. Но спасибо. Я сама подкрутила кое-что.

– Как это?

– Да вот так получилось, – замялась Зои. – В определенный период времени меня очень раздражал голос оповещения и постоянная вибрация.

– Что? Ты сама модифицировала баллон и часы? Отключила оповещение?

– Ну, я подкрутила что-то, – и Зои чуть сжалась, ожидая услышать неодобрения и нотации.

– И ты не боишься? Ну сама знаешь чего.

– Только немного.

– Класс, – Лавр широко улыбнулся и с интересом внимательно вгляделся в Зои. – Ты не похожа на других, но мне это нравится.

Он посмотрел на часы.

– А знаешь, приходи вечером на прощальный вечер. Он пройдет в главном офисе Синтеза.

– Я не уверена, что мне можно.

– Почему? Я покажу тебе лабораторию отца. Ты бывала у него?

– Нет.

– Вот, посмотришь. Заодно покажу мою работенку.

– Меня не пустят в Синтез, – грустно сказала Зои.

– Это почему?

– Второй статус.

– О-у-у. Ты не похожа на человека второго статуса.

– Так вышло, – коротко ответила Зои и отвернулась.

– Давай так. Я постараюсь добыть тебе приглашение. Если все получится, отправлю его тебе в Нейро. Договорились?

Зои пожала плечами. Когда-то она мечтала работать в Синтезе. Рисовала себе, как будет важно сидеть в какой-нибудь лаборатории и придумывать, как спасти человечество. Но, все уже в прошлом. Она давно уже не мечтала о карьере в Синтезе, о белой форме, о значке, который никогда не прикрепят ей на лацкан рубашки.

Лавр улыбнулся и выскользнул в двери. Зои пошла на кухню, сделала себе очередную отвратительную жижу на обед и съела ее. После чего вернулась в кабинет, открыла программу Архива и хотела заняться работой, но мысли крутились вокруг приглашения. Она бы очень хотела побывать на прощании. Увидеть людей, которые окружали профессора в том, чужом мире, пройтись по коридорам Синтеза, посмотреть, как ведут себя другие, почувствовать себя другой. Но если Лавр станет расспрашивать о смерти отца, что она ему ответит? Хотя этот разговор и так неминуем, она же сама ему написала. Но ей хотелось, чтобы он сначала узнал ее и понял, что она не могла причинить его отцу вред. Странно, что он сразу не набросился на нее с вопросами о смерти отца. Она бы на его месте так и поступила. Наверное, поэтому она не на его месте и не работает в Синтезе. Зои тут же вспомнила слова из ее досье: «агрессивная, степень желтая», «тяжело идет на контакт», «отсутствуют социальные черты», «эгоистична, степень красная», «гражданская ответственность, уровень минимальный», «предрасположена к преступлению». И ни одной положительной характеристики. Такие выводы сделал искусственный интеллект и бездушные аналитики, при присвоении ей статуса в четырнадцать лет. Не безосновательно конечно, а на основе бездушных данных, поданных из всех инстанций. Но программы не умеют чувствовать, как они могли понять, что творилось внутри Зои.

«И что я сделала, чтобы изменить свою жизнь? Прошла стабилизацию, реабилитацию, преобразование? Нет, я послушала бабушку. А еще назло программе взломала ее и прочитала свое досье. Я бы могла подправить характеристики, а может даже изменить статус. Но зачем-то сорвалась и выплеснула все свои мысли и планы бабушке Ро».

Зои вспомнила тот вечер, когда она, надрываясь, кричала и ходила по комнате, а бабушка сидела в кресле и только качала головой. Зои повторяла слово в слово все, что прочитала в досье. Слово в слово. И теперь они никогда не сотрутся из ее феноменальной памяти, будут вставать перед ней, гореть на внутреннем экране красным цветом. Они будут править среди тонны информации, которая хранилась в мозгу Зои. Она упала на пол, у самых ног бабушки и спросила:

– Может мне стереть их из Нейро, поправить свое досье? Я смогу. Может не сразу, но я уверена… Я пороюсь в информации и найду слабые стороны. Я все исправлю.

– Зои, милая моя. Это незаконно, если тебя поймают, то обнулят.

– Не поймают. Я сделаю так, что не поймают.

Бабушка закрыла глаза, из которых текли жгучие слезы.

– Моя девочка, я знаю, что ты сможешь. Но эти слова уже внутри тебя. Ты никогда не сможешь их забыть, даже если исправишь тысячи таких досье.

Зои яростно вытирала свои слезы, которые стекали по пылающим щекам.

– И, знаешь, это их досье ничто. Ты не такая. Я тебя знаю. Но…

Зои внимательно смотрела на бабушку покрасневшими от слез глазами. Ее зрачки были больше и темнее обычного, что придавало ее взгляду невероятную глубину и горечь.

– Если ты это сделаешь, изменишь данные, внедришь то, что ты хочешь, то будешь именно такой. Подтвердишь все, что они написали.

Бабушка Ро погладила Зои по черным блестящим волосам, взяла ее лицо в руки и поцеловала в лоб. Зои молча отдала бабушке свой планшет, который сделала сама из ненужных другим деталей и реликтов, подлежащих утилизации и больше никогда об этом не упоминала.

Зои сидела в одиночестве своего кабинета, обнимала лицо ладонями и пыталась представить, что под ними бабушкины руки. Слезы медленно потекли по щекам.

Глава 5

Уже через час Зои пришел пригласительный билет на прощальный вечер. Она хотела написать извинения и отказаться. Ей не место, среди этих важных людей. Но, проговорив сообщение, она услышала, как фальшиво оно звучит. Кроме того, ей нужно узнать хоть что-то о смерти профессора, или для начала о его жизни. Самый подходящий способ —пообщаться с теми, кто знал его, работал с ним, дружил.

Зои стерла послание и посмотрела на часы, автоматически проверив время, хотя прекрасно знала, что меняла картридж всего полтора часа назад. Начало мероприятия было назначено на пять часов, а это означало, что у нее в запасе было не так много времени на сборы. Она знала, что на прощальные вечера нужно приходить в самой красивой и светлой форме. Но работа в Архиве не подразумевала форму. Зои пошла в комнату и открыла шкаф. Вся одежда, которую она приобретала в последний год была намного больше ее тела, и это казалось недопустимым. Форма или другая одежда должна облегать тело, показывая, что тебе нечего скрывать от других членов поселения. Почти все покрои официальных и современных нарядов были обтягивающими для женщин и чуть свободнее для мужчин, что было связано с анатомией и удобствами полов.