Игорь для меня – пример мужчины. И цветы дарил.
И когда это сделал Волков, конечно, я обрадовалась.
– И когда я сообщила ему о беременности, и он выбрал меня, а не её, та овца все равно спокойной жизни не давала.
– Лезла? – глухо отвечаю.
Знаю, что это не так. Но интересно, что ответит.
– Хорошо, что нет. Но муж на ней прям помешался. Говорил, что меня никогда не полюбит, и я только контейнер для ребёнка. А он только её любит. Ездил к ней, присматривал типа. Иногда ловила его, как в телефон смотрел и улыбался. Думала, с ней переписывался. Терпела молча. Сама знаешь, птичьи права, все дела. Мужик богатый, со своими тараканами. Но меня так всё это нервировало. Он со мной жил, а всем своим видом показывал, что недоволен. И у меня выкидыш случился. В итоге я ещё и виновата оказалась.
Не могу переварить эти слова.
Разве мог Гордей сказать что-то подобное женщине с его ребёнком?
Всё это пахнет откровенной ложью. И то, что он ездил ко мне…
Не было его. Ни разу не видела.
Хотя я и из дома толком не выходила – плакала в подушку целыми днями. И мы точно не переписывались.
А если… У него другая ещё была?
Ломаю мел в пальцах. Непроизвольно.
– Любит, раз с вами остался, – пытаюсь сказать это как можно спокойнее. А у самой нотки печали и гнева в голосе. Зачем вообще надо было затрагивать эту тему?!
– Ну, так-то, да, – довольно отзывается она. – Всё же любит, раз к ней снова не побежал. Может, как-то по-своему.
Перевожу дыхание, бросаю мел в коробочку и хватаю влажные салфетки, чтобы вытереть руки.
– Простите, – перебиваю её, не желая этого больше слушать. – Мне пора, не могу составить вам компанию. У меня дочка проснулась. Надо бежать.
Быстро собираю свои вещи, не обращая на неё никакого внимания.
Сердце внутри бьётся как бешеное, а я не нахожу себе места.
Слишком много сегодня узнала. От этого и потряхивает так, что, боюсь, Катя увидит.
Ещё и дурно становится.
Ребёнка у него нет. И, кажется, помимо меня был кто-то ещё.
От последнего вообще выворачивает.
– М, да-да, конечно. Зря я приехала, ещё ничего и нет. Заеду на днях.
Зубы скрипят друг о друга.
Лучше бы вообще забыла дорогу сюда! Потому что от неё одни неприятности…
И именно из-за неё вылетаю из торгового центра и ещё двадцать минут брожу по улице, пытаясь замёрзнуть, остудить мозг и перестать так бурно реагировать на все новости.
Гордей
– Больше ты туда не суёшься, – цежу сквозь зубы, только завидев Катю на пороге дома. Пьяной походкой спускается по лестнице со второго этажа. Уже переоделась в зелёного цвета халат. Неприятный цвет, но намного лучше испачканной шубы, в которой она завалилась домой.
Где-то нахерачилась. Когда успела? Только пару часов назад звонил ей, чтобы съездила по делам, а не сидела в торговом центре рядом с Настей. В итоге эта овца куда-то пропала и явилась в таком состоянии.
– В бар больше нельзя? Но там так вкусно! Ты просто не был! – восклицает, дурачась.
Весело ей.
– И там тоже, – хотя мне абсолютно плевать – пьёт она или нет. Но пьющих женщин терпеть не могу. И курящих тоже. В первом состоянии ведёт себя неадекватно, а вторые вообще… Воняют, как пепельницы. Но это относится только к моей женщине. До других никакого дела нет.
Жаль, что Катя совместила в себе всё и сразу.
Странно, что она не раздражала меня раньше так сильно, как сейчас. Это из-за встречи с Настей?
Бред какой-то.
– А о чём ты? – походкой от бедра подходит к барной стойке, за которой сижу я. Поднимает ладонь, ведёт пальцем по моему плечу. Радостная и игривая настолько, что мне хочется все испортить. Погасить этот азарт в её глазах. – Куда мне больше нельзя ходить?
Бросает взгляд на мой пах.
– Туда?
– Идиотка, – выплёвываю, сделав глоток кофе. Оставаться спокойным становится всё тяжелее.
– Ну, и что ты мне на этот раз запрещаешь? – подпирает голову рукой, облокачиваясь на стойку. – Пользоваться твоими деньгами? Фамилией? Или дышать?
– Не драматизируй, – аккуратно бью её по ладони, смахивая с моего плеча. Она кривляется, вся плавно двигается под градусами. – И слушай сюда. В торговый центр больше не суйся. Всё, твоя работа закончена. Поиграла в дизайнера – и хватит.
– Это ещё почему? – она еле держится на ногах. Вообще не со мной, а витает где-то в облаках. Хватаю её за плечи и тормошу, пытаясь привести в чувства.
– Ты больная? – шиплю ей прямо в лицо. Благо не сделанное. Но она хотела. А меня воротит от этих ненатуральных ресниц, кривых перекачанных губ.
Тут же отодвигаюсь, когда дышит на меня алкоголем. Она ещё и по пути сюда, по ходу, надралась.
Почему я вообще её терплю?
– Нет! Просто действительно не понимаю, что тут такого… Ты владелец нового торгового центра, так? – рассуждает вслух и смотрит на свой палец, которым крутит в воздухе. Пьянь… – Я твоя жена. Очень креативная и работала там вместе со штатом дизайнеров. И когда он на пороге открытия, ты хочешь меня устранить, да?
– Какая ты всё же бываешь догадливая, – говорю с сарказмом и злобой. – Дура, ты серьёзно разговаривала с девушкой, которую сбила на своей машине? Ты чуть не оставила ребёнка без матери!
Цокает и закатывает глаза.
– Так вот ты о чём.
– Тебе проблем мало? – цежу опять. Млять, как же бесит эта тупая курица! – Если не она тебе их устроит, то я. За то, что мозгами не пользуешься. У тебя хоть капля вины за произошедшее есть? Или ты только о своей жопе переживаешь?
Сжимаю её щёки ещё сильнее.
Наконец-то она реагирует, морщится и недовольно проговаривает:
– Поняла я, поняла. Согласна, глупо… Но я же не знала, что там она будет! А ехать к ней теперь нет никакого желания. Она вообще… Выглядит как глупая блеющая овечка. Меня такие раздражают.
Резко выпускаю из своих рук её лицо. Буквально выкидываю, из-за чего голова Кати поворачивается, а тёмного цвета волосы прикрывают всё лицо. Но вместо какой-то злости эта дура смеётся и начинает лезть к ремню моих брюк.
– Ты сегодня такой дикий. Хочешь грубо? – улыбается, как идиотка. Перехватываю её запястья и сжимаю.
– Иди проспись, пьянь.
Вновь дёргаю её в сторону, лишь бы подальше от меня.
– Пойду просплюсь, – усмехается, задирая халат и демонстрируя своё обнажённое тело без белья. – И я буду спать спокойно, а ты мечтай об этом.
Ноль эмоций. Ноль интереса. И запала.
А на следующий день на неконтролируемой тяге после обеда оказываюсь в торговом центре. И стоя на втором этаже, с балкона встречаю Настю, пришедшую на работу.
Глава 17
Гордей
Наблюдаю издалека.
Зачем? Не знаю. Просто давно не видел, как она работает.
Облокотившись на перила, наблюдаю за ней с высоты.
Слово своё сдержу – к ней даже не подойду. Но присмотрю.
За эти полтора года она наверняка выросла в рисовании. Хотя и до этого делала это так… Портрет – не отличишь от оригинала.
Невольно проваливаюсь в прошлое и улыбаюсь.
«– Нарисуй меня! – восклицает маленькая непоседа, протягивая мне альбом с карандашами.
Я пренебрежительно морщусь. Затея так себе. Я держал карандаш в руках несколько раз – и то в школе, которую прогуливал. А тут ещё что-то рисовать! Её!
Да я своим умением только испоганю её красоту.
– Ты кроме «палка-палка-огуречик» ничего не получишь, – легонько щёлкаю её по носу и обнимаю, прислонив к себе. А она носиком зарывается в мой торс.
Моя тактильная девочка.
Любит сидеть у меня между ног. Обычно прислоняется ко мне спиной, откинув голову назад.
Мой ответ ей не нравится, и она, оторвавшись, поворачивается ко мне. Встаёт на четвереньки, чем немало меня заводит. Моя футболка на её невинном девичьем теле выглядит так порочно, что я с трудом сдерживаюсь. А у нас ведь было полчаса назад… Я уже в строю.
– А ты постарайся, – игриво говорит и облизывает губу. Делает это она непроизвольно. Но ей об этом не говорю – боюсь, делать перестанет. – Обещаю, смеяться не буду.
– Ладно, – не могу устоять перед её обаянием и сверкающими глазками. Забираю из её рук альбом, карандаш. Не смотря на свою девочку, уже выучив её черты лица, пытаюсь нарисовать её портрет.
Чёрт, написать.
Услышала бы она сейчас эту фразу – прибила бы меня.
Ох уж эти художники!
Не знаю, сколько сижу над занятием, сколько листов бумаги протёр, но малышка успевает сбегать в душ, приготовить ужин и уснуть рядом, свернувшись в калачик. А теперь просыпается и недовольно бубнит:
– Ну что там? – потирает глазки кулачками.
Не дожидаясь моего ответа, забирает лист бумаги из рук.
Жду её реакции.
Волнительно, п****ц.
Я так, даже когда свой первый бизнес основывал, не боялся.
Я вообще считаю это шедевром. Учитывая, что не умею рисовать.
А она смеётся!
Так заливисто, ярко, что я не могу злиться.
Перехватываю её, сажаю к себе на коленки и щекочу.
– Ты обещала.
– Прости! Но у меня там такой огромный нос галочкой! Я не выдержала! И это ты пытался нарисовать три часа?!
– Противная, – говорю, а сам целую её в шею».
Вибрация телефона выводит из мыслей.
Залип на работающей Насте, что не сразу понял, где нахожусь. Отвечаю на звонок без задней мысли. Она в наушниках – всё равно не услышит.
И, как будто наперерез мне, Покровская вдруг поднимает голову. Встречаемся с ней взглядами.
Млять.
Тут же отрываюсь от перил. Прислоняю телефон к уху и отворачиваюсь.
Спалился, насмотрелся.
