А потом проявилось и еще одно, уже упомянутое мной, обстоятельство, которое усилило разделение народов: религия. Степняки были веротерпимы всегда, а на просторах донских, днепровских, волжских степей сосуществовали самые разные религии. Ославяненный лесостепной пояс был христианским. Рядом с православными бродниками, славянами и торками уживались несториане и монофизиты – тоже христиане, но иного толка. Половцы – христиане и тенгрианцы. Болгарское Поволжье исповедовало ислам. А монголы – были склонны к религии, которую христиане называли язычеством – шаманизм. Но вот ассимилированные монголы, попавшие в новые для них природные и социальные условия, потеряли интерес к религии отцов и вскоре встал перед ними вопрос, как когда-то перед Киевской Русью и перед волжскими болгарами: какую религию выбрать?
Потомки завоевателей провели, как бы мы сейчас сказали, сравнительный анализ и – если славяне пленились когда-то красотой Византийского богослужения, то потомки монголов /они уже называли себя татарами/ выбрали блистательную религию востока Ислам. Тем более, что в Поволжье, где располагалась столица Золотой Орды – Сарай – эта религия была господствующей. В 1З12 году хан Узбек, чье имя получит позднее целый народ, /разноплеменный и этнически очень пестрый – узбеки/ повелел принять ислам всех своих подданных. Эта была попытка объединить жителей степи в единую нацию, в единый большой суперэтнос. Были и задачи попроще, например, остановить невероятную работорговлю, которая процветала в Золотой Орде – страшное наследие государства кыпчаков, которое разрослось в новой державе до гибельных размеров. Ислам запрещал торговлю единоверцами. Но для того, чтобы остановить страшный промысел нужно, чтобы все стали единоверцами, а все не стали!
Результат оказался трагическим. Впервые за всю историю Великой Степи начались здесь религиозные гонения и войны. Довольно мирный симбиоз (совместное проживание, как хазар с тюрками) пришедших в великую Степь монголов и, испокон веков живших здесь степняков, закончился. Началось то великое разделение, которое, в конечном итоге приведет всех – и вчерашних союзников, и вчерашних врагов – на Куликово поле, где в крови родится великорусская нация. Иначе говоря – современные Русские. Как ни парадоксально это звучит, но тот факт, что татары Золотой Орды приняли ислам, послужил толчком к укреплению Руси. Сотни православных половецких и татарских воинов / напоминаю, что "татарин" в то время – это еще не национальность, а принадлежность, служба монголам, по подданству/ пополнили ряды русских дружин. Аксаковы /аксак – хромой/, Алябьевы, Апраксины, Аракчеевы, Ахматовы, Бабичевы, Балашовы, Барановы, Бутурлины, Болотовы, Баташевы, Вельяминовы, Горчаковы, Годуновы, Кутузовы, Суворовы… Список займет десятки страниц. И все это – ордынцы!
Какое-то время Православие, монголами не преследовалось, эти особые права выговорил Святой, во многом именно за это прославленный, благоверный князь, один из самых великих людей не только на Руси, но и в мире, сын переяславского князя Ярослава, внук – ясыни (аланки) – Александр Невский.
Благодаря Александру Ярославичу Невскому появилась на Дону православная епархия. Даже хан Узбек, занятый обращением в ислам Золотой Орды, отчасти, подтвердил привилегии и неприкосновенность Православной церкви. Тогда православные ордынцы и язычники толпами повалили на Дон, в степные земли, где за воинскую службу Золотой Орде полагалась религиозная неприкосновенность.
Ах, так вот откуда взялись "законные" казаки, казачье сословие?!
Ничего подобного. Рано. Это еще не сословие, а только одна привилегия. Казаки получат сословный статут позднее. Станут “ беломестными то есть “обеленными за службу от податей” дворянами и “однодворцами” чем то вроде мелкой шляхты в Московском царстве. Это сословие упразднит Екатерина II за ненадобностью их пограничной службы. Поскольку граница от Белгорода – (целого “обеленного” города) передвинется далеко на юг, в Приазовье и Причерноморье. Степь, против которой, собственно, и была построена оборонительная линия Елец – Курск – Белгород, станет внутренней российской территорией, вместе с населением. Но об этом речь впереди. Вернемся в XIV век.
Скорее всего, к началу исламизации степняки уже именовали себя казаками. Кандидат исторических наук В. Сафронов говорит еще определеннее «Слово «казак» или, как писали в старину, «козак» – тюркского происхождения. В основе его лежит корень «каза», имеющий двоякий смысл: 1) напасть, гибель, урон, утрата, лишение чего-либо; 2) беда, бедствие, несчастье, злоключение, стихийное бедствие. Казаками у тюркских народов называли людей, отставших от Орды, обособившихся, ведущих свое хозяйство отдельно. Но постепенно так стали звать и опасных людей, промышлявших разбоем, грабивших соплеменников. Тот факт, что понятие «казачество» зародилось у тюркских народов, может быть подтвержден материалами источников».
Историк Гордеев считает, что еще раньше среди Лукоморцев – половцев уже было целое племя, которое именовало себя казаки. Они населяли верховья и окрестности Дона, но этнически были неоднородны. Как я уже неоднократно говорил, были это бродники, черкасы, севрюки, чиги, ясы, буртасы, потомки славян – вятичей, кыпчаков – половцев, и , возможно, потомки таких древнейших народов, имена которых уже начисто забылись. Это, в основном, тюрки, с большими вкраплениями угров и кое-где славян. Но у всех одна религия – Православие. Она их объединяла между собой, и отделяла от остальных ордынцев, которые все чаще осознавали себя другой этнической общностью – татарами мусульманами. И казаки осознают себя единым целым, несмотря на то, что в повседневной жизни, в домашнем быту продолжают говорить, скорее всего на своих старых родовых языках. Государственный же язык у всех у них один – татарский!… Но постороннему наблюдателю, тех времен, трудно отличить степного татарина от степного казака. Этому способствовала особая роль, которая отводилась казакам в Золотой Орде.
Казаки на ордынской службе
Огромная территория, которая управлялась из Сарая-Берке, столицы Золотой Орды позволяла отдельным районам жить довольно самостоятельно. Возникали некие "п р е д г о с у д а р с т в а". К таким “предгосударствам” можно отнести земли д о н с к и х и м а л о р о с с и й с к и х казаков и других казачьих поселений – казаков Яицких, Терских и Волжских.
Можно ли считать казачьи поселения республиками? Нет. Хотя, как это ни удивительно, в поселениях "пра казаков" и потом в станицах политическая жизнь была организована по принципам древне-греческих городов государств. Полисов. Как сохранились в степи воспоминания об античных городах, как передали свои знания другим народам греческие федераты – загадка. А может просто совпало? Вернее всего, будет сказать, что обособленные и от Орды и других княжеств, казаки сохраняли остатки р о д о – п л е м е н н о й д е м о к р а т и и.
Ошибочно считать основой этого устройства войсковой принцип. Не войсковая служба Орде, Москве, Польше породила казачество, а наоборот – остатки родоплеменного строя позволяли использовать казаков в войсковых частях. Кочевое скотоводство давало возможность высвобождать часть мужчин /в отличии от селений земледельческих, где свободных рук никогда нет!/ для поиска пастбищ, защиты стад и кочевий. Они-то и использовались в качестве наемных войск.
Входя в состав коренной территории Золотой Орды, казачье земли, имели относительную автономию, что выражалось /до поры, до времени/ в полной свободе вероисповедания, сохранении своего социального устройства края, в экономической независимости. Не платили казаки монголам дани. С кочевников вообще собирать дань сложно. Это понимали и в Сарае. Скажем, приезжают к кочевника сборщики податей, а они, мгновенно, разбегаются по степи – кочевать-то дело привычное! Так и возникла у казаков одна – единственная форма государственной повинностей – воинская. А именно она больше всего и была нужна Золотой Орде.
Воинскую службу казаки несли охотно. Она позволяла им сохранять с Ордой союзнические отношения. Монголы и их потомки нуждались в войсках всегда. Нуждались в ней и казаки, Они, в союзе с татарами уже не чувствовали себя одинокими перед Турецкой, Персидской, Польско-Литовской или Московской опасностью. Была и прямая выгода: казаки принимали участие в дележе добычи. Чувствуя свою независимость /относительную, конечно/, казаки заключали союзнические договоры не только с Ордой, но и с русскими князьями, с Польшей, с Литвой…"
Основа договоров та же: приглашались отдельные войсковые подразделения-орды (по тюркски – порядок) на службу к тому или иному князю или государству Так, вероятно, и возникали – “рязанские казаки”, “белгородские”, “ московская служилая орда” и др. А поскольку национальный состав казаков неоднородный, то у современников возникало впечатление, что “татары пришли”. Собственно, для степняков, ничего пока не изменилось: и столетие назад, точно так же приглашали их предков на воинскую службу князья: киевские, суздальские, поляки, литовцы. Иное дело, что теперь казаки сами начинают осознавать свое отличие и от татар, с кем их теперь, разделяет религия, и от литвинов, и от поляков. Они ощущают свою собственную национальную принадлежность к новой общности, к казакам. В большей степени это относится к Донским и Днепровским казакам, в меньшей – к Яицким, Терским. Те как жили родами племенами и ордами, так и продолжали жить. Но постоянное взаимодействие, постоянная готовность прийти друг другу, на выручку при столкновении с противником, кем бы он не был, в том числе и с монголами, у казаков всех областей осталось и укрепилось. Как говорится: казак – он и в Африке – казак!
Историк А.А. Гордеев, который внимательно анализировал этот период жизни казачества, предлагает свою концепцию возникновения казачьих войск. Он считал, что, все дело в "полонах." "Полоны" – это отряды молодых мужчин, которые не умеют, не приучены воевать, и которых пригоняли из славянских княжеств и поселяли среди казаков единоверцев, чтобы те учили их искусству войны. Поскольку "полонов" было великое множество, то, считает Гордеев, в новом населении растворились былые самобытные черты половцев, бродников, черкасов… А из этого нового сообщества, теперь уже как бы сословия, образовалось казачье войско, откуда монголо-татары набирали обслугу для переправ, охраны дорог и ямской гоньбы.
Суждения у А.А..Гордеева интересны и кое в чём, пожалуй, справедливы, но многое рассыпается от первого критического взгляда. Например: татары учредили уникальную по тем временам почту и службу на дорогах, ямскую гоньбу, но служили в ней не казаки, а ямщики. Они долго, в плоть до упразднения ямской службы, в России оставались обособленным сословием, но считали себя русскими, татарами, чувашами и т.д. А казаки упорно твердили, что они – народ.
Что же касается "обрусения" степняков, по влиянием ассимиляции с полонами, то эта проблема много сложнее, а процесс более длительный…
Итак, на дворе XIV век. Неспокойно в Золотой Орде. Религиозная реформа хана Узбека -обращение языческих орд в мусульманство – вылилась в тяжелейшую многолетнюю войну. Принятию ислама в Великой степи сопротивлялись многие, причем, если в Золото Орде -это вызвало сравнительно небольшие хотя и кровавые столкновения от в Белой Орде и в Синей Орде война была затяжной и кровопролитной , да ислам тамошние жители приняли формально.
Казаки – ордынцы, а этого времени уже можно их так называть, следили происходящими событиями с большим опасением. К тому же и среди казаков тоже" произошло разделение: днепровские казаки /"козаки",' так именовали их поляки/ стали в оппозицию и к татарам и к их центру в Крыму, приняв сторону Европы и, в частности, Польско-литовского королевства.
Донские казаки оказались в очень сложном, почти безысходном положении. Географически они были в самом центре Орды, а Орда стала исламской. Крепнущее Московское государство, добиваясь независимости от Орды вело, непонятную для казаков политику: то сотрудничало с Ордой, то конфликтовало. Жернов Орды и жернов Москвы все чаше возвращались не согласованно, а между жерновами оказывались южные русские княжества, в частности, Рязанское и казаки.
Теперь Орда налагала на казаков уже не союзнические обязательства, а повинность. Союзнические отношения с Ордой становятся все опаснее: бесчисленные "полоны" идут через казачьи земли, чтобы после военной подготовки, пополнять татарские войска в Китае и Средней Азии. Великая Империя Чингисхана трещит по швам, нужно много войск, чтобы сдерживать центростремительные силы разарывающие державу чингизидов. Из "полонов" "терялись" беглецы-дезертиры, оставались среди казаков. Они тяготели к Руси, а Русь сплачивалась вокруг Москвы, судьба этих несчастных не могла, не затронуть сердца казаков, которые сочувствовали и помогали своим единоверцам против теперь уже исламской Золотой Орды.
Значительный казачий корпус был переселен чингизидами на Яик: в его задачу входило разъединение враждующих Белой и Синей Орды. К этому казаки отнеслись спокойно. Чтобы понять пространственное мышление казака – ордынца, нужно поставить себя в центр степи между Днепром и Уралом: поскольку всю эту территорию казаки и раньше и потом считали своей. Переселение на Урал было простым переходом с одной границы – Московской, на другую – Ордынскую. А потом на Дону началось такое, что казаки всё чаще и чаще жались к русским границам к русским княжествам.
В 1341 году умер хан Узбек, правление которого сопровождалось непрерывной резней. Сколь безжалостна она была свидетельствует "традиция": всякий хан, входящий во власть, тут же вырезал всех своих родных братьев. Так хан Джанибек перерезал всех близких хана Узбека. Самого Джанибека убил его собственный сын Бардибек, которого в свою очередь убил Кульпа. После этого и пошла жуткая резня, которую назвали “татарской замятней”. Ханы сидели на престоле по нескольку месяцев, по нескольку недель и даже всего-навсего по нескольку дней. И всякий последующий вырезал всех сторонников предыдущего.
Во всей этой круговерти, произошли решающее для Орды- события. В 1367 году от Орды отделилась Камская Болгария /нынешний Татарстан/. А в семидесятые годы вся Орда распалась на семь улусов: крупнейшее – царство Мамая между Доном и Днепром, тут же вступившее в войну “литвинами”, среди которых чуть ли не половину составляли “козаки”. Часть степняков, не признавая власть Орды, продолжала оставаться на родине. Держались, относительно, независимо станицы казаков на Яике. Ушли в горы за Терек Гребенские казаки.
Жили казаки и в Азове. Управлял ими избранный «шаарбаш» – (тюркс. курбаши?). Десятую часть общины составляли славяне, было несколько армян, остальные – татары-половцы. Они отличались от владевших двести лет Азовом венецианцев, генуэзцев, а затем турок не только храбростью, но и Православной верой. Когда турки изгнали их из Азова в донские степи, то скоро почувствовали, что обрели непримиримых и сильных врагов. Вольные станицы, в которые объединялись степняки, не признававшие ничьей власти, беспокоили и Московскую Русь – вассала Золотой Орды своими набегами, они же нанесли последние удары и по самой Золотой Орде В Причерноморье пришел к власти темник Мамай. Не чингизид. В Средней Азии с 1370 года; начал править Тамерлан, наконец, еще одна беда – в степь пришла чума.
Кто же были эти люди, называвшиеся ордынскими казаками? Потомки болгар, половцев, бродников и других степняков, веками живших в Диком поле. Так, и про крымского хана Джанибека пишут, что он был не монгол, а простой казак. Сын побитого на Куликовом поле хана Мамая – казак Мамай стал героем украинского фольклора, и его изображение можно видеть на народных украинских картинках. Русские летописцы путаются в понятиях, называя степняков то казаками, то татарами.
Страшный удар по степнякам-ордынцам, независимо от того, служили они Орде или враждовали с ней, нанес в 1395 году Тамерлан, вторгшийся в донские степи. Казаки в составе своих отрядов-орд приходили на защиту русских городов, где их называли по месту службы – «путивльские», «рыльские», «рязанские».
Но при этом они сохраняли свои родовые кочевья в степи – «ухожаи». Живя в русских городах, вчерашние «татары» казаки пользовались новым государственным языком – русским, но в семьях продолжали говорить по-тюркски.
Значительную часть служилых казаков составляли мещерские «татары», казанцы называли их «мишари» или «можары», а сами себя они, вероятно, называли каким-то словом, близким к слову «мадьяры», поскольку, вероятно, были родственны жившим в Заволжье со времен гуннов – венграм.
После окончательного распада Золотоордынского ханства городовые казачьи орды, или, как перевели это слово на Руси, «войска», возвращались в «Старое поле» в свои родовые городки: Манычский (тюрк. Горький), Богаевский (тюрк. Бычий), Бесергеневский («низовые пастбищные земли для откорма скота»), Мелиховский (Прекрасный), Бабей, Каргалы, Кумшак, Цымла, Курман. Даже, казалось бы, славянское название Раздоры переводится, как «драчливый гнедой».
Нижний Дон и Днепр заселяли выходцы с хазарского Кавказа – черкасы. Сигизмунд Герберштейн пишет о них как об исключительно дерзких мореходах христианской веры, молившихся по-славянски.
XVI —XVII век Акустий (тюрк, длинный, как жердь) Черкас основал Черкассы на Днепре, а одного из первых донских атаманов звали Миша Черкашенин – Быкадор (гнедой тур). Первые зафиксированные в русских документах городки ставит на Дону в 1549 году не то атаман Сары-Азман, не то казаки «сары азманы» (сары – половцы, азман – смесь).
Взаимоотношения степняков и крепнущего Московского государства отражают прежде всего государственные, политические и военные связи казачества и России, а не национальный состав степняков. Документы не делят их на коренных и новопоселенцев, как это делает степная традиция, но отмечают различия в отношении к государству и государственной службе. Согласно этому, казаки делились на четыре неравные группы. Первую составляли вольные казаки – коренные степняки, о которых известно, что жили они в степи и время от времени нанимались на службу станицами или ордами. Скорее всего, это и было реликтовое тюркское (с многочисленными национальными вкраплениями иных народов) население. Таких казаков называли служилыми.
Служилых казаков требовалось много. Поэтому в служилое сословие набирались «люди всяких званий» и, надо полагать, разных национальностей и вероисповеданий. Единственное требование – «исправность», то есть, годность к несению службы со своим конем и боевым снаряжением. Собственно, для поддержания боеготовности и выделялись земельные наделы и крестьяне. Если служилый казак разорялся и при очередном «перебирании людишек», то есть на смотру, не мог соответствовать воинским требованиям, его «из разряда вычищали» и он превращался в казака гулящего. Гулящим мог быть казак, находившийся в ожидании службы или, самовольно, с ватагой пошедший в набег на иные земли. Он мог уйти в степи и снова вольным.
Разряд гулящих казаков пополнялся воинским людом, приходившим на границу в поисках воинской службы. Это мелкопоместные дворяне, боевые холопы и иного звания люди, кого не спрашивали о роде-племени и вере, но от них, безусловно, требовали воинского мастерства. Часто коренные степняки и их боевые товарищи, выйдя из служилого сословия, или по распоряжению воевод уходили далеко в степь.Многие оставались там до конца жизни, женились на местных женщинах и обзаводились семьей и хозяйством. Косвенным доказательством этому служит отношение к женщине в казачьих семьях, где она была полноправной хозяйкой, а муж, хотя и почитался, но пребывал на положении гостя, и то, как называли детей от смешанных браков казаков с местными женщинами – «болдыри» (искажен, тюрк, болг-ир – мальчик, сын болгарки-татарки), и то, что в каждой станице наиболее старая часть называется авул или култук.
Особое место в русской истории занимают казаки воровские. Как понятие «гулящий» (вспомните: «поле гуляет под парами»), так и понятие «вор» означало не уголовного, а государственного преступника: «умышлявшего воровство противу государя». Безусловно, среди них было большое число и татей, и разбойников, и шишей…
Степь, постоянно полыхавшая войнами, выжигала в бесконечных боях все, что исторгала из своих недр новорожденная Россия, но и сама сильно менялась в этом непрерывном огне. Так, если в XV —XVI веках историки того времени не делают разницы между донскими служилыми татарами и казаками, то в XVII веке казаки – это люди православной веры. И теперь о тюркском элементе в их среде говорят как о реликтовом вкраплении, имея в виду прежде всего мусульманское население Дона, Днепра и Прикаспия, сохранившееся здесь в очень малом числе.
Славянские страницы
Вот и добрались мы в рассказе о казачьих предках до славян, чья кровь обязательно течет в жилах каждого казака.
– Сколько ее?
– А это не важно!
От древних хазар в современном языке осталось одно только слово – название крепости Саркел, что по-славянски Белая Вежа. Вот столько, наверное, в нынешних казаках тюрко-хазарской крови. Одна капля. Половецкой, тюркской – побольше. Очень легко сравнивать "нашу кровь" с языком. Сколько тюркско–половецких слов – столько, пожалуй, и антропологического наследия: в разрезе глаз, в цвете волос…
Татары… С ними совсем сложно. Потому что первоначально это подданство, а не национальная принадлежность. Татарами называли – и крошечные остатки племени, включенного в империю Чингисхана, пришедшее с войском из монгольских степей, и сотни других народов, которые, по-родству, не имели к ним никакого отношения. Позже, татарами называли, и достаточно долго, в том числе, и казаков.
Есть и более древние народы, которые тоже внесли свой вклад в антропологию современных казаков – болгары – предки и балкарцев, и казанских татар, и казаков. Степное племя, потомки которого живут ныне на Волге и именуют себя чувашами и мордвой, а когда-то их предки кочевали по степям и, возможно, объединялись в загадочный племенной союз буртасов /сыновей асов/.
Народы приходят и уходят – люди остаются. Живет человечество! Хотя сегодня на планете нет ни одного хазарина, ни одного половца. И если современные татары сохранили древнее название, то оно говорит только об исторических связях, поскольку казанский татарин в большей степени потомок поволжских угро – финнов, булгар – тюрок, а не их смертельных врагов – монголов. Иное дело культура.
Вливаясь в новый ландшафт, народы не только ассимилируют местные племена, но и сами меняются, и более всего меняются под влиянием местных условий – нового для них ландшафта и культуры. Бывшие горцы становятся, через несколько поколений, степняками, жители лесов – поморянами. Они наследуют всю местную культуру или, по крайней мере, основные черты тех культур, что существовали до них в этом географическом районе, прибавляя к ним свою.
Казаки многое унаследовали из культуры скифов, (о которых, скорее всего, никогда и не слыхали), и тех народов, что кочевали до них по Великой степи. Даже , если это была не прямая передача- где скифы и где казаки – меж ними тысячелетие, но степь, степной ландшафт определяет приёмы хозяйствования, а они сходны у всех степняков от Дуная до Моголии включительно. Поэтому можно найти сходные черты у венгров, живущих в Пуште и ойратов в монгольских степях, живущих за тысячи верст друг от друга.
Много из накопленного половцами усвоили и пришедшие в степь славяне. Современный казак, говорящий по-русски, /а это славянский язык/, считающий себя славянином /и в этом он тоже прав/, сам того не замечая, несет в своей повседневной жизни многие черты хазарской, аланской, булгарской, половецкой, наверняка, татарской и скифской культуры, поскольку живет там, где жили они, и переселившись в новый район, унесет с собой весь культурный багаж в новые места. На новом месте, что-то забудет, чем-то обогатится, поскольку попадет в новые географические и, если хотите, антропологические /соседи-то другие!/ условия. Так вот. Ныне в Донских, Причерноморских, Прикаспийских степях преобладает культура славянская. О славянской культуре мы и будем говорить. Во-первых, потому что эта культура наиболее поздняя. Во-вторых, приход славян в степи ознаменовал переход к новой системе хозяйствования – к земледелию. А сейчас именно земледелие – основное занятие в степи.
По археологическим данным, первые славяне появились в верховьях Дона во второй половине или в конце VII века. Это вятичи. Они пришли с верховьев Оки. В те время здесь помещалась крайняя юго-восточная граница расселения славян. Но вскоре славян выбили из степи тюрки – хазары и печенеги. Произошло это к концу X века, .
Второе заселение, вернее, вторая попытка проникновения славян в Великую степь – походы Киевских князей на Хазарский каганат и образование Тьмутараканского княжества князя Изяслава. Теперь славяне поселились на Нижнем Дону. Но и здесь просуществовали недолго – их смыло половецкое нашествие в XII веке.
Как только степь, хотя бы ненадолго, затихала, как только положение в ней хоть чуть-чуть стабилизировалось, так славяне брались за свое – за упорное освоение степных черноземов. Всё те же вятичи опять появились на Верхнем Дону в первой половине XII века, и опять с Оки. Но теперь уж и совсем ненадолго. Третья волна славян в Великой степи либо погибла, либо отошла в леса в год 1232, когда в степь пришли монголы Батыя. И только четвертая попытка привела к стойкому заселению славянами донских земель. Произошло это в период распада Золотой Орды. Двигались славяне, как и прежде мимо Червленого яра в верховья Дона.
Что же влекло славян в степи, полные опасности? Земля! Знаменитые донские черноземы!
Переход славян от лесостепной зоны к степной не был резким. не так, как в хорошо памятные нам пятидесятые годы, когда у всех у нас на глазах формировались комсомольско-молодежные поезда и парень из псковской лесной деревни вдруг оказывался в казахской целинной степи. Славяне двигались медленно, заселяя сначала лесостепную зону, а затем, двигаясь, все дальше и дальше на юг, не вслед за песнями о вольной жизни и призрачней свободой, а за бороздой, куда они бросали семена жита, и, в случае влажного лета, получали невиданные урожаи.
Если в XII – XIII столетиях степняки всеми силами старались вытеснить пахарей из степи – и это было одной из причин вражды, скажем, бродников и черниговских князей, то в ХУ – ХП веках никаких конфликтов уже не происходило. По следам славян-вятичей, в степь, сильно опустевшую после "великой замятии" пришли рязанцы. Более того, прежние хозяева степей, казаки, ( в основном, по крови – тюрки), откочевавшие на север, запад и юг, будут возвращаться либо одновременно со славянами, либо даже позже их. И они, как и пахари – рязанцы (потомки славян вятичей), будут считать себя русскими. То есть: при всех особенностях мировоззрения и быта, психологии и культуры, все они будут осознавать себя частью Русского Мира, поскольку главную роль в их самосознании будет играть П р а в о с л а в и е. Православный, значит, русский!
Общность религии, общность языка сгладят ту разницу, которая существовала между казаками и крестьянами, прежде – соседями по лесостепной зоне.
Дальше на юг русские и украинские крестьяне станут проникать только тогда, когда пойдет глубокое освоение черноземного пояса / в XVIII веке./ Причем, поселяясь в станицах, они останутся "Иногородними мужиками", в том числе и крепостными у донских казаков – помещиков. Бунтами и массовым бегством будут отвечать на малейшую попытку властей поверстать их в казаки – т.е. обратить в служилое войсковое состояние.
А казаки, вернувшиеся на Дон из Турции, Предкавказья или из других мест, если и будут переезжать на север, во владение Московского государя, то селиться станут только в городах, выполняя городовую воинскую службу. Либо будут получать за службу "земельный оклад", и становится беломестными казаками – дворянами – однодворцами, пополняя собой население юга Российского государства, и уже больше никогда не вернутся на земли предков. Через два-три поколения уход с Дона заставлял забыть их о своем степном, возможно, тюркском, кочевом и охотничьем прошлом.
Тем временем, пахари – потомки славян – неуклонно, хоть и постепенно, все шли и шли на юг, в степи, постепенно ассимилируясь с местным, отчасти еще и неславянским населением. Все равно, преобладающей культурой в степи становится культура славянская, правда, обогащенная многими чертами культуры степной (во многом тюркской), и тюркское казачье население в славянском – размывается. Разницу между соседями составляют уже не этнические, а социальные особенности.
Так, после восстания Булавина в 1707 году и после старательного уничтожения "сарыни", среди которого вероятно еще сильны были следы древнейшего реликтового населения на Верхнем Дону, треть территории, составлявшую когда-то “Землю Войска Донского”, или “ Казачий присуд” уходит в Российские губернии: в Саратовскую, Воронежскую, и отчасти, Тамбовскую. Нынешние жители этих мест смутно помнят, что "не то здесь раньше жили казаки, не то мы сами из казаков…", да остануться кое где старые топонимы.
Казаки городков Сиротина и Гребнева преподнесли князю Дмитрию икону Божьей Матери «Донскую» и дрались с ним бок о бок на Куликовом поле 8 августа 1380 году. Часть казаков, которая была в войсках Мамая, влилась в другие народы, причем, на Украине сохранилась даже фамилия Мамай. А “козак Мамай” – сын побежденного хана, стал персонажем украинского фольклора. Днепровские казаки, к которым он принадлежал, влились в малороссы, какая-то их малая часть растворилась в польском и белорусском народах, в крымских татарах и даже в турках и персах, в последних случаях, утратив, конечно, прежнее и национальное самосознание, и национальную культуру, если не сохранили Православную веру. Вот почему мы будем говорить о казаках, как о субэтносе, то есть, как о “народе в народе”. О казаках, в основном, как о части нынешних русских и неотъемлимой части Русского Мира.
Первые казачьи поселения и хозяйство
Вопреки первым сообщениям о казаках Великой Степи, где говорилось, что жили казаки набегами и разбоем, вряд ли это соответствовало действительности.
Даже выходцы из русских земель, уходившие “на украины казаковать”, жили в степи годами, значит, кормила их степь. Значит, кроме редкой, хотя и ценной военной добычи, (которую нужно не только добыть, но и продать! Кому? Золото, меха, ковры и рабов есть не будешь!) основу жизни в Степи определяло хозяйство, а не война.
Известно, что до 18 века казаки земли не пахали и хлеба не сеяли. Кормила степняков охота и рыболовство. По обилию дичи и всевозможного зверья тогдашнюю степь можно сравнить с африканской саванной, которая еще кое – где в заповедниках сохранилась. Охота тогда была гораздо выгоднее скотоводства. На изменение хозяйствования повлияло изменение климата, который стал суше, и умножение населения в степи, что и привело к истощению ее фауны.
В XV веке, когда из Московского государства “гулящие люди стали бегати за засечные линии” и принесли о ней первые известия, край здесь был удивительно богатым. Местное население, которое никогда не исчезало, прекрасно умело пользоваться всеми природными ресурсами.
Здесь обитали многочисленные стада туров – предков коров, табуны диких лошадей – тарпанов, сайгаки “шли тучами”, причем всегда одной и той же дорогой, так что охота на них была сезонной. Казаки были умелыми охотниками. Когда они наладили поставку дичи в русские города то, как сообщали современники, мяса привозили столько, что стоимость его оценивалась не на вес, а на глаз – возами. Способов охоты было великое множество, но самыми распространенным были два: ловы – промысел зверя капканами сетями и ловушками, и загонный, когда дичь окружалась охотниками или гналась в сторону стрелков, чаще всего в конном строю. Так охотились на крупных животных .
Казаки, привозили в русские города или продавали перекупщикам у себя в городках, в основном, пушнину и ценную рыбу. Выше всего ценился мех донских бобров, выхухоли, лисиц и других пушных зверей. С низовьев Дона и берегов Каспия везли осетров, белугу и бочонки с черной икрой. Дон и Урал и до сегодняшнего дня остаются самыми рыбными реками Европы. Казаки, усвоили все приемы рыбной ловли и охоты, веками накопленные в здешних местах степными народами. Орудия, которыми они пользовались и пользуются для рыбной ловли, находят в древнейших могильниках – это бесчисленные ловчие корзины, сети, всевозможные багры, остроги и иные снасти.
Особенностью охоты и рыбной ловли на берегах Дона, Хопра, Днепра, Терека, Сулака, Урала было то, что казаки, (а до того их предки: бродники, половцы, хазары) охотились и ловили рыбу промысловыми ватагами, коллективно. Промысловая артель была дисциплинирована, в ней строго распределялись обязанности, справедливо, по предварительному уговору, делилась добыча. Именно на рыбных промыслах и на загонной охоте отрабатывались основы казачьего воинского мастерства. Как это принято у охотничьих народов, казаки тщательнейшим образом оберегали места нереста рыбы, строго регулировали число зверя, чтобы не истощить природные запасы. Отголоски этих древних времен можно отыскать в том, как казаки относятся к своим родовым рекам, которым и до сих пор молятся, оборотясь к ним лицом, как к церковному алтарю, а иногда стоя по колено в воде.
Именно здесь, по берегам рек- кормилиц и возникали, может быть на местах древних городищ ушедших народов, первые казачьи поселения и городки. В названиях которых слышатся, не всегда понятных потомкам, древние понятия : “Чиганаки” – (тюрск.) свайный поселок, поселение на воде, “будун” – тюрк. – глинобитное строение, отсюда в украинском языке слова будынок – дом, и будуваты – строить. Будуны ставились в степи в местах сезонного прохода стад – это древние охотничьи промысловые станы.
Кроме охоты, в казачьих поселениях, в основном, на Кавказе, разводился виноград и готовилось вино. И хоть казаки не занимались хлебопашеством – огороды сажали. Именно оттуда, из половецкой степи, которую иногда еще по старой привычке называют Диким полем, принесены на Русь почти все бахчевые культуры – потому они и называются по – половецки: гарбуз – тыква, кабак -дыня, кабачок, ковун – арбуз
Городок, станица, хутор…
Городок это – укрепление. С XVI века упоминаются в документах казачьи городки на Дону, на Тереке. Строились они, как правило на островах. Таким старинным казачьим городком была поставленная на острове Хортица на Днепре Запорожская Сечь, где при раскопках найдены еще языческие идолы, такая же крепостица была на острове Токмак. Городком-укреплением был Черкасск, Кагальник, Качалин, Казарин, Раздоры и десятки других на Дону, Терки на Тереке, Яицкий городок на Урале. Все это были окруженные со всех сторон водою или болотами крепости. Были они деревянными, со стенами из срубов, набитых землей, поставленными на валы, с частоколом для стрелков перед валами. Вот по этим изгородям, сооруженным из заостренных бревен, и получали крепости название – острог. Точно такие же остроги, как строились на Дону и Яике, ставили казаки в Сибири от Урала до Тихого океана.
Каждый городок имел свои боевые особенности: над стенами поднимались башни, на раскатах стояли пушки, перед деревянными стенами были турлучные укрепления (плетневые, будто корзины, стены, засыпанные землей), множество «волчьих ям» и других ловушек подстерегали врага по пути к городку. Это было серьезное укрепление, в котором можно переждать осаду значительного отряда. В городках жили гарнизоны, отсюда уходили в походы, оставляя для защиты городков третью часть бойцов.
«Все сии обитатели городков считали себя одно-земляками, охотно одни других защищали от внешних врагов; но каждый городок имел отдельный удел земли, и межевались или границы полагали только в луговых местах, то есть, при самой реке Дон и которые весняною водою покрывались; в степях же, или как они называли, в нагорных полях (которое слово и доныне некоторые употребляют), не имели границ, но считали их общественными, и вольно было, где хотел, заводить хутора-зимовники, но таковых долго совсем не было, и уже гораздо позже оные начались. Сии первые жители упражнялись в земледелии, да и скотоводства не имели большого, а более любили звериную охоту и рыболовство – чем и снискивали свое пропитание и довольствие. Они не искали богатства и малым оставались довольны. Общие их, сколько мне сделалось известно, права или законы были: считать себя за один народ, одному селению другого не обижать, за межу одни к другим – для сенокошения, распашек, пастьбы скота, рыболовства и ловли диких зверей – не переходить, но хищных зверей вольно было (бить), где кто увидит и пожелает». А. К. Денисов Записки донского атамана Денисова.
Куда же исчезли городки? Их старательно уничтожали враги казачества, но они поднимались вновь, победило их время и …станицы. Первоначально станица это не населенный пункт, это родоплеменное или товарищеское объединение семей, родов или даже племен. «Слетались птицы, стада, станицы…» поется в одной старинной песне. Существовали «зимовые» и «легковые» станицы, которые посылались к царю с дипломатическими поручениями. Были в таких станицах атаманы и послы с охраною. Боевые или охотничьи отряды тоже назывались иногда станицами. Станицы, где, вероятно, были родственники и семьи казаков, кочевали под защитой городка. В случае опасности либо скрываясь за его стенами, либо откочевывая как можно дальше, пока городок держал оборону. Территория, принадлежавшая станице именовалась юртом. С годами станицы разрастались и все чаще останавливались у городков, то есть превращались как бы в посад городка. Постепенно, городки были поглощены станицами, или брошены, а все население переселилась в «укоренившуюся станицу», Так скажем станица Преображенская возникла в юрте Казарина – городка, а старый Казарин превратился в хутор в пяти километрах от современной станицы.
Станицы переняли от городков все внутреннее устройство: в центре – площадь – майдан, в восточной его части – церковь или собор, напротив через площадь атаманское правление, прежде эту площадь как в городке окружали арсеналы, кузницы, оружейные, амбары, ссыпки для зерна. Рядом с майданом по краю обязательно тянулись коновязи, где ставили коней, собиравшиеся по тревоге-сполоху, казаки. Со временем, боевое назначение майдана сменилось на торговое и на широком пространстве, между церковью и правлением, шумели знаменитые ярмарки, а вокруг него появились гимназии, магазины и даже театр…
Станицы и возникнув-то, как городки, постепенно, в города превращались. Население станиц увеличивалось. Часть казаков, получив земельные наделы далеко от станиц, переселялась на хутора. Традиционно, как память о кочевом прошлом сохранилась в том, что находившиеся на юртовых станичных землях хутора относились к станице. Считалось, что существует некоторая подчиненность хутора станице и станичный атаман главнее хуторского, но на самом деле все было не так просто. И часто хутор – наследник городка, бывал старше станицы, а ежели хуторской атаман возрастом и наградами превосходил станичного, так станичный к нему обязан был первым почтительно обращаться. Кроме того, в соответствии с законами гостеприимства, которые распространялись, прежде всего, на гостей, хуторской атаман был у себя в хуторе полным хозяином, и ему в его хуторе первым должен отдавать честь или выказывать уважение иным способом любой приезжий, даже если, избранный хуторским обществом, атаман – простой казак, а приезжий – генерал.
Слово историка
«В древности и в средневековье Донская земля была населена различными народами, имевшими поселения на ее территории. Начиная со времени Великого переселения народов ее заселяли, по преимуществу, тюркские народы. Эти народы закладывали традиции жизни в крае, многие из которых были восприняты донскими казаками. В XVI в. азовские татары приняли участие в формировании донского казачества……
…..Предшественники донского казачества (Русско – татарско – мордовское население Рязанской земли и Мещеры, русско-украинское население Северщины) с конца XV – начала XVI в. прокладывали пути на Донскую землю, используя ее главные реки Дон и Северский Донец. При этом они использовали более благоприятные, чем ранее, условия проникновения на Дон, связанные с ослаблением, а затем – с ликвидацией Золотой Орды.
Первые сведения о донских казаках, как о постоянном населении на Дону, относятся ко второй трети XV в. Точных сведений о месте расположения их поселений нет, но можно предполагать, что располагались они вблизи Азова, у Волго-Донской Переволоки и по притокам Дона – Медведице и Северскому Донцу. Казачество было немногочисленным и постоянно перемещалось по Дикому Полю, переходя с Дона на Волгу и на другие казачьи реки. Однако, Дон постепенно становился центром казачества. В послеопричный период происходил рост рядов донского казачества, вызванный усилением бегства на Дон из внутренних уездов страны. Среди казачества гораздо более значительной, чем ранее, становится прослойка русских людей и выходцев из социальных низов России, хотя среди атаманов по-прежнему было немало дворян. К 80-м годам сложилась цепь казачьих городков по Дону, состоявшая в 90-х годах из более чем 30 поселений. Всего к концу XVI -началу XVII в. насчитывалось около 8-10 тысяч казаков,….
Значительный рост казачьего населения происходил на Дону в третьей четверти XVII в., когда после Соборного уложения усилился приток беглых. (Церковный раскол. Б.А.) В начале 60-х годов на Дону насчитывалось примерно 20 тысяч казаков, причем увеличение их численности продолжалось. Всего к концу третьей четверти ХХ11 в. на Донской земле насчитывалось около 100 городков. Сложилась цепь городков по Дону (приблизительно 51), Хопру (26), Медведице (15). Заселение Северского Донца, по существу, только начиналось.
В XVII в. ряды донского казачества пополнялись главным образом за счет выходцев из России. Преобладали выходцы из низов русского общества и из мелких служилых людей. В этническом отношении преобладали казаки русского происхождения. Постоянно жили запорожцы, особенно в нижних городках. Кроме русских и украинцев, среди казаков было немало татар и ногаев. С середины XVII в. началось проникновение на Дон калмыков.
Заметное развитие получила у донских казаков семейная жизнь. Женами казаков были как русские женщины-казачки, так и мусульманки, в т.ч. пленницы, положение которых напоминало положение рабынь. В связи с развитием на Дону семейной жизни стали появляться потомственные казаки». Н.А. Мининков
Казачий Домострой
«Где бы мы не были, мы крепко держимся наших казачьих обыкновении?. Поэтому нас можно истребить, уничто- жить, но победить нас, изменить – нельзя…?Пока в наших жилах течет казачья кровь, никакая рево- люция, никакои? коммунизм, никакие гонения и лишения не изменят нашеи? духовнои? сущности, не изменят наш воль- ныи? свободолюбивыи? дух, не вырвут из наших душ любовь к свободе, к справедливости, законности, к вере в Бога, не вырвут веру в святость человеческои? жизни и личности…»
Елатонцев С.Г. / 1886-1955 гг./ (1)
Долгие годы в школе нам вдалбливали презрительное отношение к самому понятию «домострой». Это отношение к нему начало складываться в дворянской, а потом в разночинной среде, под влиянием западных, в первую очередь протестантских, а затем французских революционных идей. А ведь «Домострой», впервые составленный при Иване Грозном, стал огромным культурным достижением России, поскольку в нем закреплялись и регламентировались наиболее рациональные, проверенные веками, традиционные отношения в семье. Под руководством Церкви из всего многообразия обычаев и традиций отбирались наиболее гуманистические и наиболее пригодные к русскому пониманию и быту. Не случайно «Домострой», как главная книга для семейного пользования, дожил в России до XX века,
Однако, казаками давно сказано: «Писанный закон умирает». Можно развить эту мысль так: во-первых, раз народный обычай или традиция фиксируется, значит, они уже не общеприняты (на живой обычай не обращают внимания, так как он повсеместен и сам собой, разумеется; во-вторых, раз и навсегда закрепленный письменно, он останавливается в развитии и может быть точно так же, только письменно, отменен или заменен на новый, в то время как в обычае живом изменения происходят медленно, незаметно и не вызывают ни недоумения, ни сопротивления. И, наконец, обычай, возведенный в степень государственного ЗАКОНА, неизбежно вызывает желание ему противоречить.
Казаки не имели письменного домостроя, но он существовал и был неоспорим, как руководство, избавляющее от многих лишних забот и проблем, обременяющих создание и существование семьи.
«Бронеходы»
– А как вы отличаете кто казак, а кто не казак?
– Вы африканца от вьетнамца отличите? И я тоже. У казаков и других европейцев не так явно, но разница то есть.
Апрельским вечером 1990 года у меня в квартире раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, вы – казак?… Я тоже…
– Так приходите!
– Иду! Я уже внизу у парадной стою!
