Маргарита Макарова "Азбука семейной жизни"

– Нет, даже не думайте. Нельзя. Сегодня мы деньги не принимаем.

Удрученно Ольга пошла к машине.

«Анд ё мамми гуууд лукин», – звучало в ушах, и она улыбнулась, и, забыв досмотреть концерт, открыла дверцу своей упрямой и капризной сине-голубой тойоты. Сегодня ей стало понятно, как богатые дворяне спускали состояния на певиц. Мда… Так вот как это происходит. Вот что такое сирены!

Что-то вдруг вспомнив, она оглянулась на сцену. Там, нелепо размахивая руками, улыбались две девушки, они пели вместе, хором, весело.

Что-то я совсем очумела, – тряхнула рыжими волосами Ольга.

Надо все-таки досмотреть.

Несколько шагов к сцене, к прожекторам и камерам рамблера вернули Ольгу в «зазеркалье».

Невысокая, с распущенными волосами и косичками, тут уже пела Рита. Ее большие рыбьи глаза бегали растерянно по зрителям. Видно было, что она не знает, что ей тут делать и зачем она вообще тут стоит. Огромный рот открывался широко, издавая странные хрипящие звуки, как будто кто-то клещами тащил и тащил из глубины ее тела звуки, а они не хотели выходить, подчиняясь сознанию Риты, и всеми возможными средствами цеплялись за внутренности, за глотку, за связки, за легкие. Звуки были спрессованные, не похожие на пение, звуки овцы, потерявшейся в стаде, и не знающей, что бы такое сделать, чтобы ее заметил пастух.

– Не, ну это уже через чур.

Ольга провела рукой по мокрому лбу. Челка капала сама по себе, глаза спасали лишь длинные ресницы. Кто там еще будет петь? Или это все. На сцену вышел высокий и невероятно худой парень. Аа, ну да, еще же Марк. Гиршман вышел с улыбкой. Лицо казалось вогнутым. Глаза вглядывались в толпу, пытливо спрашивая, ну что, вам нравится… Это было неприятно, потому что голос, ну голос, обычный… – Ольга вдруг вспомнила безногого парня, что пел в переходе. Парень был еще и слепым, он садился на раскладной стульчик, отстегивал свой протез, доставал аккордеон и пел. Потом, вставал, собирал свой инструмент и уходил, выстукивая палкой дорогу. Как он ориентировался в пространстве – всегда было для Ольги загадкой.

Звуки катились мимо, не трогали. Он был последний.

Ольга решительно развернулась, и стремительно пошла к машине. Доехав до дачного поворота, она снова развернула машину.

Усталость вдруг навалилась на нее. Полдня прошло просто в дороге. В дороге с заездом на концерт.

Зеленые огни светофоров казались перемигиванием дьявольских глаз дракона, который был повсюду. Пробки были и на обратном пути. Ольга вздохнула, подумав о пустой квартире, что ждала ее с новыми впечатлениями. Или не ждала.

На скамейке перед подъездом сидел Евгений.

– Ты чего? Сдурел?

Он опустил голову на грудь и тихонечко посапывал. Ольга прошла бы мимо, если бы не его портфель. Этот черный, потрепанный портфель она узнала бы из тысячи. Он валялся прямо перед ступеньками подъезда. Все шли, перешагивали через него равнодушно, никто не трогал его, не поднимал и не уносил. Рядом, к игровой детской площадке была припаркована его машина.

– Ты еще и на машине.

– Ну пешком бы к тебе я не дошел в таком… таким… – вдруг очнулся Женя и поднял голову.

Серая куртка с капюшоном делала его похожим на школьника.

– Ты бы и сидел тут до ночи? Я вообще-то на дачу уехала.

Ольга уселась рядом с ним на мокрую скамью.

– Ты… и на дачу… гы, – он усмехнулся, ровный ряд белых зубов показались чем-то летним на фоне плакучей и древней осени.

– Ты хоть что-то еще соображаешь? А? – она потрепала его по плечу, то ли делая попытку его поднять, то ли пытаясь его протрезвить простым прикосновением.

– Да куда ты от компа, что я тебя не знаю, что ль? Ты будешь сидеть перед экраном до опупения, пока глаза не вывалятся от старости.

– Не от старости, а от напряжения. Я себе очки купила специальные.

– Гы, ну кому ты это говоришь? Чтобы ты поставила между собой и экраном что-то еще.

– Очки – не ставят.

– А что – содят? – голова его мотнулась, он снова показал свои свежебелые зубы. Ударение было хулигански поставлено на неправильную букву «О». Бывший отличник – его преследовали комплексы неполноценности.

– Садят огурцы. А очки надевают.

– Ну надела. Между собой и компом. Да ты ничего не потерпишь. Слепая, а все будешь носом тыркать.

– Ну, во-первых, у меня есть скайлинк. Я теперь и с ноутом могу на любом пеньке в инете сидеть.

– Модуль? – удивленно глянул он на рыжие волосы Ольги.

– Да, и скорость там будет покруче чем от…

– И плата – тоже.

– Ну плата – это дело времени. Ты пришел тут про скайлинк поговорить?

Ольга подобрала портфель своего одноклассника.

Смешно, но от школы отделяло их уже четверть века. А Женька все еще ходил с тем же портфелем

– Послушай, я пришел к тебе… короче… пойдем, я тебе… нет… короче, помочь мне некому.

– Ты и помощь! Не верю ушам своим, ты же у нас клеишь потолок!

– Это что за жаргон такой?

– Ну я, к примеру, – потолок мою, а ты клеишь.

– Ничего не понимаю, что ты смотришь на меня так критично. У меня дочка оказалась в вертепе. Ты мне помоги ее вытащить оттуда.

– Дочка? Ты говорил, – она во ВГИКе. Хотя ВГИК, конечно, вертеп.

– Нет, она сейчас на «Звездном Зазеркалье».

– Я только что с концерта. Хм, а кто там твоя дочка? Я там твою фамилию не помню.

Ольга вздрогнула. Они не виделись очень давно. Пару лет даже не звонили друг другу. Между ними не было и особенной дружбы. Когда-то, лет десять назад был небольшой роман, как всплеск воспоминаний о юности. Но все это было так невесомо и ушло, не оставив о себе даже воспоминаний.

Рыжие волосы совсем промокли. Хотелось в теплый дом, и было приятно сознавать, что там, на пятом этаже ее ждала теплая ванна и теплая кухня с электрическим чайником и вкусным сыром.

Евгений поднялся. Пошатнувшись и шмыгнув носом, он взял Ольгу под руку.

– Ты еще и простужен что ль? Под носом блестит.

– Ты не понимаешь.

– Что я не понимаю?

– Там у них Гиршмана убили.

– Еще что расскажешь? Я только что с их уличного концерта еду.

– Ты была на уличном концерте? – слова Ольги, наконец, добрались до лобных долей стоявшего перед ней бывшего одноклассника и недолгого любовника.

– Ну да. А говорили, там все блатные. А под какой фамилией дочка-то у тебя там?

– Под фамилией жены. Она мне только что позвонила.

– Кто?

– Ты тупая, или где?

– Я – дома, а вот, что ты тут делаешь?

– Гиршман мертв. Ты что – не улавливаешь?

– Ну он мне и не понравился. Слава богу. Нечего лезть туда.

– У меня там дочка…

Ольга больше не смотрела на промокшего Женю. Она вошла в подъезд. Он шел след в след рядом.

– Ну отлично. Хоть бы похвастался.

– Чем? Ты соображаешь, какие там дети?

– Ну вот этим и похвастал бы.

– Ты все-таки тупая, как и была. Я… Там… труп там, ты понимаешь?

– Ты как-то определись. То хвастаешь, то глаза лупишь.

– Я квартиру отца продал.

– На университетской?

– Да.

– Ну… все решили деньги!

– Ты, правда, такая наивная? Иль придуриваешься. Жена в Германии оперировала нашу примадонну. Только поэтому и взяли.

– Плюс деньги.

– Да.

– Какой блат!

Ольга открывала квартиру. Замок почему-то застревал. Но несколько нажимов на ключ, и все получилось. Давно надо вызвать слесаря – сменить замок. Но все еще теплилась надежда, что заедет сын и сменит все, что надо.

Она вошла в небольшой коридор. Свет не включался. Ольга стряхнула с себя туфли и сразу прошла на кухню. Негромкий щелчок сменился звуком закипающего чайника.

Евгений ходил за ней по пятам.

– А от меня ты чего хочешь?

Не то чтобы визит бывшего любовника был ей неприятен. Но и приятным его назвать было трудно.

– Ты с дочерью моей поговори.

– Зачем?

– Ты что – не врубилась? Там Гиршмана убили.

– Ну и что?

– Это походит на борьбу кланов. Ритуля там – она правнучка Малоземцева.

– Не может быть.

– Что? Что она правнучка Малоземцева?

– Ну да.

– А ты что, правда думала, там простые дети и ни у кого нет никаких таких родителей? – Евгений рассмеялся почти мефистофельским смехом. – На экран попадают только те, кто проверен экраном. В смысле – клан.

– Ну нет, я не думала, что все такие простые, но, чтобы правнучка Малоземцева. То-то она так привыкла говорить, и часто пользуется бумажкой, – усмехнулась Ольга. – Цирк. Но она же из Белоруссии.

– А ты говор слышишь?

– Но как так.

– А вот так. Должна была по сценарию быть девочка с республики. Вот она и стала ею. Девочкой с Минска.

– Ты смеешься? Не может быть такой лажи.

– А какой должна быть лажа?

– И что, совсем никакого отношения к Минску не имеет?

– Нет. Никакого. Ну может, была там в последние пару месяцев перед зазеркальем, чтобы улицы заучить. Пожила у кого-то из знакомых. Может, ей даже там понравилось. Но училась она, сама понимаешь, в Москве, и родилась тут, и жила, и… короче… она такая же белоруска, как я негр.

– Точно, насчет негров она как раз высказывалась. Так вот откуда в ней такая политкорректность! – рассмеялась Ольга. – Это в ней прадед говорит.