– Детский садик номер сто семь, на улице Гоголя, семнадцать. Это если спуститься от нашего дома вниз и пройти один квартал, там пересечение с улицей Гоголя. Детский сад почти на углу, да вы сразу увидите его. Там светло-зеленый забор и детская площадка на территории. Сам садик небольшой, и, несмотря на то что располагается в центре города, шум до него не доносится. Проезжая часть далеко, а улица Гоголя маленькая и тихая.
– Хорошо, я поняла, – кивнула я. – Вы знаете, как зовут воспитателя Юлиной группы? Вообще, ваша дочка дружит с кем-нибудь из других ребят?
– Да она же маленькая совсем! – удивился Павел Олегович. – Маленькие дети, они, наверное, со всеми сверстниками играют…
Ясно, подумала я про себя. Похоже, о Юле мне больше может рассказать ее мать. Мещеряков хоть и любит свою дочь, но явно принимает мало участия в ее воспитании. Жаль только, что Ольга сейчас не сможет ответить на мои вопросы…
– Ну а как зовут воспитателя, сказать можете? – продолжала я свои расспросы.
– Ой, кажется, Любовь Сергеевна… – замешкался Павел Олегович. – Или Степановна… Что-то такое. Фамилию помню, Кручковская. Это точно, а вот отчество запамятовал… Я один раз ее видел, такая солидная женщина, сразу видно, очень опытная. В основном Оля с воспитателями общалась, я же постоянно на работе пропадаю…
– И ваша жена тоже сейчас работает, – тихо произнесла я. – Наверно, ваша супруга – образцовая хозяйка, раз успевает все. И по дому, и в салоне красоты…
– Что вы, Оля совершенно не умеет и не любит готовить! – усмехнулся Мещеряков. – Еще когда мы только начали жить вместе, она пыталась удивить меня обедом… Только ее кулинарные старания едва не обернулись катастрофой. Мало того, она едва не спалила микроволновку – поставила туда готовиться пиццу аж на сорок минут! Ладно, угольки да разбитую тарелку мы выбросили, но вот микроволновку пришлось в ремонт отдавать. Она так расстроилась, Оля моя, когда решила сделать салат, так порезала себе палец. С тех пор я попросил ее больше не готовить… А то страшно – уйду на работу, а приеду, и вместо дома – пепелище.
– Надо же! – изумилась я. – Но у вас такая чистота… Наверно, Оля любит наводить дома порядок?
– Да нет же, сейчас она вообще по дому ничего не делает. Это моя мама – она приезжает пару раз в неделю и помогает Оле с хозяйством. Мама у меня человек щепетильный, она вечно хочет нам чем-нибудь помочь, хотя я и просил ее лишний раз Олю не беспокоить. Они раньше с женой не могли общий язык найти – Оля маме не очень понравилась, она все говорила, что мечтала для меня о лучшей супруге. Но с рождением Юли все изменилось – мама души не чает в ребенке, всегда внучку балует… И Олю, мне кажется, наконец-то приняла…
– Когда в последний раз у вас была ваша мама? – заинтересовалась я.
Павел Олегович ответил сразу же:
– В выходные. Я стараюсь, чтобы она приезжала, когда я дома. Так, на всякий случай. Мама ведь у меня почти всю свою жизнь учителем проработала, и это у нее в крови – поучать всех, говорить, как надо делать. И мало кто ее нравоучения выдерживает. При мне мама держит себя в руках, а вот если она с Олей наедине остается – так начинается. И дома беспорядок, и внучку не так надо воспитывать, и детский садик маме почему-то не нравится… Вроде не надо ребенка в сад отдавать, дома пусть лучше сидит, раз отец работает, значит, мать должна заботиться о дочке. Мама очень рассердилась, когда узнала, что Оля на работу вышла. Вроде как она свой материнский долг не выполняет, ерунда какая-то. Сейчас многие молодые матери работают, и ничего в этом такого нет. Моей-то зарплаты пока нам хватает, но раз Оля хочет самореализоваться, найти себе дело, то я только поддерживаю ее. Но всего этого маме не объяснишь, к моему великому сожалению…
– А ваша мама знает о том, что Юля пропала? – задала я очередной вопрос. Павел Олегович отрицательно покачал головой.
– К счастью, пока нет. Вы представляете, какой скандал будет, если мама об этом узнает? Да она же Олю со света сживет! Сразу припомнит, что была против детского сада, да и вообще будет попрекать жену, что она стала работать в салоне красоты, хотя в этом никакой надобности нет. А Оля и так близка к помешательству, если еще и мама начнет ее обвинять в пропаже Юли, боюсь, жена этого не выдержит. Я даже не знаю, что говорить маме – вдруг она решит к нам приехать помочь по дому? Уже думал наврать, что жена с дочкой уехали на курорт, хотя это и неправдоподобно. И потом, мама решит, что мне точно надо помочь – нагрянет с каким-нибудь борщом и домашними блинчиками. Может, вы посоветуете, что маме сказать, а? – он с надеждой посмотрел на меня. – Чтобы она не травила Олю…
– Мое дело – это распутывать преступления, а не придумывать, что соврать родителям, – довольно жестко заметила я. – А с вашей мамой я хотела бы побеседовать. Судя по вашему рассказу, мама помогала убираться в выходные?
– В воскресенье, – уточнил Павел Олегович. – Наверное, вы правы… Буду думать сам, что говорить ей… А зачем вы хотите пообщаться с моей матерью?
– Как-то странно получается – в воскресенье ваша мама была у вас дома, а на следующий день бесследно исчезает ее внучка. Вот я и хочу прояснить ситуацию. Вы ведь меня нанимаете для того, чтобы я как можно скорее нашла Юлю?
– Конечно, – кивнул Мещеряков. – Но неужели вы думаете, что мама… что мама похитила Юлю? Да и как она могла это сделать, если воспитатели утверждают, что за Юлей никто не приходил?
– Пока у меня нет доказательств, я никого не обвиняю, – произнесла я. – Но подозреваю всех. Такова уж специфика моей работы. Поэтому буду вам очень признательна, если вы скажете, как зовут вашу маму, и сообщите ее контактную информацию. Адрес, номер телефона, место работы, если она сейчас все еще работает.
– Паспортные данные ее сообщить не могу, номер и серию не помню, – попытался пошутить Павел Олегович, но шутка получилась какая-то нелепая, и он виновато пробормотал:
– Вы извините, чушь какую-то говорю… Маму зовут Анна Петровна Мещерякова, сейчас она не работает в школе, а иногда дает частные уроки. Ну, репетиторством занимается. Хотя она может себе позволить не работать вообще – мой отец работал в транснациональной энергетической компании, сами понимаете, заработки там неплохие. Пять лет назад он умер – больная печень, спасти его не удалось. Но у матери остались солидные накопления, и она может безбедно существовать всю оставшуюся жизнь. Отец и мне помог устроиться в свою компанию, правда, должность у меня пока невысокая, но радует перспектива карьерного роста. Мама живет в квартире отца – это на Чайниковской улице, недалеко от набережной.
– От вас далековато, – прикинула я. – Ваша мама не хотела переехать поближе к вам?
– К счастью, нет, – вздохнул Мещеряков. – Понимаете, мама после смерти отца очень изменилась. Сперва, понятно, она очень горевала, даже жить не хотела. Вечно в апатии сидела, ни с кем не общалась. Я тогда уже отдельно от родителей жил, но собирался всерьез к матери переезжать, чтобы поддерживать ее. Разрывался между ней и работой – не подумайте ничего такого, она мне не названивала, наоборот, я ей первый звонил. Она и преподавание бросила, ничего не хотела. А потом как-то все странно вышло – приезжаю к ней домой, а она в спортивной форме. Представляете? Мама, которой за шестьдесят и которая в жизни тренировочных штанов не носила, а на физкультуру разве что в школе ходила! А тут такое… Я сперва подумал, что она умом тронулась. Так нет, улыбнулась мне, за стол позвала. И рассказывает, что только с прогулки пришла – оказывается, у нее соседка примерно ее возраста скандинавской ходьбой занимается. А маме в магазин понадобилось, и она увидела, как эта тетка мимо с палками бодренько топает. Ну мама почему-то с ней заговорила, и выяснилось, что у соседки тоже горе в семье было, сын по наклонной дорожке пошел. Вот она, чтобы отвлечься, и решила чем-то заняться, а скандинавская ходьба для здоровья полезна. С тех пор мама с ней километры и наматывает, костюмчик себе прикупила и вполне довольна собой и жизнью. Жаль только, что спорт характер сильно не меняет – как привыкла моя мама нравоучения да проповеди свои читать, так от этого и не откажется никак… А на набережной множество таких физкультурников гуляют по утрам. Я, конечно, за маму порадовался, вздохнул с облегчением. Потом вот с Олей встретился, долго о своей девушке маме не говорил. Представляете, я до сих пор не понимаю, как я на том концерте оказался. Выходной неожиданно выдался, вот и подумал – чем черт не шутит, вспомню молодость. Как оказалось, судьбоносным тот концерт оказался…
– Значит, из-за своего увлечения ваша мама не переезжает никуда, – подытожила я. Мещеряков согласно кивнул. – И несмотря на все свои увлечения, она активно вмешивается в вашу с супругой жизнь…
– Что есть, то есть… – вздохнул Павел Олегович. – Да я уже привык давно. Наверно, мать, которая спокойно относится к семье своего сына или дочери, редкое исключение… Они же, матери, считают, что гораздо умнее и опытнее своих детей, а потому лучше знают, кто и что им подходит.
– А ваша жена, Оля, она с кем общается? – поинтересовалась я. – Вы знакомы с ее родными, друзьями?
– Оля сама не из Тарасова, – проговорил Мещеряков. – Она из Ершова, там ее родители и живут. Но Оля к ним не ездит – говорит, что у нее с ними не особо хорошие отношения и в родном городе ей не рады. Она давно переехала в Тарасов, чтоб учиться и работать, и о Ершове предпочитает не вспоминать. Подруг у нее тоже нет – она не слишком общительный человек, на тот концерт тоже попала случайно. Как она рассказывала, концерты не любит, но это была ее любимая группа еще со школы, вот и решила сходить. Оля, она несколько не от мира сего – знаете, увлекается классикой, что сейчас редко. Мы с ней когда впервые встретились, я подумал, что девчонка вообще с луны свалилась – в наши дни парни да девушки только в телефонах сидят да сериалы смотрят, ну в игры играют. А Оля – мало того что учится на филологическом, ходит с кнопочным телефоном и совершенно не разбирается в компьютерах. Ну то есть не умеет пользоваться ими. В сумке – то увесистый том Шекспира, то роман Тургенева, попсовую музыку ни за что слушать не будет, а еще ей очень нравится все французское. Она потому в салоне красоты и захотела работать, ей это вроде как Францию напоминает. Все хотел ее с Юлькой в Париж свозить – как только в отпуск удастся выбраться, да вот видите, как все вышло… Сейчас какая уж Франция…
– И выкуп у вас за Юлю пока не потребовали, – снова прервала я Павла Олеговича.
Он согласно кивнул.
– Я понимаю, почему вы это говорите. Ну, я солидно зарабатываю, у мамы – накопления, значит, и похитили мою дочь, чтобы стребовать денег. Но ведь обычно похититель сразу звонит, верно? И говорит, что если обратишься в полицию – будут… будут высылать… Тьфу, черт…
– Успокойтесь, – произнесла я. – Я возьмусь расследовать ваше дело. Конечно, очень странно, что Юлю похитили и не потребовали от вас никаких денег за ее возвращение. Значит, дело не в выкупе… Если, конечно, похититель не объявится в ближайшие дни. Но вы правы, на обычное похищение это не похоже, деньги требуют сразу, пока родители ребенка не успели привлечь к его поискам полицию.
– Да я ума не приложу, кто и зачем мог похитить Юлю! – в сердцах воскликнул Мещеряков. – Ну кому, кому это нужно? Врагов ни у меня, ни у Оли нет, завистников вроде тоже… Заклятых друзей у нас не водится, кто из зависти мог провернуть такое… Может, Юля как-то вышла из садика и заблудилась? Но тогда почему никто ее не видел? Я ведь всех жителей окрестных домов опросил, кто-то должен был заметить маленького ребенка без взрослых! Но никто Юлю не видел, понимаете? Она исчезла, как… как дым!
– Ни один человек исчезнуть не может, – произнесла я. – И я сделаю все возможное, чтобы найти Юлю. Держите меня в курсе дела – я имею в виду не только звонки с неизвестных номеров. Если заметите что-то странное в поведении коллег, знакомых, родных – обо всем немедленно сообщайте мне! Возможно, что-то вам покажется ерундой, но обычно самые нелепые случайности ведут к разгадке запутанного дела.
– Да, я понял, – кивнул Мещеряков. – По поводу ваших расценок ничего не изменилось? Все, как сказал мне Кочеврягин, мой коллега? – Мужчина озвучил сумму.
Я кивнула.
– Хорошо, – сказал он. – Вы только тоже сообщайте мне, как продвигается расследование… А то боюсь, Оля скоро окажется в больнице на почве нервного срыва, а я понятия не имею, как ее успокоить…
– Конечно, – кивнула я.
Павел Олегович вдруг пристально посмотрел на меня.
– И… если будете общаться с моей мамой, постарайтесь, пожалуйста, не говорить ей про то, что Юля пропала! А то если она еще будет донимать Олю, то…
– Я вас прекрасно поняла, – я встала со стула. – Что ж, думаю, мне пора идти – если что-то вспомните, наберите мой номер в любое время дня и ночи.
– Хорошо, непременно, – пообещал Мещеряков и тоже встал со своего стула, чтобы меня проводить. Посмотрел на чайник, который давно уже закипел и выключился, и запоздало заметил:
– Татьяна Александровна, я же так и не налил вам кофе…
Глава 2
Выйдя на улицу, я в задумчивости присела на лавочку неподалеку от места, где оставила свою машину, достала пачку сигарет и закурила. В последнее время я старалась дымить пореже, особенно когда у меня не было никаких расследований, однако сейчас хотелось все хорошенько обдумать и наметить для себя план действий. Итак, что у нас имеется? Пропадает маленькая девочка, которая живет с матерью и отцом и никуда, помимо детского сада, не ходит. Судя по рассказу Павла Олеговича, семья живет замкнуто, посещает супругов с ребенком только мать Мещерякова. Еще один весомый факт – отец семейства прилично зарабатывает, что наталкивает на мысль о похищении ради выкупа. Но то ли преступник оказался немного заторможенным, раз сразу не позвонил с конкретными требованиями, то ли деньги его не интересуют – полиция уже подключена, Юлю разыскивают. Может, в городе объявился маньяк, ворующий маленьких детей? Но если бы такое произошло, были бы и другие исчезновения. А следовательно, и трупы, о чем я не могла бы не узнать. Или же извращенец только начал свою преступную карьеру, и Юля – его первая жертва?..
Итак, вариантов дальнейших действий у меня немного. Первое – нужно нанести визит в детский сад, куда ходила Юля, а потом – поговорить с матерью Павла Олеговича. Я решила убить двух зайцев одновременно – по дороге в детский садик набрала номер, который дал мне Мещеряков, с целью договориться с Анной Петровной о встрече.
Трубку взяли сразу. Я услышала весьма бодрый женский голос неопределенного возраста. Моей собеседнице могло быть и сорок лет, и пятьдесят, и шестьдесят, точно не скажешь.
– Слушаю, – проговорила женщина.
Я вежливо поздоровалась и сразу перешла к делу:
– Скажите, мне нужна Анна Петровна Мещерякова, мне правильно дали номер телефона?
– Да, все верно, – подтвердила мать Павла Олеговича. – А вы… с кем я имею честь говорить?
– Меня зовут Татьяна, и я слышала, вы занимаетесь репетиторством, – про себя я вспомнила, что даже не спросила, какой предмет вела в школе Анна Петровна. Мысленно поругав себя за такую оплошность, решила выведать эту информацию у самой учительницы. К счастью, удалось это без всяких трудностей.
– Какой возраст ребенка? Вы по алгебре или геометрии хотите занятия? Для экзаменов или общий уровень?
– Мой племянник учится в седьмом классе, – на ходу сочиняла я. – И у него большие проблемы с математикой, а так как живет он временно у меня, то мне хотелось бы подтянуть его по этому предмету. Мне говорили о вас как об очень хорошем преподавателе, и я хочу, чтобы вы помогли Коле. Скажите, можно ли к вам приехать и побеседовать лично?
– Да вы приезжайте сразу с племянником! – заявила Анна Петровна.
Ага, где я ей возьму тринадцатилетнего парня, который согласится играть роль только что придуманного мною Николая… Вслух же я сказала совершенно другое:
– Вы понимаете, Коля очень стеснительный мальчик, его трудно уговорить сразу так приехать… Я бы сперва хотела с вами пообщаться, рассказать о Коленьке, а вы уж решите, как его учить… Можно так, а? Пожалуйста! Он у моей сестры единственный сын, ее гордость, и я очень хочу ей помочь! Вы – моя единственная надежда!
Получилось, конечно, чересчур эмоционально и наигранно, но я не боялась переборщить. Мой расчет заключался в том, что Анна Петровна отнесется с пониманием к моей легенде – ведь у нее самой единственный сын, а потому есть надежда заставить Мещерякову разоткровенничаться. Удался мой хитроумный план или нет, я не поняла – Анна Петровна не стала комментировать мой монолог, а всего лишь назвала свой адрес и спросила:
– Вы сегодня можете приехать? Я вечером буду дома.
– Да, естественно! Вас устроит, если я подъеду часам к пяти?
– Хорошо, приезжайте. Я живу на улице Чайниковской, дом семнадцать, квартира сто пять. – И Мещерякова без всяких «до свидания» и «до встречи» положила трубку.
Я сверилась с адресом детского садика, куда Мещеряковы водили дочку. Спустившись, как и советовал Павел Олегович, вниз по улице, я дошла до пересечения с улицей Гоголя. И правда улочка оказалась тихой, явно не проезжей, машин я здесь не заметила. В основном она была предназначена для пешеходов. Садик находился неподалеку – я сразу увидела нежно-салатовый забор и детскую площадку. Судя по всему, сейчас у детей как раз был тихий час. Я нажала на кнопку звонка, и звонкий женский голос поинтересовался у меня, кто я и какова цель моего визита.
– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, – представилась я. – Хочу поговорить с заведующей, у меня маленькая дочка, и я хочу отдать ее в детский сад.
– Проходите, я сообщу Наталье Сергеевне, – без всяких вопросов ответила женщина.
Я открыла дверь и вошла на территорию садика.
Здание детского сада № 107 было одноэтажным. На двери значилась табличка с номером сада и нарисованным желтым солнышком с улыбающейся мордочкой, больше похожей на кошачью. Похоже, рисовал эмблему кто-то из воспитателей, не отличающийся художественным талантом. Я подошла к двери и слегка толкнула ее.
Вестибюль садика оказался тоже небольшим – повсюду стояли шкафчики с номерами и скамейки. Я в замешательстве остановилась на пороге, не зная, в какую сторону мне идти. На мое счастье, в прихожую вышла невысокая женщина, немного полноватая, вся какая-то домашняя и уютная. Она была одета в светло-розовый свитер и черную юбку, волосы забраны в аккуратный пучок. На вид ей было лет сорок с небольшим. При виде меня она улыбнулась и проговорила:
– Вы к Наталье Сергеевне?
– Я к заведующей, – уточнила я.
Женщина явно смутилась.
– Видите ли… Заведующая временно… В общем, Зоя Викторовна сейчас в отпуске, и ее обязанности временно исполняет Наталья Сергеевна. Это старший воспитатель. Может, она вам что-нибудь подскажет.
Воспитательница обернулась по сторонам, словно боялась, что ее кто-нибудь услышит. Довольно странно, хотя я отлично понимала причину ее замешательства.
– Пройдемте за мной, только постарайтесь ступать потише. Дети спят, у нас тихий час…
На всякий случай я постаралась запомнить, как зовут отстраненную от служебных обязанностей заведующую – Зоя Викторовна. Как знать, может, пригодится.
Пока я шла за встретившей меня женщиной, которую я приняла за воспитательницу одной из групп, меня не покидало ощущение, что я попала в какой-то кукольный домик. Все здесь, включая мебель и стены, казалось игрушечным и ненастоящим. Возможно, таким и должен быть детский садик – ведь это не школа, здесь дети должны чувствовать себя комфортно и уютно, как если бы находились у себя дома. Но все равно было как-то странно и непривычно – наверно, так же себя чувствовал Гулливер, попавший в страну лилипутов.
Женщина привела меня к двери, над которой висела табличка «Кабинет заведующей». Тихо постучала и открыла дверь, пропуская меня в светлый кабинет, где за столом с компьютером сидела женщина лет пятидесяти. В отличие от моей провожатой она не производила впечатления мягкой и добродушной. Напротив, заместитель заведующей выглядела строго, я бы сказала, чопорно. Она подняла голову и пристально посмотрела, словно осуждая меня за что-то. Худое морщинистое лицо, очки в черной оправе, плотно сжатые губы – ни дать ни взять суровая директриса интерната для проблемных детей.
– Слушаю вас, – без всяких приветствий проговорила женщина. Голос у нее тоже был резкий и неприятный, под стать внешности. Я улыбнулась, нахально уселась на стул напротив стола заведующей и вежливо проговорила:
– Добрый день. Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, и я подыскиваю садик для своей дочки. Моя хорошая знакомая, Ольга Мещерякова, очень хорошо отзывалась о вашем садике, поэтому я решила отдать свою Наденьку именно в ваш детский сад.
– Сколько лет ребенку? – бесстрастно спросила Наталья Сергеевна.
– Три годика, скоро исполнится четыре, – снова растянула я губы в улыбке. – Наденька очень дружит с Юлей Мещеряковой, поэтому я бы хотела, чтобы девочки ходили в детский садик вместе, в одну группу. Можно так устроить?
– В нашем детском саду действует электронная очередь, – заявила моя собеседница. – Вы зарегистрировались в очереди?
– Нет… – растерянно пробормотала я. – Не знала о такой…
– Если вы хотите, чтобы ваш ребенок поступил в наш сад с первого сентября этого года, вам необходимо пройти регистрацию, – без всяких пауз проговорила Наталья Сергеевна. – Зарегистрируетесь на портале государственных и муниципальных услуг Тарасова, заполните заявление, укажете свои данные и данные ребенка. После этого вам будет приходить информация о том, на каком вы сейчас месте и как продвигается ваша очередь.
– Но я хотела отдать дочку в садик этой весной! – заявила я. – Ольга мне не говорила, что она где-то регистрировалась, я думала, она просто пришла и записала дочку в детский сад!
– Уважаемая Татьяна Александровна, – произнесла заведующая твердым голосом. – Мы живем не в каменном веке, сейчас все решается через электронные очереди! Если у вас имеется доступ в интернет, сперва ознакомьтесь с правилами приема ребенка в дошкольное учреждение, а потом, когда наступит ваша очередь, приходите! Думаю, я ответила на все ваши вопросы!
Мне захотелось сказать что-нибудь колкое и язвительное в ответ, но портить отношения с заведующей в мои планы совсем не входило. Пришлось продолжать изображать из себя глуповатую, наивную мамашу.
– Ой, Наталья Сергеевна, я вас очень прошу, помогите мне! – взмолилась я. – Мне надо на работу выходить, мужа нет, бабушек-дедушек у Наденьки тоже нет, оставить ребенка не с кем! Ну что мне делать? Я ваш садик выбрала, потому что он считается самым лучшим в городе, я даже заплатить готова! Ну пожалуйста!
– Татьяна Александровна, – голос заведующей не смягчился ни на каплю. – У нас государственное учреждение, и взяток мы не принимаем. Постарайтесь сами решить свои проблемы.
– Так я и стараюсь их решать! – Я тоже не думала отступать. – И, если уж на то пошло, я недавно узнала, что Юля Мещерякова пропала из садика! Это правда? Или нет?
Конечно, ход дурацкий – но заместительница заведующей всеми силами старалась выставить меня из своего кабинета, поэтому я пустила в дело все свои козыри. Конечно, предъяви я удостоверение частного детектива, Наталье Сергеевне пришлось бы отвечать на мои вопросы. Но где гарантия того, что суровая дама сама не причастна к похищению ребенка? Или не покрывает кого-то из воспитателей? Поэтому говорить о том, что я разыскиваю Юлю, я пока не собиралась.
– Кто вам это сказал? – Наталья Сергеевна ни единым жестом, ни взглядом не показала, что инцидент с исчезновением ребенка вообще происходил в ее детском саду. – У нас все дети находятся под присмотром воспитателей, и за время существования нашего дошкольного учреждения никто из детей не пропадал. Если хотите отдать свою дочку в наш детский сад – становитесь на очередь, если нет – ваше дело. Думаю, наш с вами разговор окончен.
– Хорошо, я поняла! – Я открыла свою сумочку и принялась копошиться в ней. – Продиктуйте мне, пожалуйста, электронный адрес, куда отправлять заявку. Я сейчас найду свой блокнот…
Заведующая оторвала листок для заметок, быстро начеркала на нем что-то ручкой и протянула мне.
– Вот, возьмите. На этот адрес отправляйте заявку.
– Спасибо огромное! – Я вскочила со стула, неуклюже уронив свой блокнот, который приготовила для записи. – Ой, простите меня, я такая неловкая…
Продолжая расшаркиваться в порыве благодарности, я вышла из кабинета и затворила за собой дверь. Никого из воспитателей в коридоре не было, поэтому больше мне ни с кем переговорить не удалось. Думаю, повторный визит в детский сад нанесу если не сегодня вечером, то обязательно завтра…
