концерт, с кем он общается, с кем живет. Мы должны знать об этом человеке все. Рано или поздно, но этот аморальный тип кончит плохо, поверьте мне.
– Я никогда не думал об этом, что это так серьезно.
– Так Вы будете нам помогать или нет?
– Андрей Иванович, если я откажусь, что будет тогда?
– Но Вы же не хотите, чтобы у Вас были проблемы в институте?
– Нет, не хочу.
– Вот, возьмите мой телефон, и позвоните мне, если что-то Вам будет
известно, – он протянул мне листок, на котором от руки был написан телефон. – Я желаю Вам удачи и жду вашего звонка. А теперь Вы можете идти на лекцию
Я вышел из деканата с таким ощущением, что на меня вылили холодный ушат воды. Оказывается, не все так просто, и Борис Гребенщиков – человек весьма неблагонадежный. Но мне, чертовски нравились его песни, и с этим я поделать ничего не мог.
В тот же вечер я отправился домой к Борису. Позвонил в дверь. Ее открыл сам Б.Г.
– Привет!
– Привет! Что, еще концерт хочешь сделать?
– Да нет, Борис, на меня КГБ «наехало». Они хотят знать, с кем ты живешь.
Борис рассмеялся:
– Я живу с женщиной. Им это надо знать? Григорий, не бери в голову.
Они за мной уже целый год наблюдают. И что с того? Я продолжаю
выступать и пишу песни. У них лучшая агентурная сеть в мире. И я у них стою на особом счету.
– А ты что, антисоветчик, что ли?
– Да какой я антисоветчик! Я просто делаю то, что мне нравится. Я пью
вино, я пою песни и играю музыку. Вот и вся моя антисоветчина. Не переживай, все образуется. Буду нужен – заходи.
Мы попрощались, и я ушел.
Странная жизнь, странная игра, я впутался в историю, и моя наивность стала куда-то улетучиваться. Подпольная музыка, КГБ, неформалы – все это закручено в единый клубок. И этот клубок распутается еще не скоро.
Я не мог понять, почему такого классного музыканта, поэта объявили диссидентом. Мне кажется, что и сам Гребенщиков этого не понимал.
А с другой стороны, эта история показалась мне смешной. Интересно, в какой песне сквозит антисоветчина? В «Козлодоеве» что ли или в «Мочалкином блюзе»?
Мне казалось, что тексты «Аквариума» самые безобидные в мире. Они об очень многом и, в то же время, они ни о чем. Но уж явно не антисоветчина. Может быть, эти КГБэшники просто страдают от безработицы и им нечего делать, только вынюхивать у Гребенщикова, с кем он живет и с кем общается. А, может, они страдают от непонимания его текстов и поэтому ему ставят такое клеймо?
Но тем не менее, они имеют огромное влияние и поддержку у правительства, и против этих «уродов» нельзя было идти.
Я ушел «на дно» и больше не устраивал концертов, а просто тихо слушал группу «Аквариум» и вспоминал концерт у себя в комнате.
Я бы не сказал, что я являюсь фанатом группы «Аквариум». Мне просто это нравилось. Наверное, из-за необычности этих исполнителей, «Аквариум» была модной группой.
И сегодня, порой слушая Б.Г., я отношусь к ним, как к ностальгической музыке, музыке, которая заставляла себя слушать, но больше, наверное, вслушиваться.
Я хотел быть оригинальным в своих взглядах, и ужасно не хотелось быть «дремучим» среди своих сверстников. В подсознании я должен быть свободным, и эту свободу я ловил из музыки, стихов и песен Ленинграда 80-х годов. Ведь свобода давала мне чувство будущего, то, к чему стоило стремиться и этим жить.
Мне не хотелось, да и сейчас не хочется быть «человеком в футляре». Если мы будем замыкаться только в том мире, в котором живем, мы можем потерять себя, как личностей, и наша жизнь нам перестанет казаться жизнью и перейдет в обычное существование.
Зачем жить, если не живешь? Нужно уметь и хотеть бросаться в пучину страстей, которая называется «жизнь», и в этой жизни хочется не выживать, а пробовать жить.
Глава 6.
Я поднимался на второй этаж на лекцию. Меня остановил профорг института:
– Григорий, мне нужно с Вами поговорить, – командным голосом
окликнул он меня.
– Извини, я опаздываю на лекцию.
– Ничего страшного, у меня к тебе важное дело.
Я остановился и был удивлен его наглостью.
– Что ты хочешь?
– Ты делал «Аквариум» в общаге?
– Что опять мораль будешь читать? Я уже получил свое за этот концерт.
– Ты не кипятись, пошли в мой кабинет, поболтаем.
Он меня ужасно раздражал, я недолюбливал всяких там комсомольских работников, профоргов. Они мне казались ужасными занудами, слишком правильными и настырными балбесами. На собраниях они могли часами обсуждать вопрос, что нужно сделать, чтобы «очко» в туалете убиралось вовремя.
Я зашел в его кабинет с узким окном, на стене висел портрет генсека Брежнева.
– Слушаю тебя.
– Понимаешь, я возглавляю культмассовый сектор и отвечаю за всю
культурную работу нашего института.
– Молодец. Ты что, мне хвастаешься?
– Нет, я не о том. Ты бы мне не мог помочь в одном вопросе?
В кабинет постучали. Вошла полногрудая секретарь комсомольской организации Лера. Она наклонилась к столу через мое плечо за какой-то бумажкой и задела меня своей большой грудью. Настроение у меня немного поднялось.
– Лерка, оставь нас в покое, потом все возьмешь. Мне нужно поговорить
с человеком, а то он опаздывает.
– Уже опоздал, – процедил я.
– Видишь, он уже из-за тебя опоздал.
«Из-за нее я вообще бы на лекцию не пошел, – подумал я, – настоящая секс-бомба. А то сидеть тут с тобой нудить – удовольствия мало». Лера вышла за дверь, и наш разговор продолжился.
– Я хочу сделать в институте концерт артистов популярного жанра. – Он
это сказал, как будто собирался устроить революцию. – Ты бы мне не мог в этом помочь?
– «Аквариум» что ли?
– Нет, этого добра нам не надо
– А зря, что вам этого не надо, хорошая группа.
– Ладно, перестань, все это я слышал, на любителя музыка. Мне бы
хотелось, чтобы ты организовал концерт Михаила Боярского.
– Я с ним лично не знаком, – возмущенно сказал я. Да, честно говоря,
мне это не очень интересно. Я уважаю этого актера, но песни он поет «отстойные».
– Я не спрашиваю твое мнение, оно меня не интересует. А организовать
его концерт тебе придется, иначе за свой «Аквариум» ты получишь выговор с занесением в личное дело. – Он сидел и ехидно улыбался.
– Да, какого черта! Ты что шантажировать меня собрался? – вскипел я. –
Сам ищи своего Д`Артаньяна, а мне на лекцию пора идти.
– Ты знаешь, у тебя и с учебой могут быть проблемы.
– У меня уже проблемы.
– Будет еще больше, – он продолжал «крысить».
Я подумал минуты две и решил.
– Хорошо я согласен, но у меня проблемы с сопроматом, я не могу
сдать две лабораторные работы.
– Не бери в голову, я поговорю с деканом и твои проблемы постараюсь
решить, – сказал он уверенно.
– Когда вам нужен концерт Боярского?
– На следующей неделе.
– Я попытаюсь, – подавленно пообещал я.
Откуда только берутся такие «мудаки», как он? И, самое главное, что они находят себя в этой жизни, у них все получается, знают, когда посрать нужно, в какое время и место. Мерзопакостный тип.
Но делать было нечего, я думал, как мне достать этого мушкетера. У соседа по комнате я узнал, что Михаил Боярский играет в театре им.Ленсовета. Вечером я собрался и поехал к окончанию спектакля. Было очень холодно, я стоял и мерз уже сорок пять минут. Вахтер, добрая бабушка, пустила меня погреться в предбанник служебного входа
– А Вы кого ждете-то?
– Боярского.
– Мишенька, обычно, выходит из театра не раньше 22.00.
– У меня нет выхода, мне он очень нужен.
– И жена его здесь Лариса. Он ее у моего сына отбил. Мой сын тоже в
этом театре играет.
Мне не хотелось слушать бред старушки, и, тем более, кто у кого отбил девушку. Но, по всей видимости, ей было очень скучно, а поговорить было не с кем. Она продолжала рассказывать хронику из семейной жизни своего сына.
Наконец-то, открылась дверь, и появился Боярский. Он был в черном пальто и шляпе. Шляпа как-то нелепо сидела на его голове, сбилась набок. Боярского под руку вела его жена. Я сразу понял, что мушкетер перебрал лишнего.
– Михаил Сергеевич, мне нужно с Вами поговорить, – окликнул я его.
В ответ Боярский махнул мне рукой, как будто отмахнулся от надоедливой мухи.
– Мне нужно всего пять минут.
За мужа вступилась жена:
– Молодой человек, Вы разве не видите, что Михаил плохо себя
чувствует. Оставьте свой вопрос на следующий день.
Какого черта я проторчал здесь целый час? Неужели для того, чтобы увидеть пьяного в драбадан Д`Артаньяна, мне нужно было потратить столько времени. Это меня ужасно разозлило.
Но делать было нечего, и я поплелся в общежитие ни с чем. Ехал в троллейбусе и думал: «Здорово, наверное, быть звездой: тебя все узнают на
