Владимир Анин "Екатерининский парк"

– А разве не похоже? – сострила Екатерина Андреевна.

– Но мы же договаривались, что ты не будешь сюда приходить!

– Послушай, Андрюша, я обещала, что не буду мешать тебе в работе, но я не говорила, что не буду помогать.

– Помогать? Тёть Кать, да чем ты можешь тут помочь? Всё же и так ясно! Парень повздорил со своей девушкой и сбросил её в воду…

– С бомбой на шее?

– Ну… это ещё пока не ясно. Но мы над этим работаем.

– Работаете? – усмехнувшись, переспросила Екатерина Андреевна. – Ну-ну! Я бы на вашем месте обратила внимание на эту странную девицу в красном пиджаке, которая заявила, что она его невеста.

– А при чем здесь…

– Вот это и надо выяснить. Уж очень неожиданно она появилась.

– Ладно, тёть Кать, я тебя понял. Подумаем. Ты извини, мне надо за свидетелями сходить. А ты пока…

– Я подожду здесь.

– Слушай, может, не надо? Если Завадский тебя увидит…

– Я подожду здесь, – настойчиво повторила Екатерина Андреевна.

Завадский нетерпеливо крутил в руках карандаш, искоса поглядывая на молчаливого, растерянного и якобы ничего не понимающего Морозова. Однако старый сыскарь и не таких артистов встречал на своём веку. Стоит предъявить ему парочку свидетелей да ещё каких-нибудь улик, как он сразу сломается и всё расскажет. Только на явку с повинной он уже может не рассчитывать. Получит по полной программе.

Завадский кашлянул и, поднявшись из-за стола, подошёл к окну. Карандаш в его руке затрепетал и хрустнул пополам. И в это мгновение дверь кабинета отворилась.

– Где тебя черти носят? – воскликнул Завадский, но тут же взял себя в руки, увидев вошедших следом за Чайкиным свидетелей.

Это была пожилая пара: мужчина в поношенном костюме, с пугливым взглядом, и дородная дама, тоже в костюме, только новом, на голове её сидела совершенно неподходящая к костюму шляпка, из-под которой сквозь толстые очки зыркали два пристальных, как оптический прицел, глаза.

– Прошу садиться, – сказал Завадский.

– Ну, что там? – спросила Екатерина Андреевна выскочившего из кабинета Чайкина.

– Свидетели дают показания, – ответил тот. – Говорят, что видели, как парень с девушкой на лодке дрались.

– Оба говорят?

– Нет, говорит только тётка. Мужик лишь поддакивает.

– А разве свидетелей не по отдельности надо опрашивать?

– Ой, тёть Кать, не в этом случае. Короче, похоже, парень влип по полной программе. Он виновен, это бесспорно.

– Андрей, я тебе уже не раз говорила: никогда не делай поспешных выводов.

– Да, да, я помню. И ещё ты говорила про ту брюнетку в красном пиджаке…

– А вот и она, – шепнула Екатерина Андреевна. – Легка на помине.

Чайкин резко обернулся. По коридору, слегка покачивая бёдрами, плыла та самая брюнетка. Вернее, Чайкину очень хотелось, чтобы она плыла – это было бы действительно красивое зрелище. Но всё обстояло иначе. Заболоцкая налетела на него словно ураган.

– Где он?

– Кто? – машинально спросил Чайкин, хотя и так было ясно, о ком спрашивает Заболоцкая.

– Вы за кого меня принимаете?

– Послушайте, – взяв себя в руки, проговорил Чайкин, – вы…

– Нет, это вы послушайте! – перебила его Заболоцкая. – Думаете, это сойдёт вам с рук? Хватаете невинного человека, сажаете в тюрьму…

– Его ещё никто никуда не сажал.

– Тогда где он?

– Его сейчас допрашивают.

– Допрашивают? – Заболоцкая всплеснула руками. – Как какого-то преступника! Бедный Митенька!.. А ну, ведите меня к нему, немедленно!

На шум в противоположном конце коридора уже собралось несколько полицейских, с интересом наблюдавших за этой сценой.

– Послушайте, милочка, – вмешалась Екатерина Андреевна, – право, не стоит так горячиться. Этим вы Митеньке никак не поможете.

– Вы знаете Митю? – резко обернувшись, спросила Заболоцкая. – Вы кто?

– Я его не знаю. Вы сами только что произнесли его имя. Кстати, а как его полное имя?

– Дмитрий Фёдорович Морозов.

– Отлично!

– Что значит «отлично»? Вы свидетель?

– Нет, увы, я даже не свидетель. Но я могу вам помочь.

– Каким образом?

– Давайте присядем.

– С какой это стати?

– Поверьте моему большому жизненному опыту, – доверительным тоном произнесла Екатерина Андреевна. – Ещё Публилий Сир сказал, что разгневавшийся всегда считает, что может больше, чем может.

– Кто такой Публилий Сир?

– Древнегреческий поэт.

– Но… я только хочу справедливости, – понизив голос, сказала Заболоцкая и опустилась на стул.

– Очень хорошо, – ответила Екатерина Андреевна, усаживаясь рядом. – Только гнев не уживается со справедливостью, как ястреб с голубем.

– Это тоже… Публилий?

– Нет, это Болеслав Прус, – ответила Екатерина Андреевна, незаметно кивнув Чайкину, который поспешил скрыться в кабинете. – Польский писатель девятнадцатого века, – пояснила она в ответ на скривившуюся в вопросительной гримасе физиономию Заболоцкой.

Некоторое время сидели молча.

– Вас как зовут? – прервала молчание Екатерина Андреевна.

– Лена.

– Очень приятно! Екатерина Андреевна.

– И мне.

– Вы сказали, что вы его невеста.

– Да, – неохотно ответила Заболоцкая. – Бывшая. Мы с Митей встречались три года и уже собирались пожениться, пока не появилась эта…

– Значит, вы на неё были очень рассержены?

– Ещё бы! Свалилась как снег на голову со своим пуделем.

– Пуделем?

– Ну да! Митя, он же ветеринар. Мы с ним в лечебнице познакомились. У меня тогда кошка была, старенькая, совсем больная. В общем, я попросила её усыпить… Когда всё произошло, я не выдержала и расплакалась. Почувствовала себя такой одинокой… А Митя меня пожалел. Ну и…

– А почему расстались?

Заболоцкая пожала плечами.

– Я считаю, что это было ошибкой. И это была не моя инициатива.

– Может, ему чего-то не хватало?

– Всего ему хватало. Всё у нас было хорошо, пока… Он словно с цепи сорвался. Бросил всё и ушёл. К ней. Я думала, с ума сойду. Два месяца не могла прийти в себя. Только-только начала понемногу успокаиваться, а тут… Иду по парку, вижу его. А вокруг все шепчут: убил, убил. Да не мог он этого сделать, он же доктор! Хотя и ветеринар.

– Да, непохоже, – проговорила в задумчивости Екатерина Андреевна. – А вы кем работаете?

– Я? – Заболоцкая махнула рукой. – Пытаюсь внести вклад в возрождение отечественной науки. А вы?

– О! Я свой вклад уже внесла.

– А… что вы здесь…

– По семейным делам. Здесь работает мой племянник. Внучатый.

– Это тот молодой человек, с которым вы беседовали?

–Да.

– Он ведь занимается делом Мити?

– Ну, насколько я понимаю, никакого дела ещё нет…

– Как же я за него волнуюсь! – воскликнула Заболоцкая. – Ведь они запросто могут осудить невинного человека.

– Милочка, я вряд ли открою вам что-то новое, но человека осуждает суд. Полицейские просто ищут доказательства.

– Ну да, знаю я. Они любые доказательства найдут…

– Нет, нет, вы ошибаетесь, уверяю вас. А по телевизору, на который вы, вероятно, готовы сослаться, не всегда показывают вещи такими, какими они есть на самом деле. Особенно в кино. Поверьте мне, это честные, благородные люди, – сказала Екатерина Андреевна, кивая на кабинет Завадского.

– Если они такие благородные, почему они даже не дали мне поговорить с Митей?

– Всему своё время.

– А я не хочу ждать! Не могу! Мне нужно сейчас с ним поговорить, выяснить, что случилось. Может, ему моя помощь нужна?

Заболоцкая смолкла и потупилась. Глаза её заблестели, она прикусила нижнюю губу.

– Знаете что? – сказала Екатерина Андреевна, вставая. – Я постараюсь вам помочь. – Она улыбнулась, увидев, как засияло надеждой лицо Заболоцкой. – Обещать ничего не буду, ибо начальник моего племянника – сущий деспот, но во всяком случае попытаюсь.

Она решительно подошла к кабинету и распахнула дверь.

– И почему я не удивлён? – воскликнул Завадский.

– Тёть Кать! – зловеще прошептал Чайкин, подскочив к ней.

– Мне надо с вами поговорить, – заявила Екатерина Андреевна.

Мгновение Завадский смотрел на неё прямо в упор, словно прикидывая, пристрелить ли эту старуху прямо сейчас или отложить удовольствие на после обеда.

– Спасибо. Можете быть свободны, – обратился он к свидетелям, которые с интересом разглядывали Екатерину Андреевну. – Чайкин, проводи товарищей.

Пожилая пара поднялась и, оглядываясь, направилась к двери.

– До свидания! – нарочито ласково произнёс Завадский и зачем-то эксцентрично, по-чаплински, помахал рукой, когда свидетели, уже стоя в дверях, снова оглянулись.

Чайкин вышел вслед за ними. В комнате остались Екатерина Андреевна, Завадский и Морозов.

– Ну, и о чем вы хотели поговорить? – с трудом сдерживая негодование, процедил сквозь зубы Завадский.