Том Торк "Апрельское Затишье и Майская буря"

Воцарилась гробовая тишина. За это время Ольга Фёдоровна прикусила губы, раздумывала. Алексей Владимирович же, вцепившись в красную трубку пальцами, слушал и томительно ждал ответа, отчего-то он думал, что непременно прав в этом отношении.

– Что же, да, вы проницательны, – медленно и с осипшим голосом заключила Ольга Фёдоровна, одобрительно вздохнув, – я истязаю себя из-за тех злополучных отношений, знаете, им в июле третий год минёт, а я всё никак не могу это отпустить… уж, что скрывать, вы знаете, из-за этого прозвана сумасшедшей…

– Три года, если подумать, – большой срок, – сърезюмировал Алексей Владимирович.

– Не нравоучайте то, что не понимаете! – по-детски недовольно засмеялась Ольга Фёдоровна, – я, между тем, ему одному всю себя завещала, можно сказать, строила вашу чёртову «настоящую любовь». Да что толку, если ему это оказалось ненужно?

– Но неужели никак нельзя это перешагнуть? Ведь надо же идти дальше…

– Вы, похоже, по образованию учитель, ведь мучаете бесстыдно, – съязвила Ольга Фёдоровна и вдруг замолкла на полуслове, по всей видимости, что-то хотела сказать, но не решилась.

– Простите меня, я не хотел вас обидеть… теперь признаю, между нами, как не посмотри, а лежит непреодолимая пропасть…

Пауза. Оба вдруг стали говорить.

– Начинайте вы, – бросила Ольга Фёдоровна, вскочив и начав семенить по комнате, лавируя меж стульев по крохотной кухне (в общем, выглядело это несуразно и бессмысленно, словом, ей нужно было кое-что немедленно обдумать).

– Уж лучше вы, я не решусь сказать, что думаю, снова…

IV

Ольга Фёдоровна, не сказав ни слова, положила красную трубку телефона. Закончила разговор. «В этом человеке ни «настоящей любви», ни зеркала, ни ножа нет», – заключила она по итогам общения, – «он – конструкт, не человек, уловка, спровоцированная, по всей видимости, Мариной Николаевной» (за скобками заметим, что врач Ольги Фёдоровны, несмотря на дешёвую, грязную, неприбранную дыру, в которой она проводила месяца и года, был очень и очень недурно оплачен её родителями, а потому подобное могло быть так). В конце концов, можно ли утверждать в её случае, что вдруг сломается телефон, а её, больную, уходящую в магазин, заинтересует крик и раболепство, которое она на тот момент искала, что, наконец, этот незнакомец, не знавший её судьбы, но живущий в том же доме, вот так сразу начнёт говорить о том, что терзает её день ото дня? «А может, это приступ?», – носилась мысль по стучащему сознанию, пока сама Ольга Фёдоровна собирала вещи, только родители могли поступить с ней так жестоко, – «но даже если это и так, то какая разница? Что я теряю от того, что бросаю какого-то наивного глупца? Он пытается уверить меня в том, что мои проблемы…», – мысль была брошена, звонил телефон. Резким движением Ольга Фёдоровна подскочила к телефону, схватила нож, которым сегодня утром резала свою руку, разрубила провод; устройство замолкло.

Я буду смеяться

Я буду смеяться над собственной ямой,

Когда похоронят на кладбище, в яслях.

Я буду смеяться над собственным трупом,

Когда человечеству стану не нужен.

Да, смерть для меня – безобразная клятва,

Поэтому стану смеяться над паствой

Всех тех, кто рыдает над смертью моею,

Кончина моя – неизбежность донельзя.

Так тычьте же эго своё безрассудно,

И смейтесь со мной в распрекрасном безумьи.

Я буду смеяться над собственной ямой,

Над собственным трупом, над смертью – и вами.

15 декабря 2023.

Почему мы выбираем социализм?

I – Пара слов к критике статьи «Почему капитализм всегда носит империалистический характер?».

В своей августовской статье я, вероятно от того, что тогда недостаточно знал основы капитализма, филистерски пропустил момент с монополизацией, вижу нужным исправиться.

Исторический переход от феодального общества к капиталистическому – безусловный прогресс всего человечества. Почему? Потому, что вместо того, чтобы держать мужика на содержании, следить за тем, чтобы он не погиб от болезни или на работе, мы платим ему определённую сумму, и он уже сам занимается вопросом своего жилища, собственным здоровьем и проч. Также потому, что переход от человека крестьянского, занимающегося исключительно сельским хозяйством и по возможности торговлей, к человеку рабочему, трудящемуся на производстве, ведёт к тому, что город, рядом с которым стоит производство, начинает бурно расти, развиваться, богатеть (и из-за налогов, и из-за того, что богатым людям хочется жить богато). Этот этап зарождения капитализма называется честной конкуренцией. На ранних этапах, к тому же при переходе от феодального, помещичьего строя, это хорошо.

Однако честная конкуренция, развиваясь и полнея, неуклонно ведёт к монополиям, т.е. к захвату рынка небольшой группой предпринимателей (этот этап особенно важен в понимании того, как капитализм ведёт к империализму, военному захвату новых рынков). Как это происходит? Капитализм стремится к максимальной прибыли, этого можно достичь при рыночных ценах, например, снижением затрат на производстве (заменив человека машиной, улучшив логистику, переложив создание некоторых компонентов товара на плечи партнёра вместо того, чтобы налаживать полный цикл самому – словом, занимаясь автоматизацией процессов создания конечного продукта). Именно это, оптимизация, и происходит. Скупаются патенты, создаются специальные инженерные отделы[1 - «Табачный трест с самого своего основания прилагал все усилия к тому, чтобы в широких размерах заменять ручной труд машинным повсюду. Он скупал для этой цели все патенты, имеющие какое-либо отношение к обработке табака, и израсходовал на это громадные суммы. Многие патенты оказывались сначала негодными, и их приходилось перерабатывать инженерам, состоящим на службе у треста. В конце 1906 г. было создано два филиальных общества с исключительной целью скупки патентов», – В. И. Ленин «Империализм как высшая стадия капитализма».]. Однако пока крупная промышленность, вследствие своих больших капиталов, шагает вперёд, новые предприятия вынуждены: 1) затрачивать огромные капиталы для того, чтобы быть конкурентно способными; 2) производить непомерно большое, избыточное, количество продуктов, «что прибыльная продажа их возможна только при необыкновенном увеличении спроса, а в противном случае этот избыток продуктов понизит цены до уровня, невыгодного ни для нового завода ни для монополистических союзов»[2 - Герман Леви. «Монополии, картели и тресты».]. Таким образом, честная конкуренция принуждена или множиться на ноль, или занимать очень малый процент рынка, т.е. не способна принести своему предпринимателю высокую прибыль.

Возможно, среди читателей найдутся те, кто воскликнет, что в монополиях нет ничего плохого. На это мы укажем несколько свойств повышенной концентрации капитала в руках кучки буржуа, монополии:

1) Устанавливают рыночные цены;

2) Определяют число производимых продуктов;

3) Скупают конкурентов, не входящих в их картель;

4) Резко снижают рыночные цены, чтобы сделать жизнь конкурентов нежизнеспособной (затраты на производство превышают конечную стоимость продукта на рынке, предприятие-конкурент разоряется, а монополист продолжает жить, т.к. у него достаточно капитала, чтобы погасить разницу);

5) Принуждают вступить в картель, лишая сырых материалов, лишая рабочих рук с помощью альянсов (договоров капиталистов с рабочими союзами о том, чтобы последние принимали работу только на картелированных предприятиях), лишая подвоза, лишая сбыта, занимаясь договором с покупателем о ведении торговых сношений исключительно с картелями, лишая кредита, объявляя бойкот;

6) Угнетают пролетариат, работающий на предприятии, создавая невыносимые условия труда, понижая заработную плату (а рабочий вынужден оставаться на работе и из-за кризиса на рынке труда, и из-за того, что выучен на ту специальность, условия труда на которой везде одинаковы), изымая прибавочную стоимость. Также угнетение рабочего класса заключается в самой капиталистической системе, в неравном распределение капитала, на обогащение узкого числа лиц, т.е. одни имеют яхты, катаются зарубеж, другие вынуждены трудится на нелюбимой работе и лишь мечтать о яхтах и отдыхе на море (плановая экономика распределения ресурсов способна решить эту проблему);

7) Приводят к империализму.

Ежели вам всё ещё кажется, что четвёртый пункт для конечного потребителя не является чем-то из ряда вон, то посмотрите дальше своего носа: после того, как на рынке останется только картель и тьма малых, неспособных оказывать влияние на рынок, предприятий, прочие свойства станут ещё более безжалостными. Наконец, в таком случае число людей, работающих на монополистических предприятиях, начнёт неуклонно уменьшаться до предела обслуживающего персонала, следящего за машинами. Если раньше уголь приходилось добывать вручную, киркой, то сегодня этим может спокойно заниматься машина. Означает ли это, что раз число рабочих мест на предприятии уменьшилось и заменилось обслуживающим персоналом, то зарплата повысится? Нет. Она, наоборот, уменьшится: чем дальше какая-либо среда развивается, тем меньше у неё порог вхождения (мы можем это увидеть по развитию языков программирования. Всё начиналось с ассемблера, фортрана – трудных, низкоуровневых языков – сегодня создаётся специальный язык Kotlin на замену Java, призванный облегчить жизнь программиста, упростить монотонные процессы. Но это лишь одна сторона. Дальше всех ушёл Python, более простого языка, в который может войти каждый, попросту не найти). Человек стремится к упрощению, оптимизации монотонных процессов, это видно как на производстве, так и в повседневной жизни. Выходит, что раз число чернорабочих станет уменьшаться, то спрос на более «престижный» труд – расти? Вновь нет. Во-первых, потому, что работа, требующая повышенных умственных способностей, высокооплачиваема, а снижение заработной платы приведёт к приходу неквалифицированных, или плохо квалифицированных, кадров. Во-вторых, потому, что предпринимателям не требуется свора, например, инженеров. Увеличивая бесконтрольно их число, предприятие столкнётся с трудностями финансирования этой научной когорты, но, что самое главное, оно никак не приблизится к новым открытиям, т.к., во-первых, число людей, действительно создающих и двигающих прогресс человечества невелико, во-вторых, существует предел оптимизации любой деятельности, потребуется некое принципиально новое открытие (например, переход к экстремально низкой литографии), т.е. к созданию такого продукта более высокого качества, которая научная свора не сможет создать из-за нехватки узкоспециализированного оборудования и/или из-за иной специализации, нежели той, которую они имеют (из этого последнего, к слову, различные компании финансируют прогрессивные разработки, такие как Chat-GPT, например). Таким же образом, компаниям невыгодно иметь на обеспечении людей разных специальностей. Например, компании по добыче угля невыгодно иметь инженера, разрабатывающего транзисторы на процессоре. Гораздо прибыльнее будет вложиться или же купить конечный продукт, создаваемый рынком.

Решает ли капитализм как-либо проблему рабочей силы? Даёт ли он гарантии рабочему классу, что у него останется крыша над головой? Нет. Буржуазный уклад жизни предполагает, прежде всего, индивидуализм, т.е. то, что каждый отдельный индивид, человек, отвечает сам за себя, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих!».

Вернёмся же к нашим баранам, к монополиям, к созданных ими картелям. Как и почему монополии ведут к империализму, к войне? Капитал – это самовозрастающая стоимость. Без увеличения прибыли бизнес ждёт крах. Почему? Потому, что развитые конкуренты занимаются снижением цен, оптимизируя своё производство, следовательно потребитель идёт к ним, прочие же бизнесы остаются в стороне. Потому, что мир, в следствие капитализма и проблемы перепроизводства, страдает от кризисов, а значит: 1) требуется индексировать зарплаты; 2) повышать стоимость услуг, товаров; 3) цена на необходимые продукты для создания конечного товара волнообразно растёт на всех этапах. Наконец, из-за того, что мир стоит перед кризисом, готовясь перераспределить капитал, малый бизнес загибается и вполне вероятно закрывается (только малый потому, что крупные предприятия имеют достаточный капитал, чтобы пережить кризис). Предприниматель попросту вынужден в конкурентной борьбе, в битве с монополиями расти, повышать собственный капитал. Итак, раз бизнесам, а значит и монополиям (картелям, дуополиям и т.д.), требуется увеличивать прибыль, то откуда же они возьмут новый рынок для собственного развития (а мы знаем, что, как и в случае с малым бизнесом, монополии стремятся увеличить собственную прибыль)? Если рынок в их стране захвачен ими полностью, или практически полностью, то где же взять дополнительную прибыль? Конечно же, благодаря международным рынкам! Развитые монополии, или даже в некоторых случая средние бизнесы, неуклонно стремятся выйти на глобальный рынок, стать мировой монополией. Но если, скажем, существует социалистическая страна, имеющая крупный, недоступный им, рынок, то что же в таком случае делать? Конечно же, во-первых, убедить всех, и свой народ в первую очередь, что социализм ужасен, недостижим и им не нужен, во-вторых, собственноручно уничтожить такое прогрессивное государство, образовав тем самым для себя новый рынок, новых потребителей. После этого могут ли удивлять истории о том, что в 90-ых американцам продавали предприятия за бесценок? Или то, как Украина, потеряв суверенитет, отдалась американской же буржуазии? Если страна противится интервенции зарубежного буржуазного гегемона, то нужно ввести войска, силой и/или подкупом принудить к открытию границ, к предоставлению рынка. Отсюда и рождается кровавый империализм, цель которого лишь заработать не менее кровавые деньги.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/chitat-onlayn/?art=70635769&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

«Табачный трест с самого своего основания прилагал все усилия к тому, чтобы в широких размерах заменять ручной труд машинным повсюду. Он скупал для этой цели все патенты, имеющие какое-либо отношение к обработке табака, и израсходовал на это громадные суммы. Многие патенты оказывались сначала негодными, и их приходилось перерабатывать инженерам, состоящим на службе у треста. В конце 1906 г. было создано два филиальных общества с исключительной целью скупки патентов», – В. И. Ленин «Империализм как высшая стадия капитализма».

2

Герман Леви. «Монополии, картели и тресты».