Владислава Николаева "Бедный Рюрик"

Бессмертный задумался, облизнул губы, отвернулся, намекая, чтобы его оставили в покое.

– Рюрик?

– Не помню, – признался мужчина, – я вроде не дома был…

Кто-то в глубине зала фыркнул.

– В смысле на миссии? – быстро уточнил Асаф.

– Угум.

Виктор покачал головой, с видом так и говорящим «Игорь или даже Руслан пару слов да связали бы!»

– Это может быть простая миссия, – задумчиво протянул Гедеон, отвлекая внимание от потерянного Рюрика.

Наследники с надеждой обернулись на него, пытаясь разглядеть старого бородача в промежутках между плотно стоящими друг к другу наследниками.

– …Бывают такие места… ловушки, которые периодически заманивают некое количество жертв. Они могут делать это регулярно, снова и снова повторяя сценарий… Отец говорил что-то про их появление, что-то про доморощенных магов с руками из задницы, – Гедеон наморщил лоб, припоминая, – или он говорил про хреновых скучающих некромантов?

– Мы уловили его чувства, – нетерпеливо перебил Виктор, – как спастись он не упоминал?

– Я как раз это и вспоминаю! – вредно взбеленился старик, зыркая колдовскими чёрными глазами на вампира.

Хороша парочка…

– Ах, чёрт, – Гедеон досадливо взялся за голову, – он рассказал мне на пиру, больше в шутку, чем для дела, уже третий день пили, вокруг такая кутерьма, да я и слушал в пол уха… Он только выразился в шутку, но различие было важно, он даже собственно не имел в виду именно доморощенных магов и некромантов… просто одни ловушки появляются неосознанно, а другие по умыслу и хорошо продуманы, вроде бы так… Да, так!

– То есть, мы должны определить появилось ли это место случайно или было специально создано? – переспросил Рихард.

– На кой ляд?! – заорал в трудно установленной тишине Анвар. Капли слюны брызнули салютом в свете с потолка. Не Анвара ли дочь погибла у всех на глазах? – Выпустите меня отсюда!!! Вы нарочно всё выдумали!!! Чтобы унизить меня! Меня!!! Я вам не позволю!!! Грязные брехуны!!! Светлозадые сопляки!!! Вы мне ответите!!! За всё ответите!!!

Он замахнулся кулаком на старшего из внуков Гедеона.

– Эй! – рявкнул Виктор, вытягиваясь вперёд гигантской чадолюбивой тенью, чтобы заслонить мальчишку, но он был в семи метрах.

Взрослый сын Рихарда метнулся туда, лавируя между тесно стоящими наследниками.

Подросток не испугался. Поймал раскрытой ладонью нацеленный в лицо кулак, сжал вокруг пальцы. Анвар взвизгнул и осел на колени. Что-то хрустнуло.

– Пуссссти, щщщенок!!! – задыхаясь прошипел Анвар, корча мученическими складками блин бородатого лица.

Кира каким-то образом оказалась на месте раньше сына Рихарда.

– Ах ты, простата старого мула!!! – заковыристо выразилась женщина, с размаха влепив Анвару пощёчину.

Длинные ногти продрали глубокие красные полосы от уха до переносицы, опасно близко к левому глазу. Анвар потерял дар речи, пощечина опрокинула его навзничь, в гущу отступивших ног. Он не смог сразу встать, с трудом сел, нянча у груди сломанную кисть и с кислотной ненавистью глядя на семейку Гедеона.

– О чём уж мы там? – как ни в чём не бывало напомнил Арист. – Я тут заметил, что когда Гедеон упомянул пир, на полу появились циновки.

Александр посмотрел под ноги – салатовую пластмассу стало почти не видно под плетёными полотнищами. Одно было простелено под сидящим Рюриком. Когда они появились? И откуда?

– Присядем, – цивилизованно предложил Карл, примирительно разводя руки и первым садясь.

Его дети были взрослые, лет двадцати восьми-тридцати, старшая дочь и младший сын. Они не чувствовали себя как рыбы в воде, но, признаться, чувствовать себя сносно в подобной ситуации способны не многие. Женщина была в белом брючном костюме, отменно дорогом, в тонких ухоженных руках держала замшевую бежевую сумочку. На неё с презрительным интересом, как на недостойную соперницу, бросала взгляды Кира. Наследница Кира – Кира имела страсть к красивым вещам, очень похоже на отца, Гедеона. Но если Гедеон коллекционировал артефакты, восточное оружие и полотна художников, Кира в основном специализировалась на одежде и туфлях. Была у них с отцом зона соприкосновения – драгоценности. Гедеон любил баловать дочь преложными ценностями, а Кира любила, когда её балуют. Но честолюбивая Кира не любила, когда с ней пытаются соперничать.

Дочь Карла вряд ли намеревалась бросить вызов своим видом именно Кире. Она вышла из дома, не предполагая через час наткнуться на Киру. У дочери Карла не было миссий, она позволяла себе носить маркие непрактичные вещи вроде этого белого итальянского костюма, туфли на высоких каблуках и с открытым носиком и длинные ногти на пальцах в перстнях. Кира была матерью, главой крупной фармакологической корпорации, регулярно отправлялась на миссии. Её ногти были умеренной длины и выкрашены в неброский телесный цвет, чтобы не провоцировать эмоции неподготовленных к косметическому попугайству жителей других миров. На стройных ногах тонкие чулки, которыми она легко готова пожертвовать, это брюки в маленькую дамскую сумочку не всунуть, а чулки – пожалуйста. Платье шелковое, глубокого синего, свободно расходящееся до колен и приталенное, с рукавами по середину плеча, простого силуэта. Туфли на шпильке, но не высокие, сантиметров семь. Через плечо висит сумочка из крокодила. Сын Карла, как и подавляющее число мужчин, был одет в деловой костюм, на верные девяносто процентов уже работал у отца каким-нибудь замом или финдиректором. Глаза у него безостановочно бегали, не понять волнуется ли или же оглядывает обстановку. Обстановка особенного внимания не заслуживала, глазу не за что зацепиться.

Наследники смирились с неизбежностью перемирия. Стали устраиваться на циновки, детей усаживали поближе к себе. Александр остался на всякий случай рядом с незрячим Рюриком. Надежды, что Руслан ему поможет при необходимости, не было. Анвар тем временем неловко отполз от Киры, чинно, как на пикнике, рассаживающей вокруг себя сыновей.

Приходилось в очередной раз констатировать, что места мало. Сидели плотно, от тесноты сложно было чувствовать себя мало-мальски комфортно. На такой интим Александр не был готов – колени упирались в Рюрика, за спиной материальный, как радиационное излучение, взгляд Руслана, в бок тычется садистски острый локоть Збрышека. Приравненные головы сидящих напоминали ленивую поверхность моря, ходящего разномастными бело-русо-чёрными волнами. Свет падал с потолка на волосы, отчего они блестели и переливались, как тёмная морская вода в солнечный день.

До осознания Александра дошли сказанные отцом слова – десять родов. Их больше нет. Блестящие на солнце головы, синие и голубые глаза, взрослые и их дети, потомки героев, продолжения жизни и славы первых сыновей, долгожданных, любимых, несравненных первых сыновей, правнуки и правнучки бессмертных, богов. Их нет больше. На годах, проведённых в мире десятью бессмертными, можно поставить крест. Десять бессмертных жили и любили напрасно: Персей, Захар, Давид, Виллем, Могута, Фенист, Винсент, Баграт, Вейнс, Робер. Напрасно? Может, не напрасно. Им ведь хотелось жить и любить, у них были первые сыновья.

– Как отличить случайное от специально созданного? – на философский лад спросил практичный Неман.

– Специально созданные ловушки работают сложнее, и выбираться из них сложнее. Задача любой ловушки – не выпустить добычу. Случайную (обладая сверхчеловеческой силой, разумеется) можно сломать примитивными способами.

– Думаю, – почесал вздёрнутую бровь Рихард, – такая бы уже рассыпалась, когда Игорь выламывал часть стенки.

С Рихардом было трое похожих друг на друга молодых мужчин, темноволосые, коротко стриженные и сероглазые, три реплики родного отца. Александр слышал только о двух и их имён не знал.

– Да, – покивал Гедеон, – может не вся конечно, но какой-никакой ляп искусственности бросился бы в глаза. Ловушки ведь притворяются чем-то другим, как любые банальные силки прячутся от дичи в траве… Да, думаю, это очень хорошо продуманная и качественно сработанная ловушка. Рюрику испортили глаза, нас разделили на тех, кто переживёт первое испытание и тех, кто послужит наглядным примером серьёзности намерений нашего недоброжелателя, теперь зачем-то разделили с Игорем. Умереть он не может, значит, суть в чём-то другом.

«Значит, опасность осталась по эту сторону», – мрачно подумал Александр. Наследники встречались взглядами с теми, кому более-менее доверяли, чтобы убедиться, что одинаково поняли недосказанность. Александр не искал взгляда отца. В такие моменты велено было следить за окружающими и слушать в оба уха.

Рагнеда с тревогой прижала к себе полугодовалого ребёнка в тоненькой детской рубашонке и ползунках:

– На нас здесь могут напасть?

– Наверняка, – не пытаясь утешить, признал Гедеон. – Возможно, ловушка посчитала, что с тремя бессмертными мы слишком хорошо защищены…

– Это ведь только мы с вами, несовершенные заблудшие смертные, готовы где угодно впиться друг другу в глотки, – добавил Карл, чуть улыбаясь, – для бессмертного на миссии невинные смертные – даже такие, как мы с вами, представляются напуганными милыми детками, которых надо спасать…

– Не то чтобы милыми, – заметил из-за спины Руслан.

– Да, – поддакнул Рюрик.

– Как тогда выбраться? – поинтересовалась Мария.

Ей было лет сто, выглядела она на шестьдесят, а белокурый тощий паренёк, на которого она опиралась, казался никак не старше шестнадцати. Неужели сын? В год его рождения Мария уже давно ходила с палкой.

– Надо пройти все испытания, одно за другим, а для этого нужно понять основной принцип действия механизмов ловушки, – снова заговорил Гедеон.

– Это как это? – прямо спросил Асаф.

– Надо понять, почему открылась дверь сюда, – пояснил куда более сообразительный Арист. – Тогда мы сможем открыть остальные двери.

Наследники безнадёжно задумались.

На заседаниях Совета чаще всего выступали Арист, Гедеон, Карл и Виктор. Виктор просто потому что Председатель и ответственен за «здравствуйте, ваше слово и до свидания». Если в сложном случае, как сейчас, Арист и Гедеон не давали ответ, Совет оставался безмолвен.

– Перед самым моментом, когда открылась дверь, – Александр решил простимулировать застопорившийся мыслительный процесс, – Руслан сказал, что у бессмертных не проливается кровь.

– Думаешь, из-за этого? – насмешливые снисходительные глаза Ариста остановились на сыне.

Александр терпеть не мог этот отеческий взгляд, казалось, щеки вот-вот зальются неуместной на холоде краской. Отцы, заставляют чувствовать себя идиотом, даже когда того не хотят.

– Проверить нетрудно, – снисходительно пожал костлявыми плечами старик. – Руслан, попробуй сказать что-то ещё.

Тёмный не стал отказываться, на секунду задумался.

– Если на миссии ломаются кости, они быстро срастаются и в спокойном месте их приходится ломать заново, чтобы срослись правильно.

Александр попробовал переварить сказанное, но вдруг неведомым образом и невесть откуда на полу между сидящими тут и там появились свёртки. Во многих руках возникли ножи. Александр подобрался. Неман оказался расторопней остальных – первым опасливо потыкал ближайший прямоугольник охотничьим ножом. Свёрток был с конфетную коробку и признаков жизни не подавал. Наследник потянул его за край, поднимая в воздух.

Оторвавшись от пола, тонкие руки расправил – свитер. Серый, маленького размера, на ребёнка.

Рагнеда довольно улыбнулась и выхватила вещь у Немана. Её сын, один из самых маленьких здесь, успел продрогнуть. Серый вязаный свитер с косами оказался длинноват в обычном понимании, на полугодовалом скорее походил на платье. Рагнеда ловко одела сына, но он и не сопротивлялся, как стали бы многие дети. В комнате было холодно, в лучшем случае ноль. Тёмные не так чувствительны к холоду, но полугодовалый ребёнок это полугодовалый ребёнок, тёмный он или светлый. Александр видел, как Андрей быстро дотянулся до ближайшего свитерка и надел на побледневшего Акима. Арист держал мёрзнущего Алексиса на сложенных по-турецки коленях, прикрывая полами и рукавами френча.

– Молоток.

Александр повернулся – его хвалил Асаф. Его карапузу было от силы два, одевал он его не особо ловко, но заботливо. В Асафе обнаруживался любящий, но неопытный отец. Значит, ребёнком занимались другие родственники, скорее всего жена.

– Хорошо, конечно, – продолжил Асаф, втискивая сына в свитер, – но про кровь ловушке, видать, больше понравилось. Что если попробовать сказать, что, например, у Виктора глаза белеют, когда он хочет крови?

С потолка посыпались перчатки.

– Беспардонное существо! – вознегодовал Виктор. – Это личное! С чего ты взял вообще?

– Предположил…

– Впредь держи свои предположения при себе! – глаза Виктора были почти белые, и все смотрели на него, но Председатель ничего не мог поделать, – Предположил он…

Перчатки подошли детям шести-семи лет. Информация не произвела на ловушку впечатления. Про Виктора знали все, вслух не говорили. Радужная оболочка глаз потомственного вампира оставалась многооттеночно-белой, он тяжело дышал, перебарывая вспышку ненависти, ему, в отличие от многих, сейчас было жарко. Его дочь стеснительно тупила глаза, прячась за спиной старшего брата. В ней постыдное вампирское наследие читалось без труда – клыки выступали. Она старательно стягивала поверх губы, но движение только привлекало к продолговатому бледному лицу больше внимания. Арист как-то обмолвился, что в подростковом возрасте внешние признаки вампиризма более явно проявляются. Неуклюжий пубертатный период, активный рост, скачки гормонов – светобоязнь, клыки, когти, пристрастие к сочащемуся кровью мясу. Она делала то же, что делали бы другие подростки: одевалась в чёрную закрытую одежду, красила волосы, свешивала чёлку на глаза.

Несчастная девчонка, сочувственно подумал Александр. Сын Виктора сочувствия не вызывал. Высок, бледен, голову держит гордо, клыки не торчат, губы сомкнуты, сестру закрывает плечом, помалкивает. Вроде воспитанный парень.

Холодно. Алексис теперь был в майке с коротким рукавом, зато в перчатках. В помещении, столь плотно заполненном, должно было стать душно, тем не менее, оставалось удручающе холодно. Хорошо бы из-за вытяжки, такое тесное помещение не могло гарантировать часа свободного дыхания для собравшейся толпы, но тяги не чувствовалось. Плачущие дети и кашляющие взрослые расходовали кислорода больше, чем обычно.

– Не при чём здесь кровь, – заключил Карл, – просто есть то, что ей интересно и что нет. Так сразу не понять, надо ещё пробовать.

– Может, прямо спросить? – не настаивая, предложил Никос.

– Ловушка-ловушка, что тебе надо? – издевательски пропищал Сигизмунд.

Ничего не произошло.

Сигизмунд смачно плюнул на пол между циновками. Анджей неодобрительно покосился.

– Ну и ладно, давайте по очереди попробуем, чтобы по-честному, – предложил Асаф.

– Ой, хитрец, ой, хитрец! – протянул Виктор, глаза его так и не вернулись в норму, – сам про меня сразу рассказывать, а теперь по очереди, чтобы «по-честному»!

– Перестань, – угомонил вампира Арист. – Ты не помогаешь.

Виктор заткнулся. Арист смотрел в пространство перед собой.

– Я начну.

Он замолчал, взвешивая про себя, что собирался сказать. Прочие затаили дыхание. Взгляды взрослых, подростков, детей, друзей, врагов сошлись на сидящей фигуре в чёрном френче.

– Александр…

Мужчина всем лицом выразил внимание к позвавшему отцу, но Арист продолжил:

– Александр – мой самый младший сын.

Александр застыл. Странно услышать о существовании братьев, сидя на какой-то циновке среди двух сотен с лишним чужих, недоброжелательно настроенных людей в каком-то помещении, неизвестно где. Не имея возможности задать отцу откровенный вопрос. Разумеется, знал. В семье не принято иметь единственного ребёнка, это неразумно, когда род такой старый, а врагов больше, чем друзей. Но как-то не задумывался, что есть ещё кто-то. Должен был быть. Рос один. Отец не упоминал о других детях.

Все теперь смотрели на него, как будто ждали продолжения. Александр не знал, куда отвести глаза, чтобы не натолкнуться на чей-нибудь заинтересованный насмешливый взгляд. Хотелось помолчать и подумать в одиночестве.

У меня братья есть, растерянно думал Александр. Почему отец не говорил? У старших больше прав на наследный трон в Совете, так ведь?

Тем временем с потолка пришёл очередной ответ. Не открылись люки, не выдвинулись потайные застенки, ничего; из ниоткуда, из воздуха, медленно, чтобы все успели подхватить, вниз спустились металлически блестящие капсулы, каждая сантиметров семь в длину. Наследники подставили ладони, опасливо принимая подношение. В открытую ладонь Ариста легло три. Рихард аккуратно катал свои три пальцем на ладони. Александр зорко осмотрелся, вычисляя следующее – капсулы полагались не каждому, а только старшему представителю рода и ровно три.

– От чумы! – потрясённо прочитал Неман.

– Не нажимайте ничего! – быстро предупредил Гедеон. – Это шприцы!

Наследники поражённо застыли.

– Что? Что происходит?!! – Резо неугомонно подскочил на ноги. Кто-то из родни попытался его усадить, но наследник не давался, шипел по-кошачьи и вырывался из протянутых рук.

– Мы больны? – Белла быстро оглянулась на Киру.

Кира уже пристально разглядывала сыновей, повелительно оттягивала нижние веки, подбородки, заставляла показывать языки, крутила сильными пальцами головы, оглядывая уши и шеи.

– Я не врач! – огрызнулась женщина. – Я занимаюсь только изготовлением лекарств!

– Кирочка, – тихо окликнул Гедеон, поднявшись на ноги мягко, как жирный домашний кот, – я очень аккуратно выдавлю капельку из шприца, а ты проверишь её, как я учил.

Бледная и злая Кира с трудом кивнула.

– Хорошо, готова?

Александр затаил дыхание.

Гедеон прижал большой палец к концу капсулы, Кира низко склонилась над его ладонью и задёргала кончиком носа, как растревоженная лиса. Флюиды моментально развеялись. Напряжённый до предела Александр видел как прозрачное неумолимо распыляется в воздухе, бесследно.