Сергей Сигрин "Гелиос 58. Том 3. Комиссар Поляков"

Он очнулся на каменном лежаке в тесной комнате без окон. Лазурные стены помещения были декорированы тончайшими золотыми узорами, пол покрыт блестящей, почти зеркальной, синей мраморной плиткой, а под потолком висел светильник, испускавший приятный обволакивающий белый свет. Пока он спал, заботливые хозяева укрыли его невесомой белой атласной простынёй и куда-то унесли всю его одежду. Он сел на лежаке и, накинув на голое тело простыню, попытался вспомнить, где он вчера был и как здесь оказался.

– Так, я вчера, был, – он встал с лежака, придерживая одной рукой простыню. – Я вчера был…

Он сделал пару шагов по помещению. Пол был тёплый, а температура воздуха весьма комфортной и он решил, что она должна быть… И здесь у него снова возникло ощущение полного провала в памяти – он не помнил ни в чём измеряется температура, ни того, сколько это должно быть, чтобы это было комфортно. Сделал ещё пару шагов по тёплому полу и, немного повозившись, завязал простыню на узел, чтобы её не нужно было постоянно придерживать рукой.

– Так, хорошо… – он остановился около одной из стен и засмотрелся на вьющиеся золотые нити узоров. – Меня зовут… Меня зовут… Я живу…

Он провёл рукой по цветочному узору. Пальцы не ощущали ничего кроме мягкого тепла, идущего от стены, а узор, казалось, родился прямо внутри минерала.

– Я ощущаю тепло, я ощущаю вес. Значит я живой, – размышлял он, – но что с моей памятью? Что произошло со мной? Где я? Кто меня сюда доставил?

Он посмотрел на дверь. Подошёл к ней, осторожно нажал на ручку и попробовал открыть. Дверь была заперта.

– Ну конечно, – выдохнул он. – Отобрали одежду и заперли.

Он опёрся спиной о стену и почувствовал тупую боль:

– Отлежал или…

Он повернул голову на сколько смог, пытаясь разглядеть свою спину, и заметил небольшие синяки.

– Хм-м… Меня били? Что же могло произойти? – он попытался пробиться сквозь вязкую пелену забвения и тут, словно вспышка, в памяти ярко промелькнул крохотный фрагмент ночной улицы, остановившейся машины и грохота выстрелов. – В меня стреляли!

Он стал мерять шагами комнату, пытаясь потянуть, за появившуюся так нежданно, нить воспоминаний:

– В меня стреляли! В меня стреляли! – он на мгновение остановился. – Меня убили? – он помотал головой и продолжил шагать. – Нет! Я жив! Значит ранили? Я был без сознания? Наверное, это всё объясняет! Тогда, где я? Надо выйти и оглядеться.

Он снова подошёл к двери и ещё раз попробовал её открыть. Дверь была заперта.

– Что-то должно быть, где-то что-то должно быть, – он лихорадочно осматривал все углы, каждую трещинку, каждую неровность, заглянул под лежак, посмотрел на светильник. – Где-то должен быть ключ – не могли же меня просто так взять и запереть, не могли…

Комната была абсолютно пустой, а из не принадлежащих ей предметов в ней были только простыня, да он сам. Он опять подошёл к двери и нажал на ручку – дверь не открылась.

– А что, если сломать? – произнёс он и потянул ручку на себя.

Ручка не поддалась и он со злости и отчаяния стал бить в дверь кулаками:

– Эй! Кто-нибудь! Эй! Помогите! Эй!

Он отбил себе кулаки и, тяжело дыша, опустился на пол рядом с дверью. Отчаяние стало охватывать его. Его душила обида и злость. Никто его не услышал и никто не пришёл к нему на помощь.

– Я здесь один… Я здесь один… – повторял он всё тише и тише.

И когда его голос уже затих и перешёл на беззвучный шёпот, в нём проснулась ярость. Он встал, схватился двумя руками за ручку двери и, твёрдо решив сломать её во что бы то ни стало, повернул её до упора сначала вправо, а затем резко влево, против часовой стрелки. Из механизма отпирания двери раздался металлический хруст и дверь открылась, а отломавшаяся ручка осталась у него в руках.

Он выглянул в коридор и осторожно двинулся вдоль, такой же, как в его комнате-тюрьме, лазурной стены, сжимая в руках отломанную дверную ручку.

Стены коридора были отделаны всё тем же лазурным минералом, как и стены его узилища. Узоры на стенах представляли из себя всё тот же природный орнамент, выполненный золотыми нитями. Слева и справа были двери, но уже без дверных ручек. Он остановился около одной из них, приложил ухо и прислушался. Из-за двери не раздавалось ни звука. Он постучал в дверь:

– Эй! Есть кто?!

Снова прислушался. Постоял в раздумьях, подошёл к двери на противоположной стене. Постучал, приложил ухо, прислушался и снова ответом ему была тишина. Он пошёл дальше по коридору, стуча в каждую дверь, в надежде хоть на какой-нибудь ответ. И эхо вторило каждому его удару, многократно отражаясь от лазурных стен. Он стал считать шаги, обнаружив, что помнит цифры. Где-то на восьмисотом шаге лазурный коридор привёл его в большой зал, в центре которого был устроен бассейн. Бассейн был наполнен абсолютно прозрачной кристально чистой водой. По поверхности гуляли маленькие волны, а лучи светильников, отражаясь и преломляясь, плясали маленькими белыми искорками на их гребнях. Он стоял перед бассейном и вспоминал, где он уже видел нечто подобное. Это было что-то личное и что-то очень эмоциональное. Оно сидело в глубинах его потерянной памяти и заигрывало с его сознанием, не желая просто так выдавать ответ.

– Дженни! Я помню! Мы были с тобой в Ла Куэста Эскантада! – вспыхнул в памяти фрагмент его жизни. – Я в Калифорнии! Слава Богу! Надо срочно найти хозяина, надеюсь, он не будет против, если я окунусь.

Он снял простыню, что висела на нём подобно хитону, и залез в тёплую воду бассейна.

Когда он открыл глаза, то понял, что настолько расслабился в мягкой и приятно пахнущей лавандой воде, что умудрился уснуть.

– Странно, что никто не пришёл и не разбудил меня, – он уже успокоился и решил строить свои рассуждения, основываясь лишь на чистой логике.

Он вылез на сухой лазурный пол, а вода сама стекла струями и каплями с его кожи и волос на пол и утекла обратно в бассейн.

– Хм-м… Очень любопытно, – удивился он, поглядев за движением ручейков воды.

Ещё большее удивление его ждало, когда он, накидывая простыню словно греческий хитон, обнаружил, что все синяки на его спине исчезли. Он повертел головой налево и направо, пытаясь разглядеть спину, и видел лишь чистую кожу без единого повреждения. Но самое большое удивление было вызвано полным отсутствием родинок – не было ни маленьких, ни больших, ни шрамов, ни пятен – кожа была абсолютно чиста.

– Такое даже у младенцев не встречается, – сказал он. – Стоп! Откуда я знаю кто такие младенцы и как у них должна выглядеть кожа?

Эта новая мысль его не столько озадачила, сколь обрадовала – если он вспоминал о таких фактах, то это означало только одно – его память восстанавливается.

«Я так скоро вспомню, как меня зовут,» – подумал он, закрепляя простыню-хитон узлом с левого бока.

Он вспомнил, что бассейн в замке Ла Куэста Эскантада располагался недалеко от выхода на террасу и, прикинув, где ему нужно поворачивать и в какие двери заходить, отправился в путь. По пути ему никто не встретился. Ему даже несколько раз показалось, что он ошибся поворотом, но бесконечные коридоры всё-таки вывели его на лазурный балкон с золотой балюстрадой.

– Хм-м… Хозяин этого имения обладает дурным вкусом, – усмехнулся он. – Заказал отделку золотом – явно хотел пыль в глаза всем гостям пустить.

Оторвавшись от созерцания золотой отделки ограждения террасы, он перевёл взгляд на небеса. Розовый цвет безоблачных небес создавал ощущение тёплого летнего вечера в Сан-Симеоне – дул лёгкий океанский бриз, нос щекотало благоухание невидимых цветов и растений, далёкого океана и нагретого за день камня. Но что-то в этом всём смущало. И он это обнаружил – вместо пения птиц и жужжания насекомых, словно растворённая в самом воздухе, звучала церковная органная музыка, проникая в каждый уголок сознания и пытаясь вызвать в нём религиозный экстаз.

– Надо вернуться в дом, – громко произнёс он, – а то это чёртово завывание давит мне на голову.

Он пошёл к дверям, ведущим внутрь, и только тут увидел, что здание нисколько не похоже на имение Ла Куэста Эскантада в Сан-Симеоне. Перед ним стояла настоящая лазурная цитадель с высокими башнями, кафедральными соборами и неприступными стенами. В стрельчатых окнах соборов и в окнах на вершинах башен горел яркий свет, говоря о том, что хозяева замка дома и, лишь по какой-то известной им одним причине, ещё не хватились своего постояльца-узника.

За спиной раздалось тихое мягкое хлопанье. Он повернулся и увидел двух крылатых существ, спускающихся с небес на лазурную плитку пола. Существа были выше его на целую голову, а то и две, носили золотистые кирасы поверх голубых туник, а на ногах у них красовались золотистые сандалии с поножами.

– Проклятие! – всё что он и смог произнести – явление подобных существ, которых он считал церковными байками для простаков, совсем лишило его сил и он даже, если бы и очень захотел, то не смог бы им сопротивляться.

Существа неслышно опустились на пол террасы рядом с ним и протянули к нему свои руки. Он послушно подошёл к ним и дотронулся до их тёплых ладоней. Из его глаз покатились слёзы и он уже не помнил, как его вели лазурными коридорами обратно в комнату. В голове была лишь мысль о том, что он оставил отломанную дверную ручку лежать рядом с бассейном.

Глава 3

Наверху самой высокой башни лазурной цитадели трое крылатых существ смотрели на заключённый в клетку из золотых прутьев белый пушистый шар. Шар казался неподвижным и не проявлял никакой реакции на попытки контакта, несмотря на все старания крылатых существ установить с ним мыслесвязь, или хотя бы притронуться к его сознанию, пробив окружавший того псибарьер.

– Откуда мы знаем, что он разумен, – задало вопрос одно из существ.

– Брат Мефаэлет, при его обнаружении и захвате мы наблюдали, что он мысленно общается с чем-то большим и воспринимает ответы, – ответило другое существо. – К сожалению, мы ничего не смогли понять.

– Вы пробовали проникнуть в его сознание с помощью гармонических сочетаний? – поинтересовался Мефаэлет.

– Неоднократно, – сказало третье, – но он не реагирует, словно бы чего-то или кого-то ждёт.

Мефаэлет подошёл ближе к клетке и попробовал установить мысленный контакт с белым и пушистым на вид сгустком неизвестной энергии, что принял форму правильной сферы.

– Кто же ты такой? Частью кого ты являешься? – Мефаэлет наткнулся на холодную мысленную стену, которой отгородился от внешнего мира белый шар.

– Можем объединить наши мыслепотоки и попробовать достучаться до его сознания ещё раз, – предложило одно из крылатых существ.

Они встали вокруг клетки и направили потоки внимания на шар. Шар продолжал спокойно парить в центре своего узилища из золотых прутьев и не проявлял никаких признаков того, что его хоть как-то беспокоит псивоздействие, направленное прямо в его сознание. Так прошло несколько минут.

– Возможно если дать ему имя, то он согласится пойти на контакт, – предположил Мефаэлет. – Назовём его – Терафим.

Шар вздрогнул и стал невидимым.

– Он ещё здесь, – уверенно сказало одно из существ.

– Он принял наше предложение, – подтвердило второе.

– Кто же ты всё-таки такой и чего ты ждёшь? – посмотрел на него своими золотыми глазами Мефаэлет.

Шар на мгновение стал видимым, вспыхнул оранжевым светом и постепенно сменил его на нежно-персиковый, чтобы потом опять стать абсолютно прозрачным.

Он сидел в своей лазурной комнате и смотрел на дверь, через которую его привели. Дверь была такая же, как и тогда, когда он увидел её в первый раз – светлое дерево неизвестной породы, богато инкрустированное золотыми узорами по всему периметру. Только в том месте, где когда-то была дверная ручка и механизм замка, не было абсолютно никаких следов от его варварского обращения с ними – словно пока он бродил по цитадели, хозяева установили новую дверь, точную копию предыдущей.

– Хм-м… И как мне теперь отсюда выйти? – вслух произнёс он.

В комнате стояла давящая тишина и его голос прозвучал неожиданно громко.

– Сколько мне здесь ещё сидеть? А если я захочу есть?

И тут ему в голову пришла мысль, что за всё время пребывания в лазурной цитадели он так и ни разу не захотел в туалет и не испытал чувства голода или жажды. Он встал с каменного лежака и прошёлся по комнате:

– Как это возможно? Почему я не хочу ни есть, ни пить?

Он пощупал себя. Облегчённо выдохнул, ощутив прикасания к коже:

– Значит, я жив и не сплю… Тогда что?

Подошёл к двери и стал внимательно осматривать гладкую поверхность дерева, попутно размышляя, как её можно было бы открыть. Но дверь отворилась сама и стоящее за ней крылатое существо предложило ему проследовать за ним. Они долго шли лазурными коридорами. Вышли к залу с бассейном. Он не удержался и мельком посмотрел на то место, где, по его предположению, осталась лежать отломанная дверная ручка. Пол рядом с бассейном был чист, а на поверхности воды по-прежнему играл яркими искорками отражённый свет. Существо вело его вперёд и вперёд. Он уже сбился со счёта шагов и забыл сколько раз и куда они повернули. Всюду были одинаковые лазурные стены с золотым орнаментом. Но, после очередного поворота, они попали в зал с золотыми колоннами. В зале были высокие окна, через которые струился дневной свет, отражался от плит пола и наполнял всё помещение какой-то воздушностью и ощущением торжественности. Крылатое существо довело его до дальнего конца зала и показало, что дальше он должен продолжить путь самостоятельно. Зал примыкал к башне и на самый её верх вела винтовая лестница. Он оценил сколько ему предстоит пройти и вопросительно посмотрел на крылатое существо. И тут, впервые за всё время их прогулки, раздался его голос.

– Тебе предстоит проделать этот путь самостоятельно, брат, – то ли он услышал эти слова, то ли они сразу возникли прямо в его голове.

– Прости меня, конечно, – произнёс он, – но я тут неделю буду подниматься…

– Тебя ждут, брат, – мягко сказало существо и, шагнув во внезапно появившийся серый туман, исчезло.

– А провожать гостя, значит, не надо, – криво усмехнулся он и, глядя на закрывшийся дверной проём между залом и башней, произнёс, – и, естественно, пути назад тоже не предполагается.

Он встал на первую ступеньку и, вздохнув, начал свой путь наверх.

Лестница вела и вела его вверх. Он уже не видел начала своего пути – оно давно скрылось позади и глубоко внизу, а его окончание всё ещё не проглядывалось из длинной и бесконечной спирали ввысь. И чтобы хоть как-то развлечь себя, он стал вспоминать песни. Но память не желала выдавать ему ни строчки, ни даже мотива. Тогда он стал сочинять на ходу. И выходило, на его взгляд, не самое ужасное произведение для человека, идущего по бесконечной лестнице:

– Эй-эй-эй, ступеньки поскорей! Эй-эй-эй! Кончайтесь вы уже!

И так много-много раз. Новый мотив в голову не приходил, а старый хоть как-то отвлекал от бесконечной череды лазурных ступенек, таких же стен и светильников из оранжевого минерала на них.

Каждый путь, начатый с первого шага, приводит к цели. И, потерявшись во времени и количестве шагов, он всё-таки достиг самого верха башни. Помещение, в которое он вошёл, имело уже знакомые лазурные стены и светильники из оранжевого минерала. Посреди помещения стояла клетка из золотых прутьев, в которой можно было разглядеть едва уловимое глазом струение воздуха. Рядом с клеткой находилось крылатое существо в голубой тунике под золотой кирасой, на его ногах были золотые поножи и сандалии. Существо повернулось к нему и жестом пригласило подойти.

– Рад, что ты добрался брат, – крылатое существо посмотрело на него своими золотыми глазами. – Я – Мефаэлет, верховный правитель гелан, народа рождённого среди звёзд.

– То есть, вы не ангелы? – удивлённо спросил он.

Мефаэлет улыбнулся:

– Возможно, вы, люди на Земле, так нас воспринимаете, но мы не ангелы. Хотя, тоже принадлежим свету.

– Хорошо, значит, я не умер и не в раю, – в очередной раз облегчённо выдохнул он. – А как меня зовут?

– Ты наш брат и попал к нам, потому что в тебе есть желание нести справедливость в этот мир, – с нотками торжественности произнёс Мефаэлет.

– А как меня зовут? – повторил он свой вопрос.

– Имя твоё мы откроем позже, – сказал Мефаэлет. – А теперь пройдём в наш реликварий и я тебе кое-что покажу.

Перед ними заструился серый туман и они шагнули в него. Это было похоже на лёгкий порыв ветра, на моргание глаз и на ощущение, что всё пространство сжалось до точки, а потом вновь раскрылось. Их перенесло в огромное помещение со светло-серыми стенами, высокими стрельчатыми окнами и множеством прозрачных стеклянных цилиндров, внутри которых клубился серый туман. Мефаэлет подошёл к одному из таких цилиндров и туман в нём рассеялся. Внутри этого своеобразного хранилища находился очень похожий на человека экспонат, но вместо ног у него был змеиный хвост.

– Это представитель цивилизации змеелюдей, которых вы называете нагами, – сообщил Мефаэлет. – Неудачный вид для жизни на Земле.

– Почему неудачный? – поинтересовался он.

– Просто смотри, – сказал верховный правитель гелан и пригласил пройти к следующему цилиндру.

В следующем оказался четырехрукий гуманоид, который был очень похож на человека – его лицо светилось разумом, но взгляд казался застывшим и изумлённым, словно бы его застали врасплох.

– Он выглядит удивлённым, – произнёс он.

– Ему повезло больше, чем его собратьям, – Мефалет смотрел на цилиндр, который уже затягивал серый туман. – Они исчезли в процессе эволюции… А вот здесь ты видишь тех, кто долгое время безраздельно правил на твоей родине.

Туман в следующем цилиндре, к которому они подошли, рассеялся и он увидел рыжего жука около полутора метров длиной – его длинные усы были закинуты назад, а лапки застыли так, словно тот был пойман в момент движения.

– Представитель расы диктиоптеров, – сказал Мефаэлет. – Их было очень много и все они были чрезвычайно агрессивны и прожорливы, но не обладали необходимыми для дальнейшей эволюции качествами.

– Например? – спросил он.