Анна Шашкина "Венец безбрачия"

– Спасибо за такую оценку, Лукерья Игнатьевна. Скажите, а зачем люди вообще гадают? – раз уж я стал очевидцем сакрального обряда, мне хотелось узнать разумное зерно действия. Мой скептический атеизм начинал хихикать над нелепостью ситуации.

– Кто-то от неуверенности гадает, думает, если в завтра заглянуть, то не так тревожно жить будет, – бабушка подсняла половину колоды и продолжила тасовать, не обращая внимания на мою недоверчивую улыбку, – Кому-то в реальности что-то непонятно, без толкования не может найти верную дорогу. Ну а третьи в прошлом копаются. У людского интереса три временных вектора: вчера, сегодня и завтра.

– А мы сейчас что будем делать? – Я увлекся игрой цепких пальцев старушки, меня на самом деле захлестнуло любопытство.

– Нам нужно заглянуть в реальность твоей знакомой и в прошлое, – коротко ответила Лукерья Игнатьевна и предупредительно добавила, – Все, не мешай.

Она разложила карты веером крапом вверх, вновь прикрыла сморщенные веки и стала водить ладонью над дугой магических образов. Я внимательно следил за ее движениями.

– Так, – внезапно бабушка проснулась от транса, – Ты мне мешаешь.

– Как? – возмутился я, – Я же ничего не делаю!

– Мысли свои прибери, Фома неверующий! – Лукерья Игнатьевна нахмурила одну бровь, отчего я только еще больше расплылся в улыбке. Не мне одному претит строгость. Но взгляд старушки затвердел и начал сурово давить на совесть.

– Хорошо, – постарался настроиться я, – Но ответьте, карты действительно могут сказать правду? Это же всего лишь картонные миниатюры.

– Карты – это маленькое окошко в потусторонний мир, где нет преград, где поток времени не разделен пределами света и тьмы, – спокойно объяснила бабушка, ее лицо расправилось от гримасы недовольства и вновь стало излучать неземной свет. Даже румянец проступил на иссохших скулах.

– И вы можете заглянуть в это окно? – я незаметно перенял спокойствие Лукерьи Игнатьевны.

– У меня все родные уже по ту сторону. Их души свободно порхают над бренным миром. Они часто указывают мне счастливый путь к долгожданной встрече, – глаза старушки заблестели от подступивших слез.

После этих слов, надо признаться, мурашки побежали по моей коже. Такая жизнелюбивая, светлая Лукерья Игнатьевна, оказывается, жила стремлением к смерти, надеждой на воссоединение с семьей.

– Или выйди, или ни о чем не думай вообще. Не сбивай меня с толку, – нарушила воцарившееся молчание ворожея. Я кивнул и остался сидеть за столом.

Повторилась настройка между измерениями, сеанс связи наладился: Лукерья Игнатьевна стала на ощупь вытягивать одну за другой карты и раскладывать их причудливым узором в середину полукруга всей колоды. Так были выбраны двадцать семь карт. Они составили рисунок колеса: внешний круг, от него к центру четыре спицы, сходящиеся в кресте. По порядку гадалка стала переворачивать карты. Повешенный, башня, скоморох, пиковый всадник. Не понимая значения символов, я уже чувствовал негативное послание с того света. Бабушка Лукерья тоже начала безнадежно качать головой.

– Ты есть в раскладе. Не послушаешь меня, значит, – сообщила она мне тревожную весть.

– Как – я? – любопытство взяло верх, и я включился в процесс толкования.

– Вот смотри, – стала разъяснять мозаику символов гадалка, – в голове Татьяны стоит башня с перевернутым пиковым королем. Значит, есть сила высшая, которая разрушает все благие дела кверента. Дальше видно душевную слабость, невозможность противостоять этой силе, смирение. В настоящем встреча с молодым человеком, то есть с тобой, надежды на тебя.

– Получается, она все-таки хочет излечиться? – обрадовался я.

– Что толку-то, что хочет? – вздохнула Лукерья Игнатьевна, – Вся она стремится против воли своей же к темным силам, отворотили ее дух от радости земной, не верит она в счастье, не умеет за него бороться. И ты не поможешь. Вот, повешенный перевернутый – предательство, а вот молодая женщина, незамужняя. Дочь, наверное, Татьяны или знакомая. Ваша встреча определит судьбу проклятой, – заключила ведунья, сложив руки в замок.

– И чем же дело кончится? – уж больно интересно мне стало заглянуть в будущее.

– Найдет на кверента дурман, разум ее помутится. Больше ничего не могу сказать.

– А…, – марьяж затуманил трезвость рассудка.

– Пустого интереса карты не любят и врут в таких случаях, – догадалась о моем вопросе бабушка Лукерья. Я виновато кивнул, она стала собирать карты, путая их и что-то бормоча.

Мы еще посидели с час или два за чаем, я опять рассказывал о своих молодецких похождениях. Несколько раз я пытался вернуться к теме гадания, но Лукерья Игнатьевна, нарочно прикидываясь склерозницей, не поддавалась на провокации. Будто захлопнулся ларец с драгоценностями и ключ от замка потерялся. Старушка вместе с картами убрала в шкаф и образ ведуньи, снова стала прежней беззаботной хохотушкой. Вопреки научному атеизму, благоговение зародилось во мне к миру теней. Еще в гостях у Лукерьи Игнатьевны мой разум начала теребить одновременно сотня нелепых вопросов: а есть ли на самом деле мир бестелесных духов? Реален ли он? Могут ли загробные тени влиять на судьбу живых людей…?

С таким багажом раздумий я вернулся домой. Еще с полчаса я ходил по пустующей квартире, не находя себе занятия. За окном разыгрался погожий апрельский денек. В этом году весна была ранняя. Деревья уже начали выпускать новорожденные почки, птичий гомон с утра трезвонил, заводя сонных от зимней спячки людей на ритм мажора. А я ходил из угла в угол, полный абсурда, сам себя высмеивал и тут же оправдывался.

Потом я сел на диван, поджал губы, хотел погрызть ноготь, но запретил себе такую слабость.

– Надо узнать больше информации, – сказал я вслух после минутной расшифровки виньеток ковра и решительно направился в свою комнату за компьютер.

Интернет кишел оккультными сайтами, магией, ворожбой. Нашел «венец безбрачия». Прочитал пару статей о проклятиях. Понял, что окончательно погряз в трясине магических терминов и, самое страшное, веры в ирреальность. Решил бросить все и отправиться к своему другу детства Игорьку. Он паренек здравомыслящий, когда трезвый, так что вместе, я надеялся, мы быстрей бы решили все вопросы.

Эпизод третий. Друг детства.

Игореха жил в доме напротив. Мы дружили с самого сопливого детства и понимали друг друга по одному взгляду. Игорь человек гиппер-открытый, такой экстраверсии я ни у кого больше не встречал. Весь он как прозрачный ручей, видно каждый камешек, каждую песчинку дна. Игорь не умеет скрывать ни свои мысли, ни бессловесные эмоции. Обычно это свойство приписывается исключительно женскому полу – быстрее чувствовать, чем думать. Но, повторюсь, мой дружище – человек неординарный. И профессию он выбрал себе соответствующую – журналист. И не просто штатный писака городской газетенки, а светский обозреватель. Все мало-мальски гламурные и претендующие на трэнди-ярлык события Игорек с неистовым, неподдельным интересом освящает в своей колонке самого респектабельного еженедельника. Короче, говоря, Игорь сам – практически звезда. Но тем не менее, он остается простым, всё понимающим, сочувствующим и ободряющим. Каким и должен быть настоящий друг.

На звонок Игорь не ответил, но зная нрав товарища, я не поверил в его чрезмерную занятость в первой половине дня. Игорь работал в основном вечерами: допустим, сегодня он посещал очередную тусовку, а завтра, хорошенько отоспавшись от бурной ночи, к вечеру приводил свой организм в порядок и писал качественный отчет. Поэтому я уверенно отправился к другу домой, по дороге закупив минералки, ну и пивка для верности.

Мои ожидания оправдались, комната Игоря была не заперта. Родители Игоря уехали еще год назад в Нью-Йорк, его отец был первоклассным переводчиком. Квартиру родичи оставили на сохранение сыну. Игорь быстренько сообразил, что в трехкомнатной квартире ему будет скучно, а деньги лишние нужны. Вопроса о нашем совместном проживании даже не возникало – мы знали, что на близком расстоянии вскоре возненавидим друг друга. Это обычный процесс для родственных душ вне зависимости от пола. Поэтому Игорь врезал массивный замок в свою комнату, а две благополучно сдал. По началу квартирантками оказывались парочка незамужних девушек. Но почему-то у последних после близкого знакомства срабатывал механизм алчности, и ангелочки сразу же превращались в расчетливых акул, претендуя на законный брак с владельцем шикарной квартиры. Заодно и меня к рукам прибрать пытались. Осознав патологию такого варианта однодневного романа, Игорь изменил параметры выгодного симбиоза. Теперь жилплощадь с ним делила молодая бездетная пара, их образ жизни немного походил на реальность самого хозяина. Но никаких поползновений на имущество с их стороны слава богу не наблюдалось вот уже четыре месяца. В связи с этим приятным обстоятельством, Игореха, возвратившись после очередного праздника и не справившись с ключами, возвестил на весь дом, по описанию соседки: «А ну его… этот замок! У меня от хороших людей секретов нет!», – и вышиб дверь с ноги. Поэтому теперь комната моего друга отгораживалась от внешнего мира лишь условно, иногда для вида укрепляясь газетой. Это был знак – дома хозяин или нет.

Я застал друга, вернее будет сказать, его спящее тело, в кресле. Под голову вместо подушки он подложил ноутбук. Сновидения Игоря были жутко приятными – на его лице расплывалась глупая улыбка. Но мне не слишком хотелось умиляться младенческой непосредственности товарища, и я решительно принялся его будить. Игорь от моих трясок только замычал, но глаз так и не открыл. Тогда я пошел на крайние меры и приложил ледяную бутылку минералки к шее спящего. Игорь дернулся, отлип от ноутбука, подтянул слюну, та не поддалась, тогда хозяин властно вытер ее рукавом, и наконец, сфокусировал взгляд на мне.

– О!! – обрадовался Игорь, когда узнал в неясной фигуре старого друга, – Алекс! Мой спаситель! Пиво есть?

– Теплое, так что лучше минералочки попей, – с родительской строгостью ответил я, – Ты не слишком увлекся алкоголем? Последний месяц только и вижу тебя в опохмелке.

– Все под контролем, – прохрипел Игорь, проглатывая колющий ледяной напиток, – весна же началась, надо отметить. Скоро открытие спортивного сезона яхтсменов намечается. Там и возьмусь за укрепление здоровья.

– Ага, на официальной части, а после перерезания ленточки опять будет фуршет.

– Ну, – безнадежно развел руками Игорь, постепенно приходя в себя, – Без этого никуда.

– Смотри, Игорек, – я серьезно был озабочен здоровьем друга, – Держи себя в руках, ты мне еще нужен.

– Не волнуйся, братишка, – Игорь наклонился вперед, пытаясь дотянуться до моего плеча, но поняв трудность действия, вернул свой торс снова на спинку кресла, – А ты чего такую рань заявился-то?

– Уже час дня, – заметил я, – помощь мне твоя нужна.

– Помоги ближнему, и он поможет тебе, – выдал первую истину доморощенный философ.

– И чего желаете? – понял намек я и даже догадывался о волеизъявлении друга.

– Пивка, холодненького.

– Я же сказал, только теплое есть.

– Э-э! – скривился Игорь, потягиваясь и разминая затекшие суставы, – Теплое не пойдет. Вот обязательно тебе надо было так рано приходить! Будить меня! Мучить теплым пивом и ледяной минералкой! Пошли!

– Куда? – удивился я прыти Игоря, который из вальяжной позы в один миг подпрыгнул к двери, на ходу одевая несвежую футболку.

– В ларек! – поражаясь моей недогадливости, возмутился Игорь. Мне ничего не оставалось делать, как сопроводить нуждающегося до живительного оазиса.

На мои уговоры взять только одну поллитровую дозу опохмела и не жадничать до двухлитровой соски, грозящей продолжением праздника, Игорь естественно не поддался. Его ответ был уже традиционным: «То, что ты старше на полгода, не дает тебе права родительского контроля». Я как обычно согласился, и мы расположились в дворовой беседке.

– Ну, рассказывай, что у тебя приключилось, – приступил к официальной части Игорь, отпив первый глоток из пластикового стаканчика.

– Да клиентка попалась серьезная, – размыто ответил я, не зная с чего начать свое повествование.

– Симпатичная? – Игорь всегда знал, с какой стороны подойти к сути дела.

– Красивая, но в возрасте, – стал я упорядочивать свои наблюдения.

– Одинокая? – снова в точку спросил дружище-второе «Я».

– Разведена еще двадцать лет назад, – еще один пункт анкеты Татьяны.

– Так отсюда и все заморочки! – быстро нашел источник проблемы Игорь.

– Да, я знаю, но дело в том, что она считает себя проклятой и бабушка Лукерья это подтвердила в гадании, – выдал я главную тайну своему личному психоаналитику, на что получил недоуменный взгляд.

– Да ты у нас в эзотерику ударился, смотрю? – прыснул пивной пеной Игорь, – тебе самому пора к специалисту! Доучился в своей аспирантуре!

Мне долгожданно стало стыдно за помутнение рассудка, и я стал оправдываться в первую очередь перед собой:

– Да со мной все в порядке. Это стандартный случай истероидного невроза. С такими еще Фрейд имел дело. И еще он положил начало борьбы со средневековыми предрассудками о проклятиях и одержимости.

– Да-а, – покачал головой Игореха, – я думал в наше время уже не встречаются темные люди.

– Ты что! – искренне возмутился я, – Ты не разу что ли не видел колонку услуг в бесплатных передовицах? Через одно объявление услуги колдунов и знахарок.

– Да ты, смотрю, справки навел! – опять удивился Игорь. С тех пор, как началась наша профессиональная деятельность, между нами произошел некоторый разрыв в мировоззрениях. Он также не принимал моего бескорыстия.

– Это входит в специализацию моей работы. Если клиент дает направление, даже неверное, своего заболевания, необходимо его разобрать на косточки и найти точки реального соприкосновения с психикой клиента, – ответил я практически по учебнику.

– Ясно, – быстро остановил меня Игорь жестом руки. Мы давно уже обсуждали мое излишнее в некоторых случаях занудство, – И что тебя волнует?

– Я не знаю, с какой стороны теперь начинать анализ и психотерапию. Меня волнует факт гадания Лукерьи Игнатьевны.

– Ты сам просил? – уточнил Игорь.

– Нет, конечно! – взвизгнул я, – она сама решила погадать. Я даже не знал раньше, что она умеет…

– Так, – остановил мою оправдательную речь друг, – Давай разберемся в главном вопросе – ты веришь в гадания и проклятия?

Я задумался, очень задумался, Игорь помог мне в раздумьях и подлил пива в стакан.

– Не знаю, – честно ответил я, – убедительно это. Женщины верят, а я верю им.

– Нет, нет, подожди! – поспешил опровергнуть мою линию размышлений Игорь, – Женщины, они не такие как мы. Женщины – это другая планета. Это другой мир. Их мировоззрение кардинально отличается от нашего. Тебе ли, как психологу, этого не знать?

– Да знаю, – согласился я, – Но чтобы избавить человека от душевных страданий, я должен вжиться в его мировоззрение.

– Значит, на время ты должен стать чувствительной дамочкой в годах? – уточнил Игорь, сформулировав как раз искомую мной мысль, с которой мое внутреннее Я усиленно боролось. Из-за этого я испытывал мыслительный зуд.

– Да, – безнадежно выдохнул я.

– Что ж, это сложный путь, дружище, – участливо прокомментировал новость верный друг и тут же поддержал, – но это временно. Самое главное, не вляпаться в бабство по уши.

– Как это? – с замиранием сердца спросил я, впервые услышав новый термин синдрома психического отклонения.

– Если ты будешь общаться с женщиной, – стал рассуждать Игорь, жмурясь весенними веснушками на солнце, – и тебе придется на время стать зеркалом ее души, то есть риск тебе самому стать женоподобным сентиментальным слюнтяем. Чтобы этого избежать, после каждой встречи со своей клиенткой тебе жизненно необходимо испытать сильную мужскую эмоцию – напиться, например, или подраться.

– Автогонки подойдут? – Поинтересовался я. Мне по душе был риск, но не азарт и разгульность.

– Подойдут, – согласно прильнул к стакану Игорь, – все чисто мужские дела подойдут. Тогда ты не потеряешь своего Я, не растворишься полностью в ее сознании, став его маленькой никчемной частью. Кстати, а с чего эта женщина взяла, что она проклятая?

– Она утверждает, что на ее род наложено проклятие – венец безбрачия. Все женщины в ее семье имели неудачный опыт семейной жизни, скоро разводясь с мужьями после рождения детей. И дети, самое интересное, уже в четвертом поколении только девочки. Получается, бабушка, мама, она сама и ее дочь имеют печать проклятия.

– Короче, клан муже-ненавистниц, – подытожил Игорь, – Кстати, неплохой может выйти репортаж: «Вся правда о проклятиях». Молодой психолог развинчивает заржавелые болты суеверий инструментом научного знания о душе. Давай напишем? – когда на Игоря снисходило озарение, глаза его загорались деятельностным светом. Сейчас лампочка раскалилась до трехсот ватт.

– Нет-нет! – Запротестовал я, – я должен помогать людям, а не выставлять их скрытый мир на всеобщее обозрение. Это же натуральный душевный стриптиз! – Я серьезно возмутился сухарности товарища. Как он еще не понял, что мое призвание далеко от его собственного мировосприятия? Я не хочу и никогда не хотел блистать в лучах славы.

– Не хочешь, не надо! – быстро смотал удочки Игорь и снова подлил пива в оба стакана, – Но только не забывай переключаться с проблем своих клиентов на свою собственную жизнь. А если тебя все-таки интересует мое мнение по поводу проклятий – я верю только в то, что вижу. Проклятие увидеть невозможно, это бестелесная метафизика. А вот невезение человека или его самобичевание – эти явления уже имеют отражение в реальности. Так что посмотри сперва на проблему своей проклятой знакомой с рациональной точки зрения. Ты же ученый.

Я залпом осушил стакан, стараясь запить неприятный осадок от разговора. Игорь через минуту озвучил мои мысли:

– Да, разными мы с тобой становимся. Пока за школьной партой сидели, так в глаза разница не бросалась.

– Помнишь Виктора? Кудрявого такого? В параллели вместе учились, еще на отработке летней подожгли тогда стружку в кабинете труда, – Игорь кивнул, припоминая, – Видел его недавно из окна маршрутки, на лэндкрузере катается теперь.

– А кем стал?

– Не знаю, мы же не разговаривали. Так в пробке в соседних машинах оказались. И то, он за рулем своей тачки, а я на извозчике.

– Да, жизнь разводит людей. А когда-то вместе шкодили, – грустно вздохнул Игорь и разлил остатки незаметно закончившегося пива, – От одиночества, наверное, сейчас больше всего сходят с ума. Общения людям не хватает. Искреннего, открытого. Давай выпьем за общение.

– Давай тогда за дружбу, – поддержал я тост.

Мы еще долго в тот день сидели во дворе и рассуждали о проблемах человечества. Я упорядочил свои мысли и настроился на серьезную психоаналитическую работу.