Валерий Андреевич Рыженко "Книга абсурдов и любви"

К дому, где жила Капа, с раздирающим воем подскочила скорая. Взвизгнув тормозами, от визга листва на деревьях залихорадилась, она так стопорнулась, что из – под колёс рванули облака дыма. Из неё с громогласным, угрожающим матом вывалился дюжий санитар с моржовыми усами, в белом халате с закаченными по локоть рукавами. За ним выскочила женщина – врач с бесстрастным, словно умершим лицом и с фонендоскопом на дряблой шее. Последней выметнулась медсестра с выпученными замшелыми глазами и паутинными бровями. В левой руке она держала скатанную смирительную рубашку, в правой – чёрный чемоданчик.

– Рыба, – заскочив в квартиру, заорал санитар и зарыскал полыхающим взглядом по комнате. – Тьфу, зараза. – Он с такой силой сплюнул, что разлетевшиеся брызги попали на ромашки, которые даже закачались, словно от налетевшего ветра. – Я в домино играл, – продолжал орать он, – а меня от дела оторвали. Кто с ума сходит? Где буйная? – В глазах заметался охотничий блеск. – Мы её сейчас быстро в смирительную затолкаем. Раз, два. И вся арифметика.

Его взгляд напоролся на струхнувшую хозяйку, которая метнулась, как молния под ковёр, а потом воткнулся в Вику.

– Ты что ли свихнулась?

–А ещё санитар, – язвительно отшвартовала Вика. – Разве буйный скажет, что он свихнулся. Вали к своей рыбе.

– Так какого хрена звонили, – взвыл он. – Я же на бабки играл. На кону бутыль была.

Действительно, какого хрена?

А случилось следующие.

Капа, когда Вика варила своё колоссальное состояние, уменьшившееся на одну сосиску, вытащила из рюкзака двадцать первый и быстренько прочитала.

Потрясение бывшей артистки было сверхъестественным. Она была в бешенстве. Ещё бы. Квартирантка такого наваляла в рукописи, что у хозяйки чуть не начались галлюцинации. В страдающей героине Капа узнала себя. Они трижды в скоростном темпе перечитала двадцать первый и даже несколько раз подходила к зеркалу. Ошибки не было. Точно она, но в каком образе? Уточнять, кто приложил к этому безобразию руку, Капа не стала. Конечно, пронырливая квартирантка.

– Ты зачем меня воткнула, – впаяла Капа, когда Вика вошла с дымящимися сосисками. – Ты сделала меня страдающей нищенкой. Других не нашлось. Через одного.

Автор полностью согласен с Капой и также возмущён, как и она. Распоясавшаяся провинциалка, возомнившая себя чёрт знает кем. Писательницей сериалов. А, может быть, автор и Капа поспешили с такой характеристикой. Посмотрим, что Вика скажет в ответ.

– Я тебя великой сделала, возвысила над Клеопатрой, она тебе в подмётки не годится – с напором отбрила Вика. – Книга будет напечатана миллионными тиражами. Это же гениальная реклама. Журналисты, фоторепортёры, телевидение. Все попрут к тебе. – высаживала Вика, всё выше и выше поднимая планку, а заодно и Капу выливая такие бурные потоки слов, что у хозяйки не только закружилась голова. Как показалось Капе, она стала даже больше в размере.

– Так героиня заграничная, не нашенская, а я русская, – вздрючилась Капа. – Ты вклеила меня в какую – то страну Барбария, Барбария, чудесная Барбария, волшебная Барбария, – завелась хозяйка, – а я там ни разу не была, не знаю, где находится.

– Где, где. Географию нужно читать. Недалеко от джунглей. А джунгли все знают. Там темно и ни хрена не видно. Так что тебе только и отвечать: ах, какие прекрасные в Барбарии джунгли. Ах, какие… Утихомирься.

– Да как же утихомириться. Меня начнут расспрашивать, а что мне отвечать? Твой ответ мне не нравится.

– Ну, если мой не нравится, то отвечай так, как отвечал Саша Калягин в фильма «Здравствуйте, я ваша тётя!». Просмотри ещё раз этот фильмы и выучи его на зубок. Впрочем, и отвечать не нужно будет. Ты онемела от нищеты, – застолбила Вика. – Может добавить ещё и оглохла?

– А как же общаться?

– Через племянницу.

– А она кто?

– Я. Видишь, сколько беру на себя. Орла будем выдавать за мутированного попугая. Это же классный ход.

– А где мы моего мучителя Хуано найдём?

– А зачем его искать. Ты же убила его из – за благородных побуждений. Восстановила справедливость. Отомстила за то, что он подлюга издевался на тобой.

– Совсем чокнулась. Справедливость. Сейчас за справедливость и сажают.

– Добавишь к своим ролям ещё роль арестантки. Многоликая Капа. Сама говорила, – поддела Вика. – Невинная жертва. Сочувствия, соболезнования, бабки. Фильм снимут, – неслась Вика. – Я уже и режиссёра наметила.

– Кто?

– Я.

– А где бабки возьмёшь?

– Совсем мозги обесточила. Гонорары от тома получу.

– И сколько мне бабок?

– Вот это деловой разговор. Ну, – начала медленно Вика, – если исходить из того, что я креативный руководитель, то тебе…

– Ты креативный руководитель, потому что живёшь в моей квартире. На улице ты была бы креативной бомжихой.

– Правильно, но я плачу тебе за угол. Сними с меня налоговую нагрузку и тебе будет десять процентов, – рубанула Вика. – Снимешь?

– Нет.

– Почему?

– А потому.

– Что значит потому.

– А то и значит.

– Разве так торгуются? Ты доводы давай. Наседай так, чтоб с меня пар шёл.

– Я артистка, а не торговка.

–Да артисты похлеще торговцев. Ты чем за роли расплачивалась?

– Не твоё собачье дело, – отчеканила Капа.

– Мне стыдно, что я живу с такой артисткой, как ты, которая чуть ли не матом ругается.

– Тогда выметайся.

– Вижу я, что благородные роли ты не играла. Ладно. Пятнадцать.

– Ишь куда хватила.

– А что больше? По-моему, никак нельзя. У тебя доход от продажи ромашек солиднее, чем моя стипендия.

– Роли играю я, а не ты. Сто процентов.

– Ты что свихнулась? – взъерошилась Вика. – Сто процентов. Я же том написала, а ты дрыхнула с орлом, за племянницу выдавать себя стану, но я человек покладистый. Учитывая твою старость, пятьдесят на пятьдесят.

– А кто чай мой пьёт? Тебе тридцать.

– Что ты за чай ухватилась. Я кормлю вас, пою, порядок навожу.

– Поишь, кормишь, порядок наводишь. Ничего бы ты этого не делала, если бы водопровода, плитки и квартиры не было. В сыромятку бы жили и обезвоживались бы. Ты думаешь арию «нет повести печальнее…» легко петь.

– Да что её петь.

– А ты попробуй. Вмиг заметут в психиатричку.

– Не имеют права. Свобода.

– За свободу сейчас за решётку и прячут. А реверансы.

– Да что реверансы.

–А ничего. Пинка получишь.

– Это ещё смотреть нужно. Кто, кого.

–А ручки. Подставь кому – нибудь вмиг под локоть отхватит.

– Я другую артистку найду.

– Где ты её найдёшь. Они за бугор умотали.

Торг продолжался до тех пор, пока хозяйка не свалилась в обморок из – за пошатнувшихся нервов. Вика вызвала скорую. После её отъезда сошлись на равных.

– Когда будешь продавать свой том, – спросила хозяйка.

– Завтра.

– Кто покупатель?

– Имеется один.

Вечер прошёл за чаем и с оттопыренными мизинцами. В деловой обстановке. Обсуждался будущий фильм с детальной проработкой сцен. Капа даже предложила потренироваться: на убийстве Хуана, которого должна была сыграть Вика.

– Ты играла убийцу? – спросила квартирантка.

– А как же. Хроноса, пожирателя своих детей. Жалко мне её.

– Что значит её, – насторожилась Вика. – У него было же много детей.

– Ну, что ты придираешься. Оговорилась.

– А попроще можно.

– Конечно.

–Тогда играем. Только смотри. Мы же репетируем. Не запутайся. Это же понарошку. Я на всякий случай уберу посуду со стола.

Замечания квартирантки, не сумевшей распознать подвох хозяйки, были учтены, но потом, когда провинциалка очнулась от льющейся холодной воды, Капа сказала, что в голове замкнулось.

– А чем ты меня свистнула?

– Да я и сама не помню. Что – то тяжёлое само вскочило мне в руку. Я пыталась выбросить, а оно потянулось к твоей челюсти. Я и хряснула Хуана. Ты и завалилась. Да так ловко, что об угол стола тряхнулась.

Восемнадцатая

Книжный бизнесмен

Пробный шар, запущенный Викой, попал в книжного бизнесмена в подвале.

Возле подвала шатались бритоголовые молодцы. Они были выращены эпохой бизнеса.

– Бабки, – потребовали они.

Подвал, двор… были их вотчиной. Орёл дрыхнул с хозяйкой. Помощи ждать было не от кого.

– Издам книгу и заплачу.

– Ну, смотри!

Смотрины показали: тягаться с молодцами было под силу только двуглавому. Рюкзак был прощупан до нитки. Молодцы повелю Вику по лабиринтам.

– Какие бабки у вас получает автор? – спросила она.

Молодцы не знали человека с фамилией "Автор".

– Это не фамилия! – бросила Вика.

Ответ оказался под ударом.

– Поменьше гавкай!

Книжный бизнесмен работал на конвейере. Он загружал книги на ленту. Лента выплёвывала их через окно прямо на лотки, которые штурмовали покупатели, расхватывая красочные книги, пришедшие на смену затянутым в строгие серые «мундиры». Книжный бизнес вырывался из государственной опеки и цензуры.

Бизнесмен отращивал бороду, которая после разговора с Викой выросла на сто сантиметров, и брил брови.

Диалог должен был оказаться коротким. На каждой секунде простоя конвейера бизнесмен терял десять тысяч бабок.

– Первое правило книжного бизнеса, – бросил он. – Книгу нужно уметь затаривать. Что в ней написано не важно. Глаз покупателя сначала захватывает обложку, Покупатель вытряхивает бабки, забирает, а потом читает. Доволен он или не доволен – его дело. Моё дело продать. Психология. Учись!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».