Заканчиваю статью фразой, которую за последний год я повторяла себе много раз: «Никогда нельзя сдаваться, нужно верить в себя и помнить: все что ни делается, – к лучшему».
Глава 10
Схватки начинаются ровно после обеда в тихий, воскресный день. В сентябре. Сашка пришёл к нам на обед в гости и теперь смотрит на меня и не может ничего есть.
– Давай я тебя отвезу, поехали.
– Не надо, они пока не очень сильные, я скорую вызову.
– А я тебе на что?
– А ты лучше Свету на свидание позови.
Света – это девушка, с которой мой бывший одноклассник недавно начал встречаться.
Иду в спальню и просматриваю, все ли положила в сумку, проверяю документы. Вижу открытый ноутбук и вспоминаю, что так и не опубликовала последнюю статью.
Сажусь за стол, вношу последние правки. Вот что значит иметь любимое занятие: готова работать даже во время родов.
Когда выключаю ноут, в комнату заходит мама и всплескивает руками:
– Ты что делаешь? Скорую вызвала?
– Нет, мам, не волнуйся, сейчас буду. Схватки несильные и промежуток большой, к ночи, наверное, только рожу.
– Откуда тебе знать? Ты не врач.
– Я об этом статью писала.
Мама укоризненно качает головой. Она до сих пор не верит, что мне приходят деньги, заработанные честным трудом… Для ее поколения работа – это то, что можно увидеть и измерить. А получать деньги за написание слов в интернете – это фантастика.
Меня привозят в ближайший роддом на скорой. Я решила не договариваться ни с каким врачом заранее. Во-первых, я детально изучила вопрос и поняла, что то, как пройдут роды, зависит, в первую очередь, от меня. Во-вторых, врач потребуется только в самых крайних случаях, если что-то пойдёт не так… Главное в родах – акушерки. А они везде хорошие и опытные, судя по отзывам. И какой смысл платить двадцать тысяч врачу?
Схватки становятся все сильнее. Дышу так, как учили на курсах. Медсестра в приемной неторопливо заполняет бумаги.
– Несильные у вас схватки, наверное, не кричите, ровно дышите, может, ложная тревога? Какой срок?
– Уже сорок первая неделя.
Приходит врач и смотрит раскрытие.
– Через два часа родишь, – радостно объявляет.
Я тоже радуюсь: тревога не ложная, и все ненадолго затянется. Управлюсь до ночи и скоро увижусь со своей малышкой!
Двадцатое сентября. Вот значит, какой день она выбрала для своего рождения.
За неделю до дня рождения Егора…
Меня провожают в палату. Подключают к датчику, чтобы слушать сердцебиение ребёнка. Акушерка строго приказывает лежать и не вставать.
В таком положении мне становится больнее: трудно даже набок повернуться.
А ведь боль пережить легче, именно когда ходишь. В голове сразу возникает идея: написать об этом на своём канале. Почему в наших роддомах до сих пор действуют дурацкие правила? Ну, кому от этого хорошо, что я лежу и не двигаюсь?
Улыбаюсь этим мыслям. Работа совсем не отпускает. Нет, жаловаться не буду, глупо. Лишь бы все хорошо прошло и чтобы ребёнок был в порядке.
Странно, о Егоре совсем почти не думаю. Воспринимаю так: я рожаю мою дочь, и я буду ее воспитывать. Он никогда не узнает о ее существовании.
Уверена: Егор многое потеряет в своей жизни. Потому что я давно знаю: малышка у меня в животе будет самой классной девчонкой на свете.
В палату заходит молодой мужчина в белом халате, говорит грубым, мужским голосом:
– Здравствуйте, как самочувствие?
В эту минуту я жалею, что не договорилась с врачом заранее. Передо мной стоит высокий, темноволосый брюнет. Красивый мужчина с чуть отросшей щетиной. Его темные глаза игриво сияют на фоне белой стены палаты.
Кто такой, что он делает в роддоме? Блин, я не хочу, чтобы он у меня роды принимал. Мне неудобно на него даже просто смотреть.
Врач подходит ко мне, кладет руку на живот, смотрит на датчик. Я в панике. Читаю на его бейдже «Костомаров Дмитрий Сергеевич, кардиохирург».
– Фух, вы кардиолог.
– Да, а что такое? – смотрит на меня и брови сдвигает на переносице.
– Значит, вы не будете у меня роды принимать?
– Нет, конечно.
Хочу спросить, что он тут тогда делает, но в палату вбегает акушерка:
– Дмитрий Сергеевич, Цветкова рожает в седьмой палате.
И этот странный врач поспешно уходит. Видимо, перепутал меня с кем-то.
Вспоминаю статью, которую прочитала недавно: «Самые сексуальные профессии мужчин»: врачи там занимают третье или второе место. Теперь понимаю, что в этом есть логика.
Акушерка подходит ко мне, снимает датчики и разрешает ходить. Между схватками пользуюсь случаем и спрашиваю у неё:
– А зачем на родах кардиолог?
– Там женщина рожает, у которой ребёнок с пороком сердца. Может потребоваться срочная операция. Но это ещё нужно подтвердить. Чаще всего оказывается, что никакого диагноза нет, и на УЗИ неправильно увидели во время беременности.
– Ясно.
В следующие два часа схватки становятся такой сильной интенсивности, что я забываю обо всем: в том числе и о советах, которые я вычитала в книжках по беременности и родам.
Принимает у меня роды женщина, только мне на этот факт глубоко наплевать. Как же это трудно – рожать. К этому невозможно подготовиться…
Но боль мгновенно забывается, когда ко мне на живот кладут маленький, пыхтящий комочек. Я, вообще-то, совсем не сентиментальная, но начинаю плакать от одного вида своей крохотной дочки.
Затем мне дают ее на руки, и я не могу на неё наглядеться. Она такая хорошенькая. Волосики светлые-светлые, как у меня в детстве. Потом, когда я выросла, цвет волос превратился в темно-русый. Интересно, как будет у неё.
Имя для дочери приходит ко мне неожиданное, такое, которое я раньше даже не рассматривала. Хочу назвать Златой. И никак иначе.
Глава 11
К сожалению, на следующий день мое хрупкое счастье начинает пошатываться. Я это понимаю сразу, когда вижу, с каким лицом в палату заходит неонатолог.
Она завозит люльку только с одним ребёнком – соседки. А Златы нет.
Я встаю, хотя мне даётся это с трудом: все болит на следующий день после родов, и голова кружится.
– Не волнуйтесь, пока ничего серьезного, – говорит врач.
– Что значит, пока?
– Заметила шум, когда слушала вашу девочку, и решили сделать УЗИ сердца…
– Что там? – перебиваю и не могу дождаться вердикта.
– Так, сядь обратно, я же сказала не волноваться! Хочешь, чтоб молоко не пришло? Ничего серьезного, придёт кардиолог, подробнее расскажет.
И уходит.
Ужас какой.
Как будто ее приказ «не волноваться» может мне помочь.
Слёзы текут. Соседка, опытная мама троих детей, успокаивает:
– Не волнуйся, сказали же ничего серьезного. Врачи, пока детям год не исполнится, часто нервы мотают по всяким пустякам.
Я все равно не могу успокоиться.
Через полчаса Злату привозит медсестра, только после этого я немного отхожу: ну, если ее ко мне привезли, значит, серьёзной угрозы для жизни нет?
Следом в палату приходит доктор, тот самый брюнет, который вчера случайно зашёл ко мне в родильный блок.
– Вы Кривошеина? – спрашивает, как будто допрашивает.
– Да, это я.
– Не такая уж и случайная была встреча вчера, – начинает говорить уже более дружелюбно, – мы теперь часто видеться будем.
– Да объясните мне, что там такое у Златы, – почти кричу.
– Красивое имя. Вот, смотрите, – протягивает мне результаты УЗИ, как будто я что-то в этом понимаю.
Начинает мне объяснять научным языком. Я с трудом воспринимаю информацию. Какая-то щель в сердце, которая должна была закрыться, у моей дочери не закрылась. Но сердце в первый год жизни быстро растёт, может – уменьшится, тогда операция не нужна будет, а если будет становиться больше, то придётся оперировать.
– Это очень опасно? – только спрашиваю я.
