– Одну ночь, – строго сказала она.
– Ужин и ванну, – пискнула я. – Можно в комнате.
– Ванна – это само собой, – снисходительно бросила дама. – Не хватало мне тут грязных деревенских девок на моих простынях.
– Дядь, она у тебя что, княгиня? – шепотом спросила я, когда мы плелись следом за хозяйкой дома. – Я думала, ты из простых.
– Яська замуж удачно вышла, – подумал и вздохнул: – Охмурила чиновника, что в нашем дворе раненый после нападения разбойников лежал. Ничего не скажешь, чисто сработано.
– Дети есть?
– Так сын. Учится на Севере.
– А чего ты к ней Малику не отправил? То-то у обеих счастье будет. Похожие они.
Дядько громко фыркнул. Женщина обернулась, смерила его высокомерным взглядом, но ничего не спросила. Ну и ладно. Мое дело – совет мудрый дать. А воспользуется им Тамир или нет, уже его выбор.
– Вот что, детка, я тебя знать не знаю, поэтому сиди в своей комнате и не высовывайся, – сказала мне тетка Яся (как ее полное имя, интересно?). – Узнаю, что ты что-то украла или поломала – не прощу.
– Ой, да больно надо, – проворчала я, с удовольствием оглядывая свою спальню. – Главное, еду принесите и покажите, где помыться можно. Я и сама до утра с места не сдвинусь.
– Мыльня там за дверью. А полотенца и чистое белье тебе служанка принесёт сейчас. Отдыхай.
Как-то странно она это сказала… надеюсь, что не отравит. А ещё замок щёлкнул, и я поняла, что выбора у меня особо и нет. Хотя замок взломать, я, пожалуй, могла бы, но оно мне надо – на подобную ерунду расходовать драгоценный магический резерв?
Я быстро разделась и заглянула в мыльню. Увиденное мне настолько понравилось, что я даже задумалась, а так ли плох брак по расчёту? Может, и стоило с Асуром уехать? Он ведь какой-то там родственник северных князей и целитель. Сам говорил, что целителям платят.
Ванная комната была небольшая, но очень роскошная. И столик белый, с золотыми ножками, на котором всякие флакончики стояли, и зеркало драгоценное на стенке. Хотя почему драгоценное? Тут проблем с доставкой стекла точно нет. И даже стул был с дыркой в нем, унитаз, стало быть, местный. А еще маленькая фарфоровая купель. Крупному мужчине не слишком удобно, а мне в самый раз. И никакой там печки, из медного крана текла настоящая горячая вода! Мне хотелось визжать от восторга. Святые небеса, я счастлива!
Спасибо, тётя Яся. Вы – противная и злая, но все же замечательная.
Женский голос из спальни сообщил, что принёс полотенце и оставил на стульчике возле двери. Я ответила, что очень рада этому факту. Невидимая служанка удалилась, меня не потревожив. В красивых флакончиках я обнаружила и мыло, и всякие ароматные масла. Тётя Яся, я вас обожаю, вы – лучшая!
А потом я, завернувшись в огромное полотенце, валялась на чистой кровати и уплетала вкуснейший пирог с творогом, запивая его настоящим чаем. Прощаю, за все прощаю! В конце концов, это ее право – пускать подозрительных девиц в дом или не пускать.
– Есения Карловна просила узнать, надобно ли молодой гостье свежую ночную сорочку, или у неё своя имеется? – сунула голову в дверь служанка. На голове у неё был белоснежный чепец, а прочее я не видела, но почему-то догадалась, что ее платье выглядит лучше, чем любое из моих. Меня это расстроило, но не слишком.
– Не откажусь от сорочки, – сказала я, здраво рассудив, что раз предлагают, надо брать. Отказываться как-то даже некультурно. Впрочем, на самом деле было любопытно, что мне принесут. Может, тряпку какую-нибудь?
Но и тут Есения Карловна меня приятно удивила. Сорочка оказалась не просто новенькой и из тонкого дорогого батиста, а ещё и мне по размеру. Роскошь, доселе в этом мире мне не знакомая.
Служанка забрала грязную посуду, бросая на меня неодобрительные взгляды, но мне было плевать. Я зарылась в белоснежное постельное белье (здесь, кстати, даже пододеяльник имелся) и заснула, кажется, раньше, чем щёлкнул замок на двери.
Поутру я обнаружила, что одно из двух моих платьев, которое было, кстати, в саквояже, выглажено и повешено на спинку кресла. На кресле лежали колготки. Мои, кривые-косые, я сама их вязала на удивление Ганне и девчонкам, здесь предпочитали носить отдельно чулки и панталоны. Оно в целом понятно, это вопрос гигиены и удобства, но все же мне привычнее были именно колготки. И теплее к тому же. А ещё была сорочка – снова новая и по размеру. И тапочки войлочные с мехом.
Тётя Яся, вы можете называть меня как угодно. Слова против не скажу. Особенно, если вы мне подарите эти тапочки навсегда. Или хотя бы сорочку.
А дверь, кстати, была приоткрыта, как бы намекая, что мой арест окончен. Очень-очень жаль. Я бы не против была провести ещё денёк в постели.
А ещё завтрака не было, а я бы не отказалась.
Пришлось, короче, подниматься, умываться (в блаженно тёплой воде) и заплетать косу, глядясь в зеркало и размышляя, что у меня отражающая поверхность получалась ничуть не хуже. Просто тут стекло гораздо качественнее.
На выходе из комнаты меня подстерегал конвой в виде вчерашней служанки в чепце. Мне предоставился случай убедиться, что ее платье и в самом деле сшито лучше моего. И ткань плотнее. И воротничок красивее. Обидно как-то. Но немного и вдохновляет. Значит, в Аранске можно найти работу! И горничным не так уж и плохо платят!
– Я провожу вас в столовую, молодая госпожа, – сообщила мне служанка. Ее лёгкое презрение я предпочла игнорировать.
В столовой обнаружился стол, как впрочем, я и ожидала. А за столом моя горячо любимая тётушка, дядько Тамир и незнакомый мужчина средних лет и приятной упитанности. А ещё – завтрак.
Тетка молча кивнула на свободный стул, но я не спешила его занять.
– Прежде всего, Есения Карловна, я хочу принести свои извинения, – сложила руки на животе я, изо всех сил изображая скромную беззащитную сиротку. – Я вела себя вчера крайне грубо.
Дядько вытаращил глаза и закашлялся в салфетку. Никудышный из него актёр. Все отлично поняли, что он едва сдерживает смех.
– Простите меня. Я вчера очень устала с дороги и плохо соображала.
Не представленный мне муж тети Яси благосклонно кивнул, а тетка нахмурилась и поджала губы.
– Я сама виновата, деточка. Ратмир мне любезно напомнил, что по закону дети никак не могут отвечать за поступки родителей. К тому же дело то было старое и мутное. Так что это я должна извиняться за грубость. Прошу, садись и позавтракай. Прежде, чем мы перейдем к разговорам о делах.
Я снова не пошевелилась, только спокойно заметила:
– Мне не в чем вас упрекнуть. Вы меня накормили, уложили спать и даже предложили свежую одежду. Для меня честь знать, что вы такой же замечательной доброты человек, как и ваш брат, который взял меня в свой дом, – и, не утерпев, добавила: – В глубине души так точно. Где-то очень глубоко.
Господин Ратмир поперхнулся кофе, который он попивал с самым меланхоличным видом. Скатерть, кстати, забрызгал, закашлявшись. Тетка Яся покраснела, а потом вдруг усмехнулась.
– Какое милое дитя. Ты мне даже нравишься. Садись уже, выпей молока. Говорят, полезно от избытка яда.
Туше.
Мировая тетка, хоть и истеричка иногда. Но кто из нас идеален? Разве что один студент-целитель, которого я никак не могу забыть.
Глава 9. Большой город
Завтрак был ничем не хуже ужина. Много, вкусно и компания неплохая. А еще богомерзкий кофе, который терпеть не могли ни тетушка Яся, ни дядько Тамир, а господин теткин муж очень уважал, да и я с удовольствием употребила. Со сливками, сахаром и теплой булочкой с маслом. Хорошо быть молодой и тощей, не нужно думать о калориях!
Потом господин муж извинился и ушел на свою работу. Как невинно похвасталась Есения Карловна – он был начальником водного департамента.
– Это которые улицы от лошадиного навоза моют? – уточнил глумливо дядько, явно не простивший сестру за холодный прием.
– Нет, это которые обеспечивают горячую воду в домах. И даже отопление, – не повелась на провокацию тетя Яся. – Но не будем о техническом прогрессе, для тебя это, наверное, настоящая магия, хотя поверь, не так уж это все и сложно. Рассказывай, зачем приехал и ее, – кивнула на меня, – привез.
– Ну, главное ты уже знаешь. Миланка у нас теперь в разуме. Ее заезжий целитель сумел излечить. Девка она молодая, к тому же маг. В деревне ей скучно.
– В городе ей еще скучнее будет. Она ж ничего не умеет.
– А много ли уметь нужно? Читает быстро, пишет сносно, деньги считать умеет и свои, и чужие. Помнится, при таких же умениях ты замуж выскочила когда-то.
– Так одной грамотности мало, – поджала губки тетушка. – Нужны манеры еще, речь правильная. Хотя… она хотя бы ложку держать умеет. И мизинец не оттопыривает, уже хорошо. Да и за словом в карман не лезет.
– Вот-вот.
– Но где ж она работу найдет? И жить где будет – молодая, одинокая, без знакомств?
– А ты мне на что?
– В моем доме всяким там… сомнительным девицам не место. У меня высшее общество собирается, что я подругам скажу? Знакомьтесь, это вот моего деревенского брата воспитанница, помните, дочь того ювелира, что свою жену зарубил? Это, конечно, произведет впечатление… но вряд ли меня потом пригласят в гости к княгине Озеровой, когда она в Буйск приедет.
– Да не буду я с вами жить, – возмутилась я. – Я не для того приехала, чтобы кому-то на шею садиться. Найду работу в той же ювелирной лавке, сниму комнатку у какой-нибудь вдовы. Справлюсь.
– А что ты делать умеешь? – уже куда более благосклонно посмотрела на меня Есения Карловна.
– С металлами работать в небольших количествах. Стальную конструкцию не смогу соорудить или ограду чугунную починить, а вот цепочки, кольца, всякие небольшие дефекты в металлах – справляюсь, – подумала и добавила: – А еще состав металла могу сказать. Поддельное золото от настоящего запросто отличу.
– В родителей пошла, значит, – кивнула тетка. – Ну и ладно. Вот что я думаю. О тебе тут мало кто помнит, я узнала лишь потому, что своими глазами видела, как Тамир тебя забрал. Остальные-то вряд ли знают, как тебя и звали. Поэтому мы скажем, что ты Милана… да хоть Верьева. Из деревни Медведевки. А приехала потому, что дар нужно с умом использовать.
Я кивнула. Пока в ее словах мне все нравилось. Я, конечно, все равно попробую узнать, что с моей семьей случилось, но это не срочно. Сейчас мне больше работа нужна, чем сведения.
– Что касается ювелирных мастерских… тут я тебя не порадую. Никто с улицы девку к себе не возьмет, даже мага. Нужно сначала место попроще искать. Да хоть к кузнецу любому, они обычно не привередничают. Мелкие огрехи закрывать тоже нужно.
Я снова согласилась. Верно, золото и серебро – не те металлы, которые чужачке доверить можно. У меня, конечно, документы есть, подписанные самим князем Озеровым. И разрешение на работу даже. Но кто на него смотреть будет?
– А к стекольщикам если? – нетерпеливо заерзал на стуле Тамир. – Зеркала делать будет…
– Так ее и взяли. Северяне только своих берут. А с нашими мастерами работать я бы не советовала. Вообще в большие цеха женщине лучше не соваться. Или на фабрику куда-то, где такие же, как Мила, будут, или в подмастерья.
– Значит, я в кузнечные лавки для начала схожу, – кивнула я. – Дядько, ты мне банк обещал. И комнату нужно снять.
– Сначала к стекольщикам!
– Ладно-ладно, – поспешила согласиться я. – В банк, к стекольщикам и потом уже кузнеца искать.
Тетка Яся дипломатично промолчала. По мне, так она могла бы на первое время предложить пожить у неё. Вроде решили же, что я не воровка и не убийца. Дом большой, комнат много, водопровод опять же. Но навязываться не буду. Не такой тётушка человек, чтобы с ней по-плохому.
***
Со стекольщиками вышло плохо. Люди они независимые, дерзкие. На чертежи поглядели, плюнули и делать отказались. Прибыли у них и так хватает, стекло – материал хрупкий, бьется нередко. А тут ради одного заказа надо прокатный стан строить, чтобы не прямой, а изогнутый лист вышел. Долго, хлопотно и вообще… некогда.
Дядько в сердцах обещал им санкции, в смысле, справедливое возмездие от князя Озерского. В ответ его просто-напросто выпнули из мастерских, хорошо, что не побили.
– Такие дела, Миланка. А я князю наобещал всякого… хоть на Север езжай за стеклом этим проклятым теперь.
– Не стоит, дядько, – вздохнула я. – Во-первых, тебя семья ждёт, а во-вторых – не довезешь же. Письмо князю отпиши и все на стекольщиков вали: дескать, заказ брать отказались и доброе имя князя поганым языком трепали. Пусть сам разбирается, ему сподручнее.
– Так и придётся сделать, – вздохнул Тамир. – Но стыдобища, конечно. Обещал и не сделал, эх! Вот кто меня за язык тянул.
– Смотри на это по-другому. Ты в нашем княжестве не хозяин. И стекольщики, кстати, тоже. Вот пусть князь их приструнит, патент отзовёт или чего там. Да они ему потом бесплатно заказ сделают и сами привезут! А ты молодец, но не при делах.
– Верно говоришь. Ладно, что мог, я сделал. В банк пошли, тут недалеко.
С банком управились быстро, банкиры – народ посговорчивее стекольщиков. Деньги положили на имя Тамира (тут я зубы едва не скрошила от злости, но вовремя вспомнила, что стоматологию ещё не изобрели), но в договоре написали, что я имею право пользоваться ими по своему усмотрению. Безграничный, так сказать, лимит. Пополнять счёт тоже право имею. И на том спасибо, конечно.
Дальше мы наскоро перекусили булкой с молоком прямо на улице и пошли искать кузнецов. В Буйске их было немало, вот только девку, даже и одарённую, никто брать в подмастерья не желал. Кто-то сразу посылал, кто-то мялся и смущался, а потом говорил, что жена не поймёт, а один кузнец дал добрый совет:
– Бабе к бабе идти нужно. Есть у нас тут одна дурёха, на Прохора Кривого работает. Туда и идите. Где одна девка, там и две.
– К Прохору так к Прохору, – решила я. – Темнеет уже и ноги гудят. Не возьмёт меня Прохор – пойдём домой.
– Выгонит тебя Яська, как есть выгонит, – озабоченно сказал дядько. – Вот я уеду, и выгонит. Может, домой воротишься?
– Справлюсь, – твёрдо ответила я. – Если что, горничной пойду. Или к стекольщикам.
– Кем-кем?
– Девкой кухонной. Полы мыть и прислуживать умею. В хорошем доме работы даже меньше, чем в постоялом дворе.
– Ишь, по-северному заговорила… горничной она пойдёт или к стекольщикам, ну-ну…
Значит, все он понял, просто ответ не понравился. Что ж, придётся проглотить. Не вернусь!
По-хорошему если, я понимала, что дядько меня и заставить может. Если он деньги из банка заберёт, а Есения Карловна меня зимой на улицу выгонит, придётся возвращаться. Не справлюсь. Но хотелось бы верить в людскую порядочность.
Мастерскую Кривого Прохора мы нашли далеко не сразу. Чем дольше шли, тем больше хмурился дядько. На вопросы не отвечал, только вздыхал и вертел головой.
– Ох и не нравится мне все это…
– Да что не нравится-то?
– Сдаётся мне, знаю я, куда мы придём.
– Это хорошо или плохо?
– Это закономерно.
От такого заявления я опешила и замолчала. Надо же, он какие заумные слова знает, а ещё притворяется деревенским неучем!
На окраине города, в цоколе старого дома была утопленная в снегу дверь с небольшим знаком на ней: наковальней и молотом, точнее, молоточком. Маленьким таким, с длинной ручкой. В низких окнах горел свет, но наклоняться и заглядывать было неловко. Поэтому мы просто спустились по лестнице и зашли.
Негусто, конечно. В углу навален дом металла, какие-то ржавые лопаты, прутки, я даже шлем, кажется, разглядела. Напротив входа – широкий добротный стол. За столом – девушка, копошащаяся в каком-то механизме.
– Заказы сегодня не выдаю, – не поднимая глаз, пробормотала она. – Теперь уже завтра. И большое нынче не берём, Прохор Степаныч приболел. Могу по мелочи взять или магические артефакты.
Я как-то сразу поняла, что работы тут мне не найдётся, но все равно спросила:
