Скелеты в шкафу никогда не врут
«Letroz» Вадим Смольский
Живёт в городе Власва удивительный человек по имени Рентан. Он далеко не молод, очень умён, хорошо воспитан, знаменит познаниями в медицине, но у него нет семьи, а любовь его, кажется, вовсе не интересует. Причины этого не вытянешь из лекаря и под пытками. Рентан вообще не любит говорить о днях былых.Однако от прошлого не уйдёшь и не спрячешься. Прошлое – это никогда не врущий скелет в шкафу, который всегда при тебе. И рано или поздно каждый скелет оказывается в центре внимания.
"Letroz" Вадим Смольский
Скелеты в шкафу никогда не врут
Глава 1 – Местные обычаи
– Тп-п-пру! Куда! А ну стой! Ну я вас!!! – прикрикнул, а затем и присвистнул Римпан, одёргивая поводья, стараясь успокоить и остановиться вошедших в раж лошадей. – Фух, всё, мастер-лекарь, можете слезать. Да не бойтесь, они уже успокоились!
Его пассажир, к которому он обратился, взирающий на всю эту сцену с немым укором, неуверенно выждал несколько мгновений, убеждаясь, что пара жеребцов запряжённых в совсем не новую бричку, и вправду успокоились.
– Это ж надо было утром так опростоволоситься! – принялся объясняться возница, попутно помогая своему пассажиру с поклажей. – Представляете, прихожу в конюшню – у меня ж своих коняшек нетуть – а там… как ураган прошёлся.
– Ураган? – вскинул бровь немолодой мужчина, чей возраст безнадёжно выдавали припорошенные сединой чёрные волосы.
– Бароновы люди. Ночью, видите ли, явилися и всех хороших жеребцов да кобылок с собой увели. По делам каким-то.
– А тебе остались эти?
Пассажир молча посмотрел на двух жеребцов. Один был старый и заметно прихрамывал, к тому же откровенно пованивал. Второй, напротив, был слишком молод, горяч и вообще было не до конца ясно, как он позволил себя запрячь.
– Угумс. Весь день с ними буду сражаться… – понуро заметил Римпан и, как бы извиняясь, начал: – мастер Рентан, я пойму, если вы…
Тот отмахнулся и как бы в шутку заметил:
– Судя по твоему рассказу, сейчас найти извозчика с приличными лошадьми будет большой удачей. Так что предпочту остаться при своём. Ещё неизвестно, может ли быть лучше. – Лекарь выразительно посмотрел на придорожный трактир, возле которого они остановились, и добавил: – Мы здесь часа на два, поэтому…
– Угу, понял вас! Спасибо! – Римпан аж засиял от оказанного ему доверия.
Рентан вежливо улыбнулся и, взяв увесистый саквояж, уверенно направился в сторону трактира «У Вицлава». В каком-то смысле это было уникальное заведение. Едва ли не единственное в своём роде. Ведь владельца трактира взаправду звали Вицлав.
Он, видно, услышав шум, уже ждал лекаря на пороге, силясь выглядеть радостным, хотя было понятно с полувзгляда, что это не более чем паршивая актёрская игра. Не мог быть скорый вызов, да ещё в такую пору, радостным событием. Впрочем, для профессии Рентана иное являлось ещё большим исключением из правил, чем имена с вывесок, совпадающих с именами владельцев их заведений.
Не успел лекарь ступить и пяти шагов, как налетел ветер. Холодный, порывистый, с первыми опавшими листьями и придорожной пылью. Первый предвестник осени, которая уже понемногу воцарялась, хотя пока это ещё было совсем незаметно, особенно для жителя города. А вот для деревенских осень началась вместе со сбором урожая и всеми сопутствующими трагедиями.
– Идите сюда, мастер, скорее! А то опять налетит! – крикнул Вицлав, которого от ветра защищала массивная дверь. – Второй день дует как будто сдуть хочет!
– Я не опоздал? – поинтересовался Рентан, отряхивая одежду, чересчур тёплую для города, но вот за его пределами оказавшуюся в самый раз.
– Нет, конечно, нет, – решительно заявил трактирщик, уже успев зайти внутрь. – Вы, мастер, как и всегда в самый раз.
Прежде чем последовать за ним, лекарь бросил короткий взгляд в небольшое бронзовое, очень хорошо начищенное зеркальце аккурат за дверьми. Это была то ли дань древнему суеверию, дескать, тёмные силы боялись своих отражений, то ли хорошим тоном по отношению к посетителям трактира.
Из зеркала на Рентана смотрел усталый мужчина, с которым он очень не любил пересекаться взглядами. Отрешенное, лишенное всяких эмоций лицо, тонкие губы, несколько морщинок, щетина, которую следовало бы сбрить ещё этим утром, но которая окажется на месте и завтра. Сбрить её следовало не из-за того, что она была некрасивой, а просто потому, что первой капитулировала перед сединой.
Рентан зашёл в трактир, предварительно ещё раз оправив и отряхнув одежду. Она была куда более скромная, чем мог позволить себе человек, которого знала половина Власвы и её округи, и значительно более скромная, чем позволяли себе люди, также, по невероятному заблуждению, причисляющие себя к числу лекарей.
Заведение Вицлава, что ни говори, было образцовым. Как и всегда. Сразу было видно, что на отделку помещения не только потратили значительные суммы денег, но и делалось это с душой, вкусом и определенным стилем. Шкуры, рисунки, рога, резные фигурки из дерева и кости, пара декоративных мечей, несколько дорогущих ковров с причудливыми узорами, привезенных из-за самой Великой пустыни. За одним вдумчивым разглядыванием всего этого многообразия можно было провести не один вечер.
Этому очень способствовало освещение, что называется, «в самый раз» – не светло, но и не настолько темно, чтобы видеть исключительно себя и свою тарелку. Обеспечивали это несколько массивных кристаллов, как будто выросших из потолка. Рентан не очень хорошо разбирался в различных магических штучках, но это определённо было нечто из их числа.
Кроме того, определённую долю света давал и уютно потрескивающий большой очаг, украшенный пучками ароматных трав – своеобразное сердце заведения, вокруг которого строилась вся его внутренняя компоновка. Понять общую задумку оказалось несложно – именно по мере близости к источнику тепла ранжировались места в трактире.
Как это ни странно, самыми лучшими считались не те, что располагались ближе всего – здесь всегда было слишком жарко и душно, даже в самый суровый холод; и тем более не те, находящиеся слишком уж далеко – эти, напротив, мёрзли едва ли не круглогодично. Наиболее дорогими считались столы примерно по центру помещения. Их выделяло не только выгодное расположение по отношению к теплу, но и обособленность от остальных, близость трактирщика и его помощниц, которые всегда крутились где-то рядом, а также вполне приличное убранство, включавшее в себя скатерти, резные деревянные тарелки, бокалы и даже металлические столовые приборы.
Вот так просто сесть за один из таких столиков не выйдет даже сейчас, когда заведение стояло полупустым. Все эти места предназначались той категории гостей, которая не станет воровать столовые приборы, блевать или иным образом позорить себя и заведение. Впрочем, лекарь и не пытался. Дело прежде всего, об остальном можно будет подумать после.
Вицлав уже каким-то невероятным образом успел пересечь всё помещение и теперь ожидал Рентана возле крохотной двери. Сам трактирщик представлял из себя печальные руины некогда славившегося силой и красотой человека. Уже давно немолодой, с неровной неопрятной бородой, которая, как и просторный фартук, безуспешно пыталась скрыть лишний вес. На его одежде, невзрачной и заношенной, прочно отпечатались следы жира на внушительных боках, куда он любил упирать руки во время разговоров. Здесь, при свете магических ламп, особенно было заметно, как сильно он обеспокоен. Впрочем, какой-то загадки из этого Вицлав не делал.
– Месяц только начался, а уже хуже той чумы! – воскликнул он в сердцах. – Каждый год, вот Двенадцать мне в свидетели, каждый год, одно и то же: как заканчивается сбор урожая, так на мою голову сыплются несчастья! Одно за другим! – трактирщик принялся загибать сарделькообразные пальцы. – Торгаши ломят цену. Знают – свежий урожай и полежит немного, а цены поднимутся, да и старое распродать им за милую душу! Вот буквально давеча заказывал десяток бочонков свежего яблочного вина. Содрали с меня как за пятнадцать! Ну ладно, думал, коль так, то будет из молодых яблок, этого года. Привезли-и-и, мать чесна! Горький, пенится, а что с людьми творит – даже говорить не буду!
– Это из-за него я тут? – не слишком удачно пошутил Рентан.
Вицлав даже не улыбнулся. Впрочем, за издёвку сказанное он тоже не принял. Трактирщик определённо был слегка не в себе и потому не очень хорошо владел собой и своими эмоциональными порывами. Словно позабыв, зачем пригласил лекаря, принялся рассказывать:
– Не-е-ет, куда там! – Вицлав махнул пухлой рукой. – Проклятый месяц, говорю вам! Девки мои, что кухонные, что те, которые здесь в зале помогают, и раньше отпрашивались. Отпускал, конечно, что я, не понимаю? – половина ж деревенские, у всех семья, дом, урожай. А сегодня ночью явились, понимаешь, конные! Ко мне даже не сунулись, перед бабами тугим мешочком потрясли, так те и следом побежали, юбки приподняв! – Раздался тяжёлый вздох осуждения вкупе с крайней степенью отчаянья. – Так вот и осталось у меня на утро пятеро девиц! Пятеро, понимаете? А как вечер будет, что мне делать? На кухне минимум шесть надоть! Да и здесь как же мне одному-то?! Уж не мальчик на побегушках…
– Кхм-кхм, – вежливо откашлялся Рентан, надеясь тем самым подтолкнуть Вицлава в нужном, куда практичном направлении, но его истолковали несколько неправильно.
– Уж не знаю, мне господин молодой барон не докладывает, – трактирщик скривился. – Поди пирушку какую планирует, вот и хочет привести замок в порядок. Всю округу поднял на уши! Будете ехать, уважаемый, поспрашивайте: от Власвы до самого своего замка в каждом трактире побывали! Это ж надо такое учудить! Да будто этого мало, одна ночью ноги переломала – шлялась неизвестно где, а другая под утро с горячкой слегла! Ну разве так бывает, скажите?!
– Не бывает, – тщательно скрывая нетерпение ответил Рентан и заметил: – наверное, мне будет лучше их осмотреть, так?
– А? Точно, простите, мастер-лекарь, старика, совсем уже с этими невзгодами…
Смущённый Вицлав развернулся на месте и ловко протиснулся в дверцу за спиной, в которую, согласно законам физики и геометрии, никак не мог протиснуться по причинам больших объёмов. Рентан не без труда последовал за ним.
Дверь скрывала вытянутое помещение с закопченными от топления по чёрному стенами без окон и почти без убранства, с рядами очень старых, вечно скрипучих кроватей, разделенных ширмами. Здесь обитала прислуга – не ахти какое жильё, но, как знал лекарь из первых рук, трактирщик никогда не брал денег со своих подопечных и к тому же позволял кормиться с кухни.
– Ладно, вы тут того-этого, а я пойду, не буду над душой стоять, – смущённо сказал Вицлав и быстренько ретировался.
Первой, – выбранной потому, что ничего серьёзнее осмотра не требовалось, – особой, представлявшей для Рентана интерес, оказалась не слишком привлекательная девушка по имени Аделина, явно из «кухонных», если судить по многочисленным ожогам на руках, предплечьях и даже лице. Это она переломала себе ноги, хотя на деле данная история оказалась драматическим преувеличением. Перелом был всего один и тот для молодого организма несерьезный. К тому же ногу сразу правильно зафиксировали.
Рентану здесь было делать нечего. Он лишь бегло перепроверил фиксацию сломанной ноги и дал советы касаемо лёгкого вывиха второй.
– Покой, хорошая еда, питьё, молитва Двенадцати, – спокойным до безразличия тоном перечислил лекарь.
Аделина, которая до этого лепетала, рассказывая, как именно её угораздило сломать ногу, бросилась благодарить, но вдруг осеклась:
– Ой, а я ведь имени вашего не знаю, мастер…
– Рентан, – натянуто улыбнувшись, представился лекарь.
Реакция последовала немного странная: девушка вроде улыбнулась, радуясь знакомству, но как-то неуверенно, неловко, даже смущённо.
– Что-то не так? – спросил лекарь, на чьё имя обычно реагировали несколько иначе.
Как правило, у него уточняли «тот ли самый Рентан», либо же интересовались происхождением этого нетипичного для местности слова.
– Эм, просто… наверное, это не моё дело… – несмотря на крайнюю степень смущения, Аделина продолжала давить из себя слова. – Просто мама всегда говорила, что у меня есть дар, и это вправду так. Я очень хорошо понимаю, то есть знаю, когда мне говорят неправду. Даже если говорю с человеком в первый раз. – Заметив растерянность на лице лекаря, она смутилась пуще прежнего. – Ой, простите! Мне не следовало…
– Ничего страшного, – пойманный на «горячем» Рентан выдавил из себя неискреннюю улыбку, – а теперь расскажи про свою подругу и что с ней приключилось…
***
К тому времени, когда возвратился Вицлав, гонимый беспокойством, Рентан как раз закончил осмотр Ксаны – второй девушки, подруги Аделины. Здесь ему тоже было нечего делать, но по другим причинам. «Горячка» оказалась совсем не горячкой.
– М-м-м-м, жар, судороги, слабость, рвота, – механически, по привычке перечислил лекарь, отвечая на ещё не заданный вопрос, и быстро добавил, уже обычным голосом: – если на то будет воля Двенадцати – выживет.
Не говоря лишнего, он перевернул бесчувственную девушку на бок и без лишнего пиетета, сдвинув вниз платье, указал на красную точку близ белёсой как мрамор лопатки.
– Скажи своим девицам лучше выбирать сеновалы. Хотя бы без клещей.
– У неё пенка, что ли? – догадался Вицлав, вытаращив глаза.
– Скорее всего, – пожал плечами Рентан и, обратив взгляд на Аделину, уточнил: – жаловалась на свет, воду?
– Нет, мастер. Только на жар и слабость, с самого утра, – подумав, ответила девушка. – Ну и кости у неё ломить вдруг стало вроде бы. Ещё вчера.
– Такое тоже бывает, – кивая, совсем не удивился лекарь.
– И что делать? – опустив руки с боков, спросил трактирщик.
– Молиться Двенадцати, – вполне серьёзно ответил Рентан и, видя, что его не поняли, добавил: – она теперь в их власти. Девка молодая, в теле. Может, и выживет. Но я бы не рассчитывал, кхм, на её помощь в ближайшее время. – Лекарь поднял руку Ксаны, демонстрируя опухшие пальцы с начинающими чернеть ногтями. – Тело отвергает болезнь. Даже если выживет – потеряет чувствительность. В лучшем случае.
Вицлав в ответ шумно выдохнул и, отодвинув ширму, присел на одну из соседних кроватей, и, схватившись за голову, принялся причитать:
– Как же так? Ксана, не смотри что гулящая, с кем не бывает, толковая девица, на кухне вовсе лучшая. Мне и заменить теперь её некем!
Рентан с укором посмотрел на него, помолчал немного, раздумывая, стоит ли говорить подобное, и всё же сказал:
– Если она такая толковая, что ж ты ей по сеновалам позволяешь гулять?
Трактирщик не оскорбился и не обиделся, хотя имел на то полное право. Просто заметил очень тихо:
– Сразу видно, что у тебя детей-то и нет. Ксане ж только в этом году семнадцать стукнуло! Подросток! Я ей что ни скажу, всё делает наоборот! Иногда, вот видят Двенадцать, как назло мне! – Вицлав тяжело вздохнул. – А когда нашёл её – здесь, прямо возле стены, уж девять лет как минуло, стало быть, такая лапочка была. Не смотри что голодная, грязная и оборванная! Послушная, любезная, добрая… всё делала как скажу, слово в слово!
– Дети, не все, конечно, имеют плохую моду вырастать, – криво усмехаясь, заметил лекарь многозначительно.
Уложив девушку обратно и накрыв её одеялом, он повернулся к трактирщику и без лишних слов сунул тому крошечный, едва ли больше фаланги мизинца пузырёк. Хотя он был плотно закупорен, всё равно источал сильный, отдававший горечью запах. Вздрогнув, Вицлав тихо, так, чтобы Аделина не слышала, спросил:
– Когда это ей дать?
– Когда голову задерёт, – коротко ответил Рентан и, подобрав свой саквояж, направился на выход. – Чтоб хоть… ушла спокойно.
– Ты забыл… – начал трактирщик, но остановился от резкого взмаха руки лекаря.
– Я деньги беру за лечение. Здесь мне лечить некого. Выживет, – он многозначительно вздохнул, – вернёшь болиголов. Ну и Двенадцати воздашь полагающееся за их работу.
Больше ничего не говоря и не прощаясь, он ушёл. Вицлав же, мало заботясь о делах трактирных, пересел на кровать Ксаны и погладил красивые карие кудри девушки.
– С ней же всё будет в порядке, правда? – подала голос Аделина.
– Конечно, – отрешённо ответил трактирщик механически вытерев слюни с лица своей помощницы. – Боги милостивы: они помогали ей раньше, помогут и сейчас.
Он говорил это, а сам смотрел на молодое, красивое лицо перед собой. Его уже начала искажать странная, неестественная, пугающая гримаса. Пенка не была такой уж редкостью в их краях, только забирала, как правило, охотников, лесорубов или грибников, а не кухарок.
– Я-я… буду молиться Малакмору за неё не прекращая! – будто это что-то значило, пообещала Аделина. – И если надо могу…
– Лежи, выздоравливай, – успокоил её Вицлав, поднимаясь на ноги. – Кликнешь меня, если с ней, – он кивнул на Ксану, – случится чего.
Закупорив опустевший пузырёк и вытерев руки о фартук, трактирщик, хмурясь и пытаясь вспомнить, есть ли у Ксаны близкие, поковылял обратно в общий зал.
